Несбыточное желание

Глава 7

Знойная пустыня, иссушенная, потрескавшаяся от жара, пылающая огнем ярости… Менялась. Ранее бесконечная и плоская, куда ни кинь взгляд, она медленно, но верно обрастала деталями, объектами.

Воспоминаниями.

Позади трона сухостоем стоял кусок леса. Черные от огня стволы деревьев, многие из которых сломались под собственным весом, окружали маленькую ямку давно высохшего пруда, на дне которого можно было разглядеть рыбьи скелеты. По левую сторону возвышались руины крепости, когда-то могучей, непоколебимой. От нее теперь остались только куски толстых стен да фундамент.

Справа миражом виднелась береговая линия. Сплавившийся в стекло песок и истрескавшееся от жара дно, полное хрупких ракушек, мертвых кораллов и все тех же скелетиков рыб. Среди них возвышался один, огромный даже на фоне божественной волчицы — мертвый кит.

А прямо перед Хеленой возвышалась скала, нависая над высохшим озером. Когда-то оно было полноводным, с растущей по краям травой, а нагромождение камня был покрыто мхом и какими-то цветами. На вершине росла кривая, маленькая, но очень упрямая ель, под которой, любуясь небом, любила лежать Селена.

Сестра обожала такие места, считая их красивыми, достойными того, чтобы схватить солнечную богиню за руку и потащить любоваться очередным скопищем природных объектов. Она знала сотни, тысячи таких мест, исходив мир вдоль и поперек в поисках чего-то интересного, ведомая своим любопытством.

Хелена же просто не понимала, что красивого в очередной мелкой луже с рыбой посреди дремучего леса.

Она была существом действия, а не созерцания. Она часто выжигала солнечным пламенем участки леса, давая простор новой жизни, позволяя природе обновиться. Иссушала озера и поля, выгоняя застоявшуюся живность, заставляя их бороться за жизнь и совершенствоваться. Волчица была сурова и непреклона в своем желании сделать мир вокруг лучше, даже если для того требовалось что-то разрушить.

Во всем нужен баланс. Бесконечно мирная жизнь порождает чрезмерное изобилие, что развращает, ломает бесконечный круговорот эволюции. Но и бессмысленная жестокость ведет лишь к уничтожению. Разрушительные порывы солнечной богини сдерживала ее сестра, формируя идеальный баланс мира развивающегося.

А потом все рухнуло.

Стиснув стальное древко алебарды, Хелена с трудом подавила яростный рык. Всплывающие из глубин памяти образы не были искажены, нет, именно такими эти места и запомнились ей. Высушенные тремя днями опаляющего жара водоемы и сгоревшие леса, разрушенные войнами смертных величественные крепости, замки и города. Пламя бесконечной борьбы, порожденное обезумевшим миром, затронуло все и всех, заставив приспособиться, подстроиться, озлобиться.

Встав с трона, богиня вновь, в который уже раз принялась мерить окружность вокруг него шагами, в одну сторону, в другую. Чрезмерно тяжелая для любого смертного алебарда болталась за спиной, удерживаемой одной рукой словно невесомая трость, подток время от времени бил по земле, выбивая пыль и комки сухой породы. Волчица не могла просто сидеть и ждать, смотря на бесконечное бледное небо с одиноким диском палящего солнца. Она жаждала действа, деяний. Пусть раз в год или сколько там отмеряют смертные, но найти, к чему приложить свое бушующее пламя или яркий солнечный свет. Найти, что разрушить, а чему помочь ожить.

Да хоть что-нибудь сделать. Что-нибудь.

Из доступного огнегривой богине были только вспышки неконтролируемой ярости, бесконечные мысли о безумном родном мире, ненависти к нему, да опасения, что Селена все-таки узнает, что она выжила. Ну, еще можно было дать подзатыльника Селестии, но та в последнее время почти не скатывалась в свои сомнения и колебания, вовсю пользуясь дарованной искрой божественной силы и воли.

Хелена замерла неподвижной статуей в середине движения, с занесенной для шага ногой. Мысль, что пришла ей в голову, была интересной.

Она знала, постоянное использование божественной искры привязывает смертного к божеству, тем сильнее, чем активнее тот обращается к ней. А значит, она в принципе могла подсматривать за происходящим глазами Селестии, и, если связь окрепнет, то еще и участвовать в событиях. Конечно, деяния смертных — не совсем то, в чем бы богине хотелось принять участие, но просто сидеть и пялиться на куски памяти ей вообще не хотелось.

Опустив ногу, волчица с кривоватой ухмылкой схватила ставшую видимой нить связи между своей сутью и частицей силы, помещенной в смертную душу. В нее тут же хлынул поток чужих эмоций, мыслей и переживаний, от которых она, пусть и с некоторым трудом, но все-таки отмахнулась.

— Ну давай, яви мне свою жизнь, смертная…

***

Селестия устало вздохнула.

Время приема закончилось, и теперь она сидела в кабинете, разбираясь с целой кучей бумаг, как будто ей завуалированных разборок со старой аристократией было мало. Отмахнувшись от ставшей навязчивой идеи просто обратить все проблемы в золу, аликорн развернула первый свиток из целой кучи и пробежалась взглядом по диагонали, выхватывая ключевые слова.

«…требую… в размере… тысяч битсов…»

Свиток украсили витиеватая надпись «отказанно» и оттиск личной печати, после чего он отправился в соответствующую кучу. Принцесса еще раз вздохнула и поморщилась, секретаря придется поменять — этот тоже польстился на взятки.

«Занятно»

Аликорн вздрогнула от неожиданности, она точно не ожидала услышать Хелену. Какие-то из ее эмоций прорвались сквозь возведенные ментальные барьеры? Ее навыки в этом непростом искусстве были довольно посредственны, так что, это было ожидаемо.

«Нет, мне просто скучно»

Селестия уронила свиток, еле слышно ругнулась — секретарь мог и услышать, а того допускать не стоило — и подняла его с пола.

«Тебе что-то не нравится?» — голос богини начал наполняться злостью.

«Нет-нет, все хорошо, это просто было неожиданно», — торопливо ответила принцесса, откладывая очередное бессмысленное прошение в сторону.

«И чего ты церемонишься с этими идиотами?» — глухо проворчала Хелена. «Только свое и так ограниченное время тратишь»

«Мир и гармония требуют осторожности», — вздохнула аликорн, вчитываясь в очередное письмо. В этот раз, для разнообразия, действительно серьезный и важный вопрос, а не очередное безосновательное требование выделить больше денег непонятно на что. «Нельзя построить счастливое будущее, прячась за толпами помощников»

«Отупевшая от тупой работы принцесска, конечно же, многое нарешает»

Пони фыркнула. Быть может, она не идеальная правительница, но не боги обжигают горшки. Она не первое десятилетие ведет Эквестрию к процветанию, и мнение постоянно раздраженной и злой богини ей было не очень интересно…

«Вот как, да?»

Шерстка Селестии встала дыбом. Погрузившись в изучение свитка, она отпустила на волю свои мысли, забыв, что Хелена слышит их все, до единого.

«Дать бы по лбу, да помрешь сразу», — голос волчицы звучал низко и угрожающе. «На твое счастье, мне нет смысла выжигать твою душу, это слишком заметно, но мой тебе совет на будущее, смертная — помни, с кем ты говоришь!»

Страх и ужас сковали сжавшуюся Селестию, мгновенно выбросив из головы любые мысли. Чудовищная мощь божества влияла на нее подобно вулкану, столь же неподъемно тяжелая, испепеляюще горячая, грубая.

«Не вынуждай меня вбивать в твою пустую черепушку верные мысли, смертная! Мое терпение невелико!»

— Хорошо… Хорошо… — прохрипела крылато-рогатая пони, чувствуя, как под огромным давлением сминается и искажается что-то в глубине ее души. Искорка божественной силы, разгораясь все сильнее и ярче, медленно выжигала внутри некий узор, что-то плохо ощущаемое, но словно бы осязаемое.

С непередаваемым ужасом аликорн осознала, что теряет себя под плавящим жаром чужой силы.

«Пожалуй, хватит», — Хелена резко успокоилась, ее голос лишился любых эмоций. Только что она фонтанировала яростью и злобой, и вот, от них не осталось даже тени. «Не дело, правителю быть столь слабовольной и нерешительной. Решения, что ты откладывала месяцами, можно было принять и побыстрее. Твои подданные потому и наглеют, что ты ничего не делаешь в ответ. Накажи хоть раз, утверди свою власть. Не справишься — придумаю что-нибудь еще»

Ощущение присутствия богини пропало — та укрылась в глубинах души принцессы, забрав с собой удушающую силу.

Судорожно вдохнув, Селестия дрожащими копытами подняла чашку с травяным чаем и медленно, боясь то уронить, то раздавить, подняла ее вверх. Осторожно глотнула чуть остывшего напитка, смачивая пересохшее горло, чувствуя, как дрожат губы, касающиеся теплого фарфора.

Не нужно быть гением, чтобы понять — Хелена от нее не отстанет. Ничего общего между ней и ее сестрой, Селеной, не было. Богиня луны и звезд была мягкой, спокойной, очень спокойной и аккуратной. С ней приятно говорить и еще приятнее сидеть в тишине, отдыхая душой и телом. Даже голос у нее был пусть хрипловатый, но нежный, словно у любящей матери, баюкающей родное дитя. Хелена же…

Молот. Всесокрущающий пылающий таран. Грубая, нетерпеливая, удушающе могущественная и жесткая. Она, ни капли не сомневаясь, бесцеремонно вдавила в душу белой пони нужные ей самой качества, не спрашивая, а хочет ли того сама дневная правительница. У огнегривой волчицы было свое видение мира и того, что правильно… И принцесса чувствовала — переупрямить ее будет просто невозможно. Проще было бы уговорить камень сдвинуться с места безо всякой магии.

Посему, оставалось только принять условия. Умирать она не хотела, нет, за саму жизнь как таковую наверняка можно было не беспокоиться. Но вот умереть, как личность…. Лучше уж меняться постепенно, последовательно, и, по возможности, по своей воле.

Хелена желала видеть своей носительницей — тюремщицей? — уверенную в себе дневную правительницу? Ту, кто не колеблется днями и месяцами, кто не боится принимать сложные решения? Что же… Она приложит все усилия, чтобы стать таковой, и разгоревшаяся божественная искра ей в этом поможет. Сила богини солнца уже даровала ей больше уверенности, а теперь, похоже настала пора жесткости.

Приняв решение, принцесса опустила чашку с чаем и встала с кресла. Гора свитков могла и подождать, ей требовалось как следует встряхнуть бюрократический аппарат.

Не дело это, когда на нее, правительницу, спихивают столько работы. Она не для того нанимала всех этих пони.

***

Хелена смотрела на бледно-голубое небо и занималась несвойственным ей делом.

Она думала.

Волчица обычно предпочитала действовать, а не размышлять. Ее разум, отличный от такового у простых смертных, сам подмечал все нужное, ей не требовалось тратить часы, дни и месяцы на принятие решения. То, что смертные звали подсознанием, делало всю работу, оттого она и не могла спокойно усидеть на месте, постоянно желая действий.

Потому ей не нравилось именно целенаправленно думать. Это означало, что даже ее разум не справляется с поставленной задачей, вынуждая выделять ей больше внимания. Время и усилия, которые можно было бы потратить на выполнение какой-либо работы, приходилось направлять на раздумья, а значит, сидеть и пялиться куда-то, пока в голове крутятся сотни и тысячи мыслей. Не самое интересное занятие… Но иногда нужное, как сейчас.

Дневная богиня пыталась разобраться в себе. Сейчас, не терзаемая яростью, она могла точно сказать, с ней что-то не так. С ее точки зрения, это «не так» было сложно выловить, понять, что же случилось, что изменилось, но она не сдавалась, перекапывая обрывочную память на предмет хоть каких-то зацепок.

Получалось плохо, воспоминания давно обратились перегоревшей золой с жалкими обрывками страниц и картин.

Волчица перевела взгляд глаз цвета розового заката на проявившиеся в пустыне объекты. Природные зоны — сгоревшие в массе своей, строения, целые городки смертных. Она знала, с ними должны быть связаны не только сухие обрывки воспоминаний, но не могла понять, что именно упускает.

Это было что-то важное, что-то неизменное, составлявшее когда-то основу ее сути. Это было нечто, что так нравилось Селене и ей самой, то, без чего дневная богиня когда-то не представляла своего существования. И теперь, лишившись этого, она осталась лишь огрызком, частью целого, не способная ни контролировать себя, ни просчитать свои действия, ни даже уследить за собственными мыслями.

Щелкнув пальцами в перчатке — несложный трюк когда ты божество — Хелена вспомнила. Эмоции. Ее воспоминаниям не хватало эмоций, отчего все эти образы не вызывали ровным счетом никакого отклика. Да, она никогда особо не любила простое созерцание, но ей, вроде как, нравилось просто быть рядом с сестрой, говорить с ней, делиться чем-то. Ведь встретиться они могли лишь в краткие мгновения рассвета и заката.

А теперь большая часть эмоций просто отсутствовала. Богиня давно выгорела, целиком и полностью, вынужденная сражаться и убивать против своей воли. И только спустя годы она кое-как восстановилась… И то, настолько исказившись в процессе, что искренне, истово возжелала своей кончины. Неудивительно, что ее столь активно мотает из стороны в сторону, из абсолютной апатии в беспричинную ярость, из глухого раздражения во всесжигающее бешенство. Нет ничего необычного в том, что она теперь не может себя контролировать. Нарушенный внутренний баланс вырывался неконтролируемым хаосом сознания, а искаженная, порченная безумным миром суть имела куда меньше общего с той самой Хеленой, что когда-то передавала мир своей сестре с пожеланием новых впечатлений.

Криво оскалившись, волчица перевела взгляд на возвышающуюся над высохшим озером скалу. Воспоминания… Они медленно, но уверенно всплывали из омута забвения, занимая свои места в пустыне ее кусочка чужой души. Все то что она когда-то выжгла, не желая оставаться собой, мечтая о собственной гибели, из безумного желания обратиться никем и ничем. Она уничтожила себя, раскурочила в приступе потери рассудка, и теперь расплачивалась за свои срывы, не способная следовать своим же мыслям и желаниям.

Но осознав проблему, можно ее решить, она знала это. Да, она сама виновата в своих бедах. Ее подвел собственный разум, она с трудом заставляла себя следовать принятым ею же решениям. Она осознала, насколько опасна, для сестры, для этого странного мира, Эквуса, для Селестии, в душу которой ее запихали. Она действительно пала… Пала от собственной руки, когтей, разодравших суть в попытках окончить существование. От некогда величественной богини солнца и дня осталась лишь тень с обрывками эмоций… Но божество не так просто убить. И вот, ее память медленно восстанавливается из пепла, разгораются самые сильные из эмоций, те, которые она еще помнила.

Даже если они были навязаны безумным миром.

Глухое раздражение и злость удалось подавить, пусть и с трудом — теперь это у нее получалось… Пока. Сейчас было не время, цепочка рассуждений вот-вот должна была окончиться неким выводом важным, жизненно необходимым.

Огнегривая с усилием потерла морду рукой, заламывая усы-вибриссы, и принялась восстанавливать свои мысли, вспоминать цели, желания. Она все еще не собиралась выпускать в мир всю ту грязь, что налипла на ее суть. Она все так же хотела сдержать в себе эту гниль, выжигая ее яростью солнца. Вот только скрываться в тюрьме больше не могла. Останься на месте стены ее клетки, ей бы еще удалось убедить себя в безвыходности ситуации, но не теперь. Очень сложно заглушить требования своей сути, тех обломков, что составляли ее, как личность, а не просто безмозглую стихию, но это было необходимо. Хелена понимала, что, не имея возможности сдержаться, уже сотворила неисправимое — повлияла на смертную, исказила ее прессом своей силы и воли, выковывая что-то, совсем не похожее на изначальную душу.

Морда дневной богини исказилась в жуткой смеси ярости и ужаса, когда она осознала, что натворила. Своими действиями, подкрепленными решениями искаженного разума, она начала обращать Селестию, желающую мира и спокойствия, в подобного самой волчице неудержимого, не сомневающегося ни в чем безумца. Смертные не могут действовать, основываясь только на решениях называемого ими подсознанием. Их разум отличен от такового у богов. Там, где Хелена не ошибется даже сейчас, просто фоном учтя все переменные, просчитав исходы и последствия, смертный развалит все дело, потому что ему нужно было задуматься.

Сомнения и неуверенность смертного — это защитный механизм, предохранитель, не дающий им безрассудничать.

Ужас растворился в новой эмоции, ярость погасла, потухнув в ней. Хелена встала с трона, начала шагать перед ним в одну, другую сторону, периодически поглядывая вверх, на помрачневшее небо. Новое чувство, как и другие эмоции до того, захлестнуло ее с головой, заставляя раз за разом прокручивать в голове десятки мыслей, строить планы, подбирать слова.

Белая волчица беспокоилась.

***

Ночное светило давно скрылось за горизонтом, поблекли и медленно погасли многочисленные звезды, растаяли невесомые облака далеких туманностей. Темно-синее небо осталось пустым, освобожденное для нового дня.

Селестия стояла у окна своих покоев, наблюдая за медленно разгорающимся рассветом. Для разнообразия, не привычно розоватым, но насыщенно-оранжевым, пылающим, под стать ее настроению.

Сегодня Эквестрия сильно изменится.

Со дня последнего разговора с Хеленой прошло три месяца, в течение которых принцесса медленно, но уверенно и упорно перетряхивала порядком застоявшийся правительственный аппарат. При поддержке Луны и ее выживших фестралов, удалось поймать за хвосты наиболее обнаглевшие семьи аристократов, слишком проворовавшихся чиновников, чрезмерно ленивых пони, просто занимавших «сытное» местечко. Нет, Селестия не устраивала репрессий, головы не летели, то была прерогатива грифонов. Дневная правительница действовала в привычном ключе, мягко, спокойно, разговорами, уговорами.

Просто теперь к привычным методам подключились тонкие намеки и завуалированные угрозы.

Уверенность в своих силах, возможностях, умение настоять на своем, вот чего не хватало все это время принцессе дня. Сомнения ее не покинули, но она перестала погружаться в них по самые уши. Она не перестала тратить дни и недели на принятие решения, но вместо вопроса «а получится ли» она спрашивала себя «а как этого добиться». Селестия стала той, кем должна была, правительницей, уверенной, в меру жесткой, умеющей надавить своей силой и положением, но сохранившей свою обычную мягкость и вежливость.

На то, чтобы привести в гармонию свое новое «я», у дневной правительницы ушло немало бессонных ночей.

Столь резкие и серьезные изменения в поведении и мышлении не могли пройти незаметно или бесследно. Буквально на третий день после разговора к Селестии пришли Луна и Селена, и ночная богиня прямо сказала об опасности чрезмерного увлечения божественной силой. Темно-синяя, усыпанная серебристыми шерстинками-звездами волчица чувствовала свою сестру, но, похоже, ошибочно предположила, что принцессе досталась лишь сила без сути. Естественно, аликорн не стала переубеждать богиню, позволив ей утвердиться в своих предположениях.

Обмануть ее было невозможно, а вот просто не мешать сбиться с пути… Боги неидеальны, Селена сама об этом не раз и не два напоминала. Добрая и мягкая лунная волчица искренне беспокоилась о Селестии, советуя по минимуму обращаться к божественной искре, во избежание потери себя.

Знала бы она, насколько сильно уже исказились душа и разум принцессы…

Впрочем, она не жаловалась, и теперь даже была благодарна Хелене. Реформы, которые ранее заняли бы десятилетия, можно было провести всего за несколько лет, всего-то выкинув из своих рассуждений бессмысленное зацикливание на возможных провалах. Ошибки неизбежны, даже боги ошибаются, но они же давали самый ценный опыт, который белая пони могла пронести сквозь века. Да, она не была уверена в исходе реформ, пойдут ли они на пользу или нет, но она же понимала, что в самом худшем случае просто останется при своих — уровень жизни не упадет, а ее подданные приспособятся к изменившимся условиям. Нельзя их опекать, словно неразумное дитя, иначе они никогда не вырастут. Простая мысль, очень логичная и очевидная, но она была погребена под кучей все тех же, как верно заметила Хелена, идиотских сомнений.

Поднимая солнце, Селестия улыбалась, искренне, радостно. Сегодня Эквестрия изменится. Ведь она объявит о реформе правительства.

После долгих раздумий, принцесса поняла, что они с сестрой физически не смогут эффективно управлять растущим и, что самое главное, развивающимся государством. Но и отдавать власть пони, которые уже показали себя падкими на самообогащение и самовозвышение, тоже было нельзя, иначе они начнут решать все вопросы в свою пользу. Изрядно поломав голову над возможным государственным строем, который не будет конфликтовать с диархией, она остановилась на создании специального совета народных избранников, а так же подчиненной Луне службы теневого надзора. Ее сестра и так занималась постоянным и непрерывным наблюдением посредством своих детей ночи — фестралов — но теперь ее деятельность станет официальной, и она сможет нормально набирать последователей, а не лично отбирать каждого кандидата. Бесконечно верные ночной принцессе, они точно не предадут и не будут укрывать кого-то ради выгоды, а Луне Селестия доверяла больше, чем себе самой.

Задачей же совета будет первичное управление государством, решение большинства вопросов и законотворчество, но строго в канве политики диархии. С учетом наблюдения со стороны фестралов, пони не опасалась перегибов и того, что ей на подпись попытаются подсунуть какую-нибудь ерунду, вроде ликвидации диархии. Да и право вето у нее оставалось, как и возможность просто уничтожить какой-нибудь идиотский закон или указ.

Селестия знала, что совет довольно быстро обрастет дополнительными структурами, и даже придумала им название — министерства. В дальнейшем, она планировала распределить сферы жизни страны по новым организациям с целью дробления зон влияния. По ее плану, это должно было привести к конкуренции между разными группами пони, а фестралы — и, возможно, какая-нибудь подчиненная ей лично служба — проследят, чтобы конкуренция не превратилась в бесконечную войну с интригами, подкупами, смещениями или чем похуже.

Сработает ли новая система, аликорн не знала, но понимала, что у нее достаточно времени, чтобы или исправить ошибки, или придумать что-то новое. Это все равно было лучше, чем, надрываясь, тащить на себе телегу власти в одно лицо, рискуя развалиться от нагрузки. Да и Луна поддержала реформы, заметив, что как минимум с ее точки зрения они выглядят многообещающе. Очень хотелось воспользоваться опытом Селены, но та в ставшей уже привычной манере просто промолчала, спокойно смотря прямо в глаза. Богиня явно не собиралась мешать набивать шишки на своих ошибках.

Утвердив светило на небосводе, немного ниже и более тусклое, в соответствии с приближающейся осенью, Селестия надела регалии — золотое ожерелье с ее личной меткой, выглядевшее цельным нагрудником, накопытники и корону, и направилась в тронный зал. Сегодня ей придется много работать, много говорить, очень много улыбаться и успокаивать, но это ее не пугало. Улыбка легла на губы, в глазах поселилось тепло и уют — образ доброй и мягкой правительницы лег на нее идеально, как и всегда.

Прекрасное настроение портило только смутное ощущение где-то на краю сознания. Белая крылато-рогатая пони понятия не имела, с чем это связано, но вызванное ощущением беспокойство медленно, но уверенно разгоралось все ярче и ярче. Призыв божественной искры дело не исправил, лишь подарил уверенность в том, что чувство это небезосновательно. Не имея возможности как-то повлиять на происходящее, Селестия, как и много раз в последнее время, махнула хвостом и сосредоточилась на предстоящей речи перед подданными. По такому случаю в тронном зале будут присутствовать обе сестры, Солнечная Гвардия и Ночная Стража, не говоря уже о множестве простых пони — аристократов, жителей столицы, близлежащих городов. Принцесса с трудом представляла, насколько шокирует Эквестрию новость о реорганизации правительства, но на всякий случай готовилась к худшему.

Двое гвардейцев-единорогов и фестрал-пегас уже ждали ее для сопровождения в тронный зал. Не то, чтобы ей нужна была охрана, но это был один из многочисленных символов власти, с которыми ей и ее сестре пришлось мириться. Луна долго отпинывалась от единорога из Гвардии, ссылаясь на то, что часто перемещается тенями, но когда тот продемонстрировал довольно редкий навык телепортации по магическому слепку, сдалась. Сестры-аликорны вообще многое сделали для демонстрации своего единства — смешанная охрана, совместные учения Солнечной Гвардии и Ночной Стражи, убранство тронного зала, где дневная и ночная часть перетекали друг в друга. Вид странный, необычный, но весьма наглядно демонстрирующий нерушимую связь между Селестией и Луной.

«Ты должна отдохнуть»

Только годы правления позволили аликорну удержать лицо и не сбиться с шага — пони вокруг ничего не заподозрили. Продолжая мерно шагать под глухой перестук стук накопытников по ковровой дорожке, она лихорадочно думала, пытаясь понять, что произошло.

Пони видела Хелену яростной, словно бушующее пламя огромного пожара. Злой, как все узники Тартара вместе взятые. Она видела богиню в бешенстве, и в тихой, шипящей злобе, застала даже спокойную, абсолютно безэмоциональную волчицу. Но Селестия никак не ожидала услышать грубого беспокойства, когда разумный вроде и заботится, но в то же время явно не откажется хорошенько лягнуть в бок за какой-нибудь просчет.

«Я тебе что, мешаю?», голос Хелены стал тише, в нем заскользили нотки злости.

«Нет-нет, просто это неожиданно…»

«Да ты вообще хоть к чему-то готова?», — принцесса словно наяву увидела, как огромная белая волчица закатывает глаза. «У тебя мозги остались? Или ты решила себя загнать вусмерть? Ты, конечно, не лошадь, кони не двинешь, но от такого даже бессмертные пони загнутся, знаешь ли»

«Если тебя это успокоит, то реформа…»

«Снимет с тебя часть работы, да, знаю, я у тебя в душе, если ты забыла. Не загнись, иначе мне придется вылезти и загнать твою душу обратно пинком»

Ощущение присутствия богини пропало, вызвав еле слышимый вздох облегчения.

«Лучше бы она просто злилась», — мелькнула в голове принцессы мысль, которая ее же и напугала.

— Сестра, — улыбнулась Луна, стоящая возле своего трона.

— Здравствуй, сестра, — кивнула Селестия, не позволяя беспокойству отразиться во взгляде.

Они были вынуждены соблюдать пусть и упрощенный, но все-таки протокол, так как сейчас в их сторону были направлены десятки взглядов. Два десятка гвардейцев и шесть фестралов отгораживали принцесс от собравшихся в тронном зале, как аристократов, так и самых простых крестьян или погодников, что не очень-то и радовало тех из пони, что больше всего гордились своим богатством и положением.

— Верноподданные Наши! — громкий, но не переходящий в ставший уже легендарным Глас голосом начала Селестия. — Наше счастье наблюдать присутствие ваше здесь, в сей великий для Эквсетрии миг!

Слова тщательно отрепетированной речи, полные гордости, уверенности и радости, медленно, но уверенно сплетались в сложное кружево. Намеки, предупреждения и замечания, которые могли заметить только аристократы, таились среди полных восторга заявлений о процветании государства, его совершенствовании и развитии. Пони — в основном единороги, потомки магократии — начали нервничать, чувствуя, что анонсированные ранее реформы им не понравятся.

«Я бы их сожгла»

«Хорошо, что Эквестрией управляю я»

Хелена вернулась в середине речи, в момент, когда принцесса начала плавно заворачивать к необходимости учитывать нужды всей Эквкстрии, а не только столицы и сразу обратила внимание на сбившихся в кучку пони, бросающих на всех вокруг высокомерные взгляды.

«Паразиты. В малом количестве они необходимы, но у тебя их слишком много. Они у тебя всю кровь выжрут»

«Я все держу под контролем. Луна все держит под контролем. И твоя сестра тоже»

«Селена — мягкотелая размазня, ей дай волю, она веками будет пялиться на свои любимые звезды. Ты ее видела, только и делает, что стоит с загадочным видом, созерцательница, чтоб ее»

«Вы не очень дружите, да?»

Селестия еле заметно вздрогнула, ощутив медленно разгорающуюся ярость богини. Прокляв свою несдержанность — было сложно одновременно произносить речь и разговаривать с Хеленой, но это было слабым оправданием — она торопливо исправилась:

«Я имею в виду, что вы очень разные! И потому часто не соглашаетесь друг с другом!»

«Твое счастье, что я понимаю важность происходящего, а так же то, что где-то рядом оттирается Селена!» — рявкнула волчица, но быстро успокоилась. «Будь внимательна, мелкопринцесска. Эти твои аристократы что-то замышляют, сутью своей чую»

— …И посему Мы объявляем о создании Народного Совета Эквестрии! Каждый может выдвинуть свою кандидатуру в совет, дабы помочь государству нашему процветать и совершенствоваться! Вместе мы сделаем Эквестрию великой, мирной, полной счастья и любви страной!

«Какое счастье, что богов не тошнит»

«Пожалуйста, не порть момент…»

Ошеломленные новостью пони молча переглядывались, пытаясь осознать сказанное принцессой. До сих пор Селестия и Луна были единоличными правителями страны, да, у них, конечно же, были помощники, но чтобы вот так, во всеуслышание, объявить о создании нового уровня в правительстве… Да в принципе о создании полноценного правительства! Никто не понимал, как реагировать на произошедшее. И словно им всем было мало, как Луна объявила о создании службы Теневого надзора. Ее фестралы и она лично будут следить за соблюдением законов, чтобы пони были искренне счастливы, и никто никогда никого не угнетал. В своейственной ночной правительнице прямолинейной манере, она заявила о том, что жестоко покарает любого, кто пожелает обманом или угрозами угрожать чьему бы то ни было благополучию, счастью и, ни приведи звезды, жизни.

«Боевитая у тебя сестра, я бы с ней смахнулась»

«Не трогай мою сестру!»

«Неженка. Погонять бы тебя с алебардой, знаешь, а то ты ею как палкой махаешь»

«Технически, это и есть палка»

В душе принцессы яростно полыхнуло пламя чужого гнева.

«Завтра. В девять вечера. На плацу. Не появишься, я тебя пинком туда отправлю, через все стены этого твоего замка»

Селестия с трудом, но все же удержала лицо, правда, Луна точно что-то заметила. Пока пони молча переваривали услышанное, аликорн мысленно перебирала известные ей ицеляющие заклинания и мази от синяков и ожогов. В том, что они ей завтра понадобятся, она была абсолютно уверена.

«Серьезно… Лучше бы она просто злилась»