Невеста тирана

Глава 45

Лакей исполнил просьбу, но нехотя. Скользнул за дверь и мягко прикрыл за собой створу. Нарочитая небрежность отражалась в каждом жесте, даже во взгляде. Неужели тираниха отдавала распоряжения на ее счет? Неужели думала, что Джулия по своему почину, во что бы то ни стало, захочет наведаться в ее проклятое ведьмино логово? Или ждала, что придет скандалить?

Шли минуты, а Джулия так и стояла просителем перед запертой дверью. И думала лишь о том, что безвозвратно уходило драгоценное время. А если лекаря и вовсе нет у этой стервы? Джулия посмотрела на немолодого лакея в синей гербовой накидке. Он недвижимо стоял с постным лицом, статно вытянувшись, опустив глаза.

— Маэстро Мерригар у сеньоры?

Тот разомкнул губы:

— Не могу утверждать, сеньора, я только что заступил на пост. Но в это время он обычно бывает у сеньоры. И велика вероятность, что вы найдете его там.

— Пойди, узнай наверняка. Я не желаю тревожить сеньору, мне срочно необходим лишь Мерригар. Это важно.

Лакей не шелохнулся.

— Сеньор Фацио велел срочно разыскать врача. Ты слышишь меня?

Было невыносимо допускать, что Джулия могла лишь безрезультатно терять время. Лакей на мгновение изменился лицом, но тут же взял себя в руки, вытянул губы, помялся:

— Никак нельзя, сеньора. Я не могу отлучиться. Ждите.

— Я останусь у двери, лишь узнай, там ли лекарь! Неужели это так сложно?

Тот покачал головой:

— Никак не могу, сеньора.

Будто опасаясь, что Джулия самовольно прорвется, лакей выступил на самую середину, загораживая проход собственным телом. Но, к счастью, вернулся второй, почтительно склонил голову, застыв в дверях:

— Сеньора Антонелла желает знать, по какому вопросу сеньора?

Джулия шумно выдохнула:

— Мерригар у сеньоры?

Лакей важно кивнул.

Джулия решительно подобрала юбки, намереваясь войти:

— Я изложу свой вопрос лично.

Тот, второй, скорбно покачал головой и встал поперек дороги:

— Сеньора требует доклада. И я никак не могу…

Джулия сама не ожидала, что оттолкнет лакея с такой силой:

— Дай пройти!

Она решительно вошла в прихожую и направилась дальше под удивленными взглядами работавших в покоях служанок. Нерадивый лакей нагнал ее и прыгал, пятясь, перед самым носом, что-то мямлил. Конечно, он не решался схватить хотя бы за руку невесту своего господина, и мог лишь жалостливо лепетать. Джулия уже не обращала на него внимания, вошла в раскрытые двери и остановилась, почтительно склонив голову.

Тираниха восседала в резном кресле черного дерева с высокой спинкой Белоснежные изящные руки покоились на обитых алым бархатом подлокотниках, ноги в атласных туфельках попирали маленький пуф с пышной подушкой. Утомленная, бледная, прекрасная, как фарфоровая кукла. Но как же тираниху уродовала эта несуразная черная шемизетка… По правую руку устроилась на стуле Доротея с жирным котом на коленях. Прямая, как палка, в ярком наряде, который резко контрастировал с чернотой траура. Слева, у раскрытого уже темного окна, под большим напольным канделябром расположилась перед пюпитром с раскрытой книгой Розабелла. Вероятно, она что-то читала матери. При виде Джулии в небесных глазах Розабеллы отразилась сиюминутная радость, которая тотчас сменилась паническим ужасом. Мерригар стоял в самом углу, на фоне вездесущих фресок с идеалами. Лишь настороженно поклонился, ловя свечные отблески красной лысеющей макушкой.

Доротея и Розабелла поднялись, чтобы приветствовать Джулию. Кот недовольно шипел, повиснув на руках, бил хвостом. Джулия уловила, как тираниха бросила на свою компаньонку острый быстрый взгляд, и прекрасное лицо едва заметно исказилось. Наверняка они обе были уверены, что Джулия до сих пор заперта в гроте. Пес с ними… Пес с ними! Джулия твердила эту присказку Альбы, словно заклинание. Сейчас вообще не имело никакого значения, как посмотрит или что скажет эта истеричная сеньора. Но тираниха молчала, а Джулия, согласно этикету, не смела первой заговорить с матерью будущего мужа.

Сеньора Соврано поджала губы, задрала подбородок. Молча оглядывала Джулию, и ее лицо кривилось, будто она только что наступила своим атласным башмачком в разлитые помои. Брови сошлись к переносице, закладывая глубокую складку. Эта складка удивительно старила тираниху. Как и заглубившиеся полосы от уголков маленького рта.

— И что все это значит? — она вопросительно смотрела на Джулию.

Та глубоко вздохнула, стараясь не думать ни о чем другом. Сейчас было важно только одно.

— Я пришла за Мерригаром, сеньора. Он срочно нужен.

Тираниха вновь молчала. Повернулась к Доротее, недоуменно подняла брови, выражая крайнюю степень удивления, и снова посмотрела на Джулию:

— Это еще зачем? Каждый в этом доме знает, что в это время Мерригар занят мной. И это время священно. Поэтому вы его не получите, моя милая. И, конечно, если бы вы выказывали хоть крупицу уважения к этому дому, то знали бы о заведенных порядках. И почему вы в таком непотребном виде? Как вы посмели показаться мне такой на глаза? Вы сами на себя смотрели? Где вы были? Собирали пыль по чердакам или валялись в грязи? — Она повернулась к дочери: — Посмотри, Розабелла, как это отвратительно. Какое бесстыдство! Смотри, дочь моя, и крепко запомни, чтобы не опуститься до подобного.

Джулия шумно вдохнула, стараясь не терять самообладания. Она всегда считала себя сдержанной, не скандальной, понимающей, терпеливой. Но одно присутствие тиранихи будто спускало с цепи какого-то незнакомого беспокойного зверя внутри. В крови бурлило такое праведное возмущение, что звенело в ушах. И, тем более, сейчас, в эту минуту, все эти глупые придирки казались преступными и неуместными. Джулия сжала кулаки:

— Дженарро ранен, он истекает кровью. Сеньор Фацио велел, чтобы я немедля разыскала Мерригара.

Она посмотрела на лекаря и заметила, что тот в недоумении повел бровями.

Лицо тиранихи вытянулось. Она поджимала губы до тех пор, пока они не превратились в плотный розовый бутон. Она вновь метнула быстрый взгляд на Доротею, вцепилась тонкими пальцами в подлокотники и подалась вперед:

— Мой сын? — Ее глаза сузились, став яркими кристальными ледышками. — Велел… вам?

Джулия кивнула:

— Дженарро потерял много крови.

Сеньора Соврано криво усмехнулась, блеснув жемчужными зубами, и от этой усмешки морозец пробежал по спине. Она еще подалась вперед, будто свешивалась через перила балкона:

— Мой сын слишком занят, и уже несколько дней не покидал своей половины — об этом знает весь дом. Кроме вас, дорогая сеньорина. Иначе вы не позволили бы себе лгать таким бесстыдным образом. Отчего вы не измыслили, что ранен не слуга, а мой сын? Это было бы верхом наглости и глупости! Случись нечто подобное — Фацио прислал бы не вас, а управителя. Поэтому я немедленно прошу вас выйти вон и избавить нас от необходимости любоваться вами. Это весьма сомнительное зрелище.

Вновь зазвенело в ушах. Будто разбили о мрамор тонкое стекло, и битое крошево с легким позвякиванием падало на пол. Джулия на миг растерялась. Беспомощно смотрела по сторонам, поймала встревоженный взгляд Розабеллы. Девчушка шагнула к тиранихе:

— Матушка…

Но стерва, тут же, выставила ладонь, останавливая. Даже не смотрела на дочь:

— Молчи, Розабелла. И не смей открывать рта до тех пор, пока я тебе не позволю.

Бедняжке оставалось лишь опустить голову.

Джулия посмотрела на лекаря:

— Маэстро Мерригар… кажется, вы давали клятву, как любой врач. Так почему вы стоите, когда рядом умирает человек? Почему не выполняете приказ вашего сеньора?

Лекарь ничего не ответил, лишь утирал ладонью лоб, покрывшийся испариной. Какое-то время в комнате висела плотная липкая тишина. Мерригар все же не выдержал, шагнул к креслу:

— Сеньора Антонелла, сеньора Джулия права. Я должен хотя бы взглянуть, нуждается ли больной в моей помощи.

Тираниха неестественно выпрямилась в своем кресле:

— Я приказываю вам остаться, Мерригар! Все это выдумки вздорной девицы, которая решила, что может распоряжаться в моем доме. Такому не бывать!

Тот поник и сделал шаг назад. Джулия смотрела в прекрасное лицо тиранихи и лишь удивлялась, сколько злобы и желчи скрыто под ним. Стерва наверняка хотя бы на крупицу допускала, что Фацио мог прислать Джулию, и хотела лишь одного — чтобы та не выполнила поручение. Пусть даже ценой чужой жизни… Но это же бесчеловечно! Противоречит всем законам: и людским, и божьим.

Джулия выпрямилась, подняла голову:

— Маэстро Мерригар, именем сеньора Фацио я приказываю вам немедленно явиться в его покои, осмотреть раненого и оказать всю надлежащую помощь. Вы поняли меня?

Лекарь посмотрел на тираниху, и тут же поклонился Джулии:

— Как прикажет сеньора.

Он направился к выходу, и в тишине еще долго раздавался звук его тяжелых неровных шагов. Как барабанные удары или стук встревоженного сердца.

Стерва будто онемела. Смотрела на Джулию, как на редкую отвратительную гадину. Наконец, очнулась:

Джулия сглотнула:

— Он сам дал мне это право, сеньора. И, полагаю, вы понимаете, что я не лгу. — Она поклонилась, как полагалось: — Доброй ночи, сеньора.

Джулия развернулась и, едва не срываясь на бег, покинула покои тиранихи. Юркнула в свою дверь, у которой не было никаких бдительных лакеев. Пустота снаружи, пустота внутри. Лишь Лапушка обрадовался ее возвращению до поскуливания и тявканья. Только Лапушка…

Альбы в покоях не было.