Неукротимые удовольствия

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Неделя. Неделя спокойствия перед тем, как Пирсон нанёс новый удар.

Сидя на гладком камне, в тени одного из деревьев, нависших над рекой, Доминик наблюдал за игрой детей стаи. Тао и его подруга Райли — ворон-перевёртыш, которая также была Опекуном в стае и присматривала за детьми. Трик и Данте тоже были там, гоняли мяч с Каем. Тао носил Декстера на спине, в то время как Сиенна пыталась поймать листья, которые Саванна, висевшая вниз головой на ветке дерева, сбрасывала на землю. Лайла указывала на уток, которые плавали на мелководье, задавая Райли множество вопросов о птицах.

Это было спокойное место на их территории. Осколки солнечного света танцевали в постоянном потоке реки, который разбивался о камни и недостроенную бобровую плотину. Тростник колыхался на ветру, который приносил с собой ароматы полевых цветов, влажной земли и чистой воды. Полевые цветы росли вдоль покрытых гравием берегов, где было много покрытых водорослями камней — на одном из них, ближайшем к Доминику, отдыхала маленькая черепаха. Момент был бы расслабляющим, если бы не причина, по которой его альфы позвали его сюда.

Грёбаный Пирсон снова нанёс удар. Ещё одна онлайн-статья — на этот раз более мстительная и пренебрежительная. Ретт обнаружил её час назад, и ею уже поделились на нескольких онлайн-платформах. Эта новость была достаточно плохой. Но то, о чем его альфы теперь просили Доминика, только усилило его гнев.

Его волк в настоящее время расхаживал взад-вперёд, в каждом шаге чувствовалось возбуждение. Время от времени он пускал в ход когти, не проявляя никаких признаков успокоения. Он также продолжал выплывать на поверхность ровно настолько, чтобы глаза Доминика сверкнули волчьим блеском. Животное хотело, чтобы альфы увидели его недовольство.

Тарин и Трей сидели на скамейке напротив него, выглядя одновременно извиняющимися и обеспокоенными. Но в их словах была чистая сталь. Им было не по себе от своего решения, но они не собирались отступать. Доминик знал их обоих достаточно долго, чтобы быть в этом уверенным.

Наклонившись вперёд, Трей сцепил руки.

— Ты знаешь, что в этом есть смысл, Доминик. Я был почти уверен, что Эммет не перестал быть мудаком — тем более что его первая статья была сочтена большинством вымыслом, поэтому я не удивлён, что он выкинул ещё один трюк. Но эта последующая статья заставляет меня волноваться, потому что она вся о тебе. Не о нем, не о стае, не о перевёртышах в целом. Чёрт возьми, Розмари упоминается лишь мельком здесь и там. Сейчас он полностью сосредоточен на тебе.

— Да, я заметил, — сказал Доминик ровным тоном.

Человек прошёл через множество трудностей, копаясь в прошлом Доминика, явно в поисках грязи. Ему удалось выяснить, что мать Доминика ушла от его отца, и что Линкольн умер вскоре после этого. Но источник информации Пирсона либо не знал больше, либо не был готов подробно говорить об этом, потому что Пирсон, казалось, не знал, что Линкольн стал изгоем и сумел убить несколько человек, прежде чем был убит сам.

— Со стороны Пирсона было умно исказить историю так, как он это сделал, верно?

Улыбка Доминика была горькой. Пирсон ложно утверждал, что Линкольн покончил с собой после того, как Аллегра бросила его, потому что он был не в состоянии справиться с агонией этого.

— Я имею в виду, говоря, что вся эта история с «отказом от партнёра» присуща моей семье и что я знал, что это уничтожит Розмари, потому что я видел, как это случилось с моим отцом. Он выставил меня жестоким ублюдком.

— Меня больше беспокоит его упоминание о несуществующем слухе, о том, что ты накачиваешь женщин наркотиками для секса, — сказала Тарин, потирая бедра. — Не то чтобы я думаю, что кто-то поверит в это дерьмо. Любой, кто тебя знает, поймёт, что ты никогда бы не сделала ничего подобного. Кроме того, её психическое состояние не могло быть результатом приёма наркотика, который ты ей типа дал, потому что, здравствуйте, она пыталась покончить с собой только через две недели после вашего «свидания». К тому времени наркотик уже вышел бы из её организма. К тому же, она дважды пыталась покончить с собой ещё до того, как встретила тебя. Тем не менее, придурки-противники перевёртышей могли наброситься из-за обвинения.

Пирсон, ублюдок, не только потрудился выяснить имена женщин, с которыми Доминика видели на протяжении многих лет, он также перечислил их в своей статье. Он выставил Доминика бабником без совести, который заботится только о себе. Хотя Доминик таковым не был, он на самом деле почувствовал укол стыда, когда увидел этот длинный список имён, тем более что он даже не помнил некоторых из них. Он бы узнал женские лица, но их имена просто не всплывали в его памяти.

— Ясно, что он задался целью уничтожить твоего персонажа, — сказал Трей. — Ты справишься с этим, я знаю. Но, как я уже говорил ранее, несправедливо ожидать, что Мила должна будет справляться с этим. И ей пришлось бы это делать, Дом. Люди постоянно фотографируют перевёртышей, и ты среди них особенно любимец. Если кто-то сфотографирует тебя, пока ты с Милой, Эммет может обратить на неё своё внимание. Лучше держаться от неё подальше, пока все это не уляжется.

И в этом заключалась причина, по которой волк Доминика хотел разорвать когтями своих собственных альф.

— Особенно учитывая, что она прямо сейчас разбирается со своим собственным дерьмом. — Тарин вытянула ноги перед собой. — Я предполагаю, Эммет думал, что первая статья заставит людей отвернуться от тебя, но этого не произошло. Если повезёт, эта статья окажется столь же неэффективной. Судя по онлайн-отзывам, которые Ретт видел до сих пор в различных блогах и форумах, большинство людей не верят заявлениям Эммета — особенно потому, что первая статья содержала так много неправды. Но Трей прав: это поставит тебя в центр внимания, и это внимание будет падать на всех, с кем тебя увидят.

— Кроме того, Розмари может увидеть эти статьи и фотографии, — сказал Трей. — Если тебя сфотографируют с Милой или любой другой женщиной, Розмари может натворить ещё какую-нибудь глупость — может с ними, может с тобой, а может и с самой собой.

Доминик сжал кулаки.

— Я не поставлю свою жизнь на паузу из-за этих лживых придурков.

Он даже не позволил своим собственным сомнениям удержать его вдали от Милы, и теперь Трей хотел, чтобы Доминик дал Пирсонам эту власть? К чёрту это.

Доминик принял решение наслаждаться временем, проведённым с Милой перед её отъездом в Россию. Он видел её каждый день с тех пор, как неделю назад была опубликована первая статья. Иногда в парикмахерской, иногда у неё дома, иногда в клубе.

Её родители даже снова пригласили его на ужин, чему Мила на этот раз не возражала. Ему понравилась её семья. Понравилось, что они приняли его так радушно. Это дало ему чувство сопричастности, которое он когда-либо испытывал только со своей стаей.

Доминик также намекал на то, что она переедет на его территорию, пока за её голову не будет назначена награда, и этот разговор прошёл именно так, как он ожидал. Так что ему пришлось довольствоваться тем, что присматривал за ней. Если бы он прислушался к приказу Трея, он больше не смог бы делать даже этого.

— Я не прошу тебя поставить свою жизнь на паузу, я просто говорю, что для тебя лучше держаться на некотором расстоянии от Милы, пока все не уляжется.

Доминик прищурился, глядя на другого мужчину.

— Ты беспокоишься не о Миле. Ты думаешь, что если она будет втянута в это, ты можешь в конечном итоге нажить врага в лице Винни.

Трей пожал плечами.

— Это то, что мы должны рассмотреть, конечно, но я не беспокоюсь о Винни. Моя главная забота — это ты. И я знаю, что если бы Милу втянули в это, ты бы чувствовал себя дерьмово. Из того, что я слышал, она умная девушка, а значит, она поймёт. Возможно, она даже поблагодарила бы тебя за это.

Сдвинув брови, Доминик фыркнула.

— Она очень доминантная, Трей. Она будет оскорблена тем, что я даже намекнул, что она не смогла справиться с негативными последствиями статей. Я не получу никакой благодарности, потому что я задел её гордость.

— Но она поймёт, почему ты это сделал.

Доминик сжал руки в кулаки.

— Ты бы держался подальше от Тарин, зная, что за её голову назначена награда и на неё могут напасть в любой момент?

— Нет, но Тарин моя пара. Я не знаю, кто Мила для тебя. Я не уверен, знаешь ли ты, кто Мила для тебя. Но если ты не заявляешь о правах на кого-то, ты не можешь вести себя так, будто они у тебя есть. Итак, если ты не хотите сказать мне, что предъявил на неё какие-то права, даже если это временно, у тебя здесь нет оснований.

Он замолчал, давая Доминику шанс высказать претензии… но он этого не сделал.

— Она окружена своим прайдом, Доминик, — напомнила ему Тарин. — Ты знаешь, что они обеспечат её безопасность. И я уверена, что они будут держать тебя в курсе, если ты их попросишь.

Доминику не нужно было спрашивать, поскольку он уже ежедневно связывался с Тейтом, спрашивая последние новости о ситуации с Милой. Странно, бета никогда не советовал ему не вмешиваться в дела прайда. На самом деле, Доминик не имел права постоянно следить за ней. Она не принадлежала ему. Чёрт возьми, на ней даже не было его временной метки. Но ему просто нужно было убедиться, что с ней все в порядке. Его волку это было нужно. Либо Тейт сжалился над ним, либо родители Милы втянули бету в свой маленький заговор.

— И Милу не так-то легко сломить, не так ли? — добавила Тарин. — Дело не в этом, я знаю. Я просто прошу тебя помнить, что ты не бросаешь какую-то наивную девушку на произвол судьбы. Мила жёсткая. Она может справиться со своим дерьмом. И вокруг неё много людей, которые будут оберегать её. Если бы я не верила в это всем сердцем, я бы подралась с Треем из-за того, что он попросил тебя отступить. — Тарин вздохнула. — Что касается наших следующих действий…

— Больше никаких видео, — вмешался Доминик. — Мы изложили нашу позицию, но ничего не поменялось. Мы не можем сказать что-то новое. Любое внимание, которое мы уделяем Эммету, заставляет его казаться заслуживающим доверия.

— Я согласна, — сказала Тарин. — Мы можем опубликовать что-нибудь простое в нашем блоге, в котором скажем, что мы надеемся, что общественность увидит его историю такой, какая она есть — разгневанный отец, ищущий, кого обвинить в боли своей дочери.

— Если хочешь, — начал Трей, — Я могу сам позвонить Миле и…

Брови альфы приподнялись, когда глаза Доминика снова сверкнули волчьим блеском, а в груди зародилось территориальное рычание.

— Я почувствовал, что твоему зверю не понравилось, что я сказал тебе держаться от неё подальше, но до этого момента я не видел в нем собственничества. Держу пари, что это чувство для него ново.

Доминик только хмыкнул.

— Принимая это во внимание, возможно, было бы лучше оставить некоторое расстояние между твоим волком и Милой, — сказал Трей. — Или он будет чёртовски зол, когда все это между тобой и ней закончится, и он захочет бросить вызов мужчине, с которым она создаст пару.

— Как ты думаешь, возможно ли, что она могла бы быть твоей истинной парой? — спросила Тарин мягким голосом.

Доминик сжал руки в кулаки.

— Нет.

— Ты должен быть открыт этой идее, — посоветовала она. — Многие люди не чувствуют, что рядом их настоящая пара. Может потребоваться некоторое время, чтобы…

— Она не моя. — Слова были похожи на гравий.

— Ты не можешь знать этого наверняка.

— Я могу. Я не могу сказать вам почему, потому что это не мой секрет, которым я могу поделиться, но я могу сказать вам, что я абсолютно уверен, что я не её истинная пара.

Чётко читая между строк, Тарин медленно кивнула.

— Это плохо. Но это не значит, что у вас с ней по-прежнему ничего не может быть. — Встав, она поправила футболку. — Я пойду, поговорю с Реттом и закончу пост в блоге.

— И я собираюсь присоединиться к футбольному матчу, прежде чем Кай бросит на меня ещё один неприязненный взгляд за то, что я не играю. — Трей поднял брови, глядя на Доминика. — Ты идёшь?

— Нет.

Ему нужно было позвонить, поэтому, когда альфы ушли, Доминик достал свой телефон и набрал номер Милы.

Она взяла трубку после нескольких гудков.

— Привет, GQ.

Её хрипловатый голос обволакивал и его, и его волка, успокаивая и возбуждая.

— Эй, чем занимаешься?

Было небольшое колебание.

— Никаких странных грязных реплик?

— Я приберегаю их до следующей встречи с тобой.

— Ты сам на себя не похож. Что случилось?

Чёрт возьми, она слишком легко его прочитала. Он вздохнул.

— Пирсон попросил журналиста опубликовать дополнительную статью, и это плохо. — Доминик ввёл её в курс дела.

— Я действительно надеюсь, что кто-нибудь наступит на член этого ублюдка.

Губы Доминика слегка изогнулись.

— Можно только надеяться. — Он почесал в затылке. — Трей обеспокоен тем, что это привлечёт ко мне внимание, и что тот, кто разделит это внимание, может стать мишенью Пирсонов. Он думает, что будет лучше, если я буду держаться от тебя подальше, пока все неприятности не улягутся. Не могу сказать, что мне нравится эта идея, но я также не хочу, чтобы это дерьмо касалось тебя. — Нет ответа. — Мила?

— Понятно, — наконец сказала она немного натянутым голосом. — В конце концов, я держалась от тебя на расстоянии, когда поняла, что за мою голову назначена награда. О, подожди, нет. Я верила, что ты сможешь позаботиться о себе, и уважала то, что у тебя есть собственный разум.

Чёрт.

— Все не так, Мила. Я знаю, ты можешь защитить себя — я видел это воочию. Но этот парень не нападёт на тебя физически. Он нанесёт удар по твоей репутации, которая затем может пролиться кровью на парикмахерскую и твою семью. Он сделает все возможное, чтобы раскопать твои секреты, а затем извратит то, что найдёт, точно так же, как он сделал со мной. Если ты прочитаешь вторую статью, ты поймёшь.

Тяжёлый вздох.

— Прекрасно. Что угодно. Я надеюсь, ради тебя, что это скоро пройдёт.

Что-то в её тоне насторожило его.

— Мила, я не использую это как предлог, чтобы увеличить дистанцию между нами, если это то, что приходит тебе в голову. Я не такой.

— Но лучше сделать это. Я скоро уезжаю из страны, и, вероятно, с моей стороны нечестно дурачиться с тобой, когда я должна думать о Максиме.

Доминик щёлкнул зубами.

— Дурачится со мной? Ты так это называешь? — Его волк оттянул верхнюю губу ровно настолько, чтобы обнажить один клык.

— А как бы ты это назвал? — с вызовом спросила она.

Он выругался себе под нос. У него не было ответа для неё, потому что он не знал, что, чёрт возьми, было между ними. У него никогда раньше не было такого.

— Я собираюсь звонить тебе каждую ночь, Мила. И тебе лучше нахрен брать трубку.

— Зачем мне это делать? — едко спросила она.

Потому что его волку нужно было услышать её голос. Потому что Доминику нужно было быть уверен, что он в её мыслях. Но он ничего этого не сказал, зная, что это только придаст правдоподобия её бреду о том, «что мы не должны заниматься сексом, потому что я должна думать об этом русском ублюдке». Поэтому вместо этого Доминик сказал:

— Потому что, если ты этого не сделаешь, я отшлёпаю эту милую задницу, когда она, наконец, снова попадёт мне в руки.

Это не было ложью.