Неукротимые удовольствия

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Отойдя в сторону, Алекс подтолкнул их к выходу, морщась при виде струйки дыма, поднимавшейся из люка.

— Я позвонил в прайд и они уже в пути.

Кашляя, Мила скорчила гримасу при виде распростёртых на земле тел. Люди, подсказали ей её чувства. Её брат расправился с ними быстро и хладнокровно.

— Ещё экстремисты есть?

Алекс кивнул.

— Некоторые прикрывают вход, а некоторые сидят в огромном грёбаном фургоне на стоянке. Они поедут сюда, как только поймут, что вы все выбрались. Хотя все кашляют и хрипят, мы надеемся, что они не услышат вас из-за шума пожара и рёва сигнализации. Будьте осторожны, — добавил он, когда все больше людей выбрались наружу, их лица были перепачканы сажей и слезами. — На крыше перед зданием снайперы.

— Мы этим займёмся.

Высокий мужчина что-то пробормотал своим друзьям, которые затем быстро перекинулись, сбрасывая одежду на лету. Орлы-перевёртыши.

Пока Мила и Доминик помогали другим посетителям, Алли, Данте и альфы Феникса рассказали выбравшимся о ситуации, убеждая их не убегать.

— Я полагаю, снайперы здесь для того, чтобы стрелять в любых пожарных, которые пытаются помочь — это то, что они делали в прошлом, — сказала Мила.

Доминик кивнул.

— Если повезёт, орлы перебьют всех ублюдков до единого. Ты можешь выпустить людей через боковой выход, Алекс?

— Лучше этого не делать, — ответила росомаха. — Все, что происходит в переулке, отдается эхом, поэтому экстремисты услышат, если перевёртыши начнут выходить из этого выхода. Затем люди пойдут за ними с оружием наперевес — в буквальном смысле. Сработает лучше, если все просто выйдут через чёрный ход.

Он был прав, поэтому они продолжали тихо помогать другим посетителям. Алли отводила в сторону всех, кто получил ожоги или другие травмы, и вскоре к её усилиям присоединились другие целители.

Громкий крик с высоты одной из крыш заставил всех замереть, и низкий голос наверху прогремел:

— Они вышли!

— Думаешь, был какой-то шанс, что экстремисты с другой стороны здания этого не слышали? — спросила Тарин.

Раздался яростный рёв, за которым послышались шаги по переулку.

— Что ж, это ответ на мой вопрос, — сказала Тарин. — Вы с Домиником убедитесь, что все выбрались, — сказала она Миле.

Почти как один, Алекс, Тарин, Трей, Данте и большинство сбежавших посетителей изменили облик. Их животные, не колеблясь, напали на людей, которые выскочили из-за угла, вооружённые до зубов. Автоматы усеивали всё пулями. Были брошены гранаты. Снайперы, которые были ещё живы, уничтожали перевёртышей, которые пытались убежать или нанести ответный удар.

Тела перевёртышей упали на землю — некоторые при этом приняли человеческий облик. Это не помешало остальным броситься в атаку. Было так много звуков, издаваемых животными, что казалось, будто зоопарк сошёл с ума. Рев, визги, рычание, карканье.

Воздух рассекла вспышка огня, и Мила зашипела. Херов огнемёт. Люди принесли не только оружие. У них были биты с шипами, мачете, булавы и пояса, обмотанные колючей проволокой. О, у неё чесались руки надрать людям чёртовы задницы.

Вдалеке завыли сирены, и Мила вскинула голову. Наконец-то. Сирены приближались, и ближе, и ближе. Завизжали шины, останавливаясь на стоянке. Именно тогда она услышала новые выстрелы, за которыми последовали отдалённые голоса, кричащие от боли.

Алли зарычала.

— Чёрт возьми, снайперы стреляют в пожарных! — Её взгляд метнулся к люку, когда Деррен и Эли выбирались наружу. — Где, чёрт возьми, вы были? — Она накричала на своего партнёра.

Кашлянув, Деррен закрыл люк.

— Смотрели, чтоб все вышли.

— Хорошо, потому что быть зрителем — отстой, — сказала Мила, когда они с Домиником раздевались, намереваясь присоединиться к драке. Экстремисты начали отступать, так что большая часть битвы теперь происходила в переулке.

Эли замер.

— Что это за звук?

Мила улыбнулась, услышав знакомое рычание.

— Это, мой друг, звук разъярённой росомахи. — Её мать. — И с ней, без сомнения, мой прайд. Они нападут на экстремистов с другой стороны, эффективно загоняя людей в угол. Часть прайда, надеюсь, также поможет потушить пожар.

Обхватив её затылок, Доминик поцеловал её.

— Будь осторожна.

— Ты тоже, — сказала Мила. Затем они перекинулись.

Кошка перепрыгивала через упавшие тела и обходила лужи крови, бросаясь в бой. Прижав уши, её рычащий партнёр бросился на человека, который размахивал булавой. Вскарабкавшись на спину своего волка, кошка бросилась на человека. Она обхватила его лицо и вонзила зубы и когти в его скальп. Расцарапала его плоть. Поразила воображение. Наслаждалась его криками боли.

Волк воспользовался преимуществом и набросился на человека. Опрокинул его на спину и вспорол живот, обнажив кишки мужчины. Кошка одобрила кровожадный поступок.

Воздух сотрясла стрельба, и обжигающий жар опалил её ногу сбоку. Кошка в ярости зашипела. Она хотела отомстить, но медведь встал на задние лапы и ударил лапой по голове обидчика. Раздался отчётливый треск.

Удовлетворённая, кошка повернулась обратно к своей паре. Адреналин бушевал в них, волк и кошка работали как команда, убивая одного человека за другим. Они кусались, рубили, царапали и калечили. Ныряли и уворачивались от того, что на них надвигалось.

Вскоре к звукам животных и человеческим крикам присоединился свист пожарных шлангов. Её прайд, должно быть, тушил пожар.

Вокруг них другие перевёртыши нападали на людей — потрошили, вырывали глотки, отрывали конечности, дробили кости, перегрызали спинной мозг, зажимали челюсти вокруг горла, чтобы задушить противников.

Экстремисты не сдались. Жестокие и коварные, они набросились со своим оружием. Даже когда они побросали оружие, то продолжали сражаться, в результате чего многие перевёртыши упали на землю, побеждённые и почти мёртвые.

Толстая шкура и мех кошки служили хорошей защитой, но недостаточно хорошей. Вскоре она была покрыта порезами, рубцами и другими повреждениями. Кровь пропитала её мех. Она устала. Замедлилась из-за потери крови. Казалось, каждая часть её тела болела, но она продолжала бороться.

Как только она и её пара прикончили другого человека, кошка повернулась, чтобы найти новую цель. Деревянная бита врезалась ей в бок, её шипы вонзились в бок, и её отбросило в сторону. Раскалённая боль пронзила её, и дыхание со свистом покинуло лёгкие. Игнорируя боль, она выпрямилась, отдуваясь.

Летучая мышь с шипами снова ударила её, разорвав шею. Она зашипела от ослепляющей боли. Покачнулась, но не упала.

Волк бросился вперёд и сомкнул челюсти на ноге человека. Мужчина поднял биту, и сердце кошки дрогнуло. Она знала, что он со всей силы опустит биту на голову её партнёра.

Кошка прыгнула. Закрыла лицо человека. Нашла добычу зубами и когтями. Царапалась и кусалась.

Человек опрокинулся назад, и волк мгновенно бросился на нападавшего на его пару. Вонзил зубы в горло мужчины и вырвал его яростным рывком.

Легкие горели, сердце бешено колотилось, волк попятился от трупа и остановился, чтобы осмотреться. Земля была усеяна телами — некоторые человеческие, некоторые перевёртыши; некоторые мёртвые, некоторые близкие к смерти. Многие все ещё стояли, и большинство были перевёртышами.

Он заметил, как его альфа и бета в диком исступлении жестоко терзали человека. Манулы ползали по людям, разрывая их когтями и зубами. Росомаха свирепо вцепилась в плечо упавшего кричащего человека, в то время как маргай вцепилась в грудь человека. Другой росомаха сомкнул челюсти вокруг огнемёта, круша его своими зубами, ломающими кости.

Услышав свист воздуха, волк обернулся и увидел направлявшееся к нему мачете. Он пригнулся, но лезвие отсекло кончик его уха. Волк взвизгнул от резкого ожога лезвия.

Кошка приготовилась прыгнуть на нападавшего на неё партнёра, но булава ударила её по голове, оглушив. Она тряхнула головой, убрала точки из поля зрения и прыгнула со злобным рычанием. Человек попытался отбросить её, но она была слишком быстра. Целилась прямо ему в лицо.

Чья-то рука схватила её за загривок, когда она впилась зубами в его скальп. Мотая головой, он отчаянно пытался оттащить её. Она сильнее впилась когтями ему в лицо. Отказывалась отпускать.

Нанеся смертельный укус нападавшему, волк повернулся к своей паре. Она цеплялась за человека, который бил её по голове. Рыча от ярости, волк врезался в человека. Сбил его с ног. Царапала кожу и мышцы, царапала кости и…

Что-то глубоко вонзилось в бок волка. Что-то острое и холодное. Это повторялось снова и снова. Взвизгнув, он полоснул человека по животу, выпотрошив его. Удары прекратились.

Волк рухнул, его бока вздымались, боль пульсировала в нем. Он попытался подняться на ноги. Потерпел неудачу. По нему прокатились волны агонии. Шок от этого был настолько силен, что он невольно перекинулся.

Доминик лежал, тяжело дыша, перед глазами все расплывалось. Он прижал руку к ужасным колотым ранам на боку, зная, что они глубокие. Из них вытекала кровь, скапливаясь на земле под ним.

Сон манил его, но он боролся с этим как мог. Ему нужно было остаться со своей кошкой, которая нежно бодала его, словно призывая подняться. Он слабо погладил её по голове.

— Я в порядке.

Вырвавшись на поверхность, Мила заставила свою кошку отступить, чтобы та могла осмотреть Доминика. Кровь отхлынула от её лица, когда она увидела, насколько серьёзны его раны, и адский ужас туго обхватил её грудь.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Её руки дрожали, она прижала их к ранам, помогая ему надавить на них. Он вздрогнул и выругался, и Мила поморщилась.

— Прости, прости, прости. — Но она надавила сильнее, с трудом сглотнув, когда его тёплая кровь потекла сквозь его пальцы и её. — Алли! Хелена! Сэм! Тарин! Кто-нибудь! — крикнула она через плечо.

Мила заметила Тарин, лежащую бледную и слабую рядом со своей парой — не мёртвую, но истощённую исцелением других. Оглядевшись, Мила нашла Алли. Волчица была занята лечением Тейта, пока Люк делал ему искусственное дыхание. Сэма нигде не было видно. И Хелены, где, чёрт возьми, была Хелена? Мила нигде её не видела. Дым, витающий в воздухе, определённо не помогал.

Кашляя, Мила оглянулась на свою пару.

— Кто-нибудь скоро придёт тебе на помощь. Нам просто нужно подождать минутку.

Доминик моргнул, глядя на неё, его губы приоткрылись, глаза щипало от дыма. Чёрт, у него болел бок. Ещё больнее было видеть страх на её лице и чувствовать, как он эхом отдается в нем. Недрах — недостаточно сильное слово. Это был глубокий, всепоглощающий ужас. Обхватив её лицо ладонями, он провёл большим пальцем по её скуле.

— Со мной все будет в порядке.

— Я знаю.

Но Мила не знала. На самом деле нет. Он выглядел далеко не в порядке. Он был просто таким бледным. Казался таким усталым. И странный блеск застилал его глаза.

Её кошка никогда ни о чем не беспокоилась, но прямо сейчас её сердце билось так же неистово, как у Милы. Кошка действительно боялась за него. И не потребовалось бы много усилий, чтобы она начала чувствовать панику.

Осознавая, насколько беззащитным и уязвимым он был, когда лежал там, истекая кровью, Мила немного подвинулась, прикрывая его своим телом, насколько могла. Это движение разбередило её раны, заставив её поморщиться. Они пульсировали и жгли, но она игнорировала их.

На тот момент было не так много экстремистов, которые ещё держались на ногах. Тех, кто ещё держался, ловили перевёртыши. Но её защитные инстинкты побуждали её охранять своего партнёра, в то время как он был не в состоянии справиться с работой сам. И ему явно не нравилось, что она подвергала себя риску, потому что он зарычал. На неё.

— Двигайся, — приказал Доминик сквозь зубы.

— Нет.

Он попытался приподняться, и боль накатила на него, казалось, нескончаемыми волнами, от которых у него скрутило желудок. Он чуть не подавился. Чёрт.

— Прекрати двигаться! — отчитала она, слишком взволнованная, чтобы говорить мягко в тот момент. Голубые глаза, затуманенные болью, закрылись, и её сердце подпрыгнуло.

— Нет. Открой глаза, GQ, посмотри на меня.

Он сделал это, но она не почувствовала облегчения, потому что услышала, каким ленивым и беспорядочным становилось биение его сердца.

Она снова оглянулась через плечо.

— Здесь нужен целитель!

Но Тарин все ещё была не в себе, и Алли теперь работала над своей парой. Сэм исцелял Люка, который был в плохом состоянии. И Хелена… серьёзно, где, чёрт возьми, была эта женщина?

Мила повернулась к Доминику, чьи глаза снова закрылись.

— Нет, ты должен посмотреть на меня, — приказала она, её пульс участился от паники. — Открой глаза, давай. — Его веки слабо затрепетали, и она прикоснулась губами к его губам. — Ты должен остаться со мной.

Доминик дважды моргнул, словно борясь с желанием уснуть.

— Я не оставлю тебя.

Горячие слезы обожгли глаза Милы.

— Нет, ты не сделаешь.

Но она ужасно боялась, что это неправда. Его дыхание было таким поверхностным, а пульс просто замедлялся. Хуже того, надавливание на колотые раны не помогало. Каждый раз, когда его грудь поднималась и опускалась, вытекало все больше крови.

— Просто продолжай смотреть на меня, GQ, хорошо? Продолжай смотреть на меня.

Он закашлялся, и немного крови брызнуло на его губы и подбородок.

Страх, сковывающий её сердце, разросся и наполнил грудь, готовясь разорваться. Чёрт.

— Кто-нибудь придёт. Они исцелят тебя.

Она услышала мучительный крик боли — что-то, исходящее из нутра. И она увидела Джоэла, распростёртого на спине, а над ним навис экстремист с зазубренным лезвием в руке. Она была близко. Так близко. Она могла помочь. И очень маленькая часть её, которая была чисто низменным инстинктом, побуждала её спасти Джоэла. Но остальная её часть восстала против этого, потому что это означало бы убрать руки от ран Доминика. Она не могла — не стала бы — этого делать.

Вместо этого она позвала:

— Винни! Помоги Джоэлу!

Будучи занятым пожиранием лица падшего человека, альфа-кот развернулся и врезался в нападавшего на Джоэла.

— Спасибо, чёрт возьми, за…

Мила замерла, когда Доминик обмяк под ней. Её сердце колотилось о ребра, она встряхнула его.

— Эй, проснись. — Он не сделал этого. — Нет, нет, нет, нет. — Её грудь так сдавило от страха, что она удивилась, что может дышать. — Нет, GQ, ты не можешь спать, ты должен посмотреть на меня. Серьёзно, ты должен посмотреть на меня. Прямо на меня.

Но он этого не сделал. Хуже того, его вялое сердцебиение снова сбилось.

— ЧЁРТ!

В её сторону раздались шаги, и рука опустилась на плечо. Мила узнала этот запах.

Она сердито посмотрела на целительницу.

— Хелена, тебе лучше что-нибудь сделать. Если ты позволишь ему умереть, я перережу твою чёртову глотку.

— Я помогу ему, детка, помогу, — сказала Хелена, ничуть не смутившись угрозой Милы. — Ты просто держи руки там, где они есть, потому что ему плохо.

Как будто Мила ещё не знала этого. Она продолжала давить на его раны, чувствуя, как эхо целительной энергии Хелены гудит в нем. С надеждой, затеплившейся в её животе, Мила слушала, как участился его пульс и выровнялось сердцебиение. Смотрела, как его многочисленные раны начали затягиваться. Почувствовала, что кровотечение под её руками прекратилось.

Мила неохотно пошевелила трясущимися руками как раз в тот момент, когда его веки открылись. Она подавила всхлип от явного облегчения и кивнула Хелене в знак благодарности — это было все, что она могла выдавить, пока эмоции сдавливали ей горло. Целительница нежно улыбнулась ей, а затем короткий всплеск целительной энергии Хелены прошёл по Миле и заставил её раны частично затянуться.

— Боюсь, я слишком устала, чтобы полностью исцелить вас обоих, — извинилась Хелена, прежде чем с трудом подняться. — Должна помочь остальным.

Доминик медленно сел прямо, грудь сдавило от непролитых слез в глазах его пары.

— Иди сюда, детка.

Он посадил её к себе на колени и крепко держал, в то время как его волк прижался к коже Доминик, чтобы потереться об неё. Жадно вдыхая её запах, Доминик поцеловал её волосы.

— Ты в порядке?

— Бывало и лучше, — выдавила она. У неё перехватило горло, она прерывисто выдохнула. — Никогда больше не заставляй меня проходить через это.

— Я вернулся к тебе.

Нежно покачивая её из стороны в сторону, Доминик огляделся. Хотя воздух был затянут дымом, он мог видеть, что они были не единственными, кто воспользовался моментом, чтобы дать или принять утешение. Многие обнимались или, как Адель и Джоэл, помогали промывать раны друг другу. Трей заставлял Тарин пить воду, ругая её за перенапряжение. К сожалению, были также несколько человек, которые держали обмякшие тела, их лица были искажены горем.

Битва была официально окончена, и земля была покрыта телами, гильзами, оружием и лужами крови. Хотя из здания все ещё валили густые клубы тёмного дыма, казалось, что пожар больше не вышел из-под контроля.

— Привет, — сказал Данте, подходя к ним с охапкой одежды в руках. — Твои вещи у меня. Вы двое в порядке?

— Да. — Доминик с благодарностью взял одежду. — Остальная часть стаи?

Брови Данте опустились, выражение его лица стало мрачным.

— Они в порядке, но было много жертв с обеих сторон. К счастью, никто не был из стаи Меркурия или прайда Милы. Однако Райан был на волосок от смерти, так что Макенна устроит ему ад.

Доминик и Мила быстро оделись, морщась, когда каждое движение растягивало их едва зажившие раны.

— Учитывая, насколько хорошо они были вооружены, — начал Данте, — я думаю, экстремисты рассчитывали, что некоторые из нас выберутся, но не все. Они рассчитывали, что вдыхание дыма сделает за них большую часть работы. Если бы мы не были перевёртышами и жёстче людей, это могло бы случиться.

Взглянув на обугленное здание, Мила с трудом сглотнула.

— Харли, должно быть, опустошена.

Это место было особенным для Милы, но оно значило гораздо больше для маргай.

— Это так, — подтвердил новый голос, когда приблизилась могущественная фигура. Ник. — Но мы это исправим, — добавил альфа Меркурия, мрачно скривив рот. — Это займёт время, но мы не позволим экстремистам закрыть нас.

Мила слабо улыбнулась ему.

— Тем не менее, мне жаль, что это произошло.

— Экстремисты сделали это, потому что они придурки — вы с Домиником были всего лишь предлогом.

Слегка сжав её плечо, Доминик притянул её ближе.

— Скажи нам, что тебе нужно, — сказал он Нику.

— Тебе действительно нечего делать, — ответил Альфа. — Пожар почти потушен. Выжившие были, по крайней мере, частично исцелены. И мы не убираем мёртвые тела. Скоро будет вызвана полиция, потому что я хочу, чтобы они точно увидели, какой ущерб и страдания причинили экстремисты. Те пожарные были людьми, а это значит, что полиция не может и не будет игнорировать это.

Взгляд Ника скользнул к Миле.

— Я сказал Винни забрать свой прайд и уйти. Люди не знают, что такие, как ты, существуете, и лучше, чтобы так и оставалось. Мы разберёмся с полицией.

Бочком подойдя к Доминику, Люк откашлялся.

— Прежде чем я уйду… Я подумал, тебе, возможно, захочется узнать, что в шикарной машине на парковке прятался парень.

Доминик замер, и его волчьи уши встрепенулись.

— Сейчас?

— Да. Мой прайд заметил его, когда мы только приехали. Я закинул его на заднее сиденье папиного фургона, а несколько членов прайда присматривают за ним. — Люк поджал губы. — Я никогда не видел Эммета Пирсона лично, но я видел его фотографию. Готов поспорить на хорошие деньги, что парень в фургоне — это он.

— Правда?

Люк протянул:

— Да. Я подумал, что, поскольку все это дерьмо было направлено на то, чтобы добраться до тебя и Милы, вам обоим следует иметь честь иметь с ним дело.

Доминик благодарно кивнул Люку.

— Я сделаю это.

— Мы сделаем это, — поправила Мила.

Поскольку Доминик не хотел расставаться с ней даже ненадолго, он не просил её остаться. Вместо этого, со своей парой рядом, он зашагал по переулку к парковке.

Мила указала на темно-синий фургон.

— Этот Винни.

Подойдя к машине, Доминик распахнул задние двойные двери. И да, там был Эммет Пирсон. Его волк оттянул верхнюю губу.

Человек прижался к стене, пытаясь держаться подальше от шипящих, рычащих кошек манул. Кошки, казалось, играли с ним, бросаясь вперёд и нанося удары когтями, разрывая его одежду, но не проливая крови.

Его глаза расширились при виде Доминика, который схватил Эммета за рубашку, вытащил его из фургона и швырнул на землю. Манулы выскочили из машины и окружили их, рыча на человека, но они не набросились на него.

Глядя сверху вниз на Эммета с полным презрением, Доминик почувствовал бурлящий жар внизу живота. Этой ночью погибло так много людей. Ещё больше из них были ранены, включая Милу. Чёрт возьми, он сам чуть не умер от этих чёртовых ножевых ран. И почему? Потому что этот ублюдок на земле натравил на них экстремистов, чтобы те сделали за него грязную работу.

Мила склонила голову набок, разговаривая с Домиником.

— Я предполагаю, что он остался в своей машине, надеясь, что его никто не заметит. И когда волна повернулась против экстремистов, он был слишком напуган, чтобы пошевелиться, опасаясь, что один из перевёртышей увидит его и надерёт ему задницу.

Доминик медленно кивнул. Вероятно, в какой-то момент он попытался бы уехать, если бы кошки не добрались до него прежде, чем у него появился шанс.

Глаза Пирсона сверкали от страха, но он все ещё умудрялся выглядеть надменным и возмущённым. Он посмотрел на Милу, рассматривая все полосы засохшей крови на её лице, шее и руках — было более чем очевидно, что не так давно она была покрыта ранами.

— Ты вообще человек?

Она улыбнулась, но это было неприятное зрелище.

— Нет, это не так. Однако я тебя одурачила, не так ли?

Доминик сделал агрессивный шаг по отношению к Эммету.

— Ты послал их сюда. Экстремистов. Ты сказал им напасть на клуб.

Опершись на локти, Пирсон немного отодвинулся.

— Это горячая точка для перевёртышей — экстремисты в конечном итоге нацелились бы на неё.

— И благодаря тебе они сделали это скорее раньше, чем позже. Но это было не из-за клуба, не так ли? — Доминик отрезал. — Это было из-за того, что ты хотел забрать у меня мою пару. Ты узнал, что она работает здесь, ты подозревал, что она вернётся и просто выжидали своего часа. Ты убедился, что экстремисты были готовы сделать свой ход, когда ты был готов к этому.

— Розмари — твоя пара, — выпалил Эммет. — Отрицай это сколько хочешь, но ты знаешь, что это правда. Она твоя, и ты бросил её. И теперь она в грёбаной коме. Ты действительно думал, что я позволю тебе жить счастливой жизнью с другой женщиной? Ты действительно думал, что я не сделаю все возможное, чтобы заставить тебя страдать так, как страдала Розмари? Я предупреждал твоего альфу, что из меня получится хороший враг.

— Ты ещё и производишь впечатление глупца. Тебе не следовало приходить сюда сегодня вечером. Если бы у тебя была хоть капля здравого смысла, ты бы оставил это экстремистам. Но ты просто обязан был быть здесь, не так ли?

Приходилось слушать крики боли и вопли скорби, приходилось смотреть, как падают тела. Больной ублюдок. Вскоре он должен был стать смертельно больным ублюдком. Доминик выпустил когти и двинулся на него.

Эммет подпрыгнул, его глаза расширились.

— Полиция…

— Не смогу спасти тебя от меня. Никто не сможет. — Было смешно, что он думал по-другому.

Эммет быстро отступил, все ещё опираясь на локти.

— Тебе никогда не сойдёт с рук…

— Сойдёт.

Кошка манул укусила Пирсона за ногу, заставив его вздрогнуть с резким криком и — что ещё лучше остановиться.

Тяжело сглотнув, Эммет уставился на Доминика.

— Ты действительно убил бы безоружного человека?

— Да. — Наклонившись, Доминик вонзил когти в грудь Эммета, сомкнув их вокруг его сердца. — Ты пытался отнять у меня моё сердце, так что, думаю, будет только правильно, если я заберу у тебя твоё.

И Доминик вырвал его.