Невеста фараона

Глава 15. Даша

Я вышла из ступора и обернулась к мелкой госпоже Тие.

— Какой сейчас год?

Та, видимо подумав, что я решила устроить ей проверку на знания, склонила головку на бок и усмехнулась. Понятное дело, отвечать на простые вопросы очень приятно:

— Первый, конечно. Какой же еще!

Первый? Это как понимать?

— От Рождества Хрис… — я осеклась. В голове очень кстати всплыли отрывочные знания, полученные в средней школе о том, что Христос, если он и родился в нашем мире на самом деле, а не был плодом воображения первых христиан, то появился сильно после Древнего Египта. Если верить Рок опере «Иисус Христос суперзвезда», а других источников информации по этому вопросу у меня не нашлось, то тогда уже римляне существовали. Тут я не к месту вспомнила, что была еще какая-то Клеопатра, и вот она-то уж точно с римлянами дружбу водила. Во всяком случае с одним из них, с Цезарем. Или все-таки с Антонием? У Шекспира есть пьеса «Антоний и Клеопатра», а еще есть фильм, где Клеопатра совершенно точно мутила с Цезарем. Вот же черт! Как все запутанно!

Я зажмурилась! Тия подергала меня за руку и доверительно сообщила:

— Первый год от рождения нашего великого царя Небмаатра, да будет он жив, здрав и невредим!

Я посмотрела на нее, оцифровывая. Потом постаралась проверить:

— А ты в какой год родилась?

— В первый день месяца паопи, второго года правления Великого царя МенхеперуРа(ТутмосIV, отец царя Небмаатра), — девчонка посмотрела на меня горделиво, — А ты?

Хороший вопрос. Так сразу и не подсчитать. Вот я дуреха! Сразу надо было обратиться к той части памяти Танеферт, которая отвечает за даты и время. Чего я раньше не догадалась? Ей, как и мне девятнадцать, и родилась она в восемнадцатый год правления деда нынешнего царя, грозного и великого завоевателя, безжалостного к врагам АахеперуРа(АменхотепII). Выходило, что с каждым новым правителем в этом царстве заново начиналось летоисчисление. И как они до сих пор не запутались? А мне как быть? Как понять, в каком я времени? Я ведь еще тот знаток истории Древнего Египта и понятия не имею, кто эти цари, и когда они правили. Наши археологи вообще о них в курсе?

— Э… — я оглянулась, поискав глазами хоть что-то знакомое. Увы, ни одного римлянина. Одни сплошные древние египтяне. А настолько древние, кто их разберет.

— Понятно, — Тия вздохнула с сожалением и изрекла, — Наверное, когда я стану такой же старой, тоже не смогу сказать точно, когда родилась. Надо записать, пока не забыла!

— Когда ты станешь Супругой царской, дату твоего рождения выбьют золотом в камне, — подольстилась я.

Нет, ну правда, а вдруг станет. И у меня будет свой человек в правительстве. С ума сойти! В моем времени у меня только один приятель из семьи высокопоставленных чиновников. Пашкина мать начальник ЖЭКа. А тут целая супруга царская!

Застучали разнокалиберные барабаны, заиграли флейты, и по нашим парам побеждал распорядитель в пышном парике и в не менее пышных белых одеяниях. Он ровнял девушек и, в конечном итоге все невесты под его чутким руководством двумя стройными рядами прошествовали вверх по лестнице к Великом храму Джесер-Джесеру.

По краям лестницы стояли огромные чернокожие воины в кожаных доспехах, смешных шлемах похожих на чепчики и с совсем не смешными огромными мечами в руках. Мечи эти смахивали на сильно вытянутые серпы. Позади воинов, на почтительном расстоянии нас приветствовала толпа горожан. Люди не подходили к ним ближе, чем на метр. И правильно делали. Рядом с охранниками на поводках сидели огромные волосатые обезьяны.

Маджои с боевыми павианами, — всплыло из памяти Танеферт. Специальное военное подразделение, набранное из кушицкого племени маджоев(Куш — страна, располагавшаяся на территории современных Судна и Южного Судана, во времена Нового царства частично подчиненная Древнему Египту), мужчины которого отличались редким по местным меркам исполинским телосложением и суровым нравом. Они и правда были на голову выше самого высокого горожанина. Эти военные отвечали за порядок в городе. Полицейские в общем. А вместо собак у них служебные павианы, с клыками величиной с перочинный ножик. Миленько. Нам их в Инбу-Хенж не хватало. И чего отец Танеферт не выписал себе из Куша парочку отрядов таких вот защитников правопорядка?

Я искоса глянула на свою малолетнюю спутницу. Забавно, теперь ее не смущали взгляды простолюдинов. Шла, сосредоточенно глядя под ноги. За метр видно, как боится оступиться.

— Нас прибыл созерцать сам царь, — прошептала Тия, — Я очень волнуюсь.

Я дернула плечом. На месте Танеферт я бы не лезла в царский женский дом. Вряд ли она обретет там то, о чем мечтает — спокойствие и безопасность. Скорее уж попадет в банку со скорпионами. Но могу ли я распоряжаться ее судьбой? Я все еще надеюсь, что я здесь временно.

А если нет?! Если у Танеферт не получится вернуться в свое тело и вернуть меня в мое? Если мне до конца жизни придется быть жрицей в далеком прошлом? Без любимой семьи, без друзей, без профессии, которая мне очень нравилась. Без телефона, тик-тока, и даже без приставучего, но такого знакомого Романова! Вот тут меня по-настоящему прошиб холодный пот. И я оступилась, едва не повалившись на белую ступеньку.

— Смотрите, смотрите, сейчас одна из девок отправится за горизонт! — заорали в толпе, и я кожей почувствовала, что стала звездой этого шоу. Все взоры устремились на меня, ожидая продолжения.

— Все хорошо, — прошептала малышка Тия, — не бойся! Царь Небмаатра, да будет он жив, здрав и невредим, очень хороший.

Для прирожденной убийцы она оказалась на редкость доброй девочкой.

— Ты его знаешь?

На это она промолчала. Может просто высказала вслух свои надежды.

Чем ближе мы подбирались к храму, тем круче становились ступеньки, тем меньше по обочинам гуляло зевак и тем величественнее и красивее представлялось строение. Во время экскурсии в древний город Фивы я не больно-то много глазела на старые развалины. Желтые стены, полустертые картинки непонятного содержания, косноязычный гид-араб, которому религия и искусство давно исчезнувшей цивилизации были так же близки как NFT папуасам. Но в этом времени храм сиял во всей красе и в полной мере оправдывал свое название. Будто бы не человек, а сама природа создала его между скал. Слева высилась огромная естественная пирамида Вершины запада, как говорят, самая высокая гора в царстве. У ее подножья прилепился заупокойный храм царя Менхеперура. Слева от него высился заупокойный храм древнего правителя Ментухотепа второго, правившего более чем за тысячу лет до нынешних дней. На крыше его характерная пирамида, которая была модным архитектурным прибамбасом того времени. Слева — храм женщины-царя Хатшепсут. Все эти здания, построенные в разное время, да что уж там, с разницей в тысячу лет! удивительно походили друг на друга: стройные колонны, зеленые насаждения, широкие террасы с бассейнами. Издалека белокаменный комплекс искрился на солнце словно снежный замок, но при приближении, внутри храмов угадывались цветные росписи на стенах и многочисленных колоннах.

Мы прошли первую, самую длинную террасу с бассейнами по обеим сторонам лестницы. Тут уже не было праздных зевак. Маджои не пропустили посторонних. Отсюда начиналась священная земля. В моем времени такие называют местом силы.

На последней террасе перед храмом Джесер-Джесеру нас встретили хозяева церемонии. Под красным навесом на массивном золотом троне сидел молодой царь, за ним, многозначительно возложив правую длань на плечо сына, стояла его мать Мутемуйя, позади этой пары полукругом расположились приближенные царедворцы, а потом уже толпа всех остальных придворных. Я поискала глазами своего дядюшку визиря Птахмеса. Вон он, прямо за матерью царской, еще не старый, но уже в летах мужчина с умными глазами, в пышном по последней моде парике, в руке длинный посох. Сразу видно важный чиновник.

Мать царская оказалась женщиной молодой и симпатичной. Из тех, кому повезло очутиться в нужное время в нужном месте. Танеферт знала, что она была всего лишь младшей женой царя. Но поскольку наследник, рожденный от супруги царской погиб в прошлом году так же, как и его отец, то его место занял сын Мутемуйи. Других мальчиков в большой семье царя, состоящих из многочисленных жен и наложниц не нашлось. Так младшая супруга неожиданно заняла самое высокое положение в государстве, став матерью царя. Головокружительная карьера, если что. Не то чтобы она выглядела жутко умной или хотя бы внушительной. Скорее всего уставшей. Ведь ей каждый день приходится лавировать между группировками вельмож, готовых ее поддержать или убить в пользу другой дамочки из женского дома почившего правителя. Сам же царь… у меня колени подкосились, потому что я поняла весь ужас своего положения.

Я собиралась выйти замуж за восьмилетнего мальчика! На этом все! Занавес!

Я с ужасом пролистала перспективы сегодняшнего знакомства в памяти Танеферт. Для начала мы должны вдохновить статую богини Хатхор в храме Джесер-Джесеру. Вообще-то это делается без одежды, если что. То есть совсем голышом. И за этим будет наблюдать 8-летний мальчик? Если что, без меня! Я на такое не подписывалась! Ушла бы прямо сейчас! Но кто меня отпустит? И все же, раздеваться я не стану. Лучше честно признаюсь, что погорячилась и выбываю из свадебной гонки по собственному желанию.

Нас расставили полукругом напротив царя и его свиты метрах в 20-и от красного навеса. Благо размеры площади позволяли. Что делать я откуда-то знала. Наверное, Танеферт прошла инструктаж перед церемонией. Когда все девушки подошли и замерли, над большой площадью перед храмом разлилась тишина. Стало слышно, как высоко над головой мечется, подвывая, ветер. Эту нервную паузу разорвал удар барабана. И все невесты тут же упали на колени. Изящно, как подкошенные травинки. Я даже позавидовала зрителям — очень эффектное зрелище со стороны. А быть актрисой в этом спектакле такое себе удовольствие. Головки всех девиц с тяжелыми париками и плавящимися на открытом солнце ароматическими конусами, стекающими липким, хоть и приятно пахнущим жиром по шее, плечам и ключицам, склонились к земле так низко, что многие просто уперлись лбами в каменные плиты. Я так делать не стала, опасаясь, что парик мой скандально съедет с головы. А потому шея моя почти сразу же заныла от напряжения. Все-таки она не одну голову держала, а по весу все три. Когда же я уже готова была натурально взвыть от боли во всем позвоночнике, царская мать сжалилась и дала отмашку музыкантам, которые расположились под белым навесом чуть в сторонке. Те вдарили по барабанам, лютням, арфам и дунули в свои дудки, и это была для нас команда подниматься.

Конечно, каждая девица постаралась подскочить на ноги с изяществом лани, но не у всех получилось. Несколько мелких девчонок завалились на бок, с кого-то таки слетел парик, обнажив лысую макушку, что привело юного царя в неописуемый восторг. Мальчишка хохотал и тыкал в несчастных пальцем. Его взрослые подданые, включая мать, хранили стоическое спокойствие. А я его не осуждала. Ребенка маринуют с самого утра таким скучнейшим и утомительным занятием, как сидеть на солнцепеке и принимать малознакомых ему людей. Ему всего восемь! Странно, что он вообще не сбежал, презрев все запреты. Царь ведь все-таки, кто посмеет его остановить? Но он сидит и терпит, молодчина. Значит уже в такие юные годы осознает свою ответственность. Бедный ребенок!

Под заливистый смех нашего будущего мужа мы удалились в сторону храма. Мне правда было жаль пацана, и я оглянулась на него у входа. И тут же поймала взгляд его матери. Цепкий, изучающий. Она-то как раз не расслаблялась. Оценивала каждую из нескольких десятков претенденток, пыталась понять, кто из нас может составить счастье и прочный тыл ее сыну, а кто станет проблемой и обузой. Не знаю почему, но от ее взгляда у меня мурашки по спине побежали. И я, слегка склонив голову в поклоне, тут же отвернулась. И вовсе я не была уверена, что поступила правильно. Кажется, при дворе, не принято вот так фамильярно кивать матери царя, а по сути, регентше. То есть официальной правительнице при малолетнем царе. Надеюсь, меня за это не накажут.

Пока мы шли между колоннами в храме я все сильнее убеждалась, что Танеферт зря ввязалась в эту сомнительную аферу. Из невест Мутемуйя создаст своему сыну женский дом. Девиц поселят во дворце, в специально отведенных под это дело строениях и будут растить, обучать и воспитывать до тех пор, пока юный царь не повзрослеет. Лет восемь, а то и все десять его жены будут предоставлены сами себе, находясь в замкнутом пространстве. Господи боже! Это даже хуже, чем учительская в средней школе. Токсичный бабский коллектив. А если учесть, что главной женой, то есть супругой царской может стать только одна, то и взрывоопасный. Да любая альтернатива для Танеферт лучше. Старый или молодой муж в ее родном Инбу-Хендж все-таки ни в пример безопаснее вот этой гонки, в которой победит сильнейшая, хитрейшая и кровожаднейшая.

Из зала, под завязку заставленного толстыми расписанными колоннами нас вывели в узкий коридор, а из него в комнатку, где всем тут же стало тесно. Я поняла, что настал час икс, и нам предложат раздеться, чтобы совершить обряд в храме богини любви Хатхор, который является частью обширного комплекса Джесер-Джесеру. Именно статую Хатхор нам предстоит не только оживить, но и умиротворить. Ведь всем известно, что боги вселяются в свои каменные Ка не в самом лучшем расположении духа. Примерно в таком, если бы человека разбудили посреди ночи тупым вопросом «что не спится?» А если бы это сделали соседи снизу? Чисто ради прикола? То-то и оно! Так что богов нужно не только приманить в их статуи, но еще и моментально поднять им настроение. Танцы голышом? Мне кажется, местные переоценивают магическую роль обнаженки. Если бы моя соседка снизу, Ангелина Федоровна разбудила меня ночью, вряд ли я отнеслась к ней с пониманием, будь она в неглиже. Только сильнее рассвирепела бы. А вот если такое же паскудство практиковал ее муж — Самуил Витальевич, то тут бы и родители мои возмутились. Но кто я такая, чтобы учить жрецов житейской мудрости.

Потанцевав возле статуи, каждая невеста должна была получить благословение богини любви Хатхор, чтобы потом впервые предстать перед царем. Думаю, именно в этом и состоял особый сакральный смысл всего действа. Как будет выглядеть такое благословение? Да, как и во всех церквях всех миров — никак. Подсчитают потом по результатам. Понравилась царю (а скорее его матери), значит Хатхор одобрила, а вылетела из отбора, соответственно нет.

От столпотворения и гама небольшая комнатка, служившая раздевалкой при храме, моментально превратилась в филиал районного конкурса талантов: пыльно, душно и воняет потом. Тут же появились свои фаворитки, которые заняли центральные позиции и которым это почему-то позволили. Обозначились и изгои. Этих все толкали и нарочно притирали к стеночкам. Основная же масса — неуверенные дебютантки, которые понятия не имеют, как себя вести, а потому заискивающе улыбаются друг другу. Я всегда крепкий середнячок. Из знакомых у меня тут только малолетняя Тия, но она растворилась в толпе. Так что я оказалась предоставлена сама себе.

В центре комнаты находилась большая… ну, я бы назвала это скорее ванной. Только вместо воды она была наполнена всевозможным тряпьем. Я подошла поближе и запустила в нее руку. В основном там были одежки для мелких девчонок — какие-то легкие накидки и кофточки, на которые они смогли бы сменить свои пышные платьица. Шмотки для взрослых нужно еще откопать. Я пошарила рукой. В первый раз попалась какая-то тряпица непонятного назначения. То ли обмотка вместо трусов, то ли та же фигня только типа лифчика. Я понятия не имела как это надевать, так что откинула ее и пошарила рукой еще раз. Где-то спустя минут десять я стала счастливой обладательницей вполне сносного полуспортивного костюма с бриджами и таким целомудренным верхом, в котором не стыдно предстать перед мальчиком младшего школьного возраста.

Что сказать, танцы в самом храме я помню плохо. Из высокопоставленных особ их наблюдали лишь сиятельные жрецы. Но поскольку никому из претенденток статую богини Хатхор оживить не удалось, они дружно сочли нас фиговыми танцовщицами и покинули храм с такими кислыми физиономиями, словно случайно пригубили ослиной мочи вместо сладкого вина. Эти лысые старики в рубищах и с длинными посохами в скрюченных артритных пальцах мне тоже не понравились. Все они напомнили мне обэжежника, который из меня душу вытрясал на своих уроках. И я зуб даю, что танцуют эти сухопарые деды куда хуже самой неумелой из невест. Тоже мне тонкие ценители!

Чем себя занимали царь, его мать и вельможи с гостями, пока мы потели в храме, пытаясь выбить искру жизни из каменного истукана, и заручиться его покровительством, я не знала. Мы шли им под десерт. Претендентка, оттанцевавшая в храме, автоматом следовала на террасу, чтобы впечатлить малолетнего владыку и его двор. И это было главным испытанием всего дня. Богиня Хатхор, явится она в статую или нет, вряд ли повлияла бы на судьбу невесты. А вот мать царя или ее советники — запросто. Как я поняла задачу, которую поставила передо мной чрезвычайно вовремя слинявшая Танеферт — я должна впечатлить всех этих пресыщенных простыми развлечениями людей. В самом деле, чего они в танцах, пении или игре на музыкальных инструментах не видели, чтобы поразиться и захотеть заполучить в женский дом царя такой редкий талант? Во всяком случае ничего сверхъестественного я делать не умею. Могла бы, конечно, прочесть на память монолог Джульетты, или пару басен Крылова в лицах или даже натурально изобразить лягушку… Хотя… тут я подумала вот о чем: впечатлять взрослых бессмысленно. Что бы я ни сделала, в их глазах все равно калькулятор. И они смотрят на меня через призму своих выгод. А с этой точки зрения шансов понравиться им у меня ноль. Я наследница знатного и богатого рода, которую нужно выдать замуж за кого-то из знати, чтобы обеспечить моему мужу легитимность на троне наместника в Инбу-Хенж. А для царя я ненужная обуза. Да еще и старая. Но вот самого правителя, я, пожалуй, могу к себе расположить.

В давящей тишине я прошла по террасе к музыкантам. Царь скучал. Его двор изнывал от жары. Я была далеко не первой претенденткой. И все уже устали от демонстрации талантов. Кроме того, я даже не обнажила свои прелести. И взрослым господам не за что было глазеть. Так что меня уже заранее слили. Я видела это в поджатых губах и скользящих мимо взорах.

— Попробуйте повторить за мной мотив, — попросила я музыкантов.

Они посмотрели на меня заинтригованно. Я напела им один раз, потом второй. Ну да, необычно и ритм им незнакомый, но они довольно быстро подхватили основное направление. Еще бы, эти ребята оказались круче, чем лабухи в дешевом ресторане на МКАДе. У них даже нотных записей нет. Играют на слух все, за что платят. Мою мелодию воспроизвели со второй попытки. Звучала на старинных инструментах она странновато, но сойдет. Утвердив ее, я пропела вторую. Не уверена, что меня задержат до третьего номера, но на всякий случай мы быстро отрепетировали и его. А потом я вышла на середину террасы. Выступать мне не в первой. Я же как-никак актриса, пусть и погорелой кафедры не слишком уважаемого в театральных кругах института. Но все же тушеваться перед зрителями я не стану. Музыканты заиграли «Утят».

Я энергично изобразила движения, которые заводят детей на всех курортах от Евпатории до Шарль-эм-Шейха. «На танцующих утят быть похожими хотят…»

Царь ожидаемо встрепенулся. Приосанился и глянул на меня заинтересованно. Его мать почуяла опасность спустя секунд тридцать. Но было поздно. Я уже вписала себя в анналы истории государства. Потому что мой будущий муж притопывал ножкой, качал головой и счастливо лыбился. Я решила закрепить успех. Пошла к нему. По застывшим взрослым поняла, что совершаю что-то из ряда вон. Но меня это сейчас мало волновало. Мне просто хотелось подарить этому несчастному мальчику пару минут детского веселья. Вот и все. Без последствий. И он, словно уловив мой посыл, вскочил с трона и прыгнул ко мне, проигнорировав испуганные крики матушки и ее царедворцев. Я научила его танцу утят за один припев. Когда эта песня кончилась, я станцевала с ним песенку паровозика «чуко-чу» и закрепила успех «мьюзик мен». И он, как про ножницы меня не спрашивала Тиа, не интересовался что за фигня такая пианино. Кстати, на этой песенке мы с царем Небмаатра подошли и вытянули на танцпол несколько девчонок из ожидающих невест. И устроили настоящее мини-диско. Я старалась не смотреть на взрослых. И все же, когда я однажды зацепилась взглядом за мать царя, то поймала то самое умиление, с которым обычная отдыхающая смотрит на своего восьмилетнего сынишку, веселящегося с аниматором на сцене.

Когда музыка стихла, дети вокруг меня замерли. Первым, как и подобает приличиям, нашелся царь. Он подошел ко мне, обнял и уткнулся носом в бок. А потом глянул на мать, и, не расцепляя рук, громко заявил:

— Я выбрал свою супругу царскую.

Ну, все, приехали! Вот теперь точно занавес!