Ни сегодня, ни завтра, никогда!

Глава 11

В конференц-зале повисла гробовая тишина. Акционеры пытались разобраться в происходящем, а могучий двухметровый гомокул молчал. Мелкие трещины на его лице и руках мерцали ярким оранжевым пламенем, что сильно отвлекало общее внимание. Наконец, изображение на экране ожило и резкий хриплый бас наполнил зал:

— Теперь, когда вы вдоволь насмотрелись, хочу поговорить. Особенно с вами, мисс Сайчел. Неужели вы думали я не узнаю о том, что вы заказали убийство Бернарда Маклея?

Все взгляды обратились к ней.

— Чушь, — хладнокровно ответила Элионор.

— У меня есть неоспоримое доказательство, — улыбнулось изображение с экрана. — И оно уже выслано на ваши адреса. Ознакомьтесь.

Акционеры торопливо уставились в свои виртпады. Сайчел занервничала и принялась рыскать в своей почте, но там новых сообщений от Лацифа не было. Она напугано огляделась, видя, что все больше гневных взглядов обращается к ней.

— Не может быть! — ошарашенный мистер Геллер поднял глаза на Элионор. — Так это вы?!

— Что он вам прислал? Что бы это ни было — это ложь!

— Ложь?! Так это вранье?

На экране, в верхнем левом углу, поверх застывшего гомокула, раскрылось видео. Сайчел в кафе с каким-то мужчиной, который сидит спиной к камере. Они ведут разговор о работе и обязанностях. Их голоса прекрасно слышно, а особенно ее слова: «Я хочу, чтобы вы убили главу фонда Бернарда Маклея».

— Это по-вашему не доказательство? — Роберт Дойл был в ярости.

Дополнительный экран захлопнулся и снова заговорил СИЯ:

— Разобрались? А теперь смотрим другое видео.

Глазам всех присутствующих предстало изображение, как два медицинских сотрудника торопливо вывозят из палаты человека в мешке.

— Не хочу вас пугать, но это мистер Бошман. Недавно почивший от рук вашего погибшего главы фонда.

Все снова онемело застыли.

— Ларри, — только и смог произнести мистер Дойл.

— К сожалению, в палатах для вип клиентов нет видеокамер, это единственное свидетельство того, что Ларри больше нет. Но когда я найду где скрыли его тело, об этом узнают все. Общественность любит подобные истории. Журналисты накинутся как вороны, поверьте мне, — на хмуром лице расплылся клыкастый оскал. — Уж я об этом позабочусь.

Зал молчал, а Сайчел все больше впадала в истерию. Ее затрясло.

«Компания, да и свобода уплывали из ее рук. Как все сумело так быстро измениться? Хомгер предал ее? Или же этот Лациф следил за ней? А может это изначально было их планом? Когда именно из охотника она превратилась в добычу?»

— Чего вы хотите? — первым пришел в себя Роберт Дойл, мужчина за пятьдесят с выразительным лицом и умным проницательным взглядом.

— Хочу, чтобы вы выбрали. Других вариантов нет. Каждого из вас я найду где бы он ни был. От меня не спрятаться. Я не голословен. Всю необходимую информацию вы найдете на своих личных виртаккаунтах. Подумайте хорошо, второго шанса не будет, — и экран погас. Зато запороленные телефоны в карманах акционеров одновременно загомонили, оповещая о входящих сообщениях.

Лациф выдохнул и расслабил спину. Скинул плащ и сел на кровать.

«Все? — Гаут взвился тонкой струйкой перед королем, а тот кивнул в ответ. — Зачем звал?»

— Нужен запасной вариант на случай, если я все же помру, — ухмыльнулся Лациф и потер свою шею. — Гаут, кроме тебя нет никого, кто смог бы тащить такую тяжесть. Ты единственный, кто подходит. Твои коды пластичны и изменчивы, не то, что у ребят. Там хоть знак тронь и все, они уже не они. А ты, — поглядел король на огненную струйку, вьющуюся по кругу, — а ты умеешь подстраиваться, но, что самое важное, ты силен и бессмертен.

«Вот это да! Хочешь, чтобы я стал королем?»

— Нет, идиот, хочу, чтобы стал ядром, если это будет необходимо.

«Ты готов оставить все свое королевство, своих детей на меня? — Демон захохотал. — Вот это поворот!»

— Лучше так, чем загубить этот мир.

«А если Я их всех поубиваю?»

— Я не дам тебе никакой власти.

Гаут замолк. Он обратился в мужчину, что полностью состоял из окаменевшей лавы, лишь часть головы да руки продолжали гореть ярким оранжевым огнем. Демон сел рядом с королем, отчего кровать того мгновенно зашипела и прожглась до основания. Но оба они не обратили на это никакого внимания.

«Ты хочешь, чтобы я остался запертым в вулкане до скончания веков, да?»

Лациф не торопился с ответом.

«Кто-то будет править, а я буду поддерживать их жизнь? И зачем мне это?!» — в ярости закричал огненный, вскочив.

Лацифа окатило волной невидимого кипятка, и он усмехнулся:

— Сядь, не маячь. Мы с тобой вдвоем такие. Кого мне еще просить?

«Да плевать мне!»

— Так ты хочешь умереть?

«Я не хочу всю жизнь прозябать в этой яме!»

Король посмотрел на злющего огненного:

— Гаут, если все получится, я верну тебе твою свободу. Ты сможешь все начать сначала. У тебя будет новая жизнь, я обещаю.

«Ага! Но ты, скорее всего, сдохнешь!»

— Возможно. Поэтому я и прошу.

«Да с чего мне соглашаться?!» — клокотал огненный.

— Так ты сможешь исправить все, что натворил когда-то. Многие невинные умерли по твоей вине.

«Да пошел ты!» — взревел демон и кинулся на короля.

Огненный поток накрыл Лацифа с головой, его одежды задымились. Наряд, сотворенный Мариэнной, терпеливо сносил урон, оберегая своего хозяина. А Гаут, подобно смерчу, закружился вокруг него, пока Лациф не уловил момент и не выкинул демона прямо из окна, обратив ледышкой.

«Лучше умереть сейчас, чем служить этим блохам!» — взревел разъярившийся огненный, сбивая пламя о края ледяного булыжника.

Фиолетовое сияние перемещения вспыхнуло перед ним, и король присел прямо перед глыбой:

— Никто не говорит тебе служить им. Как и прежде, ты будешь служить мне и будешь исполнять мой приказ.

«Умри, червь!» — позади Лацифа поднялась новая огненная волна, что вырвалась из-под земли, разорвав и испепелив часть замкового двора.

Солдатня тут же кинулась к своему королю, но тот остановил их, подняв руку.

— Ты подчинишься, Гаут, и если не сделаешь этого как мой друг, значит исполнишь как слуга!

«Тварь!» — заревел демон, и новая лавовая волна налетела на Лацифа.

«Активировано умение демонолога: приручение».

«Да черта с два! Плевать я хотел! Просто поубиваю всех! Тогда ты, наконец, отвяжешься от меня», — взвился Гаут над окружившей их кучкой Бессмертных.

В тот же миг воинов накрыла ледяная пелена щита. Лациф взбешенно зарычал, его тело посинело, и он ударил кулаком в место откуда вырвалась лава. В проделанном огнем тоннеле стал разрастаться фирн. Лед пополз прямо по пламени, замораживая его и пробираясь все ближе к источнику демонической силы.

«Не смей!» — заорал Гаут и, вырвавшись изо льда, кинулся туда.

— Выбирай, — прогромыхал король, — ты либо мой друг, либо мой слуга, либо мертвец! — в его руке появилась горсть красных рубинов, а ладонь вспыхнула огнем. — Итак?

Демон в бешенстве бросился на короля, но тот еще крепче сжал камни.

— Станешь немощной блохой, Гаут, таким же как те, кого ты так ненавидишь!

Лава замерла над Лацифом. Демон смотрел на свою окаменевшую душу, что уже начала кряхтеть под натиском огня безликого и зло завопил. Взвился, закружившись в бешеном вихре, и, наконец, утих:

«Я сдаюсь. Не хочу умирать рабом».

Король взмахнул рукой, и из ямы, что уже полностью обледенела, к нему потянулась магия, впитываясь в ладони и освобождая пламя от своих ледяных пут.

«Это мой приказ, Гаут. Ты будешь защищать Бессмертных до скончания веков, даже если меня не станет!»

«Пользуешься тем, что трон навсегда останется за тобой, — демон обратился в пса, — а я навеки останусь чёртовой собакой».

— Ты сам знаешь, как передается право на вулкан, — улыбнулся Лациф и рухнул на землю рядом с ним. Он коснулся его огненной шеи, а тот, фыркнув, отошел.

«Я тебе не животное какое-то. Нечего меня гладить!»

— Ну как хочешь, — пожал плечами король и, сцепив руки вокруг своих колен, поглядел на ясное голубое небо.

«Не дал им помочь. Боялся, что поубиваю?» — кивнул пес в сторону все еще напряженных воинов, стоящих неподалеку.

— Нет. Эти ребята из другого мира. Ты бы их не убил.

Оба они замолчали. Один задумчиво смотрел на собственные лапы, а другой на синеву небес.

«И что теперь?» — раздалось тихое бурчание демона.

— Теперь займемся делами насущными, и ты мне поможешь.

«Что на этот раз?»

— Проходы для тебя сделаны повсюду. Разделись и покажись в каждом городе. Прими мой облик, а я буду говорить.

«Посыльного нашел», — хмыкнул демон и перед королем поднялась его огненная копия.

— Да, хорошо, — одобрительно покачал головой Лациф. — Отправляйся. Начнем, когда доберешься.

Тери мыла полы на веранде после очередного длинного дня, наполненного работой и унижениями, и никак не могла собраться с мыслями.

«Брут сказал, что король вулкана скоро придет. Что это значит? Как он придет? Откуда появится? А если это и правда, то, что будет с ними? Простит ли он им то, что они творили?»

Тери, вдруг, поняла, что ее руки дрожат и, прекратив натирать полы, рухнула без сил на каменные плиты и уткнулась лицом в ладони:

«Она многих Бессмертных убила. Многих повесила на дерево. Она учувствовала в тех набегах, что устраивали тогда еще Десятый и Восьмой, что теперь именовались как Первый и Третий. Именно тогда они и приобрели свои звания. Жертв было столько, что и не счесть. Они убивали всех без разбору. Деревня за деревней, мелькающие лица, грифоны, эти чертовы бочки с благоуханиями! Кажется, ее руки до сих пор пахнут ими!»

Тери напугано обняла себя:

«А знает ли об этом король вулкана? Им много всего о нем рассказывали, и то, что он беспощаден, и то, что страшен в гневе, но ни слова никто никогда не говорил о том, что он умеет прощать и, уж тем более, что готов простить врагов.

Она до сих пор помнит тот громкий крик, когда Создатель хлестал кнутом маленькую девочку из замка вулкана. Но тогда вопли принадлежали не ребенку, а жрице».

Тери сжалась от нахлынувших воспоминаний:

«Все это началось с эльфа, которого она даже не знала. Тот день был одним из худших в ее жизни. Тогда она проснулась под теплыми лучами солнца богини Лукасы и, как многие другие работяги, отправилась на службу в храм, дабы принести дары и получить благословление на будущий урожай и другие хозяйственные нужды. Солнечная богиня всегда обладала непростым характером и угодить ей было довольно сложно, вот и в этот раз она снова гневалась на семью эльфов, что даровали ей лучшие драгоценные камни, которые добыли в своей шахте. Но Лукаса была недовольна, она кричала:

„Гадкие, ни на что не способные, выблевки! Вы не имеете права даже облизывать мои ступни, ни то, что получать мое благословение! Никому никаких даров, пока не принесете пожертвование, достойное меня! Вы должны быть благодарны своей терпеливой богине, за то, что она выносит таких безмозглых и наглых овец, как вы…“

Лукаса ярилась, а все, склонив головы, смиренно молчали. Все кроме одного. До сих пор Тери не знает, кто это был и почему он это сделал, но он сотворил то, что Лукаса никому из них не простила. Он бросил камень в ее алтарь и громко закричал:

„Ничтожная богиня, как ты замучила нас своим недовольством! Это ты не имеешь права обогревать нас! Это ты недостойна нас!“

И все. Из-за нетерпимости, из-за глупости одного создания и нескончаемого высокомерия одного божества, все, кто в этот момент был в храме, обратились в иных существ. Кожа их потемнела, глаза посерели, волосы потеряли прежнюю белизну и из ангелов эльфы обратились в чертей.

— Отныне, вы больше не мои дети! Вы черные, как ваши душонки! Убирайтесь! Более я не согрею вас своим теплом! И все, кто посмеет приблизиться и протянуть вам руку помощи, обратится такой же грязью, как и вы!

Вот так и начался их конец. Тери вышла из храма другой. Другие эльфы слышали наказ своей богини, а потому на милю к ним не приближались, а со временем они стали нападать, рушить дома и поджидать за каждым углом. Лукасы, по указу своей солнечной матери, жгли дома тех, с кем еще вчера здоровались за руку и кого считали своими друзьями. В один момент все изменилось, и они стали врагами. Вечные стычки, борьба, ненависть, неуважение — так не могло больше продолжаться, и изгнанники ушли.

Они долго скитались, без крова, без цели. И стар, и млад, потерявшие все, что имели и не знающие куда идти, просто мотались по заброшенным землям да песчаным холмам, пока не появился Создатель. Сияющий рыцарь осветил их дорогу во тьме. Он пообещал, что даст им дом, что даст новую жизнь.

Они были потеряны и разрознены, им хотелось остановиться, найти свое место в этом мире. Они хотели жить как полноправные члены общества, а не отбросы, которых шпыняют все, кому не попадя, и поэтому они пошли за ним. Но кто же знал, что он обманет их. Что Создатель всего лишь очередной алчный божок, стремящийся к власти и насилию. Он собрал самых гадких эльфов вокруг себя и нарек их своими помощниками. Пронумеровал, как овец в стаде, и те начали его кровавый ритуал».

Тери вздрогнула от ледяного порыва ветра, что пробежался по ней, словно осуждая за содеянное:

«Ей до сих пор помнится, как тогда принесли тех трех девушек из Бессмертных. Без сознания, совершенно беззащитных повесили на каменную стену. А ведь это она связывала их руки, это она цепляла их на крючки. Та жрица не позволила двум остальным страдать, она шептала, долго шептала, не обращая внимания на хлесткие удары кнута, пока Создатель кулаком не выбил из нее сознание. Но до этого момента как самоотверженно она держалась ради двух других.

Тогда Тери не понимала этого чувства. Тогда она была зла. Страдать ради ближнего? Все это чушь, придуманная слабаками! Из-за них никто не стал страдать! Никто не протянул им руку помощи, и она не станет! Так она тогда думала.

Ту девчушку Тери помнила, как сегодня, красноволосая маленькая принцесса. Как напугано она смотрела на нее, молчаливо ища помощи. А что сделала Тери? Она отвернулась».

Эльфийка сжалась на каменном полу в клубок и бесшумно завыла:

«Образ короля вулкана до сих пор стоит в ее голове. Во снах ее преследует огромный белоснежный волк, чьи клыки острее бритвы. Окровавленная пасть каждую ночь клацает над ее головой. Сколько ночей она просыпалась в холодном поту, от ощущения, что слышит его тихую поступь. Именно после этого она и отказалась от походов и осела в роли прислужницы агнцев. Но это никак не меняет того, что она творила. А что, если король помнит ее? Что, если знает ее в лицо? Ей нет места в мире вулкана. Там ее, как и всех остальных, попросту распнут, как они распинали Бессмертных».

«Эй!» — услышала девушка недовольный крик и подскочила. Перед ней стоял Седьмой, он с ходу достал кнут и одним движением обмотал его вокруг шеи Тери.

— Отдыхаешь, когда должна работать?! — гневно крикнул пронумерованный. — Я проучу тебя, лентяйка, чтобы в следующий раз не повадно было!

— Нет! — она стала упираться, пытаясь остаться на месте, тем самым, затягивая петлю на своей шее еще крепче.

— А ну успокойся! — взревел на нее Седьмой. Он дернул за кнут, притянув ее к себе, и врезал кулаком по лицу.

Тери почувствовала, как теряет опору под ногами и, ударившись головой о твердокаменный пол, отключилась.

Ависволат кипел жизнью. Торговцы торговали, пекари пекли, кузни шептали, колдуя над оружием и доспехами. Народ был занят своими ежедневными делами, когда посреди главной площади из-под земли стал собираться огонь. Он неспешно стекался с разных сторон, тонкими нитями и объединялся в одну знакомую всем фигуру.

«Повелитель!» — баклейцы торопливо склонили головы.

Огненные пятиметровые короли поднялись в каждом из городов и их рты загромыхали голосом Лацифа:

«Мой народ! Моя семья! Бессмертные! Всегда, когда вы взываете ко мне, я иду к вам! Когда вы просите, я спешу помочь! Но сегодня, я — ваш король, прошу вас исполнить мою просьбу! Все мы знаем кто такие Темные, и сколько горя они нам принесли. Однако, они раскаялись и поняли свои ошибки. Они готовы принять власть вашего короля и бесспорно подчиниться правилам. Они хотят жить в мире с нами и жаждут нашего прощения. То, что мы примем их, не значит, что мы все забыли и простили. Зло должно быть наказано, но не следует наказывать тех, кто уже заплатил высокую цену и хочет начать все с начала. Положитесь на меня, мои Бессмертные, и будьте уверены, что все, кто того заслуживает понесут неминуемое возмездие за совершенные злодеяния.

Не торопитесь, хорошо все обдумайте. Будьте терпеливы к себе и другим. Мы с вами многое пережили, благодаря стараниям Темных. Необходимо время, чтобы все раны зажили. Каждый раз, когда вы будете смотреть на них, вы будете вспоминать всю ту горечь и боль, которую они заставили вас пережить, но со временем это пройдет. Пожалейте их, мои милосердные! Жалость к врагу поможет вам простить его. Они тоже многих потеряли, и они страдали не меньше нашего. Темные, отрекшиеся от своего Создателя, ныне влекут жалкое существование ради возможности стать одними из нас. Не они наши враги. Наши враги те, кто жаждет нашей смерти. Поэтому я призываю вас принять Темных в нашу семью и помочь им начать новую жизнь. Когда-то вы считали врагами сорнов, но теперь наше спокойствие и мир без них невозможны. Когда-то друиды ненавидели великанов, а теперь большие друзья защищают их покой ценой собственных жизней. Вспомните как мы уживались и узнавали друг друга, когда перед вами появится Темный эльф. Вспомните и простите ему его преступления, ибо ваш король эти грехи им простил!»

Народ обескураженно молчал.

«Темные?»

«Придут к нам?»

«Их приведет король?» — страх, смятение, злость нахлынули на Бессмертных. Они растерянно стояли на своих местах, не зная, что делать и как поступить, в то время как огненные статуи молча продолжали полыхать посреди площадей. А рядом с ними полыхали огромные ветвистые дубы.

И тут Гаут снова открыл свой пламенный рот:

«Всех, кто против моего решения, я буду ждать завтра, с восходом солнца на площади перед замком вулкана. Придите, коли не верите в своего короля!»

Огонь взвился волной, вернувшись под землю, и, кинулся сквозь бесконечные тоннели, исчезая прочь из городов.

Бредли только надел шлем на голову как его мама снова вошла в комнату и с недовольным видом указала на вирт.

— Ну что?

— Никаких игр, пока не закроешь сессию.

— Чего? У меня хорошие оценки, я только часок и сразу за учебу.

Женщина отрицательно покачала головой и указала пальцем на стол:

— Или идешь учиться или я заберу УВВИ.

— Опять? Да что ты не даешь мне покоя?! — взбесился Бредли и, швырнув УВВИ в сторону, рухнул со всего маха на кровать. — Довольна?

— Не устраивай сцен, а садись и учись.

— Я уже сказал, у меня все нормально с учебой!

— Будешь повышать на меня голос вообще забудешь про свой вирт! — отрезала женщина.

— Хорош меня контролировать! — закричал Бредли ей вслед. — Я сам знаю, что должен делать!

— Увижу в вирте, выброшу его! — рявкнула она и ушла.

Бредли честно пытался учиться, но время шло и часы тикали все громче:

«Скоро гильдия начнет подготовку к наступлению, а генерала убийц нет. Он обещал Тери, что будет рядом, да и Лацифа подводить нельзя. Это была его просьба, и он его сто раз заверил, что сможет прийти. А теперь из-за маминых выкрутасов у него не получается сдержать свое слово!»

Парень встал из-за стола и аккуратно выглянул из комнаты. Родители сидели в гостиной и смотрели телевизор.

— Что же, вот и прекрасно, — прошептал он, тихо прикрывая дверь и закрывая ее на ключ. — Смотрите себе там, не отвлекайтесь!

Лациф не спал, его ломало от мыслей, что бесконечным потоком роились в голове. Он вертелся с бока на бок и, в конце концов, смирившись с бессонницей, встал и выглянул в окно.

Сколько Бессмертных завтра придет к воротам? Никто? Все? Сколько из них будет против? Сколько будет за? Стоит ли противоречить, ведь они имеют право не соглашаться с происходящим, да и не сказать, что он сам согласен. Мысль о том, что по соседству будут жить враги его, не радовала, но и осознание того, что где-то на той стороне он оставляет на волю судьбы беззащитных детей и стариков тоже не давало покоя. Майк сказал там много безгильдийных, а значит они не убивали Бессмертных, да и то, что Темные сами не раз болтались на дереве тоже немного, успокаивало: глушило гнев, который таился глубоко внутри.

Дверь открылась. Он даже спрашивать не стал кто это такой бесцеремонный. Без стука в его комнату входила только одна особа.

— Лиари.

— Вы снова не спите, мой прекрасный король.

— Грядет непростой день, нужно многое обдумать.

Девушка не сводила с него нежных влюбленных глаз.

— Прежде всего, вам нужно отдохнуть, — она осторожно взяла его руку в свои маленькие ладони и аккуратно потянула к кровати.

Лациф не был от этого в восторге, но пошел. Чувство вины терзало его, и он не хотел ничем обижать это создание, которое был готов приговорить к смерти. Лиари с улыбкой уложила его и укрыла тонким покрывалом, а он все это время не сводил с нее тяжелого взгляда.

«Сказать ей? Спросить?» — эта дилемма мучила его не меньше всего остального, да что там врать, она мучила его сильнее всего.

А девушка чуть нависла над ним и решительно поцеловала. Он потянул ее к себе, и она вцепилась в него своими руками. Влажные губы будили желание, но не более того. Лациф аккуратно отстранил ее от себя, а Лиари крепко-крепко прижалась к нему, положив свою голову на широкую грудь:

— Обнимите меня, мой король. Пожалуйста, не гоните сегодня.

Лациф нахмурился:

«Неужели переживает из-за него? Или ее тревожит что-то другое?»

Он положил свою руку, обняв ее тонкие плечи, а Лиари прижалась к нему покрепче и притихла в его объятиях.

Лациф вздохнул. Хранительница хороша, ничего не сказать. Она очень ласкова и заботлива, но все же она не Сашка. Не тянуло его к ней так, как к той ненормальной горделивой жрице.

Однако совесть терзала, и он держал ее в объятиях. Знакомое ощущение опасности окутало его, но сон сморил прежде, чем Лациф успел об этом встревожиться.

Король открыл глаза уже утром, когда солнце яркими лучами осветило его спальню. Лиари все еще спала. Лациф осмотрелся. И снова ни льда, ни снега, ни кошмаров. Он внимательно поглядел на хранительницу, склонился над ней и нежно поцеловал в щеку.

— Спасибо, милая, — с улыбкой погладил ее черные мягкие волосы и, аккуратно поднявшись, перенесся в гостиную.

Алекс сразу же появился перед ним; с проверки сменщиков вернулся Верммут.

Лациф напряженно посмотрел на парней:

— Сколько?

Они оба покачали головами.

— Никого, глава.

— Правда?

— Честное слово.

Лациф рухнул на диван и облегченно выдохнул, однако это чувство тут же сменилось бескрайним отчаянием.

— Значит доверились.

Он надеялся, что кто-то придет. Очень надеялся, что они придут и будут требовать отказа. Ведь он до сих пор сомневался в правильности своего решения. Но его народ поверил ему.

Король поднялся и громко скомандовал:

— Готовьтесь, сегодня в полдень, пока Мирайя в полной силе, мы отправимся в Старый город.

Генералы и наместники раздавали своим подчиненным последние указания. Галиш, как ошалелый, то и дело, скакал на месте, не имея сил сдерживать собственное нетерпение. Мирга внимательно смотрел на него, впрочем, как и сам Лациф. Наместник Гардии подошел к своему королю, наблюдавшему в стороне и осторожно произнес:

— Его чрезмерный энтузиазм грозит осложнениями.

— Согласен, но вряд ли у меня будет лучшая возможность узнать его. Все мы странно себя ведем, когда в ход идет не голова, а сердце.

Наместник склонил голову в знак уважения к мнению короля.

— Что думаешь, Мирга? Обо всем об этом? Вы все приняли мое решение, но своего мнения по этому поводу не высказали. Давай, я хочу услышать правду, какой бы она ни была.

Тот задумчиво поджал нижнюю губу и заговорил:

— Кто я такой, чтобы судить, глава? Честно говоря, я бы и половины из того, что сделали вы, сделать бы не решился. А потому и сказать мне ничего. Но знаю одно, мы делаем благородное дело.

— Благородное, — усмехнулся король.

— Жизнь меняет нас, — улыбнулся наместник. — Она и Темных изменит, когда они станут частью Бессмертных, я уверен.

— А мне кажется, жизнь ничего не меняет. Просто трудности, которые бьют нас в лоб со всей дури, своим ударом вскрывают то, что мы так усердно прячем. Все дело во временном промежутке и глазах смотрящего. Разные создания видят нас по-разному. Мы же всегда те, кто мы есть.

Наместник внимательно смотрел на короля, а он хмуро наблюдал за своей армией, готовящейся к сражению.

— Вы думаете, мы совершаем ошибку?

— Черт его знает. Но ненависть к ним так легко не исчезнет, — повелитель Цивитаса сжал кулаки, и когти тут же продырявили его ладони. Однако это стало такой обыденностью, что он и не заметил. Лациф повернулся к своему наместнику. — Ты помнишь, Мирга, что вы обещали мне?

— Я буду беречь свою жизнь. Беречь также, как и вашу, — склонился наместник, а король одобрительно кивнул в ответ.

Указания были розданы, воины были собраны. Почти весь онлайн состав армии в этот день был в игре. Многие отпросились с работы, многие прогуляли учебу, кто-то сбежал от семьи в интернет-кафе, лишь бы поучаствовать в новом увлекательном квесте. Игра была довольна интересной и раньше, но теперь она приобрела совершенно неожиданный поворот. С новым обновлением в вирт ввели и нового нпс. Имени у него не было, и солдаты называли его просто «король». Однако среди своих его прозвали Лацифом. И с ним Цивитас стал куда лучше. Раритетный шмот, невероятная графа, непись не тормозит, никаких лагов. Ощущения как в реальности, а в некоторой степени даже гораздо ярче и острее. Сюда заходили не только ради прокачки, нет, тут многие обзавелись семьями и самым странным образом проживали свои жизни, многие отыгрывали свои амбиции, а кто-то просто коротал время, но, когда созывался общий сбор, все знали будет что-то интересное и неслись со всех ног к аппаратам, ведь их ожидала эпичная битва, где этот мощный перс будет крошить и рвать врагов направо и налево. Непись без имени значился как «Король вулкана», но при этом, иногда над его головой появлялась алая надпись: «Повелитель Цивитаса». Однако не это было самым удивительным в нем: он умел облачаться в здоровенного волка и синего демона, и так — и этак обладал неимоверной силой. А еще, в момент обращения, он становился огромным элитным мобом, за убийство которого значилась невероятная награда. Одних титулов не счесть, не говоря уже о шмоте и прочем луте. Но убивать его никто не спешил. Хитов в нем было столько, что и не каждым рейдом побьешь. К тому же, вокруг него постоянно крутилось какое-то огненное существо, живущее в вулкане, но мало кто знал, что это такое и чего оно вообще рядом с королем. Однако, как заметили игроки, с приходом Лацифа изменились и остальные мастерские персонажи. Они как будто ожили и вместе с этим потерялись всяческие лимиты торговли, зато начался вполне живой и реальный торг. Появилась возможность договориться, но исчез даже мизерный шанс ходить без гильдии. А точнее, это стало крайне невыгодно. При входе в игру, ты автоматически подключался к одному из серваков, но вот гильдейскую принадлежность не получал, а потому имел кучу ограничений. Она висела неактивным титулом и, чтобы ее включить нужно было подтвердить свое намерение ни у кого иного, как у вредного старикана со скрипучим гундосым голосом по имени Барги Балл. Этот мелкий заморыш сидел в огромном министерстве, в которое ты входил без гильдейской принадлежности, а выходил уже Бессмертным и тогда тебе открывались все прелести этого мира. Бесплатное перемещение между локациями, скидки у королевских торговцев. Если ты бедняк и в твоих карманах меньше пятидесяти монет, тебе светил ужин в любой таверне за счет заведения. Если тебе негде жить, то нужно было прокачать строительство и обратиться все в то же министерство. Тебе давали все необходимые материалы на небольшой, но вполне пригодный для жизни дом. К тому же, если ты регистрировался как работяга и имел свое дело, первые полгода никто не брал с тебя налогов, а, наоборот, раз в три месяца к тебе являлся хозяйственник из замка и помогал всем, чем было нужно. Но все это ты получал, только после клятвы верности, принесенной перед командующим армии Бессмертных, а изредка и перед самим королем. Взамен, ты всегда должен был учувствовать в общих сборищах, например, постройке городов, помощи беженцам, а если ты воин, то являться по первому зову на любое сражение. Все на этой стороне было создано для жизни и процветания, народ был добрым и сговорчивым, а еще они благоговели перед своим королем, тем самым, который сейчас и стоял на помосте перед игроками. Перед теми, кто старательно подстраивал свои графики под Цивитас, перед теми, кто уже слился с этим миром и не представлял себе жизни без него. И пусть вокруг всего лишь непись, но они умны и сообразительны, как обычные люди, а оттого ребята давно перестали делить свое окружение на тех и этих. Границы размылись, и новый мир открылся перед онлайном во всей своей красе. Они сами творили его, строили своими руками и поэтому все больше и больше привязывались к нему.

Король вулкана, глядел вниз на армию, как обычно он это делал, перед походами. А затем, загремел:

— Бессмертные, сегодня мы пойдем в обиталище Темных: Старый город! Сегодня единственным и самым важным приказом будет не нападать первыми! Наша цель в том, чтобы вытащить оттуда тех, кто хочет уйти. Мы не станем рубить с плеча, мы не будем атаковать. Сегодня мы будем защищаться! Однако, — оскалился король вулкана, и его одежды вспыхнули алым огнем, — как только урон будет нанесен, бейте в ответ! Дерзости не прощать! — рявкнул он. — На каждый удар мы ответим ударом! — заревел король, и воины закричали «Да» в ответ.

Игроки смотрели на этого огненного гомокула и ликовали. Мало кто создавал себе подобных персонажей из-за неприятной особенности умений. Гомокул — это перс кастующий из двух стоек. Причем урон это, в основном, человеческий вид, а вот волк это защита. Куча хитов, толстая тушка и всего пара боевых приемов. Эта стойка была рассчитана на тяжесть и огромный размер облика, нежели на прокаченные атакующие скилы. Однако после появления короля, прокачка этих персонажей стала расцветать. Если раньше встретить гомокула на улице было редкостью, то теперь их ходило не меньше, чем остальных персонажей. Даже количество безликих возросло.

А тем временем на экранах игроков уже висели оповещения.

«Получено задание: поход в Старый город. Найдите беззащитных Темных и уберегите их от смерти. Награда: титул спаситель. Награда: персональный сбор. Награда: благодарность короля вулкана».

«Принять?»

И все, как один, нажали «Подтвердить».

Важным пунктом, как ни странно, была именно благодарность от короля, ведь это было самой редкой наградой. Такую игроки получали за несколько лет всего дважды. Первый раз при походе на Ависволат, второй раз при постройке городов. Эта награда даровала каждому один личный разговор, одну просьбу и, по сути, выполнение какого-либо имеющегося желания. Король не делал всего подряд, да никто и не смел просить о ерунде, однако именно эта награда позволяла заиметь раритетный шмот, лежащий на складе под охраной ястреба Досса, или даже коттедж, а порой немалый кусок земли да стадо коров. Но, что больше всего жаждали многие из онлайна, так это узнать, правда ли король всего лишь непись? Уж слишком он иной и непохожий на прочих правителей.

После мотивирующей речи, все пошло по накатанной. Получи «Покровительство Лацифа», иди на склады, затарься всем необходимым, потом через баферов и на свое место. Но в этот раз, помимо обычных наборов зелий, в инвентарь попал незнакомый бутылек. «Мгновенная смерть» значилось на нем. Эффект один — безболезненное сожжение на месте за одну секунду.

— А зачем нам это? — поинтересовался один из игроков у другого.

Тот пожал плечами:

— Не знаю. Наверное, наборы обновили.

Но если онлайну выдали по одному про запас, то здешних затарили по полной. Лора все же создала зелье, что убивало мгновенно, стоило только коснуться темно-бордовых капель. Персонаж рассыпался на месте, не успев ступить и шага, и возрождался в точке сохранения, то есть, переносился в безопасные зоны замка. Лора корпела над этим зельем не одни сутки, она столько ночей не спала, но создала нужный яд. Лациф был ей безмерно за это благодарен. Это зелье должно спасти его ребят от смерти. Как бы дико это не звучало, но в их случае они должны умереть, чтобы остаться в живых. Это не было панацеей, но давало возможность избежать плена и, хоть и малые, но шансы избежать гибели от крови Кролуса.

Наконец, порталы распахнулись, и армия, разделившись на группы, отправилась каждая через свою арку. Повелитель Цивитаса пошел с Гаутом в образе великана, от которого все шарахались, не желая сгореть заживо. Но бежали от одного жара, а попали в другой. Всеобщему взору открылась пустыня. В глаза ударил яркий ослепительный солнечный свет.

Лациф выждал немного, позволяя всем осмотреться, и с тяжелым сердцем отдал приказ «Вперед».

Все было тихо. Король неторопливо шагал по заросшей травой дороге и рассматривал местность. Вокруг царила помойка, среди которой стояли старые дырявые домики, что больше были похожи на сараи, нежели на жилища. Все в трещинах и щелях эти домишки косо держались на прогретых жарким солнцем песках. А из-за углов выглядывали до смерти напуганные Темные.

«Гаут, спрячься пока. Не пугай народ».

И тот свернулся нитью на запястье короля.

Лациф принюхался.

«Кто-то приближается, кто-то страшно напуганный».

Он поглядел в сторону и засек взглядом молодого парня с почти черной кожей.

Тот в ужасе замер, поняв, что его заметили и дрожащими руками попытался вытащить стрелу из колчана за спиной, но пальцы не слушались.

Лациф просто стоял и наблюдал. Как же ему хотелось, чтобы этот кретин достал стрелу и пустил в него. Тогда у него будут все основания прибить его на месте, но он лишь зло оскалился и произнес:

— Я с миром пришел. Не ударишь ты, не ударю и я.

Парень дрожал всем телом, а рука его замерла над колчаном, из которого он так и не достал ни одной стрелы.

— Если хочешь, я заберу тебя с собой. Все, что нужно, это признать меня своим королем.

Тот совсем растерялся:

— Ты не убьешь меня? — голос эльфа истерично срывался.

— Я пришел помочь вам, а не убивать. Но если пустишь стрелу, буду считать тебя врагом.

Темный мгновенно поднял руки и рухнул на колени:

— Я вам не враг.

— Что ж, прекрасно. Тогда иди на площадь.

Король вулкана, развернувшись к парню спиной, пошел дальше по заросшей дороге, но, вдруг, остановился, разъяренно скривился и резко взмахнул рукой.

Темный эльф, что все еще стоял на коленях весь сжался, ожидая удара, но поняв, что его не будет, стал медленно распрямляться. Он растерянно заозирался по сторонам и ошалело сглотнул, когда увидел прямо возле своего затылка дрожащую стрелу, которую выпустили приближающиеся наемники Создателя. Эльф мгновенно пригнулся и побежал прочь. Остальные темные наблюдатели тоже рванули в рассыпную.

— Гаут!

Огненный демон кинулся вперед. Разбегающиеся эльфы ошалело закричали, но пламенная нить пролетела мимо них и накинулась на атакующих убийц. Обвила шеи лучников и отсекла, тем самым, их головы.

Темные, увидев это, остановились и настороженно уставились на валяющиеся тела своих стражей. Несколько секунд они просто оцепенело стояли, но тут, вдруг, яростно закричали и кинулись топтать их, пока те не рассыпались.

Лациф протяжно выдохнул:

— Если не хотите больше жить под гнетом Создателя я приму вас как Бессмертных!

Темные остолбенели на месте, зашугано глядя на него, словно звери, которых выпустили из клетки.

«Как Бессмертных?» — нерешительно пробормотал один из них.

Но тут король вытянул шею, поднял голову и, совершенно по волчьи, глубоко втянул воздух в легкие. Клыки и когти вырвались наружу.

— Грифоны! Все спрячьтесь! — рявкнул он и, обратившись в огромного дымящегося волка, кинулся обратно к воротам, а рядом с ним, нога в ногу побежал ксолоитцкуинтли, весь сотканный из застывшей лавы и огня.

Эти двое понеслись с огромной скоростью, привлекая к себе внимание летящих крылатых и уводя их за собой из города.

— Придержи! — закричал Лациф, вернув себе облик демона; и, взмахнув руками, начал колдовать.

Огромная ледяная башня стала разрастаться вокруг них. Гаут не давал крылатым разлетаться, огненным вихрем загоняя грифонов в поднимающийся посреди песков морозный цилиндр, и когда места стало достаточно, безликий захлопнул крышку.

«Ты нас запер?!» — заорал мечущийся внутри пес.

— Так остальные в безопасности!

«Черт с ними с остальными! Мы с тобой тут сдохнем!»

— Закрой рот и бей! — орали они друг на друга.

Гаут, обратившись человеком, вытянул руку вперед и в ней появилась огненная цепь. Они встали спина к спине, смотря как огромный рой грифонов кружит по ледяной башне в поисках лазейки наружу.

«Ну что, начнем?»

— Понеслась!

Верммут носился вокруг Темных, прорываясь к центральной площади, когда в чате пришло сообщение от Лацифа.

«Король один! — заорал командующий в мир. — Наращиваем темп, бегом к площади!»

Все мгновенно сделали один шаг вперед. Как вдруг из толпы Бессмертных, в противоположную сторону от общего наступления кинулся воин. Верммут ошарашенно уставился на него, но вот воин подпрыгнул, пересекая препятствие в виде невысокого забора, и капюшон, прикрывающий его лицо слетел.

— Лиари! — Верммут в ужасе кинулся за ней. — Нельзя!

Но она его не слушала. На бегу ее прекрасное тело и лицо превращались в ведьмовское обличие. Командующий несся за ней на всех скоростях, как вдруг, застыл, увидев за входными воротами огромную снежную башню. Лиари же не остановилась ни на секунду и со всего маха врезалась в ледяную стену, рассыпавшись на тысячи пчел-орхидей, что мгновенно прошли сквозь нее. Верммут ошалело уставился на произошедшее, но взяв себя в руки, тряхнул головой, смахивая рассеянность, и осмотрелся. Вокруг напуганные Темные, что стояли по сторонам, вжимаясь в деревья и дома, боясь, что он убьет их или причинит боль, но Верммуту было не до них, он опустил посох и посмотрел на ледяной купол, в котором, то и дело сияла магия и огонь.

— Прости, глава. Я не удержал ее, — и торопливо кинулся обратно к своим.

Лациф метался в небольшой трубе, его копье и острые когти рвали грифонов на куски, Гаут помогал, ослепляя этих матерых существ и обжигая их крылья, когда перед ними появилась Лиари.

— Какого черта?! — взревел король.

— Я помогу! Закрой глаза! Сияние! — все свободное место ледяной трубы заполонили светлячки, чьи сияющие тельца жгли все к чему прикасались, однако ни Лацифу, ни Гауту они никакого урона не наносили. Зато грифоны вмиг ослепли и обезумев от боли, устремились единой линией к земле. Король приготовился к обороне, как в небе послышался смех.

— Сияющий!

Ладони вспыхнули синевой, и безликий прислушался. Лиари и Гаут сомкнули круг, накрыв себя огненным щитом.

— Иди, мы удержим! — закричала она, и Лациф прыжками из стороны в сторону рванул вверх, освободив себе проход, но тут же запечатав его обратно.

Вместе с ним в небо вырвалось два грифона, и они ринулись следом с двух сторон, желая сожрать, однако Лациф раскрыл портал к земле и исчез в нем, а два крылатых врезались друг в друга на полном ходу. Гомокул довольно оскалился, смотря на это приятное зрелище.

— Крадешь, вошь? — РИЯ стоял в паре десятков метров от него.

— Считай, что это обмен опытом, — уже на ходу закричал Лациф, вновь призывая копье.

Удар и золотое перо застыло в нескольких сантиметрах от шеи Сияющего, которую прикрывала тканная часть доспеха.

— Думаешь сможешь меня ударить? Ничему не учишься? — самоуверенно усмехнулся РИЯ, удерживая оружие.

— Пробивной удар.

Раскручивающаяся цепь, шорох быстрого пера, и острие, вырвавшись из золотой трубы, вошло в горло рыцаря с одной стороны и вышло с другой. Он отреагировал мгновенно, вытянув меч вперед, но тот отрекошетил от одежды Лацифа.

— Тварь! — заорал Сияющий и кинулся назад, буквально выдирая из своего горла острое перо, вместе с кадыком.

Кровь хлынула алым потоком, и тот, схватившись за дыру в шее, ошарашенно уставился на свою поалевшую руку.

— А ты думал, ты неуязвим?! — заорал Лациф и снова кинулся на РИЯ, но тот открыл портал и исчез в нем в последний момент. — ААА! — Лациф в ярости пнул камень, что разлетелся на мельчайшие куски. Он уставился на свою одежду, на которой виднелся белый след от крови Кролуса. — Надо Мариэнне благодарность выписать, — выдохнул он и бросился обратно к ледяной колбе.

Как вдруг, она засияла радужными переливами; с каждой секундой сияние нарастало все сильнее, и в один момент башня взорвалась.

Лацифа отнесло на несколько сотен метров назад, вместе с разорванными на части грифонами, обрушившимися городскими воротами, и постройками, что еще минуту назад звались домами.

Короля оглушило, он растерянно попытался встать, но руки и ноги подводили, в голове все звенело и кружилось. Вокруг раздавались какие-то крики, кто-то куда-то бежал, но он плохо понимал происходящее. Пытаясь прийти в себя, наконец, медленно поднялся. Пошатываясь, падая и снова вставая, побрел между развалинами и тушами крылатых, пытаясь осознать, что произошло.

— Лиари! Гаут! — он вроде кричал, но собственного голоса не слышал, и в то же время этот рычащий бас невероятно громким эхом отзывался в его ушах.

Девушка лежала в центре этого мясного пира. Все ее тело кроме правой стороны лица, покрылось теми самыми шрамами, которые у нее уже были прежде. Она обратилась в единую кровавую рану. Дева выглядела так, словно получила радиоактивную дозу во все 20 зиверт.

— Боже, — напугано прошептал Лациф, не зная, как лучше поднять ее, чтобы не причинить боли. — Что ты сделала? Зачем? Не нужно было. Какой кошмар, — шептал он.

Ее хиты молниеносно утекали.

— Яркий свет!

Золотое сияние окутало девушку, но не помогло.

— Я сейчас что-нибудь придумаю, — у него руки затряслись.

Лациф пытался соображать, но это было тяжело. В голове шелестел сплошной шум и маячила рябь, его тошнило и качало, как вдруг тонкая рука хранительницы легла на его щеку и очки ее здоровья остановились на значении в триста единиц из тридцати тысяч.

— Мой прекрасный король, — прошептала она, — я так рада, что смогу быть полезной.

У Лацифа нервы сдавали.

— Что ты несешь? — бормотал он, аккуратно окутывая ее ледяным одеялом.

— Тогда я не смогла спасти свою семью, но теперь я смогу спасти вашу. Прошу, — она заставила взглянуть на себя, — возьмите мою душу и сделайте то, что должны.

Лациф застыл.

— Что? — его голос сел, как при простуде.

— Я рада, что могу сделать что-то для вас. Скажите, мой король, как вы думаете, это хоть немного покроет мои долги перед ними?

Он уже все понял и теперь смотрел на нее, нежно прижимая к себе, укутанную в ледяное покрывало.

— Это покроет все твои долги, абсолютно все, Лиари.

— Хорошо, — прошептала девушка и, нежно смотря на Лацифа улыбнулась. — У меня есть сутки, мой король, не больше.

Он, не веря собственным ушам, горестно кивнул и открыл портал. Бережно поднял ее на руки, и они исчезли в мутной арке перехода.