Невеста фараона

Глава 42. Даша

Чувство было такое как будто внутри меня запустили салют: празднично, торжественно, немного волнительно и очень горячо.

— У тебя пальцы искрят, — прошептал Сашка.

Я покрутила руками. Он был прав. Фейерверк оказался вовсе не вымышленный, а вполне настоящий.

А почему бы и нет! Не вижу причины скрывать радость, распирающую меня изнутри. Я вскинула руки, и вверх полетели настоящие залпы. Праздничные ракеты взрывались высоко над нами и рассыпались сотнями разноцветных искр. Я посмотрела на Танеферт. Она тоже улыбалась. А потом подняла руки кверху ладонями, и небо засияло многоцветными переливами.

— Нефига себе! — в голосе Романова сквозила обида, — Почему девчонкам все самое лучшее? А нам только огненные мечи.

Потому что мы украшение жизни, а вы… а вы зачастую этого не понимаете. Но я не успела ему объяснить суть вещей. Под ногами вспыхнуло. И с со всех сторон, и сверху. Мы потонули в золотом свечении. А вместе с ним пришло тепло и спокойствие. И ощущение, что все правильно. Ногам стало уютно. Я опустила глаза и увидела, что стою босыми израненными ступнями на мягком ковре с шелковистым белым ворсом. Откуда он тут взялся? Как и… Как и все! Наша лодка из утлого суденышка превратилась в огромный корабль. По виду тоже золотой, хотя лично я сомневаюсь, чтобы кусок золота демонстрировал чудеса плавучести. Мы вчетвером стояли на огромной сверкающей палубе. Далеко, метрах в пятидесяти от нас возвышался постамент, а на нем шатер из переливающейся оттенками желтого и розового материи. Шатер был закрыт. На носу как ни в чем не бывало торчал бог Гор. Рядом с ним какой-то мужик с бордовым лицом ни то законченного пьяницы, ни то любителя сауны.

— Это Сет, — шепотом пояснила нам с Романовым Танеферт, — Бог хаоса и войны.

— Типа Марс! И где он раньше был? — возмутился Сашка, — Когда мы сражались с его кумиром?

(Марс бог войны в пантеоне Древнего Рима).

— Где все они были? — озадаченно выдохнул Ахмес и огляделся. И мы за ним.

Вокруг нас по палубе прохаживались как на фуршете красивые мужчины и женщины. Одеты они были в духе мифов Древнего Египта: белый тонкий лен, золото, серебро, высокие короны, сверкающие разноцветные камни и все такое. Многие с бокалами в руках. Все они поглядывали на нас с одобрением. Но вот выпить никто не предложил.

— То, что мы снова на солнечной ладье Ра — это ваша заслуга, — разлился над нами мелодичный голос. И из толпы выступила очень красивая женщина. За спиной у нее переливались огромные крылья. А над пышным париком…

— Ты видишь то же что и я? — шепнул Романов, — У нее же толчок на голове!

— Это золотой трон! — шепотом возмутилась Танеферт, — Нельзя же быть настолько необразованным!

— Исет добилась власти для своего сына Гора, — я чувствовала, что Романов нуждается в разъяснении. Потому что корона богини и правда здорово смахивала на детский стульчик. Ну или на то, что он подумал.

— Да ладно, проехали, — отмахнулся Сашка, — Меня больше занимает, где они были, когда мы сражались. Особенно Гор. Он же типа нырнул и не вынырнул. Свалил по-английски с поля боя.

— Не вини нас, — богиня подошла ближе, и воздух вокруг нас заметно потеплел, — В вашем мире нас уже нет, это вы нас вернули.

А это хорошо или плохо? В нашем мире мы со своими-то богами никак не можем разобраться. Вернее, с их последователями. Религиозные войны никто не отменял.

— Не волнуйся, Даша, — Исет посмотрела прямо в меня, и как будто взглядом до самой дальней клеточки дотянулась. Ох, ну, конечно, она может читать мысли! Она же богиня, — Мир уже изменился. Это вы его изменили. Вернее… вот-вот измените. Нужно лишь встретить рассвет!

Она взмахнула руками и крыльями. Получилось у нее очень эпично. А я подумала, что мы вчетвером невольно натворили что-то такое, чего вряд ли стоит допускать. Мир изменился! Ни фига себе! Как изменился? В какой рассвет мы выедем на божественной ладье? И хочу ли я туда выезжать?

Позади нас что-то хлопнуло. Мы разом оглянулись. Ну да, это с пафосом распахнулся розово-золотой шатер. И все мы узрели великого Ра, восседающего на золотом троне.

— Он же… — я прикрыла ладонью Романову рот. Он последние десять минут занял место «капитана очевидность». Ляпнет еще что-нибудь обидное, в стиле «У вас толчок на голове. Вам норм?»

— Привет! — с трона, который был ему на десять размеров больше, спрыгнул мальчик лет пяти. У меня засосало под ложечкой в предчувствии очередного захода на дискотеку из турецкого отеля. Знаем коронованных детей, проходили уже.

(В древнеегипетской мифологии Солнечный бог Ра триедин: утром он младенец, в середине дня уверенный муж, к вечеру мудрый старец).

Ребенок в белой длинной рубашке, расшитой золотыми узорами, подбежал к нам вприпрыжку. На его лысой голове залихватски болтался вьющийся жгутик золотых волос. Но глаза у малыша казались совсем не детскими. Густо подведенные черным, они были огромными и умными. Я бы сказала даже мудрыми. Во взгляде сквозила уверенность, понимание и… немножко хитрецы.

— Вы так здорово бились! — он хлопнул по руке Ахмеса и Романова.

Парни заулыбались. Сашка немного растерянно. Не знал, как принимать похвалу от бога-ребенка.

— А вы, красавицы, творили настоящие чудеса. Даже я восхищен. А я, поверьте, видел немало.

Я набрала в грудь побольше воздуха и замерла. Ра тут же повернулся ко мне, склонил голову на бок и улыбнулся:

— Спрашивай, Даша.

— Э… а если бы мы проиграли? Если бы Апоп нас всех уничтожил?

Ну вот, я выпалила то, что меня волновало. Не игра ли все это? Да, это совсем не походило на представление. Страшно и больно было по-настоящему. И все же… Это ведь Дуат.

— Дуат лишь вторая половина мира, — У мальчишки действительно были удивительные глаза. Темно-карие, почти черные радужки с золотыми прожилками. Жутко и красиво одновременно. А еще такое впечатление, что смотришь в душу суперкомпьютеру. Ну, если у компьютера была бы душа, — Победа Хаоса означало бы конец всему.

— Тогда почему никто из богов нам не помог? Ну, раз это было так важно!

— Даже боги иногда бессильны, — Он коснулся моего пальца, и я вдруг поняла, что он имел в виду. Как будто его знания, все что он мог бы рассказать мне за многие часы лекций, достигло моего сознания за секунду. Вот это чудо! А нельзя так с философией? Или с английским? Раз, и знаешь предмет на отлично.

Ребенок посмотрел на меня и расплылся в искренней улыбке:

— Это тебе подарок. И моя благодарность

Он еще раз коснулся моего пальца. Мимолетно!

Божечки! Как в моей маленькой голове поместились шесть языков? Акацкий? Зачем мне акацкий?

(Аккадский язык (или ассиро-вавилонский язык) — один из древнейших семитских языков, во времена царей Небмаатра и Эхнатона считался международным. Как у нас сейчас английский).

— Сама не знаешь, где пригодится, да? — мальчуган мне хитро подмигнул и потопал на нос ладьи, принимая поклоны и приветствия от других божеств.

Я ошарашенно посмотрела на Романова. У меня в голове теперь Ленинская библиотека. Да я могу хоть завтра диссертацию писать. Только надо выбрать по какому предмету. По истории, философии или филологии…

— Так ты поняла, почему нас Гор продинамил? — не унимался Романов и злобно пыхтел, косясь на вышеозначенного предателя.

Я на него сначала шикнула, потом опасливо глянула на Исет. Фух, вроде не заметила. Или сделала вид.

— Тише. Исет могущественная богиня магии, а ты при ней на ее единственного и нежно-любимого сына наезжаешь. Она может и обидеться. Не мог он вернуться в бой, понятно? Его Апоп сразу в Нун выкинул. Там все боги пребывали, пока мы их оттуда не вытащили. И если бы мы не победили Хаос, то и сами там сейчас находились. В виде мелких частиц.

— Жесть! А скажи что-нибудь на акацком.

— Да иди ты!

Он не надулся. Вместо этого притянул к себе, и я почувствовала его горячее дыхание на макушке. Ну надо же! Я и подумать не могла что мажор Романов в меня влюблен. Рассказать Вике, она же не поверит!

— Слушай, а как быть с богами? У нас ведь уже есть свои.

— Религия лишь иллюзия, — ну как ему объяснить — От того, как мы верим в Дуат суть вещей не меняется. Только в Дуате появляются новые слои. Наверное, где-то есть и те, куда попадают люди других религий. Но если попытаться сравнить, то ведь все религии призывают людей вести жизнь согласно правилам Маат. Они все об одном и том же. И если это так, то разницы в них особенно и нет. Просто кому-то ближе одна религия, кому-то другая. Различие в людях, а не в том, во что они верят. И к чему стремятся. Задача у нас не меняется — сохранить свой мир из всех человеческих возможностей. А боги будут хранить его по-своему. В наше время боги уже не плывут на небесной ладье по реке Дуата, не борются каждую ночь с Апопом, правила поменялись. Но не исчезли. Ты ведь помнишь, каждое нарушение правил Маат, прорубает щель между мирами. И к нам просачивается зло. Это надо знать. Ни убей, ни воруй, ни лжесвидетельствуй, — и все такое.

— Но если в нашем мире уже нет египетских богов, то почему мы тогда здесь? А не в Раю, к примеру. Или не в Чистилище?

Вот на это я ему ответить на могла. Ну, почем я знаю! Хорошо, что диалог наш прервался. У меня голова разболелась от того, какая я теперь умная.

— Пребываем! — возвестил Гор и, упершись одной своей полу-птичьей ногой о борт ладьи, выпятил грудь.

Исет взмахнула крыльями и вздернула подбородок. Гордилась сыном. Еще бы, стоит на носу главной божественной ладьи, командует даже.

А потом золотой горизонт величаво поехал в стороны, как занавес, открывая нам черное звездное небо. Небо моего мира. Сердце бешено заколотилось о ребра, пальцы Романова непроизвольно стиснули мою талию до боли. Наверное, и его било дикое волнение. Мы что-то сделали, мы изменили что-то… и теперь мы туда упадем.

— Золотые врата, — благоговейно прошептал Ахмес.

Я услыхала всплеск воды и, глянув за борт, не смогла сдержать крик.

— Там змей! Там Апоп! Опять!

— Вот же блин! — Сашка проследил за моим взглядом. Он тоже успел заметить в воде огромное чешуйчатое тело.

— Нет, это не он, — я почувствовала, как Танеферт взяла меня за руку, — Это змей Мехен. Он защитник и отвечает за время. Пришел его черед.

И мы это увидели. Огромное змеиное тело толщиной с грузовик Камаз изогнулось кольцом между ладьей и золотыми вратами горизонта.

— Он делает петлю в три тысячи четыреста пятьдесят девять лет. Чтобы мы могли вернуться каждый в свое время, — пояснила Танеферт, так же как и я зачарованно глядя на увеличивающееся над водой кольцо змея. Теперь через него могла пройти и наша огромная золотая ладья.

— Это значит, мы больше никогда не увидимся? — я сжала ее руки.

А потом мы порывисто обнялись.

— Кто знает, Даша, — прошептала она прежде, чем нас всех поглотил нестерпимо-яркий желтый свет.

— Смотри, как я умею!

Наверное, я бредила. Не мог же ребенок превратиться в огромного жука-скарабея и покатить перед собой солнце.

(Утренняя ипостась бога Ра Хепри — жук-скарабей, толкающий по небу солнце).