Несбыточное желание

Глава 13

— К нам в окно стучит гражданская война.

— Здравствуй, моя маленькая Луна, — Селена отложила в сторону пластину металла, на которую когтем наносила гравировку в виде звезд и туманностей.

— Селена, я серьезно, у нас культы друг другу скоро гривы рвать будут!

— Луна, Луна, — волчица вздохнула, плавным движением погасила магический кристалл, дававший мягкий белый свет. — Не спеши.

— Они уже друг на друга в открытую орут! На улицах! Перед стражей!

— Когда я в последний раз занималась зачисткой, Луна?

— Три года назад, четыреста семьдесят три пони, сорок два грифона и дракон, — буркнула принцесса, все еще не одобряющая подобных действий.

— И как часто я сим занималась до того?

— Да каждые несколько месяцев… — аликорн замолчала, округлила глаза. — Подожди… Но… Как?!

— Все-таки интригана из тебя не получится, — ночногривая вздохнула повторно и встала из-за стола, подняла пони на руки, словно очень кошку — та, впрочем, даже и не думала сопротивляться, только устроилась поудобнее. — Ну или должно пройти сильно больше времени.

Луна не была глупой или слепой, да и недальновидной ее назвать можно было с большой натяжкой. Проблема была в самой основе ее характера, в своеобразном ядре личности, да и проблемой это называть было некорректно. Она была очень тороплива, всегда рвалась вперед, стремилась действовать. Аликорн просто не подходила на роль правительницы, по крайней мере, сейчас. Никто не может быть одинаково хорош во всем.

— Особенность взаимосуществования богов и смертных в том, что мы влияем друг на друга. Смертным нужна вера, она дает им силы, уверенность, направление. Большинство смертных — всего лишь масса, лишь немногие выделяются тем или иным качеством, и вера становится их путеводной звездой. Неважно, во что они верят — в духов, богов, саму природу или науку, им нужно верить. А мы, боги, получая искреннюю веру, получаем так же и возможность влиять на смертных. Мы меняем вас, а вы меняете нас.

— Но как тебе удалось…

— Запомни, моя маленькая Луна, ты никогда не сможешь сделать все сама, — ночная волчица села за стол, осторожно усадив пони себе на колени. — Хорошие, умелые последователи способны сделать то, на что не способна ты.

— Но ведь я…

— И многих ли ты приблизила к себе? Твоя система отбора хороша, но очень уж узкоспециализирована. Мысли шире, Луна, шире.

— Что ты делаешь? — принцесса решила сменить тему разговора — она уже поняла, что не получит прямого ответа. Строго говоря, она почти всегда до всего доходила сама.

— Мои доспехи — это часть моей сути, и они… Немного устарели по своей конструкции, — Селена продолжила наносить гравировку на пластину, в которой угадывалась часть латной юбки. — Как показал последний бой с Хеленой, нужно усовершенствовать ее, чем я сейчас и занимаюсь.

— Я думала, твоя броня и так хороша…

— Наши доспехи не менялись уже с полсотни лет. Просто защиту нам давала наша сила, а не металл, как раньше, с равным успехом мы могли сражаться вообще без одежды — насыщенная силой шерсть была вполне способна сдержать удар Старлайта или Санстрайка.

— Значит, вы ослабли?

— Естественно, ведь Эквус — не наша родина.

Закончив работать когтем, волчица отложила пластину и, перенеся аликорна на пол, встала и направилась к одному из огромных по меркам пони шкафов, по пути снимая с себя части брони. Они падали на пол с лязгом и тяжелым грохотом, быстро истаивая черным дымом, и вскоре Селена осталась в одном стеганном поддоспешнике — даже кольчуга была снята. Бесшумно открыв дверцы шкафа, она взмахнула рукой, и из него с тихим звоном вылетели части нового доспеха, тут же занимая положенные места.

Эта броня была очень похожа на старую, но с добавлением множества дополнительных элементов, вроде щитков, защищающих подмышки, полноценной латной юбки, усиленной защиты паха. Наручи стали полностью закрытыми, усилилась защита шеи. Развитые закрытые наплечники заменили старое нагромождение пластин. Да даже кольчуга, и та стала лучше — изменилось плетение и способ скрепления колец, а так же их размер. Фактически, это было устранение уязвимых зон, за что пришлось заплатить подвижностью, и дело было отнюдь не в массе — будучи богиней, Селена могла спокойно бегать в броне весом в сотню другую килограмм. Просто усиление защиты сочленений доспеха естественным образом снижало свободу их движений.

— Выглядишь… Внушительно, — заметила Луна, дождавшись, пока последний элемент брони встанет на место.

— Хотелось бы выглядеть иначе, но то время еще не настало, — Селена несколько раз взмахнула мечом, после чего перехватила его за рикассо левой рукой.

— Настанет ли?..

— То зависит от тебя, моя маленькая Луна. А я тебе помогу.

***

Селена, хоть и была богиней луны и ночи, все равно любила день и светлое голубое небо. Она могла долго любоваться проплывающими по нему пушистыми облаками, наслаждаться солнечным теплом и дуновениями прохладного ветерка. И точно так же она любила дожди и грозы, да и в целом любую погоду или время суток. Но особое место в ее сути занимало наблюдение за смертными.

Эти часто странные, нелогичные, запутанные существа всегда вызывали у нее любопытство и интерес своими действиями и решениями. Скованные множеством ограничений смертной плоти, облика своего, они создавали так много способов обойти их, раздвинуть грацицы доступного и возможного… Богиня искренне восхищалась такими смертными, считали ли сородичи их злодеями или героями, ведь с ее точки зрения мир не делился на добро и зло. Он мог быть безумным и кровавым, как ее родина, мог быть пассивным и созерцательным, как Эквус, тихим и шумным, спокойным и активным, но не злым и добрым. Даже ее родной мир назвать злом было неправильно — все равно, что считать злым хищника только за то, что он охотится ради собственного пропитания и выживания.

Поэтому она и оставила в покое Культ Солнца, когда ей удалось мягким, опосредственным воздействием изменить его. За пятнадцать долгих лет с помощью «Рассвета» получилось поменять некоторые ключевые постулаты веры, что и послужило причиной нынешнего состояния культа. Это был долгий, сложный путь, но все-таки получилось аккуратно и незаметно пересилить взаимное влияние богини и верующих, чему способствовала сама их связь, и теперь «Следующие за Солнцем» не были яростными противниками принцессы Луны и не стремились уничтожить ее и ее окружение просто потому что. Они все так же почитали Селестию, восславляли день и солнце, но из их риторики удалось убрать призывы к насилию. Ныне культ пропагандировал необходимость вернуть Селестию, дабы вернуть в страну стабильность и гармонию, а так же декларировал главенство дня. Что интересно, пони довольно быстро догадались, что сила, которую они получали от искренней веры, исходила от Хелены, божественной волчицы, и теперь напрямую молились ей, считая Селестию ее аватаром в Эквестрии. С этим ни Селена, ни Луна бороться не стали.

Вот с чем им пришлось иметь дело, так это с неожиданным появлением неподконтрольного им Культа Ночи, пришедшего из Кристальной Империи. Нет, сами верующие были адекватными, спокойными, и даже логичными — прямое влияние Селены, которая, как часто бывает с богами, и не заметила появления новых последователей. А вот то, что два культа столкнулись в Эквестрии лбами, стало проблемой для правительства и самой ночногривой. Достаточно весомой проблемой, чтобы Луна примчалась к ней чуть ли не в ужасе от возможной гражданской войны. Когда верующие начинают воинственно размахивать копытами и когтистыми лапами, а то и оружием, на божествах это сказывается вполне очевидным образом, и точно так же, как Селена когда-то изменила Культ Солнца, Культ Ночи начал влиять уже на нее. К ее — и Эквестрии — счастью, она довольно быстро сориентировалась и явила себя и свою волю своим последователям. Для нее это было в новинку, но ей и не требовалось произносить длинных речей.

Сейчас проблема культов была решена официальным созданием церкви Двух Сестер. Замалчивать существование Хелены было глупо, как и как-то искажать правду о ней, так что, Селена честно рассказала все, как есть. Про родной мир, безумный в своей жажде крови и сражений, про их историю, про то, как огнегривая приняла свою яростную и воинственную суть, следуя своему яркому и сиюминутному характеру, а ночногривая просто не смогла разжечь в себе пламя истинных эмоций, будучи слишком спокойной и созерцательной. Ей хватило влияния — а силе ее сестры, из-за расстояния, не хватило сопротивления — чтобы убедить в своей искренности верующих, что и позволило новой вере родиться на стыке двух культов.

Церковь Двух Сестер подразумевала двойственность, гармонию в двух противоположностях, что должны были уравновешивать друг друга. Ярость пламени, яркие, словно солнце, открытые эмоции и порывистость с одной стороны, и тишина ночи, холод далеких звезд и спокойствие с другой. У обеих сторон нашлись свои последователи, появилась даже группа тех, кто пытался поклоняться сразу обеим сестрам, ища в том истинную гармонию, и это весьма удивило Селену, привыкшую к категоричности смертных.

Народы Эквуса действительно были интересными и необычными.

Тот факт, что богиня сама, своими руками создавала собственную религию, вызывал у многих своеобразный ступор, особенно с учетом равнозначности солнца и луны в ней. Для самой волчицы в этом не было ничего необычного, пусть она и преследовала свою глобальную цель. Она знала, Хелена и Селестия вернутся, и срок в тысячу лет с момента изгнания для нее, истинной богини, был не таким уж и значительным. И она не хотела вновь столкнуться в бою с собственной сестрой, не хотела заканчивать историю кровью, а значит, требовался другой выход, и религия, вера, взаимное влияние богов и последователей друг на друга, была идеальным вариантом.

Волчица тихо вздохнула. Да, для нее было не так уж и сложно провернуть такое, на то она и богиня, чуть ли не единственная на весь Эквус — изгнанная на солнце сестра не считалась. Она так и не поняла, почему в этом мире не было других богов, только духи и иные эфирные существа, но из-за этого ее влияние было слишком сильным. Изменить многонациональную — если к разным видам пони и грифонам применимо понятие «нация» — страну по взмаху хвоста, смертных такой уровень влияния и власти обычно пугает, ну или развращает, зависит, с какой стороны смотреть. Ночногривая задумалась, какой была бы Эквестрия, если бы не их с Хеленой вмешательство?

Прикрыв глаза, Селена вспомнила, какой была Луна в момент ее появления в этом мире. Восстановила в памяти все события, детали, взаимодействие сестер между собой и с подданными, состояние страны и соседей… И пришла к выводу, что все было бы кардинально другим.

Некому было бы успокоить маленькую Луну, открыть ей глаза. Ведомая обидой и гневом, а так же своим вспыльчивым, сиюминутным характером, она бы взбунтовалась, восстала, рано или поздно. Идея фестралов существовала в мыслях аликорна и до Селены, а значит, они бы тоже были созданы. Вероятно, выглядели бы дети ночи иначе, и было бы их меньше, но они бы существовали и оказали бы поддержку своей создательнице.

Картина битвы между двумя сестрами сформировалась быстро и очень ярко. Луна, яростная и напористая, в легких доспехах и вооруженная глефой, против закованной в тяжелые латы Селестии, сражающейся алебардой. Странное отражение битвы между Селеной и Хеленой, дополненное сильной магией аликорнов. Вероятнее всего, солнечная пони предпочла бы бой в воздухе, дабы не разрушить ненароком замок, избежать жертв среди пони, и это стало бы большой ошибкой — Луна была куда более искусным воином. Могучий разум богини без труда смоделировал несколько вариантов боя, и всегда и везде Селестия проигрывала, какие бы условия она не ставила… Кроме одного единственного раза — Элементы Гармонии. Как и в настощей истории, эти могущественные артефакты в последний миг меняли исход битвы на противоположный. Могла ли Селестия применить их?

Могла. Какой бы мягкой и доброй она ни была до влияния Хелены, она оставалась могущественным аликорном и правительницей целой страны. В миг острой нужды, она вполне могла прибегнуть к крайним средствам, просто в состоянии аффекта.

— Смотрите, Лунная Волчица!.. — тихий шепот вывел Селену из задумчивости. Открыв глаза, она повернула голову в сторону прячущихся в кустах жеребят. Совсем крошечные на ее фоне, трое маленьких пони — две кобылки и жеребчик — подглядывали за богиней. Заметив, что она их обнаружила, дети замерли.

Ночногривая улыбнулась пони, и те робко улыбнулись в ответ.

— Смелее.

— А это правда, что это вы двигаете луну? — робко спросила кобылка-единорожка мятного окраса, осторожно выползая из кустов. В ее гриве и хвосте застряли веточки и листья, придавая немного диковатый вид, а так же демонстрируя, что в саду они гуляют уже довольно долго.

— Нет, то задача принцессы Луны.

Аликорн бы, конечно, обиделась на такое принижение ее заслуг, но, к счастью, она была занята.

— А что вы делаете? — с совершенно детской непосредственностью спросил жеребенок-единорог, навострив уши.

— Многие дела, — обтекаемо ответила ночногривая, не желая нагружать жеребят своими заботами. — Оные вам не интересны, маленькие пони.

— Мы не маленькие! — возмутилась третья, пегаска молочно-белого окраса с ярко-голубой гривой. Она расправила свои маленькие крылышки необычного смешения белых и голубых перьев, словно пытаясь казаться больше.

— Вы всегда будете для меня маленькими. Не только вы, все народы Эквестрии.

— Это потому что вы такая большая? — спросила единорожка.

— Это потому, что я несу за вас всех ответственность.

Дети переглянулись с растерянным видом.

— А что вы делаете? Ну, вот, сейчас делаете?

В ответ волчица указала рукой на проплывающие по небу пушистые облака.

— Созерцаю спокойствие.

— А разве можно увидеть спокойствие? — единорожек с недоумением посмотрел на волчицу.

— Знаешь ли ты, как выглядит обида?

— Да, вот вчера я обиделся на Шторм Ская.

— А гнев?

— Ну… — жеребенок замялся. — Мама на меня злилась недавно, потому что я съел мороженое…

— А вот так выглядит спокойствие, — Селена все той же рукой обвела пространство вокруг. — Тихое место в парке. Яркое небо, мягкий свет дневного светила, теплый ветер и шелест листвы. Сейчас для вас сие не так интересно, но в будущем, не таком уж и далеком будущем, вы тоже будете ценить облик спокойствия.

— А мама говорит, что тишина и спокойствие — это болото, в котором супер скучно!

— Хай Чейзер лишь привыкла к иной жизни.

— Вы знаете мою маму? — удивленно воскликнула пегаска, округлив и так большие глаза.

— Да.

— Крутяк! — кобылка загарцевала на месте.

Селена, хмыкнув, откинулась на спинку скамьи, поставленной в Королевском саду специально для нее, и посмотрела на солнце. Силуэт единорожьей головы с волчьей мордой в центре никуда не делся, все так же напоминая о том, что даже она, при всех своих возможностях, знаниях и умениях, далеко не идеальна. Что она может ошибаться, и эти ошибки могут стать для кого-то фатальными.

— А почему вы такая большая? — для маленькой единорожки вопрос роста богини, похоже, был самым интересным.

— Такой я была в момент Созидания, и с тех пор не менялась. И поверь мне, маленькая пони, высокий рост — это отнюдь не всегда столь удобно, как может казаться со стороны.

— Просвещаешь молодое поколение?

Жеребята замерли и со странной смесью восхищения, недоверия, страха и надежды уставились на возникшую из тени за скамейкой принцессу Луну. Селена лишь чуть повернула голову и развернула одно ухо к ней, не отвлекаясь от созерцания голубого неба.

— В некоем роде.

— А вы, мои маленькие пони, вновь сбежали от нянек?

— Они скучные и не хотят с нами играть! — притопнула быстро пришедшая в себя пегаска.

— О, неужели? — Луна тепло улыбнулась жеребятам, чуть наклонив голову набок. — Думаю, я поговорю с ними и вашими родителями на эту тему.

— А, ну… — кобылка забегала глазами, прижав уши. — Мы сами разберемся! Мы уже большие!

Аликорн проигнорировала хмык ночногривой, только еле заметно дернула ушами.

— Ну тогда вперед, а я проверю.

Жеребята вразнобой попрощались и припустили так, будто за ними бежали все хищники Эквестрии. Несколько секунд богиня и принцесса смотрели им вслед, размышляя каждая о своем, прежде чем Луна нарушила тишину.

— Двадцать лет…

— Не так уж и много.

— Ну, да, для тебя — да.

— И для тебя.

Принцесса надолго замолчала, смотря на безмятежно голубое небо, пытаясь подобрать хоть какие-то слова.

И не могла.

Да и не хотела, на самом деле. Она просто наслаждалась минутами тишины и спокойствия, оставив тревоги и сложности правления за спиной, где и возвышалась высоко вверх Башня Ночи.

— Они стареют…

— И умрут через несколько десятилетий.

Луна хотела возмутиться, но сдержалась. Селена не просто так называла их всех смертными, для нее все пони, даже аликорны, были подобны вспышкам света — ярким, но коротким. Образ мыслей, который принцесса могла понять, но не принять, хоть и осознавала, что когда-нибудь сама придет к тем же выводам.

— Твой план почти выполнен, страна стабилизировалась. Все службы работают в полную силу, проблема культов решена, я не тону в бумагах, да и решения теперь принимаю куда более взвешенно. Мы всего добились… Но что нам делать дальше?

— Ты так и не смогла придумать ничего, раз решила прийти сюда? — Селена повернулась к темно-синей пони, приподняв бровь.

— По-моему, это очевидно.

— А нужно ли придумывать?

— Прошу прощения?..

— Что же делать с твоей торопливостью… — волчица тяжело вздохнула, отчего Луна прижала уши и опустила голову. — Скажи мне, ради чего ты спешишь? Страна — не армия, а правление — не боевые действия. Да, в стратегии стояние на позиции равно потере инициативы, но ты не генерал армии, ты — правительница целой страны. Нет нужды бежать галопом к победе, ибо у страны есть только один конец, и это поражение. Это плавание в бесконечном океане, и твоя цель — идти как можно дольше и дальше, рискуя лишь в случае, когда иное невозможно. Реагируй на изменения обстановки. Реагируй на действия соседей. Реагируй на новые веяния в стране, на настроение подданных, достижения науки и магии, веди страну к совершенству, улучшая уровень жизни и достигая новых высот в экономическом росте и развитии, но помни — строя башню в небо, не забывай укреплять стены. Помни, бесконечно высокая башня имеет бесконечно большой шанс сложиться под собственным весом.

— Напоминай мне об этом почаще, может, что-то в голове и отложиться…

— Самобичеванием и самоуничижением ты не добьешься ничего, моя маленькая Луна. Прими свои недостатки и научись их нивелировать. Не стоит спешить, покуда то не требует ситуация, а сейчас ты можешь себе позволить хоть месяцами размышлять над каждым указом.

— То есть, подражать Селестии.

— В сим случае все мы подражаем кому-то из прошлого.

— Даже ты?

В ответ волчица подняла свой меч за рикассо и протянула его Луне рукояткой вперед. Та, не понимая, что ей делать, окутала оружие телекинезом, заставив парить в воздухе.

— Смотря на Старлайт, что ты можешь сказать?

— Это… Простое, но красивое оружие, — неуверенно ответила аликорн, рассматривая серебристый двухметровый клинок. — Думаю, ты потратила немало времени, прежде чем выковала его. Я имею в виду, форму.

— Нет.

— Нет?

— Этот меч в точности, во всех деталях, подражает изделию смертного мастера-кузнеца. Я не тратила годы, выводя идеальную форму и идеальный баланс. Ты правда думаешь, что я сразу знала, как ковать металл? В момент Созидания я даже и представить не могла, что однажды выкую из света звезд оружие дабы сразить свою сестру.

— Спасибо за урок, — спустя несколько минут раздумий, ответила принцесса ночи, и тут же, разрушая всю атмосферу философской беседы, забралась на скамейку с ногами и опустила голову на колени волчице. — Знаешь, я все-таки когда-нибудь уговорю тебя сесть на трон.

— Селестия вернется, вот ее и усаживай.

— Неужели трон Эквестрии недостаточно величественен для богини?

— Он недостаточно велик, это факт, — Селена выждала секунду, позволяя подопечной оценить шутку, и продолжила. — Но не только.

— Смертными руководят смертные, я помню…

— И я не думаю, что тебе нужна целая страна хищных волкообразных пони.

— А мне пойдут волчий нос и хвост?

— Спроси это еще раз и мы проверим.

— М-м-м, воздержусь… В этом столетии, как минимум…

Ночногривая улыбнулась и прикрыла глаза, аккуратно перебирая стальными когтями шерстку пони.

Она увязла в этой стране, в ее жизни. Ей нравилось участвовать в событиях напрямую, а не просто сторонним наблюдателем. Она чувствовала силу веры ее новых последователей, а так же ручеек силы, тянущийся к солнцу, к ее сестре. Она знала, ее действия изменили мир, настолько отдалили от изначально вероятного будущего, что назад пути уже просто не было.

Это был ее мир. Мягкий, поддатливый, словно глина, и она хотела слепить из нее нечто прекрасное, гармоничное в своей красоте и изяществе… И да, можно было добиться того, просто давая подсказки ее маленькой Луне, направляя, советуя, но сколько глины обратилось бы мусором в таком случае? Мир — не просто материал. Мир, это нечно большее, завораживающе обширное и многогранное. И она не могла просто стоять в стороне, не запустив пальцы в этот поддатливый материал.

Тысяча лет, уже меньше. Срок, более чем достаточный, чтобы вылепить и обжечь, а после и расписать изделие, что станет шедевром в ее глазах.

— Мы построим прекрасный мир, моя маленькая Луна. Мир, в который вернутся наши сестры.

— И они очень сильно удивятся.