Ни сегодня, ни завтра, никогда!

Глава 2

— Ну что будешь делать завтра? — один из стражников Дороса, облокотился на стену сторожевой башни и глянул на своего напарника.

Тот пожал плечами, раскладывая карты на столе.

Солнце уже зашло, и теперь на темном небе восходила холодная серебряная луна.

— Завтра день рождение у Бруни. Я купил ей подарок, схожу подарю.

— Она ж тебя терпеть не может, — хмыкнул стражник, поглядев на друга, но тот отмахнулся.

— Избыток не убыток.

— Ну, тоже верно. А я завтра хочу к брату заглянуть, но только после обеда. Хочется отдохнуть, развеяться. Потрачу немного кровных.

— На очередной хлам, — усмехнулся стражник за столом.

— Ой ой ой! — погримасничал второй. В дверь постучали, и парень широко улыбнулся. — А вот и смена пришла, — пошел он к дверям. — Высплюсь сего…

По его горлу прошелся кинжал, лезвие которого мерцало белизной. Кровь багровым потоком хлынула и окропила серый пепел, оставшийся на полу.

— Эй, Сэл, ты… — но и этот стражник упал замертво, получив клинок в живот.

«Теперь расходимся. Никого не оставлять, убивать всех. За каждого сотого Создатель даст по сто тысяч, так что не теряйте времени даром», — скомандовал человек в плаще, лицо которого было скрыто капюшоном.

Семеро неизвестных в серых одеждах разбежались по городу, исчезнув под пеленой невидимости.

Майкл сидел в приемной банка. Он уже написал заявление об отказе на дом и оплатил неустойку, выданную ему Доссом под личную ответственность самого короля в виде раритетного арбалета, который он продал на игровом рынке. И теперь, чувствовал себя не только беспомощным, но еще и обузой, висящей на шее Лацифа. Однако, несущееся время подгоняло его и не давало возможности остановиться или задуматься.

Наконец, строго одетая работница банка вышла к нему и подала бумаги об отказе на покупку дома.

— Все документы готовы. Я распорядилась об расторжении договоренности с арендодателем, можете ни о чем не волноваться. Надеемся и в дальнейшем видеть вас клиентом нашего банка.

— Да, — подскочил Майк и пожал протянутую ему руку, — да, спасибо. Благодарю, — нервно закивал он, и спрятав документы в карман пиджака, торопливо отправился на работу.

Марко отчего-то сегодня был особенно злым. На лице просвечивали жилы, на вопросы отвечал сквозь зубы, да и вообще вел себя крайне неблагоразумно. Отправил почти всех парней на какую-то непонятную тусовку звезд, а Майка и еще девятерых затащил к себе в кабинет.

— Так, насчет встречи. Она уже через четыре дня. Дату перенесли, так что жду всех как штык. О времени и месте сообщу лично по приезде на работу.

— А, я не смогу присутствовать, — поднял руку Майк и встал. — Мне срочно нужно уехать, вот, — положил он на стол конверт с наличностью, — возвращаю аванс.

Заядлый вояка с морщинами на смуглом лице вытаращил глаза на Майка:

— Чего ты там сказал?

— Я сказал, что не…

— Я слышал, — заорал итальянец. — С каких хренов ты мне это заявляешь сейчас? Списки уже поданы, ты не можешь отказаться!

Майкл внимательно уставился на своего руководителя.

— Меня не будет. Даже в городе.

— Да мне плевать! Ты уже назначен, и никто не даст мне тебя поменять. Деньги ты получил, так что у тебя нет вариантов.

— Марко, ты чего? — Майк и до этого был информирован, что в этом деле нет ничего хорошего, но теперь убедился наверняка. — Я же сказал, не могу. Да не бывает таких встреч, где нельзя заменить охранника, не президента же мы будем охранять.

— Человека куда могущественнее, — прошипел Марко. — Он со всех нас шкуру спустит, если ты сейчас в зад пятки давать начнешь.

— Да я правда не могу! — Майк пошел к двери. — Уж извини.

— А ну стой!

— Я сказал не могу, — отрезал Майкл и хлопнул дверью.

Марко догнал его уже в коридоре:

— Слушай, пацан, давай договоримся, ну зачем нам с тобой лишние проблемы. Сходишь на последнюю встречу, огребешь втройне и свободен.

— В том-то и дело! Что на последнюю я не могу! — повысил голос Майк.

Глаза итальянца удивленно распахнулись и он, скривившись, процедил:

— Что тебе известно, сучонок?

Парень, ощущая угрозу, попятился к выходу. Уснувшие рефлексы ожили и подсказали, что пора делать ноги.

— Ничего, кроме того, что человек важный.

— Тогда, что это значит? Вдруг резко отказываешься от больших денег, говоришь какую-то ерунду про поездку? — пробормотал Марко. — Дурачком прикидываешься? Что тебе известно? — заорал он, прижав Майкла к стене и придушив локтем шею. — Ну?

— Да ничего я не знаю, — пытаясь освободиться, просипел парень и, наконец, вырвался из цепких лап итальянца. — Оставь меня в покое, я деньги вернул, я тебе больше ничего не должен!

— Еще как должен! Ты подпись согласия поставил в договоре найма той встречи, ведь так? Теперь отказаться нет шанса! Мелкий шрифт надо было читать!

Лациф проснулся посреди ночи от гадкого ощущения холодной дрожи по всему телу. Чутье подсказывало ему произойдет что-то нехорошее. Он вскочил с кровати и вышел в коридор, как вдруг сообщения в чате замигали тревожным красным:

«Нападение на Дорос!»

«Нападение на Сайтро!»

«Нападение на Карн!»

И тут же градом в чате посыпались координирующие указания от Верммута.

Лациф распахнул порталы, но они были пусты. Горожане не спешили спасаться, либо просто у них нет такой возможности? Или спасаться уже некому?

Он сам перенесся в город и замер у ворот, потрясённый увиденным.

Луна освещала своими белыми лучами широкие улицы Карна, на которых повсюду лежал серый прах. Двери домов были открыты. Посреди улиц, почти у каждого порога покоился пепел. Он, ведомый тихим незримым ветром, неторопливо струился по каменным плитам, обсыпая босые ноги короля. Словно жалуясь ему на столь ужасную расправу.

Бессмертные выбегали из порталов и неслись вперед, пробегая мимо своего короля, а Лациф медленно брел вдоль улиц. Не было сил ни смотреть на этот ужас, ни отвести от него взгляд. Бешенство или отчаяние. Он уже не понимал, что именно сейчас гложет его, но одно знал точно, он найдет виновного и убьет. Убьет самой страшной смертью.

Напротив одного из домов Лациф заметил игрушку. Небольшого мягкого желтого волка, уже довольно замызганного и затертого, но в чистой шапочке, явно недавно постиранной и выглаженной чьими-то заботливыми руками. Однако, и этот волк был весь усеян серым прахом своей хозяйки. Лациф присел перед игрушкой. Поднял. И впился взглядом не в силах стряхнуть с нее оставшиеся песчинки. Поглядел на небольшой дом, возле которого лежала игрушка, распрямился и перешагнул через порог.

Здесь царили спокойствие и тишина. Окна были распахнуты, впуская прохладу ночи. Створки не закрыты, а двери не заперты. Его создания не боялись. Они верили, что в безопасности. Они были уверены, что король защитит их.

Лациф крепко сжал игрушку в руке. На полу лежала кучка пепла, а рядом с ней еще две. Он аккуратно обошел их и прошел вглубь дома. Там на пороге, между комнатами, был еще чей-то прах. Холод окутал короля. Он вошел в комнату, жителя которой явно кто-то пытался защитить.

Застыл…

Посреди небольшой спаленки, украшенной детскими рисунками и поделками, стояла пустая колыбельная. Она медленно покачивалась, и при каждом плавном движении из нее высыпался на пол серый невесомый пепел.

Тихий скрип от движений деревянных болтов посреди полной тишины отозвался оглушительным набатом в голове Лацифа.

Злоба захлестнула подобно урагану, снесла все преграды на своем пути, оставив только всепоглощающую ненависть и невыносимое желание отомстить. Изогнутые когти проделали четыре кровавые дыры в правой ладони, а в левой он продолжал бережно держать чью-то потерянную игрушку.

Лациф вышел из дома, а из глубины города к нему уже бежали Верммут и Галиш.

— Сколько? — спросил король.

— Около трех сотен. В Консурте атаку сумели отбить. Там Кристиан был на посту. Но парни тоже… не выжили. Нашли пепел, шесть скоплений.

— Мертвы?

— Так точно.

— А создания?

— Никто не переродился, — осторожно произнес Верммут. — Последний рассыпался у нас на глазах. Это явно стелсеры с белыми клинками. Мы ищем их, но сам понимаешь. Найти невидимок, это как голубей в голубятнике искать.

— Как вошли?

— Наших ребят на пересменке положили. Многие здешние. Смена пришла, а от них только пепел остался.

— Остальные создания где?

— Эвакуируются.

— Воинов с ними. Форму снять. Пусть смотрят в оба.

— Есть, глава, — Верммут тут же понесся исполнять, а Галиш осторожно приблизился к королю, что, на его удивление, был спокоен.

— Думаете это Божьи слуги?

— Чужим сквозь закрытые ворота не пройти. Им ход только через сторожку, — глянул он задумчиво на высокую башню. Король распахнул портал, из которого вышла Дардион. — Я найду виновника, — повернулся он к Галишу. Его глаза вспыхнули, и Лациф приблизился к съёжившемуся парню вплотную. — И убью. Медленно и болезненно. Так, чтобы предатель осознал, насколько большую ошибку он совершил, прикоснувшись к моему народу, — подобно ядовитой змее прошипел гомокул.

Ему хватило секунды, чтобы оба его генерала оказались закованы в оковы Кролуса. На каждого по одному браслету.

— Ваше величество… — испуганно прошептал Галиш, а Дардион ошарашенно смотрела на серые наручники.

— В замок! — рявкнул Лациф и толкнул их в открывшийся портал.

Гомокул спрятал игрушку в инвентарь, развел напряженные плечи, зло уставился на опустевшую улицу и посреди каменной дороги поднялся огромный волк, полыхающий яркими огненными трещинами. Цивитас завибрировал и по раскатистому темному небу пробежал тоскливый волчий вой. Создания всего мира подняли головы и, бросив все, тут же кинулись к порталам и норам.

Общая паника захватила всех.

«Лиари, ищи все, что может пригодится!»

«Всю стражу согнать к народу! Проверить каждый закоулок!»

«Венера, помоги созданиям!»

«Посты утроить! Смены отставить!»

Он раздавал указания, быстро передвигаясь по улицам и смотря поверх домов, в поисках убийц. Кто бы это ни был, он явно еще здесь, последние жертвы были убиты совсем недавно. Однако сколько Лациф не искал скрытых игроков, он никого не нашел. Среди эвакуированных все тоже сидели тихо, а над ними, сливаясь в единый ком, собирались их горести и отчаяние, их тоска и страхи, которые забирала себе дева с рубиновыми очами.

Лациф оббежал город за несколько минут, но это не принесло никаких результатов. Воины тоже возвращались с пустыми руками и виновато сверлили взглядами землю.

Король распределил всех по постам и оставил сторожить созданий. Дал Гауту особое указание, и огненный немедленно отправился в замок вместе с командующим армии Бессмертных.

До пробуждения Марса оставалось меньше часа, и Лациф всем сердцем надеялся, что нападений больше не будет, либо у них получится их предупредить. Он вернулся в замок в жутком настроении. Появился во дворе и увидел кричащих друг на друга генералов и наместников.

— Надо же все в сборе! — рявкнул повелитель Цивитаса.

Его приближенные одновременно замолчали и повернулись к нему.

— Уйдешь тут. Ты же на нас вулкан натравил, — пробормотал Галиш. — И наручники нацепил, — поднял он вверх свою руку вместе с рукой Дардион, но та резко опустила их, раздраженно глянув на генерала.

— А теперь разберемся! — король стоял перед своими высокопоставленными чиновниками в льняных брюках да в поношенной рубашке и в ярости стискивал зубы, из последних сил сдерживая свой гнев в узде. — Время пересменки меняется каждую неделю. Назначает их командующий, одобряю их я, а знают о них только генералы и наместники. Наши чудесные воины получают указания непосредственно перед пересменкой, а значит выпадают из круга подозрений. Итак! У меня вопрос! — как ведущий телепередачи закричал разъяренный король. — Откуда пришедшие убийцы знали о времени пересменки, если вы все мне верны!? — Лациф, не веря собственным ушам, не веря собственным словам, смотрел на своих приближенных. — Мать вашу, вы предали меня!? — его затрясло от злости. — Вы предали меня!? Кто-то из вас до такой степени ненавидит меня, что не пожалел невинных созданий?! — орал он, мечась рядом с ними. — Кто, мать вашу, я спрашиваю! Кто это сделал!? Клянусь, я убью его, сожгу, четвертую, воскрешу, а затем снова сожгу и плевать мне онлайн он или рожденный здесь. Я покараю предателя кем бы он ни был! Только скажите кто из вас и остальным не придется страдать! — Лациф как сумасшедший глядел на них, когда в чате снова замигала красная надпись.

«Нападение на Ависволат!»

— Да мать же вашу! — в ярости взревел повелитель Цивитаса и взмахнул рукой. Вокруг его приближенных загорелся круг алых пламенных кострищ. — Не хотите сдохнуть, не прикасайтесь! Гаут! Бессмертные, со мной!

У Лацифа сердце остановилось, когда в новом городе перед его глазами предстала та же самая картина, что и в Карне. Пепел, начиная от самых ворот. Серый пепел, что вился по дорожкам и осыпался на крыши, поднятый ввысь порывами трепещущего ветра.

— Была бойня в сторожке. Врагов явно пришло много. Вся башня в пепле.

— Город прочесать! Разбежались и помогли советникам. Увеличить все посты! Сторожевые башни не должны пустовать! Бегом, бегом! — заорал Лациф и кинул сообщение в мир.

Король со своей армией метался по городу, отыскивая стелсеров, тут же следил за экранами, в душераздирающем ожидании очередных жертв, когда услышал «Нашел!» и увидел точку, отмеченную на карте одним из своих воинов. Лациф кинулся по координатам, фиолетовое сияние вокруг него рассеялось и он, не останавливаясь, достал копье и бросился на создание в сером плаще.

— Этот мой, — рявкнул гомокул и страж по имени Барлион послушно вышел из битвы с незнакомцем, уступая место королю.

«Божьи слуги» имя скрыто, класс убийца.

Два кинжала сверкнули из-под плаща, и незнакомец попытался вывернуться, чтобы ударить ускользающего стража в спину, но Лациф преградил ему дорогу своим копьем.

За ними подсматривали.

— Там! — крикнул король, бросив координаты в чат, и Барлион поспешно кинулся дальше по улице за вторым.

Золотое перо взлетело, резко развернулось и разорвало капюшон, зацепив часть уха противника. Им оказался молодой парень с обожжённым лицом. Он закричал от боли.

— Сколько вас? Какие города еще хотите посетить? Кто вас навел? — заорал Лациф, наступая на него.

Тот был слаб, но очень быстр, однако, для короля Цивитаса это была капля в море, один резкий удар и оглушенный убийца рухнул на землю.

— Отвечай! — закричал Лациф.

— Лучше сдохнуть, — и парень, развернув в руке свой кинжалы, воткнул их себе в живот.

С ехидной улыбкой и довольным взглядом он рассыпался на мелкие песчинки, глядя как повелитель Цивитаса разрастается все большим гневом.

— Вот же, — с омерзением плюнул король на оставшуюся серую кучку пепла и побежал по городу, прочесывая каждую улочку.

— Ушли, — доложил подошедший Барлион.

На небе погасло серебряное светило, а вместе с ним закончились и нападения. Все создания были собраны в норах и на площадях. Лациф пришел в каждый город и вокруг каждой площади зажег свои костры.

— Внутри круга вы в безопасности, — смотря на этих несчастных рыдающих созданий сказал он. — Завтра наступит новый восход. Мы не забудем тех, кого потеряли. Я обещаю вам, мы покараем виновников, так, как они того заслуживают. А пока, прошу, мы должны быть сильными, — посмотрел он на жмущихся к родителям детей, — ради них. Ради себя.

Бессмертные приняли это. Они не знали, что делать дальше, не знали, как защитить себя и своих близких. Они всегда были спокойным и терпеливым народом и поэтому, как и прежде, надеялись, что их король спасет их. Многие плакали, многие проклинали злодеев, а Лациф кипел подобно лаве в пробуждающемся ото сна вулкане.

— Сколько? — тихо спросил он у Барлиона, а тот грустно прошептал:

— Приблизительно сотня, король.

— Второго упустил?

— Он убил себя сам.

Лациф в полной тишине сидел в тронном зале. Он не досчитался 482-ух созданий. Его народ посмели тронуть. Кто-то наивно полагает, что ему сойдет это с рук. Насколько нужно быть самоуверенным идиотом, чтобы сотворить подобное. Что за тварь предала его?

В зал вошла хранительница и с поклоном предстала перед королем.

— Нашла что-нибудь?

— Мои маленькие помощники сказали, что в Доросе их было семеро. Все в капюшонах, поэтому лиц не видно.

— Где они?

— Этого я не знаю, я вижу лишь обрывки сознаний, не более того, и полной картины у меня нет.

«Как найти тех, кого не видно? Как найти виноватых, чьих лиц никто не знает? Искать можно целую вечность. Значит начать необходимо с самого начала, а точнее с другого конца».

— Как там мои доверенные? — спросил Лациф, не скрывая иронии.

— Они уже давно не кричат друг на друга. Просто смиренно ожидают.

— Венера!

Алая дева показалась перед ним.

Как же он боялся ее вердикта. Он всем сердцем желал не знать того, что она готова ему открыть, но этот игрушечный волк, что лежал на подлокотнике трона неотрывно смотрел на него своими доверчивыми глазами-пуговицами.

— Сходи послушай, что за ароматы вокруг них.

Девушка склонила голову, принимая указание, и исчезла.

— Гаут?

«Я тут».

— Порыскай еще факелами по городам, может что и заметишь.

«Ладно», — и алая нить переметнулась на ближайший факел, висящий на стене, и понеслась с одного на другой, быстро утекая прочь.

— Скоро снова взойдет луна и я снова буду слеп. Тот, кто это делает прекрасно знает всю ситуацию и боится, что боги придут мне на помощь. Я не могу допустить повторения подобного кошмара.

Лациф перевел взгляд на свои внутренние экраны и снова потерялся в поиске информации. Он не заметил, как ушла Лиари, не видел, как приходила Бетти, не слышал шёпотов страха и тревожных голосов вокруг. Он полностью погрузился в себя и носился по петабайтам информации в поисках всего лишь одной зацепки.

Страницы летели с неимоверной скоростью, чаты общений, открытые и закрытые разговоры, информация, передаваемая из темы в тему, посещаемые локации, дружественные связи, наставничество и все, что могло хоть как-то навести на предателя, но ничего из этого не помогало. Это мог быть любой из них.

— Никто из них не мог! — заорал он вглубь пустого тронного зал. — С чего бы им так отыгрываться на народе! Они ничего плохого им не сделали!

Истерика приближалась. Ему хотелось рвать и метать, хотелось обратиться, разорвать всех, кто может быть виновен, но это же они… Его ребята… Они вместе так давно. Столько всего пережили. Они не могли. Почему же? Чем провинились невинные создания? Неужели для них это всего лишь игра…

Лациф замер.

Перед глазами пронеслись картины недавнего прошлого и он, не веря собственным догадкам, замотал головой.

— Быть не может.

Хомгер устало смотрел на список, переданный ему Марко. Этот тип итальянского происхождения вполне с чистым американским произношением явно давно обосновался в Нью-Йорке, и он точно считает себя пупом земли, с такой уверенной рожей сидит всю встречу. Хомгер развернул лист и с замиранием сердца стал искать среди него знакомое имя.

«Черт возьми!» — выругался он про себя, увидев на предпоследней странице личное дело Майкла Калдена.

— Почему столько молодежи? Не мог кого поопытнее набрать? — хлопнув папкой по столу, зло бросил итальянцу Боб.

Тот расплылся в довольной улыбке своих толстых губ, по которым прошлась борозда шрама от ножа:

— У них ни семей, ни забот. Никто искать не будет.

«Все верно. Так это обычно и работает. Берут никому не нужных, забытых всеми солдат и используют, а потом выбрасывают за ненадобностью. Жаль только, что мусорное ведро стоит уже на том свете. — Хомгер соображал, тихо постукивая пальцами по столу. — Неизвестно как этот психозный отреагирует на отказ о приеме именно Майкла. Тут все такие же как он, да и личное дело лучше не найти, начни сейчас его защищать и сам нарвешься на подозрения».

— Ладно. Пусть так. Привезешь их вот сюда, — протянул Боб блокнот итальянцу.

Тот открыл первую страницу, прочитал написанное и кивнул:

— Без проблем. Наш гость будет в полной безопасности.

Хомгер сам не знал отчего злился.

«Это все Лациф с его гадким влиянием. Жил себе и не задумывался о всех этих парнях. Горстями переваривал при любой необходимости. А тут этот пацан, и теперь он вынужден спасать его задницу, при этом не запалив свою. Отчего-то ему стало жалко этих десятерых. Тот же Майк, у него ведь там цели какие-то благородные. Парень не для себя старается это явно, иначе Лациф бы так за него не впрягался».

Боб поглядел на цветущего итальяшку перед собой и скорчил лицо от омерзения:

— Да уж. До свидания.

Он поднялся, застегнул пуговицу на пиджаке и, забрав с собой личные дела и блокнот, отправился на улицу. Махнул рукой и, сев в остановившееся такси, наконец, выдохнул. Боб расслабил идеальный широкий узел на галстуке и потер затекшую шею. Снова расстегнул пуговицу на пиджаке и сполз по сидению вниз, так чтобы голова лежала на спинке кресла.

Необходимо придумать как уберечь пацана, иначе все его старания пойдут прахом. Но ситуация становится все менее привлекательной и даже предложенные деньги уже не радуют. Если Майк помрет, Лациф заберет все средства к существованию, если опростоволосится сам Боб, то тогда уже министр позаботится о том, чтобы его закопали далеко и глубоко, так чтобы никто и никогда не нашел. Так как же быть? Остаться живым, но бедным? Хомгер уже пытался хакнуть свои счета. Но это мало того, что не вышло, так еще в наказание этот упырь слил с него очередные сто тысяч. Тогда что же, помирать, но богатым?

— Это провал, — покачал головой капитан полиции.

Хотя, есть еще один вариант. Самый неблагонадежный. Однако, если все правильно сделать, он не только ничего не потеряет, но еще даже кое-что приобретет.

— Пап, — Лациф неторопливо открыл дверь теплицы, за которой сидел прямо на полу расстроенный, потерянный низкорослик, но увидев вошедшего, он торопливо поднялся на ноги и поспешил к сыну.

— Ну как ты? Я думал, что после такого нам придется восстанавливать весь замок. Но ты, смотрю, спокоен.

— Мои буйства ни к чему хорошему еще не приводили. Я пришел по другому поводу. Мне нужно поговорить с вами.

— С нами?

Из портала появился Алекс и статно склонил голову перед королем:

— Вы звали меня, глава.

— Да. У меня есть к вам просьба, насчет вашего лабиринта со всякой зеленью. Помнится, вы говорили, что чужих ваши растения не подпустят.

— Да, они не реагируют на существ подобных их создателю, — пояснил Алекс, — поэтому только согильдийцев они воспринимают миролюбиво.

— Там, в основном, собраны самые пакостные и хищные растения, — заговорил Хоске, задумчиво потирая бородатый подбородок. — Они проткнуть могут, обвить или того хуже, сожрать. Знаешь, заглотить, — изобразил низкорослик в воздухе руками огромную пасть.

— Да, да, — Лациф сморщился, — никогда цветы не любил. В связи с вашим хозяйственно-строительным прорывом, соорудите-ка мне что-то в том же духе для входа в города. Чтобы свои спокойно, а чужаки не могли. Это безопасности прибавит и Барги поможет в работе.

— Хм, хорошо, — задумчиво пробубнил Хоске.

Алекс кивнул:

— Как скажешь, глава.

— Вот и отлично, — улыбнулся Лациф, — тогда на все про все у вас неделя!

— Как неделя! — низкорослик тревожно и удивленно уставился на сына.

— Больше я не протяну. Не хочу проснуться, а вы все уже мертвы!

— Тогда начнем немедленно, — серьезно произнес Алекс, и Хоске смиренно кивнул.

— Спасибо. Используйте все свободные ресурсы.

Лациф хлопнул парня по плечу, махнул головой отцу и вышел из теплицы.

— Он скоро уснет?

— Так и есть, — ответил Алекс, — уже видно, что он слабеет.

— А если они придут за ним, когда он будет бессилен? Кто знает, что этот негодяй рассказал им, — негодующе пробормотал Хоске. — Вдруг они явятся по его душу. Мы не должны сидеть просто так.

— Томас как никто другой понимал главу, — после некоторого молчания заговорил Алекс. — И он точно знал, что наш король не из тех, кто ценит жертвы во имя собственной персоны.

— То есть ты говоришь, что бросишь его если приспичит? — оцепенел низкорослик.

— Точно, — кивнул дворецкий, статно расправив тонкие плечи, — не позволю королю страдать еще из-за меня.

— Что за чушь ты…

— Однако, — прервал он ошарашенного Хоске, — если моего главы не станет, я уйду следом за ним. Но не ради него, а ради себя. Для нашего короля, — внимательно поглядел он на растерянного низкорослика, это и есть верность — когда мы живем ради себя.

Хоске слушал хладнокровную речь этого парня и осознавал, что он, как никто другой, прав. Он буквально разглядел всю суть его сына, но, как отец, Хоске не мог принять этого. Оставить своего ребенка умирать, если будет возможность спасти пусть даже ценой собственной жизни. Как бы поступил он? Как эгоистичное создание или же любящий родитель? Нет, он не сможет оставить его в беде. Никакой отец так не поступит. Но как бы больно не было это признавать, Алекс был прав. Именно этот их выбор и заставляет его сына страдать.

— И все же это неправильно.

— Неужели вы до сих пор не поняли, господин Хоске? Наш король жадно ищет смерти и только мы не даем ему умереть. А как вы можете заметить, мы упорно стремимся истребить себя, и, если будем продолжать в том же духе, в одно прекрасное утро Цивитас проснётся без своего повелителя.

— Лациф никогда не убьет себя, он знает, что на нем зиждется этот мир.

— О, вы правы. Но что, если для него весь мир это всего лишь мы?

Повелитель Цивитаса медленно шел к кострищу во дворе, где сидели поникшие генералы и наместники. Он подошел к огненному кругу, и тот послушно расступился, внимая воле своего хозяина, а затем вспыхнул вновь.

Внешне спокойного Лацифа внутри ломало и трясло. Демоны, таящиеся в глубине сознания, бились, хохоча и разоряя остатки души, а голова нещадно трещала по швам.

— Давайте поговорим. Мои обвинения всем понятны?

— Так точно, — пробормотал Верммут, — но, глава, это не мы! — подскочил он. Однако, уловив ледяной взгляд Лацифа, поспешно сел обратно. — Только мы знали время, и мы несем ответственность за произошедшее, но мы не предавали и не сообщали третьим лицам! Я уверен, глава! Этому есть другое объяснение!

— Галиш!

Убийца напугано поднял голову.

— А может это ты? Все же ты, с другой стороны. Может тебе Сияющий что предложил, и ты решил, игра мол, не страшно, а плюшка останется. А?

— Это…король… — Галиш поднялся на ноги, потянув за собой сидящую рядом Дардион. — Я, конечно, люблю плюшки, тебе ли не знать, но я не предавал. С той стороны я или с этой, но свое слово держу. А насчет не страшно…так, тебя я побольше чем Сияющего боюсь. Мы тут все прекрасно знаем, что ты можешь сделать за подобное и никакая сторона не поможет. Да и дурак я что ли, творить такое и оставаться у тебя на глазах? — парень тревожно смотрел на короля, а тот перевел взгляд на чародейку.

Она торопливо замахала головой:

— Я бы никогда! Глава! Да этот мир для меня давно что дом родной! Я бы ни за что! Тем более с горожанами!

Лацифу становилось все тяжелее и тяжелее на сердце, между тем Венера ощущала и вдыхала ароматы, кружа над их головами.

— Мирга, а что насчет тебя? Может твой советник прознал? Может на пьяную голову кому рассказал?

Наместник гордо поднялся:

— Я знаю, что как предатель Аларуса не заслуживаю вашего полного доверия, мой король. Но если за Аларусом я шел поневоле, то вас своим господином я выбрал сам и оттого буду до смерти вам верен несмотря ни на что, — рыцарь, как и прежде, стоял ровно и держался с достоинством.

А Венера все шептала.

Демоны внутри Лацифа уже вовсю требовали расправы, и он боязливо посмотрел на своего друга, что сидел с опущенной головой. Лациф, увидев это, обреченно закрыл глаза, а затем рассмеялся. Он смеялся все громче и громче, пока его смех не перешел в истеричный вой:

— Неужели ты, Фил!? Неужели ты!?

Тот не поднимал головы. Неверие перерастало в отчаяние и затмевалось разрушающимися надеждами. Он снова на самом краю, он снова несется вниз, и ему опять не за что зацепиться.

— Фил! — рявкнул король так, что остальным пришлось зажать уши, а по мочкам рыцаря потекли две тонкие алые струйки.

Наместник медленно поднял голову и посмотрел на своего короля:

— Прости, Лациф.

Он ошалело молчал. Он просто онемел, не желая верить его словам.

— Я был ей должен! Она просила помочь всего лишь раз! Я оставил ее тогда, я никак не поддержал, не остановил! Я должен был искупить перед ней свою вину! — залепетал Фил, подскочив на ноги.

— Чего… — Лацифу показалось что он оглох, слова Фила звучали словно издалека. — Искупить вину? Жизнями почти пяти сотен созданий? — он не верил собственным ушам. — Ты видел, что они сделали? Ты видел я тебя спрашиваю!? — загрохотал король. — Они не выбирали! И даже не дали им шанса! Они перерезали моих созданий подобно скоту! Во сне! Пока те спали! Пока спали!!! Там были женщины и дети! Там были беззащитные дети, Фил! — заорал он так громко, что его рык услышал город у подножия.

Народ застыл. Создания замолчали, вслушиваясь и уважая праведный гнев своего короля.

— Ты в полной мере искупил свою вину перед ней…Надеюсь тебе полегчало.

— Я не знал, Лациф! Я не знал! — завопил Фил. — Она сказала это только для разведки, сказала без этой информации РИЯ сотворит с ней то же, что… — рыцарь осекся.

— То же что…и я? — гомокул начинал гореть, — сотворит что? Сожжет? Сломает кости? Заставит орать от боли? Убьет? Ты это хотел сказать? Как ты мог поверить ей!? — пророкотал он громче грома. — А даже если и так! Она этого заслужила! Она хотела убить моих детей! Давай простим ей это!? Давай забудем!?

— Но они бы ожили, — нерешительно пробормотал Фил.

— Так и она бы не сдохла! — свирепо загремел Лациф. — Так какого тогда хрена!? — небо над ним начало темнеть, воздух становился все разряженнее, и окружающие стали задыхаться, а Лациф продолжал громыхать. — Она использовала тебя, чтобы нагадить мне! Чтобы одним ударом разделаться с двумя! Да пусть бы она пытала и мучила меня! Пусть бы перерезала мне глотку во сне, но нет! Она погубила почти пятьсот ни в чем неповинных созданий! Я не могу их воскресить! Не могу! Да на что ты рассчитывал после такого поступка? Что я прощу тебя!? — и вдруг он замолк, увидев виноватый взгляд рыцаря. — Вот же черт, — прошептал он, — ты думал я не узнаю.

Желтые глаза были полны разочарования.

— Я думал это только разведка, — тихо прошептал Филипп.

Тяжелые тучи, столкнулись между собой, и в небе расплескались молнии, породившие оглушительный рев, что зарокотал в унисон с Лацифом.

— Эта чертова сука ладно, но ты! Мой друг! Мой брат! Как ты мог!? — молнии звенели, наполняя воздух яркими разрядами. Ребятам становилось все хуже. В углу их экранов замигал дебаф, медленно пожирающий жизнь, но король не обращал на это внимания. — Я же тебя как родного, — тело Лацифа заполыхало сине-алым пламенем, когти и клыки вырвались наружу, а по щекам покатились непрошенные злые слезы, — я за тебя готов был хоть в огонь, хоть в воду. А ты…Фил? — Лациф истерично улыбался, до сих пор не веря в происходящее. — Неужели не осознавал всей бредовости ее слов, неужели не понимал, что врет!? — молнии освещали посеревшее небо, которое превратилось в грязное скомканное полотно. Словно намокшее одеяло, что в любую секунду может рухнуть прямо на их головы. — Мне было бы не так обидно будь это Верммут. Я бы понял, он импульсивен, еще растет. Будь это Олдер, он ведом своими мотивами, но ты… — Лациф смеялся, плача, — ты же взрослый мужик, Фил. Зачем!?

— Прости меня, Лациф, — прошептал Сманс, рухнув на колени. — Я не думал, что она причинит кому-то вред! Если бы я только знал, я бы никогда! Никогда!

— Это все? Все, что ты можешь мне сказать?

Рыцарь вновь опустил голову:

— Мне больше нечем оправдаться.

— Что же, — король больше не смеялся. На его лице осталась только горечь. В глазах затаилась мука. Уверенным севшим голосом, смотря в серые глаза столь близкого человека, повелитель Цивитаса произнес. — За предательство своего народа, за предательство своего короля, Филипп Сманс, мой генерал, мой наместник, мой друг…Я приговариваю тебя к смерти.

На лицах всех застыл ужас и разочарование. Полыхали костры. Вокруг было серо, солнце потерялось за тяжелыми тучами, а вокруг короля разрастался лед, и, впервые, за все время существования этого мира в Цивитасе пошел снег. Большие хлопья медленно падали с неба, накрывая замок на вулкане своим холодным белоснежным одеялом.

Лациф взмахнул рукой, и дебаф с ребят спал. Они свободно вздохнули и зашлись в кашле от ледяного воздуха, попавшего в легкие. Костры погасли, оковы были сняты.

— Верммут, Мирга, сопроводите пленника в темницу.

Рыцарю понадобилось несколько секунд, чтобы собрать волю в кулак. Мирга выпрямился, медленно взял Фила за предплечье и повел к его клетке. Эрик пошел чуть позади них. А посреди белого холодного снегопада стоял потерянный король, полыхающий ярким красным огнем.