Несбыточное желание

Глава 4

Пока есть свет — всегда будет тьма.

Прописная истина, но Селена как никто знала, что не все так однозначно. Дуализм мира, вечная борьба противоположностей, что наполняла его силой и жизнью, движением… Он мог быть разрушен не только уничтожением одной из основ. Чрезмерно яркий свет способен истребить тьму, всепоглощающей тьме по силам навеки лишить мир света.

Ярчайшие эмоции тепла, дружбы, заботы и любви в свое время позволили пони истребить виндиго.

Богиня подозревала, что именно это событие и позволило Эквусу, миру, в котором она теперь обитала, быть столь мирным. Только грифоны бряцали оружием, раздувая свою хищническую натуру, но даже они не спешили немедленно идти войной на слабые страны. Не одной Эквестрией жив мир, у грифоньей Империи было достаточно других соседей. Виндиго, отвечавшие за вражду и раздор, исчезнув, унесли с собой войны и сражения, оставив лишь некие намеки, память о себе в сущности некоторых рас. Пони к таковым не относились, и все три их подвида с радостью объединились в одной стране.

Что касается умбр… Их аспектом были тени и тьма, а эмоциями — страх и страдания. Во многом родственные кошмарам, с которыми боролась Луна, они отличались тем, что действовали в реальном мире, а не плане снов, а так же были довольно пассивны. С исчезновением виндиго сложная и многогранная система из различных духов была разрушена, и многие из них словно… потерялись, лишились цели. О чем можно говорить, если кроме трех темных сил — виндиго, умбр и кошмаров — пони больше никого не знали? Селена была уверена, раньше их было куда больше, и даже вечная зима была лишь частью цикла Эквуса. Мир был по-своему сбалансирован, полный эмоций всех спектров, но тем удивительнее, что он позволил одной из сил исчезнуть, нарушив собственную гармонию.

А еще были Элементы. Ночногривая фыркнула, этот смертный маг, Старсвирл, умудрился вырвать их из самого мира, материализовав в кристаллах, вручив в копыта пони оружие огромной мощи. Да, бесчинства Дискорда, духа Хаоса, требовали решительных действий, но выдирать из гармонии мира часть его элементов — это совсем уж экстремальное решение. Селена была уверена, подобное рано или поздно серьезно аукнется всем смертным, впрочем, то были проблемы далекого будущего, и как-то к ним подготовиться было просто невозможно. Богиня не знала, к чему может привести подобное, мир молчал, а смертные и вовсе даже не задумывались о таких вещах.

Мысли волчицы уже не первый месяц витали вокруг Сомбры и его решения, которое обрекло мир на куда большую угрозу, нежели просто пассивные духи, обитающие в ледяных пустошах. Разрозненные тени, они были довольно безобидны, и по одиночке с каждым из них мог справиться даже решительно настроенный жеребенок, но теперь, соединенные в единой сущности, получив силу и волю единорога, они стали угрозой всему Эквусу. Неизвестно, как именно теперь изменится этот единый умбра, к чему он будет стремиться и какими возможностями обладает. Возможно, богине придется прямо вмешаться в бой и воспользоваться своей силой, дабы усмирить или уничтожить эту сущность. С этим куда лучше бы справилась Хелена, способная своим пламенем и светом просто испепелить порождение тьмы, но чего не было — того не было. Луна и звезды тоже дают свет, пусть без яркого солнца он куда слабее.

Но Селена не хотела решать все сразу и быстро. Эквусу изначально не нужны были боги, подобные ей, он прекрасно существовал и без них. Волчица не собиралась решать все проблемы смертных — это накладывало слишком много обязанностей, и грозило становлением верховной богиней. Вместо себя она готовила Луну на роль защитника Эквуса, раз уж та была аликорном со схожими способностями и чья душа была теперь уже убежищем для темно-синей волчицы. Да, та была еще не готова, объективно, маленькая принцесса была слишком импульсивна и резка без сдерживающей руки Селены на спине, но нельзя все время оберегать смертную от ударов судьбы. Необходимо давать им получать травмы, позволять переживать эмоциональные потрясения, все то, что выковывало из простого разумного настоящую личность. Задачей волчицы, как наставника, было удержать ее на краю пропасти и не дать пасть, сломиться под ударами жизни. Она была поддержкой, страховкой, а не тюрьмой без окон и дверей.

И чтобы повысить шансы Луны уцелеть в будущих сражениях, Селена подумывала помочь той освоить те крупицы божественной силы, что проникли в ее суть после ритуала. Схожая направленность сил лишь сильнее убеждала волчицу в правильности подобного решения, хотя куда лучше было бы, если бы ночная пони решила самостоятельно начать изучать свои новые возможности. Впрочем, она уже сейчас подсознательно использовала часть из них, усиливая свои способности сноходца, став куда сильнее в деле борьбы с кошмарами, но того было недостаточно.

Одним из аспектов силы, которую вполне могла освоить Луна, был звездный свет. Само по себе холодное сияние искорок на небосводое было не очень опасным, наибольшую угрозу неся эфемерному — духам, элементалям и им подобным нематериальным и полуматериальным сущностям. Но Селена умела ковать свет далеких звезд, обращая его в металл — так, например, родился Старлайт, ее лунный меч. Его клинок и гарда были как раз выкованы из звездного сияния, что и подарило оружию его имя. Богиня могла обратить белый свет во всепронзающие иглы, а так же устроить настоящий звездопад. Да, в боях с Хеленой ничего из этого, да и в целом любые, отличные от владения оружием, навыки не использовались, дабы не рушить и так больной мир, но волчица не просто так звалась божеством, и могла обучить ту, что обладала каплей ее силы, некоторым… трюкам.

Иной силой могла стать лунная тьма — тень обратной стороны луны, если использовать поэтичное наименование. Луна уже владела некоторыми ее возможностями, что облегчило бы полноценное освоение силы. Этот аспект божественной искры был скорее поддерживающим, нежели атакующим. Волчица с помощью тьмы могла укрыться в любой тени, окутать себя чернотой, что поглощала магические и физические атаки, или обратиться непроглядной дымкой, что способна проникнуть куда угодно. В атаке тьма была не столь хороша, больше полагаясь на поглощение, нежели прямой урон.

Были и иные стороны, но для них требовалось чуть больше, чем маленькая звездочка.

Божественная искра не была похожа на обычную силу, магию или энергию. Она была фактически неиссякаемой в виду быстрого восполнения из источника — божества — и даруемые ею возможности ограничивались лишь размерами дара. Сложно маленькой чашкой за раз наполнить огромный чан, даже если она пополняется постоянно — чтобы вылить больше объема емкости, придется искать баланс между расходом и восполнением. Во многом зависящая от воли обладателя божественной частички, эта сила могла стать великим даром… Или великим проклятьем.

Одной из угроз божественной силы было ее влияние. Только сильные волей и духом смертные могут пользоваться ею и не сходить с ума, обращаясь бездумными фанатиками… Впрочем, Луна обладала нужными качествами, и эта угроза ее должна была миновать. Другой была необузданность силы, ее мощь — даже крошечная капля давала куда большие возможности, чем обладали иные могущественные маги, и без должного уважения та грозила выжечь своего пользователя. Третьей угрозой можно было считать зависимость от нее, одаренный богом смертный рисковал забыть все свои иные таланты, всецело полагаясь на дар. И за всем этим Селене предстояло следить, дабы подопечная осталась собой, а не обратилась ее фанатичной последовательницей, не забыла свой долг перед Эквестрией и населяющими его пони, свою сестру.

Волчица быстро прикинула, сколько времени потребуется на освоение хотя бы базовых основ, и покачала головой. Как всегда, было несколько путей, но приемлемый — только один. Долгий и упорный поиск искры в своей сути, неторопливые попытки научиться вытягивать силы из нее, следом — аккуратная манипуляция ею. Селена могла просто прямо вложить все нужные знания и ощущения в разум смертной, но в качестве побочного эффекта была углубленная обратная связь. Все бы ничего, но это обычно приводило как раз к той самой фанатичности, которую лунная богиня хотела избежать. В общем, к битве с Сомброй Луна бы не успела освоить даже основы, не говоря уже о полноценном применении новой силы в бою.

Впрочем, был и обходной путь — ментальная тень, она же двойник. У смертных иногда встречалось так называемое раздвоение личности, являющееся болезнью разума, но опытный менталист был способен контролируемо дробить свой или чужой разум, прививая нужные черты каждой из частей. Наиболее могущественные из них были способны даже пересаживать чужие навыки и знания, которые всего лишь требовалось адаптировать под новое вместилище — процесс значительно более быстрый, нежели обычное обучение. Селена, будучи божеством, уже обладала немалыми возможностями в деле контроля разума, но помимо того ее суть была создана со всеми нужными знаниями. Боги редко чему-то учились, обычно они или умели, или нет. Будучи одной из двух последних богинь своего мира, темно-синяя волчица получила множество возможностей… Которые не могла применить в мире, где смертные были неподвластны богам. Она никогда особо не задумывалась над причинами этого, просто принимая как данность, да и сейчас лишь порадовалась простоте решения проблемы. Селена могла создать для Луны ментальную тень со всеми нужными знаниями, и привить той необходимую воинственность и жесткость вкупе с холодным разумом.

Осталось лишь убедить в необходимости подобного саму Луну, которая могла и не захотеть иметь пусть и контролируемое, но все-таки раздвоение личности.

Лунная принцесса как раз закончила читать очередной доклад фестралов — теперь не в своих покоях, но в полноценном кабинете в ночной половине замка — когда лязг металла оповестил ее о проявлении Селены. Улыбнувшись, аликорн опустила перо в чернильницу и подняла глаза.

— Привет.

— Здравствуй, — волчица, пригнувшись, чтобы не удариться головой о люстру, подошла к столу. — Уютно.

— Спасибо, — Луна улыбнулась шире.

Она постаралась, чтобы ее кабинет был приятным глазу и не давил своим официозом. Выполненный в привычных темно-синих с серебром тонах, он был полон шкафов с разными книгами, удобных кресел и пуфиков. Высокий мягкий ковер устилал пол, на полках встречались разные безделушки или украшения. Стол делил свое пространство между множеством бумаг, свитков и небольшими мягкими игрушками и статуэтками — подарками от ее детей. На стенах висели картины, написанные ими же или самой принцессой.

— Что пишут?

— Природные катаклизмы, несчастные случаи… Редкие попытки нападения бандитов — в основном пони, по тем или иным причинам поднявшие оружие. Кристальники неожиданно напали на грифонов, застав тех врасплох, и теперь у двух империй война. Грифоны успешно отбивают попытки прорвать границу, но рейды не устраивают — один раз попытались и бросили.

— Барьер, — коротко кивнула Селена.

— Угу… Потери в основном у грифонов, но и те — раненными, стороны предпочитают отступить, если есть более-менее серьезный перевес… А других случаев и не бывает. Среди кристальников почти нет пегасов, но зато у них крайне мощные барьеры, достаточно единорогов и прочные доспехи. Плюс, Сомбра периодически выбирается из под барьера, и тогда грифонам приходится туго.

— Странная война, — волчица чуть наклонила голову набок. — Почти нет убитых, частые отступления… Похоже на короткие стычки, а не полномасштабные сражения.

— Эм… Мы всегда так воевали. Каждый убитый — это большая беда и горе все-таки…

— Война — это всегда горе и много крови, — волчица потерла подбородок.

Она уже поняла, что местные смертные не знали истинной войны, только такое вот ее подобие. И, стоило признать, это было даже хорошо, но… Но тем более Сомбру требовалось уничтожить. Сразу и навеки, дабы умбры точно не смогли вернуться. Эквус всей своей сутью стремился к миру, вероятно, потому и позволил нарушить баланс, потому и дал смертным возможность уничтожить виндиго. Даже воплощение Элементов Гармонии пусть и с некоторой натяжкой, но все-таки встраивалось в эту концепцию. Получив самую большую дубинку, эквестрийские пони имели все шансы в будущем принудить к миру и сотрудничеству абсолютно все расы Эквуса. И два могущественных аликорна, повелевающих солнцем и луной, лишь укрепляли эту мысль.

— Поэтому мы должны остановить Сомбру как можно быстрее.

— Нет.

— Что? — Луна нахмурилась.

— Пусть грифоны выплеснут свою агрессию. Эта стычка даст вам больше времени приготовиться к будущей войне с ними.

— Но там умирают, Селена…

— Пусть умрет мой враг, мой недруг или незнакомец, нежели умрет мой сосед, мой друг, мой брат или я, — богиня процитировала одного из вождей своего мира.

— Мы не такие, мы пони, мы всегда ратуем за мир, — Луна покачала головой, сдав губы и опустив уши. — Вдруг мы сможем после этого заключить мир с грифонами? Если поможем им?

— Или вы нанесете гордым воителям страшное оскорбление, усомнившись в их силах.

— Да кто в здравом уме откажется от помощи?!

— Я могу двигать луну и расставлять звезды.

— Что? Но я… Подожди, это другое!

— Кто в здравом уме откажется от помощи?

Принцесса надулась, громко фыркая и прядая ушами. Несколько секунд она сверлила взглядом как обычно спокойную и невозмутимую богиню, после чего махнула копытом.

— Дискорд с тобой, ты права. Но мне это все равно хвостец как не нравится.

— Не спеши, Луна. Выжди и ищи лучший вариант.

— Да-да, зачем идти в лоб, если можно найти обход, ты говорила… Так за чем ты здесь? Ну, то есть, в смысле…

— Я даровала тебе часть своей силы, божественную искру, еще тогда, в ритуале создания фестралов. Тебе следует научиться ею владеть.

— Так… И когда ты планировала рассказать мне о ней, если бы не Сомбра?

— Никогда. Ты бы сама ее нашла и освоилась с новой силой. Это было бы лучше, вы, смертные, умеете видеть и находить необычные пути применения чего бы то ни было.

— Неужели Сомбра столь проблемный?

— Не он. Умбра, что он породил, объединив создание теней и тьмы, порождение мира, и свою волю и разум. Мне неведомы возможности и силы сего нового существа, а посему, стоит тебе быть готовой.

— Хорошо, я заинтригована, что мне делать? — Луна начала по-детски подпрыгивать на своем кресле, вызвав мимолетную улыбку на морде волчицы.

— Обычно освоение божественной искры занимает годы. Но есть обходной путь. Тебе ведома ментальная тень?

— Нет?..

— Ментальный двойник? Раздвоение личности?

— Второе знаю, это психологическое отклонение.

— Я могу породить в твоем разуме подобного двойника, привив ему нужные знания.

— А почему не мне сразу?

— Боюсь, твой разум может не выдержать моего прямого влияния, и исказиться. Двойника же можно будет устранить.

— То есть, убить…

— Скорее, стереть, подобно тому, как художник стирает неудачные линии эскиза.

— И все-таки это будет убийство, убийство личности, — Луна вздохнула. — Я не уверена, что смогу на такое пойти… Или позволить тебе этого.

— Вы, смертные, столь любите все усложнять… — Селена потерла переносицу, морщась. — Думается мне, смогла бы я отселить мертальную тень в иное тело, но не уверена, что смогу сотворить жизнь. Хелена бы смогла, но не я.

— Ну, я всегда могу подарить жизнь жеребенку… Или душа вселяется сразу?

— В момент рождения, но то было в моем мире. Оттого и существовали мертворожденные, те, кто не обрел душу в сакральный миг.

— Ну, возьмем за запасной план, — повеселела принцесса, сумевшая решить сложный для себя вопрос. — А как будут звать мою тень? Она будет, как я для Селестии, я правильно поняла?

— Имя ей придумаешь ты сама.

— Я — Луна… А она… Ну, что ты думаешь насчет Шэдоу Мун?

— Банально.

— Гр-р-р… Ладно, я еще подумаю… Надо смотреть на личность, верно?

— Да. Начнем?

— Что? Прямо сейчас?

— Это не займет много времени. Готова? — дождавшись неуверенного кивка, Селена опустила ладонь на голову аликорна.

— Слушай… Я знаю, не вовремя, но все же, — принцесса подняла взгляд. — Твои перчатки… Они… Из кожи?..

— Неразумных тварей. В отличие от ваших, оные звери абсолютно неразумны.

— Как свиньи?

— Да.

— Никому не говори, что у тебя есть части из кожи. Говори, что… Что это такой материал, просто похожий на нее.

— Вы, пони, некоторые из вас, едят мясо. Ты ешь мясо.

— Это ты виновата! Кхм… Да, всеядные есть, но… Понимаешь… Одно дело — есть чужую плоть, другое — носить на себе мертвую шкуру убитого. Это… Дико. И мерзко. Эм… Прости…

— Сосредоточься.

Селена выбросила разговор из головы. Просто очередные заморочки смертных, которые ей как и всегда было сложно понять. То, что она знала о них, не давало понимания причин подобного. С другой стороны, все эти сложности и делали наблюдение за смертными, общение с ними, столь интересным. Неожиданное, непознанное всегда весьма занимательно.

Дождавшись хоть какого-то подобия спокойствия, что со смертными в большинстве случаев очень сложно, волчица мягко скользнула в разум Луны. Создать ментальную копию было несложно — всего лишь подтолкнуть естественное развитие раздвоения, немного пошатнув устои разума, а после их восстановив. Такое создание копии позволило основе и тени иметь сильную и крепкую связь, а небольшое воздействие на нее углубило ее, даровав аликорну власть над копией, возможность влиять на нее, управлять ею. Контроль над тенью был жизненно необходим, дабы Луна могла осознанно переключаться между своими состояниями, а так же обучать тень новым знаниям и передавать цели для устранения. Так же Селена укрепила ментальные барьеры принцессы, скрепив их силой из божественной искры, и сформировала особый, регламентированный канал связи с тенью. Только основа могла влиять на копию, но никак не наоборот, богиня не собиралась создавать своей подопечной болезнь разума. Может быть, собеседника, но не того, кто сможет ее изменить одним лишь своим существованием.

Подправить характер ментального слепка, основы его разума, сути, было несложно даже для среднего по мастерству менталиста. Да что там, с этим бы, пусть и не быстро, справился и неодаренный врачеватель с нужной специальностью, ну, так считала сама Селена. Вытравив чрезмерную, на ее взгляд, приверженность к жизни во всех ее проявлениях — помня о том, кто кого контролирует, это не могло стать проблемой в будущем — она даровала тени решительность и уверенность. Богиня лепила разум, что сможет стать щитом, ту, кто будет воином, способным дать отпор без капли сомнений. Неважно, на кого падет ее взор, тень обезвредит или устранит любую угрозу основе. Селена знала, в моменты нужды тень сможет пробиться сквозь сомневающийся разум, сразив, например, предателя, или убийцу под чужой личиной.

Закончив с нужными установками, ночногривая начала аккуратно передавать навыки. В первую очередь — умение владеть божественной искрой, возможности по управлению звездным светом и лунной тьмой. Следом были углубленные знания о сноходстве — сама Луна, хоть и боролась с кошмарами, но сноходцем была посредственным, во многом в виду отсутствия наставника. В будущем это могло быть решено банальным опытом, но здесь и сейчас Селена решила даровать тени нужные навыки немедленно. К сожалению, она не могла передать свои умения владения мечом или какими-нибудь магическими силами — по весьма очевидным причинам — но зато могла одарить тень своим тактическим и стратегическим опытом, полученным в наблюдениях за войнами смертных. Вкупе со знаниями самой Луны, никуда не исчезнувшими, все это могло сделать из бывшей ментальной копии неплохого полководца в будущем.

Пробудив тень, богиня без удивления увидела в ее бирюзовых глазах искры фанатичной верности. Вздохнув, она тут же подправила ее, направив на Луну — избавиться бы не получилось, в этом волчица была уверена — и, в быстром опросе и демонстрации убедившись в завершенности своей работы, покинула чужое ментальное пространство.

Она бы могла проделать все то же самое и из души самой Луны, конечно же, но необходимость получить ее разрешение на формирование тени вынуждало действовать снаружи. К счастью, к проблемам это не привело, результат полностью устраивал волчицу, что замерла, ожидая, пока Луна придет в себя.

— Почему она зовет меня хозяйкой? — спустя несколько минут, потраченных на разговоры с тенью, спросила принцесса.

— Потому что в своем теле только ты — хозяйка. Только ты хозяйка собственного разума, она же у тебя не более чем гость.

— Невежливо как-то… Ну… Допустим?.. И я, кажется, придумала ей имя.

— Поведаешь?

— Найтмер Мун, — немного поежившись, ответила Луна. — Прости, но ее ход мыслей, касаемый Сомбры или иных врагов, просто кошмарен…

— Весьма, весьма, — качнула головой Селена, ощущая удовлетворение проделанной работой. — Остались ли у тебя еще вопросы?

— Ну… Если только по той же теме…

— Сомбра, верно?

— Да. Почему мы не можем действовать немедленно? Ладно, я понимаю, почему ты оставляешь все нам, но почему ты против? Только ли из-за возможных проблем с грифонами?

— Моя маленькая Луна, — богиня вздохнула. — Сколько уже раз твердила я тебе мыслить шире. Задумайся, обдумай, дай мне ответ самостоятельно.

— Я не маленькая, — привычно буркнула принцесса, но послушно погрузилась в свои мысли. Дергающиеся уши и закатывающиеся время от времени глаза намекали, что и Найтмер Мун присоединилась к ее рассуждениям.

Убедившись, что аликорн надолго ушла в себя, Селена осторожно переместилась к стене, разглядывая картины. Она не была большим ценителем изобразительного искусства — хоть и многое знала по причине долгих наблюдений и толики обязанностей почившей богини вдохновения — но любила живые картины, полные вложенных в них эмоций. Ей была абсолютно не важна техника, исполнение, использованные приемы, волчица могла искренне любоваться детскими каракулями и кривить морду при одном только взгляде на работу великого мастера. Ей были важны эмоции, что смертные вкладывали в свои творения.

Картины, что висели в кабинете ночной принцессы, писались ее детьми и ею самой. Фестралы вкладывали искренние чувства в свои работы, совершенно разные в своем исполнении и стиле, от неких абстрактных нагромождений фигур до прекрасных пейзажей и портретов. Вполне логично, что было много изображений самой Луны, каждое из которых источало вложенную художником любовь ребенка к матери, пусть не родной, но любимой и уважаемой. Сама аликорн иногда рисовала свою сестру Селестию, величественную и домашнюю, грустную и счастливую. В каждой чувствовались разные эмоции, соответствующие определенным событиям из памяти лунной пони.

— Она не сможет, верно? — тихо, едва слышно прошептала Луна, подняв взгляд. — Не сможет применить Элементы, не чувствуя зла за Сомброй.

Селена промолчала, лишь обернулась с тихим шелестом кольчуги. Слова были не нужны, ее подопечная и сама уже все поняла и осознала, и теперь, подавленная, смотрела куда-то вдаль.

— В одиночку я не смогу его одолеть — умбра сделал его не столько сильным, сколько живучим… Уничтожить нужно не тело единорога, но пораженную этим созданием душу… Или навеки заключить в нерушимой тюрьме.

— И то по силам лишь могущественнейшим из артефактов.

— Или тебе, — принцесса посмотрела в глаза богине.

— Или мне.

Ночногривая без труда выдержала пристальный взгляд аликорна, в то время как та довольно скоро отвернулась, опустив уши.

— Ты права… Это… Это должна быть наша победа. Или наше поражение… Селена, скажи… Пожалуйста, скажи, что ты не допустишь гибели Селестии.

— Падение Эквестрии не в моих планах, — обтекаемо ответила волчица.

Луна явно хотела задать еще вопрос, а то и несколько, но, глубоко вдохнув, резко мотнула головой и улыбнулась.

— Спасибо за все, что делаешь для меня и нас.

— Иди за своей звездой, моя маленькая Луна, — улыбнувшись в ответ, Селена истаяла невесомой дымкой.

— Да… — принцесса опустила голову на стол, смотря на маленькую рамку с искуссно выполненным изображением ее и Селестии вместе. — Иду за своею звездой…