Невеста тирана

Глава 56

Альба насупилась, даже побледнела, глядя на Джулию:

— Что там, сеньора?

— Который час?

Служанка пожала плечами:

— Должно быть, около девяти.

Джулия молчала, сама не понимая, почему ее охватило такое беспокойство. Даже в горле пересохло, а пальцы пробирала едва различимая колкая дрожь. Впрочем, от всего, что связано с этим гротом, веяло чужеродными силами. Недобрыми силами. То, что так искалечило Фацио и Дженарро, не могло быть добром.

Альба не выдержала:

— Да что стряслось-то, сеньора? На вас лица нет. Что в этом письме?

Джулия сглотнула, стараясь взять себя в руки:

— Ничего особенного. Сеньор Фацио хочет видеть меня в саду. В полдень. Приготовь самое простое платье… Серое, дорожное. И крепкие кожаные башмаки.

Альба лишь нахмурилась:

— Зачем дорожное?

Джулия отмахнулась:

— Делай, что велят.

Альба поджала губы, сразу поняв, что сейчас госпожа не расположена к разговорам. Присела в легком поклоне:

— Как угодно, сеньора… Мне прикажете с вами? В сад?

Джулия покачала головой:

— Нет. Возвращайся к Дженарро.

Нянька выступила вперед:

— В сад я пойду.

Джулия вновь покачала головой:

— И ты останешься, нянюшка. Поручаю тебе Лапу. И запрещаю слоняться по дому до моего возвращения. — Видя, что старуха насупилась, она ласково добавила: — Лапушку больше не на кого оставить. Тираниха его не выносит. Если оставить его одного в покоях, боюсь, какая беда может случиться. Ты ее еще совсем не знаешь, няня. Кроме тебя и Альбы я больше никому не могу доверить Лапу.

Джулия тут же повернулась к Альбе, найдя удачный предлог, чтобы перевести тему:

— Альба, так что там с этим котом?

Та пожала плечами:

— Видать, опять где-то затаился. Служанки бегают, как угорелые, все кискисают. Языки, небось, онемели! Представляю, как там тираниха рвет и мечет! Хоть бы подольше не находился! Чтобы ее перекосило!

— Он, ведь, ночью к нам в окно лазал.

Альба вытаращила глаза:

— Кто? Кот?

Теофила прижала ручищу к груди:

— Господь всемогущий, как напугал! Чуть жизни не лишилась!

Джулия невольно улыбнулась:

— Няня на сундуке постелила, совсем как ты в тот раз. Так и обнаружилось. Опустошил Лапушкину миску и так же ушел в окно. И выходит, он этак едва ли не каждую ночь шнырял. А мы думали, Лапа по ночам спускается.

Альба поджала губы, закачала головой и даже яростно махнула сжатым кулаком:

— Может, от него он на балдахин-то и влез, чтобы не ободрал? Так вот почему он с утра всегда был голодным… Эх, если бы знать, сеньора! Давно бы крысиной отравы насыпали, да и дело с концом! Чтобы он тут не шастал!

Джулия даже повысила голос:

— Довольно! Чтобы я больше такого не слышала. Какой ни есть — а все живой.

Альба даже покраснела:

— Простите, сеньора. Не буду. Но, уж, больно гадкий!

Теофила осенила себя охранным знаком:

— Истинное чудище!

Лапушка спустился с балдахина и с азартом обнюхивал подол Альбы. Тыкался носом, пыхтел, поводил ушами, чихал и фыркал. Наконец, и вовсе влез под юбку, заставив Альбу со смехом отпрыгнуть:

— Ай, щекотно!

Они все вместе позавтракали ветчиной и сладкими булочками. Лапушка слизывал с пальца свежее масло. Нянька Теофила завладела серебряной вазочкой с персиковым вареньем и причмокивала, прикрывая от наслаждения маленькие глазки:

— Господь всемогущий! Круглые сутки бы ела, не вставала!

Джулия и Альба рассмеялись. Нянька была известной сладкоежкой. Еще в Лимозе она таскала с кухни тайком крошево, которое сыпалось с сахарных голов. Набивала за щеки и ходила, причмокивая, пока сахар не растает. Говорят, именно так она большей части своих зубов и лишилась. Но при случае Теофила, разумеется, все отрицала. Конечно, Джулии было не жалко для старухи варенья. Для этой старухи ничего во всем свете было не жалко.

Время близилось к полудню. Альба помогла Джулии одеться, убрала волосы в сетку. Старательно оглядела и кое-где прошлась по платью щеткой.

— Сеньора, вы уверены, что я не понадоблюсь?

Джулия покачала головой:

— Нет. Время от времени навещай няньку Теофилу, если меня долго не будет. Вдруг у нее окажется в чем нужда.

Альба тут же поникла:

— Куда вы собрались, сеньора, миленькая?

Джулия улыбнулась, как можно беззаботнее:

— Не твое дело. Да и тебя саму, как мне кажется, Дженарро дожидается.

Альба предательски заалела и комкала пальцами юбку:

— Сеньора, если вы не одобряете, я…

Джулия порывисто обняла ее:

— Я одобряю. Одобряю, если это от сердца. Сеньор Фацио очень ценит Дженарро. Я хочу верить, что в нем нет ничего дурного.

Альба обняла в ответ, пробормотала:

— Сеньора, возвращайтесь скорее. Бранитесь, если хотите, но у меня сердце не на месте.

Джулия отстранилась:

— Вот глупости! Выдумываешь небывальщину. Мне пора. Не хочу заставлять сеньора Фацио ждать.

Она чмокнула Теофилу в рыхлую щеку:

— Следи за ним, чтобы не улизнул из покоев. Не хватало, чтобы пробрался в подвал.

Она потрепала Лапушку по макушке и направилась к выходу. Альба ушла вместе с ней, а нянька, высунув огромную замотанную голову в дверную щель, долго смотрела, как обе спускаются по лестнице.

Джулия подождала, пока Альба скроется из виду и свернула в знакомый подвал. Отыскала в нужном месте фонарь, прошла известным коридором и толкнула низенькую дверцу.

Фацио уже ждал ее. Сидел на валуне, прислонившись затылком к отвесной скале и закрыв глаза. Подставлял солнцу сизые щеки. Дженарро не мог исполнять обязанности цирюльника, и его господин оставался небритым. Фацио поднялся, шагнул навстречу. Тронул Джулию за руку и поднес пальцы к губам, уколов:

— Я рад, что вы пришли, сеньора.

Она без стеснения вглядывалась в его лицо, пытаясь оценить, насколько он здоров:

— Я не могла не прийти, раз вы попросили. Как ваше здоровье, сеньор?

Он отвел глаза:

— Вполне сносно, чтобы стоять на своих ногах.

— Если вы недостаточно здоровы, пожалуй, стоит отложить…

Фацио ничего не ответил. Вернулся к валуну, посмотрел на спокойное море, лазурно-бирюзорое под солнечными лучами:

— Я почти забыл, как здесь хорошо… — Он усмехнулся: — Когда-то, мальчишкой, я прятался здесь от отца. Теперь Розабелла скрывается от матери…

Джулия невольно подалась в сторону, чтобы увидеть камень в виде груши. Фацио перехватил ее взгляд:

— Там пусто. Похоже, Розабелла больше не приходила.

Она опустила голову:

— Я бы очень хотела, чтобы вы позволили Розабелле общаться с нянькой Теофилой. Мне кажется, они понравятся друг другу.

Фацио вновь ничего не ответил. Щурясь, посмотрел на солнце:

— Нам нужно идти.

Джулия кивнула:

— Я готова.

Он ступил на каменное крошево под отвесной скалой и подал руку. Джулия оперлась на его горячие жесткие пальцы, и больше их руки не размыкались. Это было странное ощущение, совсем не такое, как когда она пробиралась здесь в прошлый раз в одиночестве. Сейчас путь казался легче, короче, приятнее. Джулия даже почти не устала. Порой Фацио терпеливо ждал, когда она переступит с шатких валунов, иногда поддерживал за талию. Все это было необычно, трепетно и странно — идти вот так вместе… если бы не цель этого пути.

Сердце заколотилось, когда впереди показался знакомый просоленный каменный столб. Джулия указала на него:

— Это там. Мы пришли. Каменные ступеньки и расщелина в скале.

Фацио помрачнел, опустил голову:

— Я мог не заставлять тебя скакать по этим камням… Я сглупил. Ты сможешь самостоятельно вернуться?

Джулия опустила голову:

— А если там вновь окажется заперто?

Фацио вздохнул:

— Тогда вернемся вместе, а потом я пойду один.

Джулия не стала спорить, лишь пожала плечами:

— Давайте тогда хотя бы убедимся, что там есть проход. Ведь он закрылся, когда я вошла.

Фацио мысль показалась дельной. Он кивнул:

— Стой здесь, я проверю.

Джулия наблюдала, как его стройная черная фигура ловко передвигалась по камням. Фацио достиг столба, тронул сапогом ступени. Смотрел наверх, задрав голову. Прошел чуть дальше, снова осмотрелся. Вернулся и с сожалением покачал головой:

— Ты права. Хода нет.

— Вы хорошо посмотрели?

Он лишь развел руками.

Джулия подобрала юбку:

— Позвольте и мне, раз уж мы все равно дошли.

Фацио вновь предложил руку. Джулия перескочила на валун и пошла впереди, внимательно осматривая скалу. Столб, вырубленные ступени… неровный черный провал в породе, из которого тянуло влажной прохладой. Она с недоумением посмотрела на Фацио:

— Вот же он, сеньор…

Нельзя в точности сказать, что именно отразилось на его напряженном лице — оно было каменным. Фацио стиснул зубы:

— Если проход закроется — возвращайся назад.

Джулия невольно тронула его за руку:

— А вы, сеньор? Вдруг все повторится?

Он вошел в пещеру, повернулся к Джулии:

— Тогда ты будешь свободна.

Она какое-то время стояла в недоумении и растерянности. В то же время хотелось едва ли не рыдать от какой-то странной необъяснимой обиды. Наконец, Джулия покачала головой:

— Но я не хочу… так. Не хочу, сеньор!

Она решительно шагнула в проем, и тут же обоих охватила непроглядная чернота, в которой мелькнул до боли знакомый голубой шлейф. Пятно замерло различимым силуэтом. Джулия едва устояла на ногах:

— Господь всемогущий! Лапушка!