Неукротимые удовольствия

ЭПИЛОГ

Восемь лет спустя

Достав из холодильника свежее пиво, Доминик перевёл дыхание. Приближался вечер, но, чёрт возьми, было жарко. Солнце обрушилось на него, как тяжёлый груз, и ему пришлось задуматься, был ли он единственным, кто подумал, что идея Тарин устроить пикник у озера была не такой уж и замечательной. Если это так, то никто не выбирал уединение в пещере.

Ветерок был лёгким, но прохладным, он шелестел ветвями и приносил с собой ароматы тёплых трав, сладких цветов, озёрной воды и еды, которая была накрыта на фуршетном столе. Все рассредоточились по поляне. Некоторые стояли группами, некоторые сидели на брёвнах или шезлонгах на лужайке, другие собрались вокруг различных столов для пикника.

Мила сидела с Лидией, Кэмом, Реттом и Грейс, пока отрыгивала мальчика Лидии, у которого были чёртовски большие лёгкие. Но Мила теперь ушла, и он нигде не мог её видеть.

Он собирался спросить Тао, не видел ли он её, но Доминик заметил, что главный силовик пристально смотрит на Саванну, которая сидела на одном из высохших деревьев, окаймлявших поляну. Её лоб был сосредоточенно нахмурен, а большие пальцы яростно барабанили по экрану мобильного телефона.

Губы Тао поджались.

— Тебе лучше не переписываться с мальчиками.

Саванна нахмурилась, глядя на него сверху вниз.

— Зачем мне писать мальчикам? Мальчики тупые.

— Да, это так. Никогда не забывай об этом.

— Я не смогу — ты доказываешь это каждый день.

Она замахнулась на маленького мальчика, который залез на дерево только для того, чтобы потянуть её за волосы.

— Тьфу, твоё отродье снова становится занозой в заднице, Тао. И я думаю, что он вернулся в грязную пещеру у реки — я чувствую это по его запаху.

Бочком подойдя к Тао, Райли уперла руки в бока и свирепо посмотрела на их сына.

— Что я тебе говорила о том, чтобы держаться подальше от пещеры? Там летучие мыши!

Тао вздохнул, глядя на свою пару.

— Женщина, здесь нет летучих мышей!

Райли фыркнула.

— Сейчас ты просто лжёшь.

Молодой гепард у подножия дерева пыхтел от того, что могло быть развлечением, растянувшись на траве в своей животной форме, пока Лайла лениво гладила его по спине, читая книгу.

— Кто-нибудь из вас видел Милу? — спросил Доминик, но все покачали головами.

— Возможно, она с Джейми, — предположила Райли. — Ты же знаешь, как эти двое могут болтать часами.

Он заметил Джейми, которая сидела на бревне и вытирала липкие пальцы своей маленькой дочери. Милы с ней не было, но бета-самка могла знать, куда она ушла. Доминик направился в её сторону, высокая трава и полевые цветы шептались о его ботинки при каждом шаге. Солнечный свет отражался от стеблей травы, точно так же, как от ряби на озёрной воде.

Добравшись до Джейми и её семьи, он не удивился, увидев, что Данте и Хендрикс спорят. Снова.

— Прекрати называть меня Попай! — Данте набросился на свою пару. — Джейми, это твоя вина.

Она просто повела одним плечом.

— Что мы можем поделать, если это подходящее прозвище?

Стоя рядом с Хендриксом, племянник Джейми смеялся. Когда Гейб-младший не зависал в будке охраны со своим отцом, он ходил за Хендриксом по пятам.

— Я ищу Милу, — сказал Доминик. — Кто-нибудь из вас её видел?

Они не видели. И по-прежнему нигде не было никаких признаков её присутствия.

Он чуть не уронил своё пиво, когда маленькая светловолосая девочка чуть не врезалась в него, напевая Куджо. София взвизгнула и убежала, когда волк её отца игриво набросился на неё. Она была такой же прирождённой альфой, как её родители и старший брат. В данный момент Кай разговаривал с Гейбом, Хоуп и Тарин возле буфета, пока они раскладывали еду по бумажным тарелкам. Кай совершенно затмевал свою мать, теперь он был почти такого же роста, как Трей, хотя и не такой широкоплечий. Пока. Ребёнок продолжал расти рывок за рывком.

Доминик сделал глоток пива, а затем возобновил поиски своей пропавшей пары. Проходя мимо Рони, он почувствовал, как у него подёргиваются губы. Она вздыхала по своей паре и трём сыновьям, которые собрались за столом с шоколадными крошками и кусочками бисквита на губах и пальцах.

Рони всплеснула руками.

— Почему вы все так поступаете со мной?

Старший поморщился и открыл банку содовой.

— Прости, мам.

— Мы были голодны, — пожаловался младший, сидя на коленях у Маркуса.

Её ноздри раздулись.

— Я голодна.

Суперинтеллектуальный средний ребёнок мрачно посмотрел на свою мать.

— Возможно, ты снова беременна. Статистика говорит, что…

— Не забрасывай меня случайными фактами, Кин.

Доминик сделал достаточно долгую паузу, чтобы спросить Рони и Маркуса, видели ли они Милу, но стражи покачали головами. Отлично.

— Макенна, возможно, знает, — сказал Маркус, делая глоток пива.

Верно. Самки были достаточно близко. Поэтому, избегая сосновых шишек, которыми была усыпана трава, Доминик направился к тому месту, где стояла волчица со своей маленькой семьёй. Сиена и Райан были вовлечены в очередное противостояние. Грубому силовику не нравилось, что его маленькая девочка взрослеет, а ей не нравилось, что он обращался с ней так, будто это не так.

Сжав руки, она проворчала своему отцу.

— Па-а-ап, я не предлагаю мне натирать ноги воском или что-то экстремальное. Я просто хочу мобильный телефон — у большинства детей моего возраста он есть.

— Меня не волнует большинство детей. — Райан поднял руку. — Я же говорил тебе, что у тебя может быть мобильный телефон, когда тебе исполнится тринадцать.

— Это несчастливое число!

Райан стиснул зубы.

— Такой вещи, как удача, не существует.

— Такой вещи, как удача, не существует, — как попугай, повторил маленький мальчик, цеплявшийся за спину отца.

Зак рассмеялся, обнимая свою недавно обретённую пару.

— Ты всегда собираешься подшучивать над своим отцом?

— Да, — ответил Бастьен.

Улыбнувшись их сцене, Доминик кивнул Макенне.

— Я ищу Милу.

Прервав поедание горсти земляники, Макенна наклонила голову. Между её бровями появилась морщинка.

— Когда я видела её в последний раз, она болтала с Фрэнки.

Что ж, сейчас её там не было, но, возможно, Фрэнки могла бы помочь. Доминик кивнул Макенне в знак благодарности и направился туда, где Фрэнки, развалившись в шезлонге, потирала свой беременный живот, в то время как её пара массировал ей шею.

— Ты выглядишь усталой, — сказал ей Доминик. Впрочем, в последнее время она часто выглядела такой.

— Клянусь, здесь так жарко, что я могла бы просто сгореть, — сказала Фрэнки. Шелест листьев на ветке над её головой отбрасывал тени на её лицо. — Меня все время так изматывает не беременность, а этот ребёнок. По какой-то причине он или она ведёт ночной образ жизни. Всегда брыкается и извивается всю ночь, будя меня.

Трик сочувственно улыбнулся ей.

— Нет покоя грешникам.

Её брови приподнялись.

— Так что, серийные убийцы не спят?

— Боже мой. Это просто оборот речи.

Фрэнки издала уничижительный звук «пф-ф-ф».

— Кто-нибудь из вас видел Милу? — спросил Доминик. — Я нигде не могу её найти. Такое ощущение, что она просто исчезла.

Брови Фрэнки сошлись на переносице.

— Ну, ты не заглядывал далеко. Она прямо за тобой.

Доминик развернулся на месте. Мила выходила из-за деревьев с Гретой. Каждая держалась за руку с одной из близняшек. Да, близняшки.

Он был в растерянности на протяжении всей беременности Милы. Она была такой стройной, что он не мог понять, как она может вынашивать двух детей одновременно. Честно говоря, беременность прошла для неё легко. И она перенесла роды со спокойствием и уравновешенностью, которыми стая до сих пор восхищалась.

В тот момент, когда Эмилия увидела его, она просияла.

— Папочка!

Она бросилась к нему на своих маленьких ножках, её тугие кудряшки подпрыгивали повсюду.

Он подхватил её на руки и поцеловал в щеку.

— Вот моя Эм. — Она обвила руками его шею и уткнулась в неё носом. Да, его маленькая кошка манул была настоящей папиной дочкой. — Почему на тебе грязь?

— Это скучная история.

Все было скучной историей, когда Эмилия не хотела отвечать на вопрос. Он хотел назвать свою дочь Мила или Милена в честь её матери, но Мила на это не согласилась. Итак, он предложил Эмилию, что было близко к истине. Он подозревал, что Мила согласилась только потому, что была фанаткой «Игры престолов» и ей нравилась актриса, сыгравшая королеву драконов.

В отличие от своей сестры-близнеца, Диллон не торопился. Нет, он был щенком, который двигался в своём собственном темпе, ни за кем другим. Ему было всего шесть, но у него уже были непринуждённость и развязность взрослого волка-перевёртыша. Валентина часто называла его старой душой.

— Папа, я больше не хочу сестру, — пожаловался Диллон. — Можем ли мы обменять её на мальчика? Или даже просто на домашнее животное?

— Нет, мы не можем. И ты действительно любишь её.

Диллон скривил верхнюю губу.

— Я искал тебя, — сказал Доминик своей паре.

Мила бросила взгляд на близнецов.

— Я искала их.

— Диллон преследовал кролика в подлеске и пытался выманить его, — сказала Грета, стряхивая красную божью коровку со своего топа. — Эмилия предложила ему помощь. Где-то по пути они подрались и скатились в канаву.

Доминик застонал. Хотя Диллон был довольно покладистым щенком и не часто выходил из себя, Эмилия знала, как вывести его из себя — и маленькая кошечка часто это делала, поэтому дети часто ссорились из-за всего и ни из-за чего. Тем не менее, они чрезвычайно защищали друг друга.

— Эмилия неудачница. Я собираюсь поиграть с Бастьеном, — заявил Диллон. Затем он ушёл.

Маленький носик Эмилии сморщился.

— Он неудачник.

Доминик потянул её за локон.

— Никто из вас не неудачник. — Он поставил её на ноги. — А теперь иди, поиграй. — Она направилась прямиком к дочери Джейми и Данте.

Грета приложила руку к груди.

— Твои дети растопили моё сердце.

— Некоторые сказали бы, что у тебя его нет, — съязвила Райли, проходя мимо.

Грета затаила дыхание, свирепо глядя на ворона.

— Некоторые сказали бы, что ты всего лишь потаскушка.

Райли насмешливо приподняла бровь.

— Это лучшее, что у тебя есть, Гретхен?

— Я Грета.

— Плевать.

Как и следовало ожидать, Грета двинулась вслед за вороном, нанося оскорбление за оскорблением.

Доминик обнял свою пару и притянул её ближе.

— Наконец-то мы одни.

Солнечный свет отразился от её висячих бриллиантовых серёжек. Он купил комплект, чтобы она надела его на их церемонию, которая состоялась через месяц после того, как сформировалось запечатление. Со временем их связь только укреплялась, и людей всегда удивляло, что он и Мила не были истинной парой — они были просто такими крепкими.

Даже все эти годы спустя он хорошо помнил их брачную церемонию. Помнил, как великолепно она выглядела, какой счастливой была и как они очень мало спали той ночью. И как большинство мужчин, как из его стаи, так и из стаи Меркурия постоянно приставали к ней с пошлыми репликами.

Доминик нежно поцеловал её в губы, погрузив свой язык внутрь ровно настолько, чтобы быстро, дразняще коснуться её языка.

— Ты приятная на вкус.

— Ты на вкус как пиво.

— Ты все равно опьянеешь от моего вкуса.

Она рассмеялась.

— Я думала, все наоборот.

— Это может быть и то, и другое. — Над ними проплыла тень, и он поднял глаза, чтобы увидеть перистое облако. — Хочешь ещё еды?

— Нет, я в порядке. — Она взглянула на свои наручные часы. — Нам скоро нужно возвращаться в дом. Становится поздно. Фрику и Фрэк нужно принять ванну.

Его рот скривился.

— Ты не можешь называть наших детей Фриками.

— Я прошла половину пути вместе с тобой и могу называть их как хочу.

Он усмехнулся.

— В любом случае, да, мы все скоро вернёмся. И это хорошо, потому что я больше не могу видеть тебя в этой майке.

В последний раз, когда она надевала это платье, он разрезал тонкие бретельки когтями, потянул майку вниз, чтобы освободить её груди, а затем трахал мягкие, как лепестки, шарики, пока не излил на них своё семя.

Он не понимал, что она пришила бретельки, пока она не натянула топ утром, озорно улыбаясь, явно говоря, что знала, каково Доминику было видеть её снова в нём. Вспышки воспоминаний продолжали проноситься в голове — член мягко лежал между её сисек, её соски были твёрдыми и тёмными, а язык слизывал капельку спермы, упавшую на её губу.

— Думаешь, на этот раз тебе удастся не порвать лямки? — спросила она.

— Я не могу ничего обещать. — Приблизив губы к её уху, он понизил голос. — Когда-нибудь играла в чехарду голышом?

— Нет.

— О, ты никогда не жила.

— Так ты хочешь поиграть в игру позже, да?

— Не-а. На самом деле, я просто хочу хорошенько, надолго ощутить вкус твоих шикарных губ. — Он отхлебнул пива, а затем коснулся её губ. — И этих тоже, очевидно.

Мила закатила глаза.

— Твой разум всегда в канаве.

Вероятно, так было бы всегда. Если кто-то думал, что отцовство излечит его от расстройства, связанного с извращениями, они ошибались. Он просто следил, чтобы дети не подслушали.

— Итак, эти твои планы состоят из чего-то ещё, кроме того, что ты собираешься напасть на меня?

Он улыбнулся.

— О да. Я собираюсь трахнуть тебя так сильно и глубоко, что ты не сможешь этого вынести. Но я не остановлюсь. Я продолжу брать и владеть тем, что принадлежит мне. — И, может быть, он включил бы немного анальных игр. — Серьёзно, я надеюсь, у тебя есть страховка для домашних животных, детка, потому что я собираюсь уничтожить тебя позже.

Она покачала головой.

— Ты действительно сумасшедший.

— Для тебя это не новость.

— Ты прав, это не так.

Прижавшись к нему, Мила закрыла глаза, когда прохладный ветерок скользнул по ней, взъерошив волосы и одежду. Было жарко, как в аду, но она не жаловалась. Несмотря на жару, день выдался относительно спокойным. Крепко прижавшись к своей паре, пока он раскачивал её из стороны в сторону, она слушала шелест травы, щебет птиц и журчание воды. Её кошка наслаждалась безмятежным моментом.

Когда он потёрся своей щекой о её, Мила слегка отстранилась и провела пальцами по щетине на его подбородке.

— Тебе нужно побриться.

— Ты можешь позаботиться об этом для меня завтра.

Его пара по-прежнему работала в парикмахерской всю неделю, точно так же, как она по-прежнему пела в клубе по выходным — у стаи Меркурий не заняло много времени привести клуб в порядок, добавив новые меры безопасности. И поскольку Эмилия оказалась такой же талантливой певицей, как и её мать, Доминик не удивился бы, если бы его дочь однажды начала выступать сама.

Несмотря на то, что Мила перешла в стаю, Винни по-прежнему считал её частью своего прайда — и, соответственно, Доминика и близнецов. Хотя Доминик давно перестал чувствовать угрозу от присутствия Джоэла, он был рад, что они с Адель вернулись в его прайд вскоре после битвы. Очевидно, теперь у них есть свои дети.

Доминик не возражал против того, чтобы его считали частью прайда Винни. Единственным человеком в прайде, с которым у него действительно были проблемы, был Алекс. Не то чтобы они не ладили. На самом деле, он считал росомаху хорошим другом. Проблема заключалась в том, что Алекс по-прежнему появлялся в спальне Доминика и Милы, когда ему этого хотелось, и никто ещё не понял, как он продолжал прокрадываться мимо их охраны.

Ещё больше нервировало то утро, когда Доминик проснулся и увидела дядюшек Милы, собравшихся вокруг кровати вскоре после рождения близнецов.

Исаак сразу же пожаловался:

— Ты не дал малышам русских имён. Почему это?

В целом, Доминику очень понравились родственники со стороны пары.

— О, звонила твоя мама. Она…

Услышав яростный крик Эмилии и боевой клич Диллона, он обернулся и увидел, что его дети дерутся за то, что казалось сосновой шишкой.

Мила раздраженно вздохнула.

— Вокруг них ещё несколько сосновых шишек.

После прекращения ссоры она заявила, что возвращается в дом с Домиником и детьми. Все остальные решили сделать то же самое, поэтому, как только все было собрано, они все вернулись в пещеру.

На этот раз время купания прошло без происшествий. Довольно скоро они с Домиником укладывали близнецов в их кровати в комнате по соседству с их собственной. Это не обошлось без инцидента, поскольку Эмилия пригрозила пукнуть Диллону в лицо, пока он спал. И зачем ей это понадобилось?

— Потому что, — был ответ Эмилии.

Вернувшись в комнату, которую она делила с Домиником, Мила вздохнула с облегчением. Помещение не сильно изменилось, когда она переехала, поскольку она не привезла с собой много вещей. Но её маленькие штрихи сделали комнату менее мужской.

За эти годы здесь стало больше их пространства, в отличие от комнаты, в которую она просто переехала. На комоде стояли собранные ими безделушки. Семейные фотографии теперь висели на стенах. Фотографии близнецов в младенчестве были вставлены в рамки и расставлены на полках.

Она сбросила туфли.

— Я собираюсь принять душ. Если хочешь присоединиться… — Руки схватили её за бедра и притянули обратно к твёрдому телу. — Ну, привет.

Доминик откинул её кудри в сторону и поцеловал в затылок.

— Если ты не хочешь, чтобы бретельки снова порвались, сними майку.

Брови Милы приподнялись.

— Не теряешь времени даром, приступая к работе, не так ли?

— Нет. Я весь день думал о том, чтобы раздеть тебя. — Он провёл языком по веснушке у неё на затылке, а затем подул на неё. — Сними это.

Мила вздрогнула от ощущения его прохладного дыхания на своей шее.

— Мне нужно в душ.

— Ты можешь принять душ после. Теперь руки над головой. Хорошая девочка.

Он сжал в руках дно её майки и снял её, обнажив всю эту аппетитную плоть. Он напевал, его губы касались её щеки.

— Мне нравится этот лифчик. Чёрный. Шёлковый. Кружевной. Но он мешает. — Одной рукой он расстегнул застёжку и снял её.

— Быстро ты, GQ.

С мягким смешком Доминик провёл рукой по её гладкой спине и запустил пальцы в её волосы.

— Рот.

Она повернула к нему лицо, её губы приоткрылись, и он завладел её ртом. Жадный. Собственнический. Почти дикий. Она пососала его язык, и он застонал, решив, что она пососёт что-нибудь ещё позже.

Мила откинулась назад и запустила руку в его волосы, пока он щипал её за соски. Её нервные окончания ожили, и каждое нажатие на соски посылало всплеск удовольствия прямо к клитору. Да, это было приятно. Как и руки, которые сейчас сжимали её грудь.

Она растворилась в нем, зашипела, когда он провёл зубами по её плечу. Он знал каждую её кнопку. Знал, как свести её с ума от желания. Знал, как довести её до такого отчаяния, что она умоляла.

Её кошка мурлыкала, тёрлась об него, оставляя на его коже свой запах. Заявляя о своих правах. Предупреждая других женщин. Убедившись, что он знает, кому принадлежит.

Проведя руками по восхитительной коже своей пары, Доминик расстегнул ширинку её шорт и позволил им растечься по полу. Вид черных кружевных стрингов, украшенных маленькими красными бантиками, заставил его с трудом сглотнуть — они были одними из его любимых. Особенно потому, что потребовалось всего лишь немного потянуть за эти бантики, чтобы развязать их, и шнурок упал. Это было похоже на разворачивание подарка.

— Очень хорошо, что я не знал, что сегодня на тебе ещё и этот маленький кусочек кружева, иначе мой член был бы таким болезненно твёрдым, что я сомневаюсь, что смог бы ходить, не хромая.

Развязав узлы на её стрингах, он позволил им упасть на пол и крепко стиснул сердцевину.

— Моя. — Он просунул палец между её складок, как раз вовремя потирая клитор. И раздался тот тихий стон, который он любил. — Давай посмотрим, сможем ли мы заставить тебя издать этот звук снова.

Он поймал её клитор двумя пальцами и скользнул ими вперёд, поглаживая с обеих сторон маленький бугорок.

— Да, вот он. Хорошая девочка.

Он продолжал играть с её клитором, его взгляд был прикован к тому, как её груди вздымались с каждой рваным вздохом. У него закружилась голова, когда пьянящий аромат её желания донёсся до него и влился в лёгкие. Его член стал ещё больше. Сильно разгоревшись, он толкнулся ему в ширинку и вонзился в её спину.

Доминик наклонил голову и прикусил зубами её пульс.

— Должен ли я позволить тебе кончить, прежде чем трахну тебя?

— Так будет лучше.

— Хм. Не уверен, что ты этого заслуживаешь. Ты знала, что я буду твёрдым как скала весь день, если ты наденешь эту майку, но ты все равно это сделала. И поскольку мы были на пикнике, я даже не мог улизнуть куда-нибудь с тобой и что-то с этим сделать.

У Милы перехватило дыхание, когда он прижался ртом к своей отметине и пососал.

— Хотя тебе это понравилось. Отсроченное удовлетворение — это твоя фишка, не моя.

В конце концов, она была кошкой.

— Есть отсроченное удовлетворение, а есть простое поддразнивание своей пары для собственного развлечения. — Он скользнул рукой к её горлу и взял за воротник, проведя большим пальцем по пульсу. — Ты заставила меня ждать, так почему я не должен заставлять ждать тебя?

— Потому что я всажу тебе нож в яйца, если ты это сделаешь.

Его губы дрогнули.

— Нет, я не думаю, что ты это сделаешь, — сказал он, подталкивая её к плюшевому креслу. — Но на всякий случай, если у тебя возникнет соблазн попробовать это…

Он перегнул её через подлокотник кресла, улыбнувшись её возмущённому вздоху.

— Попробуй это. — Прежде чем она успела начать ругаться или жаловаться, он ввёл в неё два пальца, скрипя зубами, когда её тугие ножны сжала их. — Такая горячая. Такая готовая для меня. — Но он хотел, чтобы она текла от потребности в нём.

Глаза Милы закрылись, когда её мир сузился до двух пальцев, проникающих в неё и выходящих из неё. Иногда они останавливались, чтобы покружиться или обвести маленькими кругами её точку G, но затем возвращались к глубокому проникновению.

Она пульсировала и жаждала большего. Желание бушевало в ней. Быстрое. Порочное. Электрическое. Оно лизало её кожу, пока нервные окончания не загорелись.

— Доминик…

— Тебе нужно кончить, я знаю.

Он почувствовал, как нарастает её возбуждение. Почувствовал, как её терпение истощается от предвкушения. Она жаждала большего — он это тоже чувствовал. И ему нравилось знать и чувствовать то, что он с ней делал.

Он двигал пальцами быстрее, жёстче. Подталкивал её к оргазму, в котором он был полон намерения отказать ей. Как раз в тот момент, когда он собирался захлестнуть её, он убрал пальцы.

— Сукин сын.

Он сильно опустил руку на её задницу.

— Нехорошо.

— Спроси меня, не всё ли мне равно…

Мила резко вдохнула, когда толстая головка его члена вошла в неё, растягивая дрожащие внутренние стенки. О Боже, это было то, что ей было нужно. Его длинный, толстый член медленно погрузился в неё, заполняя её.

Он схватил её за плечи и резко толкнул, заставив дыхание со свистом вырваться из её лёгких. Господи. А затем он грубо начал входить в неё. Чёрт возьми, позже ей будет больно. Не то чтобы её это волновало. Не тогда, когда это было так чёртовски приятно.

Она попыталась отодвинуться, чтобы встретить его толчки, но его нижняя часть тела прижала её к месту, заставляя брать то, что он давал. Её стоны смешивались с его хриплым рычанием и звуком, с которым его яйца хлопали её по заднице.

Доминик провёл ногтями по её спине, застонав, когда её адски горячие ножны жадно обхватили и сжали его член — именно так, как он и предполагал. За эти годы он узнал, сколько боли она любит вместе с удовольствием. Узнал, какие маленькие хитрости заставляют её дыхание сбиваться, а внутренние мышцы сжимать его, как тиски. Она знала несколько своих приёмов, но ей действительно не нужно было ими пользоваться. Честно говоря, просто сочный аромат её желания сводил его с ума по ней.

Жестоко вколачиваясь в неё, Доминик провёл кончиком пальца по бутону её задницы.

— Я хочу её снова.

Он брал её много раз за эти годы. Утверждал, что это она его снова и снова. И он узнал, что она быстро кончает, когда дело доходит до анальных игр.

— Не кончай, пока я не разрешу.

Мила ахнула, когда влажный кончик пальца обвёл бутон её задницы, а затем мягко толкнулся внутрь. Её когти вырвались, разорвав обивку кресла. Он снова и снова погружал палец глубоко в её задницу. Вскоре он добавил второй. Вскоре появился третий. Все это время его член продолжал врезаться в неё, заводя её все туже и туже, пока каждое нервное окончание не стало ощущаться болью.

Боже, она была так близко. Она была потрясена ощущением его члена, входящего глубоко, укусами его когтей на её бёдрах и ощущением его пальцев, проникающих в неё…

Его рука резко опустилась на её задницу.

— Кончай.

Голова Милы откинулась назад, когда раскалённое добела наслаждение пронзило её содрогающееся тело, заглушив крик в горле и ослепив глаза. Он зарычал, когда внутренние мышцы сжали его напряжённый, набухающий член.

Пока она была охвачена оргазмом, Доминик вытащил свой член и погрузил толстую головку в её задницу, застонав от того, какой горячей и тугой она была. Её тело ненадолго воспротивилось вторжению, но затем он плавно и медленно погрузился по самые яйца.

— Чёрт.

— Двигайся, двигайся, двигайся.

Потому что Мила не могла гарантировать, что не кончит снова, прежде чем он закончит. Особенно когда её лоно все ещё покалывало от оргазма. Схватив её за бедра, он вонзил свой член в её задницу. Глубоко. Быстро. Достаточно сильно, чтобы чувствовать себя хорошо, но не настолько сильно, чтобы причинить боль.

Вскоре он ускорил темп. И это начало повторяться. В её животе нарастало напряжение, горячее и порочное. Её бедра затряслись. Её чувствительную кожу покалывало.

Чувствуя, что она снова близка к оргазму, Доминик немного смягчил свои толчки.

— Скажи мне. Скажи это, Мила. Скажи это, и я заставлю тебя кончить.

Она облизнула губы.

— Я люблю тебя.

Его охватило удовлетворение.

— И я люблю тебя, детка. — Он трахал её сильнее, быстрее. — Больше всего на свете.

Он засунул два пальца в неё и сильно шлёпнул по заднице. Её оргазм прокатился рябью по их связи, когда он поглотил её.

— Вот и все, Мила, кончи для меня.

Её удовольствие усилило их связь, усилив его собственную. От оргазма его яйца напряглись. Рыча её имя, он входил глубоко, закачивая в неё горячую сперму верёвка за верёвкой.

Вся опустошённая, она откинулась на спинку стула, дрожа и тяжело дыша.

Тяжело дыша, он покрывал поцелуями тыльную сторону её плеча, успокаивая её.

— Пора принять душ.

Его самолюбию пошло на пользу то, что она оставалась наполовину ошеломлённой во время короткого, но тщательного принятия душа. Когда они легли в постель, он прижал её к себе.

— Ты в порядке?

— Хммм.

Мила улыбнулась, когда в его прищуренных глазах блеснуло чисто мужское удовлетворение, когда они остановились на её метке. При виде этого на его лице всегда появлялось самодовольное выражение. Его чувство собственности по отношению к ней не ослабло ни на йоту за эти годы. Сейчас он и его волк были такими же территориальными, как и тогда, когда впервые заявили на неё права.

Чувствуя, как его член, твёрдый и настойчивый, прижимается к ней, Мила снова улыбнулась.

— Интересно, потеряешь ли ты когда-нибудь это время быстрого восстановления. — Она очень надеялась, что нет.

Изогнув губы, он перевернул её на спину.

— Это подарок.

Он лизал и покусывал её тело, наслаждаясь каждым стоном и ленивым вздохом. Целуя её живот, где когда-то росли его дети, он сказал:

— Я хочу больше.

— А?

— Я хочу от тебя ещё детей. Но не близнецов снова. Я хочу, чтобы ты вынашивала только по одному за раз. Поняла?

Она хихикнула.

— Я посмотрю, что смогу сделать.

— Это то, что мне нравится слышать. — Расположившись между её бёдер, он большими пальцами раздвинул её складки. — Такой красивый вид.

Когда он просто продолжал пялиться, она приподняла бровь.

— Ты можешь заняться делом, пожалуйста?

— Это было бы грубо. Твоя сердцевина разговаривает со мной.

Она нахмурилась.

— Что?

— Она говорит…

Шевеля складками её губ, он добавил:

— Доминик, о могущественный бог секса, не мог бы ты, пожалуйста, облизать меня.

Она рассмеялась.

— Ты такой офигенный.

— Но ты любишь меня.

— Да, я люблю тебя. — И когда всего несколько минут спустя его рот довёл её до очередного оргазма, она подумала, что любит его ещё больше.

Снова устроившись рядом с ней, он притянул её к себе.

— Спи, Мила.

Она бы так и поступила, но потом ей в голову пришла мысль.

— Чёрт. Забыла почистить зубы. Я вернусь.

— Не могла бы ты сначала сделать одну вещь? — спросил он, когда она встала. — Мне просто нужно, чтобы ты встала на колени и улыбнулась, как пончик. Эй, не уходи. Это был простой запрос.