Я открыла глаза и резко выдохнула. Господи, до чего же я ненавидела это место! И этого мужчину, который сидел на соседнем диване в расслабленной позе и пил что-то из красивого красного бокала по форме похожего на цветочный бутон. Я сжала кулаки. Надеюсь, ему невкусно! Так же как было мне!
— Вижу, ты вернулась в свое тело, дорогая Танеферт! — губы его тронула легка усмешка, — Не могу сказать, что я несказанно этому рад. Твои поцелуи меня весьма порадовали!
В глазах потемнело от ярости. Хотелось вцепиться ему в горло и душить, пока его мерзкая улыбочка не превратится в предсмертный оскал. Я села на своем диване. И приказала себе: своему ба и Ка Танеферт, — в общем всем своим и не своим внутренним сущностям заткнуться. Итак, зелье единения сработало. Теперь я понимаю местный язык, и, кажется, знаю все, что было известно самой Танеферт до того, как ее ба улетела в неизвестном направлении. Все что осталось в энергетическом слепке этого тела, которое местные называют Ка теперь открыто мне и готово предоставлять информацию. Это плюс. Минусы тоже были. И самый жирный из них, который можно выносить в заголовок: я понятия не имею как мне все это использовать, чтобы выжить. Тут я дочь наместника царя во втором крупнейшем городе страны, в его бывшей столице Инбу-Хенж. Вернее, я дочь покойного наместника. Ахмес убил отца Танеферт, то есть, тьфу, сейчас моего, получается, отца в начале сезона разлива. Еще и подгадал ведь подонок, совершив злодеяние в ночь Ренепет. Это местный Новый год. Как и у нас — самый главный и веселый праздник. А во мне он уже никогда не вызовет ничего кроме боли и тоски.
— Послушай, Танеферт… — он глянул на меня поверх бокала, а потом сделал медленный глоток, смакуя напиток. Как будто мед тягучий пил, честное слово. Позер, хренов, — Наши, гм, страстные ласки поселили в моем сердце поистине заманчивую идею. Ты так хороша, такая страстная, такая дикая… Я возжелал жениться на тебе!
Вот тут я подскочила с дивана и, снова, сжав кулаки, замерла. Сгусток из ярости, ненависти, возмущения и желания кинуться в атаку ворочался и искрил в области солнечного сплетения. Может быть, поэтому оно так и называется, что там у нас маленькая звезда. Только мы об этом не догадываемся, пока, вот как у меня, она не проснется и не решит устроить большой взрыв.
— Забудь об этом, Ахмес! — надо же у меня получилось сказать на местном языке. Странные ощущения. Как будто незнакомую еду попробовала. И вот кстати о еде! Я все еще адски голодна! Потом с ним разберусь. В конце концов, свадьба дело не быстрое. Пусть пока хорошенько обдумает эту идею в одиночестве. Мужчины не больно-то спешат с женитьбой. Так что может быть еще и откажется от этой своей, как он там выразился? Заманчивой идеи? Ага, конечно!
— Ты куда это?
Очевидно, этикет не предполагал стремительный выход дамы из комнаты после такого поистине судьбоносного предложения.
— Вали в Дуат, собачье дерьмо!
Вообще-то я хотела сказать: «Гори в аду, козел!», но таких выражений в этом мире не придумали. Так что пришлось оперировать, чем есть.
Кажется, он там замер у меня за спиной, надолго сохранив на лице крайнюю степень удивления. У нас бы сказали, что я оставила его «в ахере», но опять же подобных фраз в этом мире не предусмотрено. Бедный язык на ругательства. Недоработанный по этой части. Я вылетела в сад и едва не снесла с дорожки свою нерадивую служанку Нешу. Мерзкая девчонка, надо же было настолько все перепутать! Какого дьявола она позвала на помощь Ахмеса? Из всех возможных выбрав самого недопустимого!
— Госпожа! — пискнула та.
— Пошла вон! — рявкнула я, но поймав краем глаза ее счастливую улыбку, обернулась.
Неша и правда сияла начищенным медным тазиком. И от прилива радостных чувств болтала в воздухе опахалом.
— Чего? — я сдвинула брови, желая нагнать на нее страх.
— Вы снова моя госпожа! Прекрасная и грозная Танеферт. Дочь сына царя в Инбу-Хендж, принцесса и великая жрица!
Девчонка сглотнула, потому что за всю свою жизнь столько слов подряд не выговаривала. А потом снова заулыбалась, сверкая на солнце белыми крупными зубищами. Я закатила глаза. Злиться на нее расхотелось. Неша на этом и выигрывала постоянно. Непроходимая тупица была такой же непоколебимой моей фанаткой. И наверняка позвала Ахмеса только потому, что ей показалось, будто никто кроме него мне помочь не сможет. И в общем-то была не далека от истины. Во дворце полным-полно жрецов, но все они, так сказать, теоретики. В лучшем случае читали бы надо мной молитвы до морковкина заговенья. А вот с практиками в Уадже напряженка. Магию в царской семье не любят. Ее тут побаиваются, поэтому и жриц Изиды и жрецов Джахути (местные боги, отвечающие за магию) всех повывели. В лучшем случае сплавили в другие города. А в худшем… ну это и так понятно. Шлют теперь приветы из Дуата, каждый вечер появляясь на небе в виде звездочек. Моя семья не афишировала свою связь с магией. Жрицей Изиды была моя матушка. А в семье Ахмеса жрецы практиковали магию по мужской линии. Его дядя был сильным жрецом Джахути. До сих пор не понимаю, как Ахмесу удалось с ним разделаться? Одним словом, во всем дворце на сегодняшний день только двое магов: я и Ахмес. И то под прикрытием. Так что Нешу можно простить. Когда я очнулась в теле Танеферт с сознанием Даши и понесла перед служанкой с ее точки зрения сущую околесицу, та решила, что я стала жертвой заклятия и побежала просить помощи у мага. Логичный поступок. Странно, что она додумалась до такого. Но вообще-то перед тем, как выпить зелье я сто раз ей повторила, если со мной что-то случится, чтобы звала Тамит! Тут желудок, похоже вгрызся сам в себя, потому что меня пополам согнуло от боли.
— Госпожа?! — молниеносно переполошилась служанка и, ничего не придумав лучше, неистово замахала надо мной перьями опахала.
— Я сейчас сдохну! — проскулила я, чем вызвала шквал ее причитаний.
— Разве вы псина какая блохастая, разве гиена, разве пустынная лица или грязная свинья, чтобы сдохнуть? Благородные дамы и благочестивые женщины уходят за горизонт, оставив в этом мире свой прекрасный Ка и родственников в глубокой печали. А если…
— Заткнись, Неша! — простонала я, дивясь попутно, что девчонка вдруг начала говорить длинные речи. Раньше она только пищала и кивала. Взрослеет, наверное. Ей ведь уже лет 13-ть или 14-ть даже… — Я жрать хочу! Очень!
Служанка снова заахала и запричитала:
— Разве вы собака какая или свинья грязная, чтобы жрать? Благородные дамы и благочестивые женщины…
— Неша! Я тебя сейчас укушу. Быстро веди меня туда, где я могу вкусить и испить как самая что ни на есть благочестивая дама!
— Так это… пир-то в саду уже окончен. От еды там остались одни мухи с обезьянами. И те, и другие лакомятся объедками.
Я бы не отказалась к ним присоединиться. И плевать на то, что это слишком далеко от дозволенного мне по статусу благочестия.
— И что теперь, мне с голоду подохнуть… то есть прошествовать за горизонт, оставив тут всех скорбеть?
К моему ужасу Неша пожала плечами и потупилась. Что вообще негде поесть?
— А когда следующий пир?
— Так завтра…
— Мы тут один раз в день едим что ли?
Вот же блин! Я покопалась в своей, то есть в памяти Танеферт. Во дворец мы прибыли пять дней назад. И меня поселили в женском доме матери царя, как почетную гостью. И кормили согласно заведенному тут порядку. Три раза в день. Я глянула на солнце. Вернее, на его отсутствие. Пока я валялась в отключке, день перешел в вечер. А поскольку во дворце устроили пир по случаю официального начала отбора невест в женский дом царя, то ужина сегодня уже не предвидится. Я горестно вздохнула.
— Могу предложить трапезу в моей компании, — гаденыш Ахмес нарисовался в проеме двери. На губах все та же мерзкая ухмылочка. И глаза щурит. Знает, что ему это очень идет. Поразить меня решил своей красотой?
— Я лучше до горизонта прогуляюсь.
Я вскинула подбородок и пошла прочь от колена. Как учили на актерском мастерстве. Подиумная походка. А пусть офигеет как следует.
— Не превращай мою жизнь в череду печальных дней, о жестокая! — послышалось сзади. И нет, он не офигел, он по-прежнему насмехался. Собачье дерьмо! А по-нашему, дегенерат, урод и козел!
В своей спальне я перерыла все закрома в поисках заначки. Ну не могла же Танеферт не заныкать хотя бы сухой финик на черный день. Трехразовое питание, как в творческом летнем лагере. Кто же живет без запасов? Лично я непременно бы утащила из столовки кусочки хлеба и яблоки. Потому что лагерь — не дом. Есть может по привычке захотеться четвертый непредусмотренный расписанием раз. И вот что делать, если желудок позовет ночью, а спасительного холодильника для ночного дожора рядом нет. Запасливый человек с наслаждением лопает под одеялом все, что удалось накопить за день. А не запасливый страдает до самого завтрака. Танеферт оказалась чертовски незапасливой. Но вот что странно: я ведь в теле жрицы, которое привыкло к постам и прочим самоограничениям. Но есть я хотела все-равно как избалованная бабушкиной стряпней Даша. Значит это не настоящий, а фантомный голод. Я вздохнула, с тоской подумав, что в моем мире, наверное, время ужина. Мама приготовит овощное рагу со свиными ребрышками, а на десерт будет бабушкино фирменное печенье. Которое тает во рту. У меня слюнки потекли. Ну, что за мученье. Неша, почуяв мое настроение, притихла в углу, монотонно обмахивая меня уже поддоставшим опахалом.
— Ты сама-то поела? — обернулась я к ней и тут же поняла, что опять допустила ошибку. Девчонка выпучила глаза и приоткрыла рот. Только что слюной не капала от удивления. А что случилось-то? Раз она моя служанка, я ведь должна о ней заботиться. Или нет?
— Забей… В смысле проехали… вернее, забудь.
Она на все мои попытки выразить суть только шумно сглатывала и моргала.
— Иди спать, — махнула я рукой.
— А… вы?
Тут за дверью очень внушительно постучали. Кажется палкой об пол. Двери-то не было. Вместо нее легкие занавесочки. Мы обе вздрогнули. И замерли, в удивлении. Довольно поздно для визитов. Во всяком случае из опыта Танеферт, которым я тут только и жила.
— Ужин, для госпожи Танеферт, — гаркнул мужик с глоткой бывалого вояки. Наверное, охранник, из тех, что призваны беречь покой гостей царской матери.
Отлично он с этим справляется! А если бы я спала? Похоже, настоящим уединением во дворце и не пахнет. В любую минуту может заявиться кто угодно и гаркнуть так, что кишки от страха переплетутся. Я вздохнула и глянула на Нешу. В самом деле, кто из нас двоих тут служанка?! Девчонка не шелохнулась, сидела, открыв рот, как недоразвитая и глазами хлопала.
— Неша! — я ткнула ее пальцем в ляжку.
— А?
Пришлось еще и бровь вздернуть.
— А! — мне досталась чертовски тугодумная помощница.
Нет, я бы и сама сходила. Тем более, что при слове «ужин» я едва сдержалась, чтобы не вылететь в коридор и не слопать все прямо там же. Но приличия не позволяли. А мы все — таки в царском дворце, и церемониал тут не пустой звук.
В конце концов мне удалось побудить девчонку к действию. Я толкала и пинала ее почти до самой двери. Там она вдруг преисполнилась достоинства и вышла в коридор как служанка знатной дамы. Даже губы поджала. Я едва сдержала смешок. Это при том, что ходит она по-прежнему голышом. По мне выглядело это крайне дико. В комнату она вернулась с огромным золотым тазом, который она держала за витые ручки. В центре таза стоял небольшой сосуд с красивой цветочной композицией. Вокруг него располагались плошки с разнообразными закусками. Отдельно высилась горка булочек разной формы. Мой желудок задергался в предвкушении. Неша дотащила таз до кровати, и водрузила прямо на белые льняные простыни. Ну и ладно. Потом с ней поговорю о том, что в постели едят только свиньи. А сейчас мне уже все равно, где есть. И даже все равно, что есть. Я села рядом с тазом и потерла руки. Потом мне стало стыдно, я оглянулась на служанку, которая уже заняла свое место у изголовья кровати, подхватила опахало и принялась им размахивать, гоняя надо мной волны теплого воздуха.
— Неша, поешь!
Она выпучила на меня глазищи и истово замотала головой.
— И демон с тобой! — хотела помянуть черта, но фиг его помянешь, когда его в языке просто не существует. Приходится выкручиваться.
Я протянула руку к булочке, аппетитно торчащей бурым бочком, сглотнула слюну, предвкушая… И тут на меня прыгнула змея. Я и не знала, что они так умеют. Это я уже потом удивилась. Когда перестала визжать и цепляться за такую же обезумевшую Нешу. Змея же, как ни в чем не бывало залезла в таз всем телом и сосредоточенно чего-то высматривала, то и дело высовывая свой ужасный раздвоенный язык.
— Убери ее! — дрожащим голосом приказала я служанке, — Выкини в коридор!
— Нельзя! — та всхлипнула и попятилась к туалетной комнате, — Мефит проверяет вашу еду, госпожа. Это ее священный долг.
— Она ее пробует что ли?
— Нюхает. Мефит очень хорошо чувствует отраву.
— Подожди… Мефит? Мефит?! У змеи есть имя?!
Спишем это на мой шок. Конечно, у змеюки было имя. Это же любимый питомец Танеферт, подаренный ей матерью, после гибели любимой кошки. К слову, змейка не опасная, обычный ужик. Только упитанный. Поэтому его и можно принять за молодого удава. Уж — переросток. Я выдохнула. И чего я так испугалась? В соседнем подъезде нашего дома тетка с третьего этажа завела китайскую хохлатую собачку, которая похожа на оживший неудачный эксперимент таксидермиста. Вот где жуть. А ужик не такой уж и страшный. И шерсти от него, опять же, ноль. Вот только мне не нравилось, что змеюка слишком уж долго исследует мой ужин. И вообще, ползает по нему всем телом. Ну, каково это, есть, в чем животное повалялось. Такое себе удовольствие.
— Думаешь, уже можно пробовать? — Я покосилась на Нешу.
Та, не отрывая зачарованного взгляда от змеи по имени Мефит, пожала плечами. Понятно, опять все мне выяснять. Я осторожно придвинулась к золотому тазу с вожделенным ужином, в котором все еще ползала змея, и протянула руку к булочке, той самой с бурым бочком. И в общем-то змея хлеб особо не пометила, так что его можно было считать даже чистым. Вот в соусе каком-то она нещадно извозилась и теперь оставляла на других блюдах жирный сливочный след. Фу! Вряд ли я теперь это все попробую. Но вот булочку ухвачу. И я уже почти до нее дотянулась, когда Мефит вдруг раздулась, словно в нее воздух закачали и начала сдуваться, выдавливая из себя ну… она-то думала, что злобное шипение не иначе. Но, по сути, походило на свист из шарика. Если бы шарик вдруг охрип. Что-то типа того.
— То есть ты и правда думаешь, что вот этим отвоюешь у меня ужин? — я прищурилась и поглядела в круглые глазки бусинки. Строгие такие. Я протянула руку назад, — Неша, дай-ка мне опахало. Сейчас я быстренько ей докажу, что лазить с ногами в хозяйскую еду — очень плохо. Дурное поведение для домашнего животного. Как и гадить по углам. Кстати, она в комнате не гадит?
Не получив затребованного, я повернулась к служанке и застала ее трясущейся в священном ужасе, прижимающей к груди перья опахала.
— В чем дело?
— Мефит не разрешает вам есть этот ужин, — сообщила она шепотом.
— Я что, должна спрашивать у змеи?… Что?! Если Мефит шипит, значит еда отравлена…
Я выдохнула примерно с тем же звуком, что и моя шлангообразная домашняя зверюшка. Потом покопалась в памяти Танеферт. Несколько раз Мефит спасала ее от отравления. Как раз в прошлый праздник Ренепет, когда Ахмет убил ее отца. Видимо, рассчитывал и ее, то есть сейчас меня отправить следом за ним за горизонт, но змейка шипела так, что никто не решился прикоснуться к еде. Ни я, ни мои слуги. За последние два сезона Мефит запрещала мне есть еще дважды. Но не в моем доме в Инбу-Хенж, там меня хранили воины и слуги. Оба раза меня пытались отравить здесь, во дворце. Два раза за пять дней?! Кому я так насолила? Ладно, с этим я потом разберусь. Выходит, мне что-либо есть или пить тут опасно и лучше бы таскать повсюду своего эксперта по ядам. Надо бы сумку для нее какую-нибудь придумать. Или… Тут меня накрыло воспоминание, от которого по спине побежали мурашки. Танеферт носила Мефит не в сумке. Ладно, и с этим потом. Я попыталась вспомнить, были ли еще на меня покушения. Чего мне вообще ждать от этого мира? Во дворце мне находиться опасно, хотя я сюда приехала как раз за защитой. Дуреха. А вот в родном доме мне было спокойно. Относительно, потому что всегда мог нагрянуть Ахмес с отрядом наемников и перерезать мне горло. Аристократам, придерживающимся моей стороны, пока удавалось его сдерживать больше политическими мерами. Все-таки прошлый царь Менхеперра желал видеть мою семью у власти в городе. Они с отцом были давними приятелями. Кажется даже друзьями детства. А вот новый царь, его сын, занявший трон после безвременной и неожиданной кончины отца не слишком интересовался, кто встанет во главе Инбу-Хенжа. Ахмес хотел править. Он возглавил восстание в городе, которое удалось подавить. Но в результате погиб мой отец, а в моих руках неожиданно сосредоточилась власть. Я к ней была не готова. Мой отец ушел за горизонт довольно молодым, и все, что мне предстояло в ближайшие лет пять, ели бы он жил, так это выйти замуж за правильного человека, который помог бы укрепить влияние нашей семьи в городе и во всем септе (Ном по-гречески или регион). Если уж начистоту, то отец рассматривал как раз кандидатуру Ахмеса. Разумеется, до того, как тот его убил. И вот я во дворце. Ищу защиты у нового царя. Он пока не удостоил меня аудиенцией. Зато, за время ожидания меня уже пытались три раза отравить. Тут к гадалке не ходи, и так понятно, чьих рук дело. Ахмес, подлец! Но почему же он не отравил меня, когда я была полностью в его власти? Ведь дай он мне в кубке яд вместо зелья единения, я бы уже несколько часов рассекала по полям тростников в компании родителей (так в Древнем Египте назывался загробный мир). Странно, это все. И требует не только осмысления, но и допроса с пристрастием самого Ахмеса. Конечно, он постарается соврать, но может быть удастся хоть что-то понять по мимике или интонации. Танеферт жрица — серьезная девушка, а я актриса. У нас с ней разные взгляды на жизнь и разная техника жить, если уж на то пошло. Может быть, я смогу увидеть и услышать то, что он привык прятать от Танеферт. Только потому, что его ложь рассчитана, чтобы запудрить мозг ей, а не мне. И еще надо встретиться с Тамит. Просто необходимо.
— Убери это…
Я задумалась, куда можно выкинуть отравленную еду, чтобы не убить ненароком человека или животного?
Видимо, Неша знала это лучше меня. На этот раз она проворно подскочила к золотому тазу и схватилась за его ручки. Ужик Мефит тут же перестал изображать из себя шарик с дырочкой, к которому присоединили насос и скользнула на простыни.
О господи! Почему змеи не умеют вылизываться как кошки! На простыне тут же проступили буре следы сливочного соуса.
— Спасибо, Мефит, — я попыталась отыскать свою змеюку, но та забилась в какой-то темный угол, а может и вовсе уползла на ночную охоту с чувством выполненного долга.
Неша вернулась минут через десять.
— В Реку вывалила, госпожа, — отчиталась она, — Как и в прошлый раз. А тазик оставила в коридоре перед дверью.
Я кивнула. Пара крокодилов сегодня точно перешагнут за горизонт, но, если честно, обратившись к памяти Танеферт, этих гадов я вовсе не жалела.
— Я хочу видеть Тамит, — я встала с кровати.
И снова этот перепуганный взгляд и шумное сглатывание. Да что не так-то?! Разве Тамит мне не подруга? И на дворе сейчас не глубокая ночь. Детское время, около одиннадцати по-нашему.
— Вы никогда так поздно к ней не ходили. Вы ведь знаете…
Если честно ничего я такого не знала. Тамит была распорядительницей в женском доме царя Менхеперра. И теперь, судя по воспоминаниям Танеферт, собиралась занять ту же должность в женском доме его сына. В обязанности ее входило обеспечение жен царя всем необходимым. Вот что Танеферт знала о том, чем занимается ее подруга и доверенное лицо. Прямо скажем немного, чтобы вот так горячо уговаривать меня доверять только ей. Ну да ладно. Разберусь по ходу.
— Идем!
Я встала и пошла к занавесям, отделяющим мое личное пространство от общественного коридора.
— Я… я боюсь!
Я оглянулась и прищурилась.
— Я же не в пасть к огнедышащему змею Апопу зову, а всего лишь к своей подруге!
Хотела сказать, про пасть дракона, но вышло даже лучше. Аутентичнее как-то. С учетом местных традиций. Да и такого понятия как дракон у них в языке не нашлось. Дикие люди!
Неша поникла плечами, но послушно поплелась следом, вяло обмахивая меня опахалом. Я в ее сопровождении не нуждалась, прекрасно знала куда идти. Танеферт несколько раз навещала ее, благо ее владения находились как раз на стороне женского дома дворца. Но служанку я взяла на всякий случай. Уж больно испуганной она выглядела, едва я помянула Тамит в этот час. Что бы это ни значило, но идти к ней в одиночестве мне расхотелось. Конечно, не лишним было бы прихватить и Мефит, но вот ужика я так и не нашла.
В это час дворец был пуст и прекрасен. Такой красоты я не видела даже в театре световых иллюзий. По стенам коридора и залов были расставлены огромные в человеческий рост масляные светильники, которые больше походили на огромные вазы из застывших в камень кружев, внутри которых горели разноцветные огни: синий, красный, желтый, фиолетовый, белый… Цвета смешивались, превращаясь на стенах и глади бассейнов в причудливые картины. А тени от многочисленных растений лишь добавляли загадочности. Я часами рассматривала бы нарисованные самим чудом случайные узоры и ассоциации. Вот колесница, запряженная двумя длинноногими конями, мчится сквозь пальмовые заросли, а вот львиный прайд разлегся в тени цветущих кустов, а вот заросли тростника и тени мирно жующих бегемотов. Лучше не шуметь, эти животные с буйным нравом. Сейчас спокойные, а через секунду уже несется на тебя всеми своими тремя тоннами смертельной опасности.
Я прошла три зала, свернула в боковой коридор, миновала еще несколько красивых локаций. Краем глаза заметила парочку в небольшом бассейне. Они там… я покраснела. Ничего себе нравы в царском дворце. Может быть, не так уж и не права была Неша, не желая идти в такой час. Наверное, приличные девушки в это время из комнат своих не выходят. Я снова залезла в память к Танеферт. Она была еще поприличнее меня, между прочим. Никакого сопливого Эдика в ее детстве не наблюдалось. До сегодняшнего опыта с Ахмесом она вообще ни с кем не целовалась. За исключением осла Шеда, что в переводе на наш означало «Серый». Так вот с ослом Танеферт целовалась. Тоже, кстати, на спор. А я смотрю, у нас с ней было схожее детство! Во всяком случае по части поцелуев!
Проход в покои Тамит был закрыт самой настоящей дверью. На вид толстой и прочной! Ну надо же. А в моей комнате почему только занавеска?
Я постучала хотя и без особой надежды на успех. За такой преградой владения могли быть огромными. Тамит скорее всего и не услышит. Я толкнула дверь — куда там. Деревянная махина даже не шелохнулась. Я дернула на себя, ухватившись за огромную золотую ручку. И с тем же нулевым результатам.
— Мы можем вернуться сюда утром, — пискнула за спиной Неша, о которой я успела подзабыть.
— Неужели и ты сюда, прелестная?!
Мы со служанкой разом вздрогнули и обернулись. И как они подкрались так незаметно? В двух шагах от нас стояло трое мужчин в небрежно нацепленных париках в одеждах тоже как-то неправильно напяленных, как будто они были куклами и их одевали пятилетние девчонки. Впрочем, все объясняли очень пьяные глаза у всех троих. Они с трудом фокусировались то на мне, то на Неше. В коридоре послышался женский смех.
— Надо уходить, госпожа, — пискнула Неша и с усиленной энергией заработала опахалом над моей головой. Я поморщилась. Сейчас она с меня парик скинет!
К нашей странной компании подошли три женщины. Яркий макияж, много золота, огромные парики, белые платья из такой тонкой материи, что просвечивают все природные прелести. И им было что показать — тонкие талии, длинные ноги, молодые упругие груди. Я скисла. В этом мире я самая некрасивая.
— Отведите меня к госпоже Тамит, — отчеканила я и, вздернув подбородок, посмотрела в глаза самому трезвому.
Мужик икнул и растерянно покосился на девицу, которая прильнула к его плечу.
— Тети, милый, я все сделаю, — промурлыкала красавица и отлепившись от своего менее трезвого и менее решительного кавалера, подошла к двери. После чего с силой присущей вовсе не хрупкой даме, а воину с 20-летним стажем сражений забарабанила в дверь и гаркнула голосом на три тона ниже прежнего:
— Госпожу Тамит желает видеть…
Тут она повернулась ко мне и склонила голову на бок. А улыбка ее была донельзя игривой и невинной. Если такое вообще можно сочетать на лице. Голимое аниме, одним словом.
— Танеферт, — представилась я, слегка осипши от удивления.
— Госпожа Танеферт, — проревела чаровница на весь коридор. И все мы, включая нетрезвых мужиков, побледнели.
Дверь тут же распахнулась, выпустив на нас пары музыки, смеха и многоголосого общения. Да там гудела вечеринка! В проеме двери нарисовался молодой смазливый парень, из одежды на котором был лишь парик и кожаная набедренная повязка. Ах, да, еще толстые браслеты на руках и ногах. И глаза подведены — закачаешься. Красивый, в общем.
— Ты довольна? — осведомилась красавица с голосом бригадного командира, и, не дождавшись моего ответа, приняла решение за всех, — Мы тоже остаемся.
Парень в набедренной повязке хотел что-то возразить, но красотка кивнула на меня и заявила:
— Мы с ней!
После чего лихо просочилась в проем двери и втянула за собой всю компанию.
Мы с Нешей остались один на один с мускулистым красавчиком в кожаной повязке вместо труселей.
— Госпожа! — пискнула девчонка и вцепилась мне в руку, презрев правила приличия.
— Прошу, — он отупил в комнату, жестом приглашая меня войти.
Да что будет-то! Я возмущенно отпихнула от себя дрожащее недоразумение. Я же к подруге пришла в гости! Может меня тут даже накормят.
Шагнув за порог, я, конечно, сразу же раскаялась в содеянном. Такое, наверное, сплошь и рядом случается с самоубийцами, которые прыгают с крыши. К третьему этажу понимаешь, что поступил импульсивно и опрометчиво, но исправить уже ничего нельзя. Дверь за моей спиной со стуком закрылась. И я очутилась… Я никогда не бывала на свингер пати, и не представляла, какой она должна быть. Но тут я точно поняла, я попала как раз на нее. В самый ее разгар. Зал был полон обнаженных людей. Мужчин и женщин, которые сплелись ногами и руками на диванах, на столах, в воде бассейна и просто на полу. Неровный свет огромных цветных светильников выхватывал из теней части белых локтей, голеней, грудей и ляжек. Это все походило… на безобразие это походило. Как на картинах Рубенса, только тела были не мясистые, а красивые. Мускулистые у мужчин, гибкие у женщин. Засмотреться можно. Все они замерли и затихли. И в этом пузыре молчания я различила легкие шаги. Она появилась из тени абсолютно голая и прекрасная. В ее сосок было продето колечко с миниатюрным серебряным колокольчиком. И в отличие от меня, у нее на голове росли свои черные, вьющиеся до середины спины черные волосы. Тамит была прекрасна. Аккуратные черты лица, пухлые губы, словно созданные для поцелуев, черные огромные глаза с длиннющими ресницами, тонкое гибкое тело, очерченные ключицы…
— Танеферт, дорогая, — красавица улыбнулась и раскинула мне руки для объятий, — Наконец-то ты приняла мое приглашение!