Нифельшни из Хаоса

Глава восемнадцатая

— Помни главное — ни за что не позволяй ему лезть внутрь тебя, — наставлял Дамиан. — Если он попытается тебя контролировать, может случиться все что угодно.

— Я справлюсь.

Кристальная душа Ардея сидела за пульсирующими прутьями подозрительно недвижимо. Со стороны могло показаться, что это просто зависший в воздухе странный сгусток кристаллов без признаков одушевления. Просто аномалия, которую можно увидеть в местах скопления неконтролируемого Плетения.

И все же Марори ощущала связь: тонкие, невидимые намагниченные ниточки, которые притягивали ее к своему предназначению. Странно, но разве это не судьба? Такие совпадения не могут быть случайными.

Она протянула руку, пытаясь сосредоточиться на собственных мыслях. Нужно закрыться, нужно затворить любую лазейку, через которую эта тварь может в нее проникнуть. Дамиан прав: все это может закончиться очень плохо, поэтому самонадеянность лучше запихать подальше, выражаясь словами Крэйла.

На этот раз ромбовидная конструкция не сделала ничего, чтобы облегчить ей задачу. Она так и висела в стенах своей клетки, и Марори пришлось протянуть руку сквозь прутья решетки, чтобы притронуться к ее поверхности. На этот раз боль была не такой острой. Скорее похожей на смазанный удар в висок обернутым тряпками молотком. Марори стиснула зубы, но руки не убрала. Она сможет. В конце концов, теперь он — всего лишь бесплотная сущность с редкими крохами сознания, а она — обычная простокровка, живая и здоровая. Значит, она выиграла. И сделает это еще раз.

Пальцы лишь на миг почувствовали преграду, прежде чем нырнуть в наполненную кипящей злостью пустоту.

Ардей был там. Марори чувствовала его, ощущала каждой клеткой тела. Ядовитое присутствие чего-то незримого, что нельзя потрогать и схватить, но что может очень больно ударить в ответ. И сейчас эта сущность занималась тем, что активно толкалась в каждую брешь ее несчастного сознания.

«Ты снова на моем пути», — раздался в голове невнятный, но знакомый противный голос.

Она не ответила, просто собралась с силами и надавила сильнее, перевешивая чашу весов в свою сторону. На этот раз победа уроду не достанется. На этот раз она стала сильнее, и простокровки больше нет. А Наследнице Хаоса просто стыдно бояться.

«У тебя ничего не получится», — басило то немногое, что осталось от некогда грозного врага.

— У меня уже все получилось, — сквозь зубы прошипела Марори. Чтобы немного протрезветь, стряхнуть с себя морок после его попыток расшатать ее сознание, прикусила губу, царапая кожу клыками. Железный вкус крови ударил в виски. — Так что тебе придется подчиниться.

Он сопротивлялся. Отчаянно, остервенело, как бешеный пес на цепи, знающий, что впереди его ждет только укол смерти, и от того еще яростнее борющийся за собственную жизнь. Марори надавила сильнее, прокладывая в мороке путь к гладкой, постоянно меняющей форму субстанции, которая висела в сердце кристального ромба. Ардей принялся вколачиваться в ее мысли с новой силой, но Марори наглухо закрылась от него единственным, но безупречным своим оружием: воспоминаниями. О друзьях, о прошлом, которое сделало ее сильнее, о любви, ради которой она выживала там, где умирали и более крепкие.

Против этого ломались зубы даже у дознавателя.

Марори отшатнулась, с трудом удержавшись на ногах, сжала пальцы в кулак. Сосредоточиться, она должна сосредоточиться на последнем, что увидела до того, как кристальная душа наглухо закрылась перед ней, словно раковина.

— Марори?..

Сзади маячили голоса и шаги, но она отмахнулась от них, а потом и вовсе прикрикнула всем заткнуться. Проклятое видение ускользало от нее, словно сон. Мгновение назад все казалось таким ясным и ярким, как только что посмотренный фильм, а теперь реальность стирает краски, смешивает в один водоворот обрывки чужих мыслей.

Марори прижалась лбом к стене, зажурилась так сильно, что перед глазами вспыхнули алые кляксы фейерверков. Что же там было? Что он отчаянно пытался спрятать в самый последний момент, когда стало ясно, что проиграл?

— Перчатка… — слыша собственный голос словно сквозь толщу воды, сказала Марори. — И уже громче для всех повторила: — Его перчатка — ключ. Найдем ее — и я вскрою поганца, как орех.

— Мар, — эрелим шагнул к ней, но Крэйл отодвинул его плечом, припечатал попытку вмешаться тяжелым злым взглядом.

— Кусака, тебе лучше сесть, — с трудом сдерживая гнев, сказал шанатар.

— Я в порядке, просто немного голова кружится. Времени нет, нужно возвращаться в Эльхайм и…

— Сядь. — На этот раз Крэйл не просил, он просто посадил ее на скамью, присел рядом на корточки. — Ты слишком вымотана. Тебе нужно отдохнуть.

Понимая, что что-то не в порядке, Марори рассеянно скользнула тыльной стороной ладони по лицу. И охнула, когда ощутила шершавую и тонкую, словно пергамент, кожу. А под ней, словно корни под сухой почвой, сосуды и мышцы — плотные, будто под завязку набитые песком. И только теперь поняла, как ужасно сухо во рту, а язык колотит по небу, словно колокол..

— Поэтому я говорил, что это дурацкая затея, — проворчал шанатар.

— Это просто необходимые и неизбежные сложности, — попыталась улыбнуться она, но перед глазами все поплыло.

— Она должна восстановить силы. — За плечом шанатара маячил эрелим. — Кровью.

Марори сглотнула: даже одно слово ласкало слух обещанием сладкой жизненной силы, которая потечет по ее высохшим венам. Потянулась к шанатару в поисках желанного источника.

Он молча взял ее на руки и вынес прочь. Марори обвилась вокруг него, словно змея, заодно, со стоном, рванула ворот форменной рубашки. На его шее алели две ранки от вчерашней «ласки», и Марори, не раздумывая, вонзила клыки в податливую плоть. Шанатар рыкнул, прижал ее сильнее.

— Ты вообще будешь хоть когда-то меня слушаться? — пробормотал он скорее раздраженно. Похоже, злость начала понемногу из него выветриваться.

И вдруг медленно, словно срубленное дерево, начал оседать на колени. Он еще пытался держать ее на руках, но все равно упал. Марори успела перекатится на пол, нырнуть ему под руку, обнять. Сердце тревожно забилось.

— Клыкастый, что случилось?

Он как-то рассеянно кивнул, попытался отстраниться — и завалился на спину. Голова глухо стукнулась о каменные плиты. Шанатар мотал ею из стороны в сторону, пытался поднять руки, а потом выгнулся, будто через его тело пропустили электрический разряд.

И тогда Марори закричала. Так громко, что оглушила саму себя. Шанатар катался по полу, его руки неестественно выгибались, и Марори даже чудился противный звук ломающихся костей.

— Крэйл! — Она все-таки нашла силы, чтобы перехватить его руки за запястья и кое-как прижать их к полу. Собственная слабость мешала сосредоточиться, мыслить трезво, а голову крушила одна и та же мысль: что случилось?! — Крэйл, пожалуйста…

Она и сама не знала, о чем просит. Да и вряд ли он разбирал хоть часть ее слов.

Очередной приступ боли заставил шанатара свернуться калачиком, и он легко вырвался из хватки Марори. Слава Темным и Светлым. К ним на помощь уже спешили Дамиан и остальные.

Магистр сразу приказал всем разойтись, а ему в помощь прибежала новенькая преподавательница Плетения по переводу. Откуда только взялась? Наверняка дежурила поблизости по его просьбе на случай, если связывание с кристальными душами не для всех пройдет гладко.

Марори почувствовала, как ее отчаянно волокут подальше, а она кричит и вырывается, пытаясь быть рядом с шанатаром так близко, как возможно.

Дамиан и Кулгард смогли удерживать его в относительной неподвижности, пока преподавательница осматривала его тело. Эашу со всех ног понесся за лекарями.

— Что это? — Алара, придерживая Крэйла за подбородок, отвела его голову в сторону.

Ранки на шее от укусов почернели, словно два обуглившихся прокола. Как будто кто-то прожег его стремительно расползались в стороны, становились глубже.

— Я его укусила, — сквозь рвущиеся рыдания выкрикнула Марори. — Вчера и сегодня! Но вчера все было хорошо, а сегодня…

— А сегодня она связывалась с хреновым засранцем, — зло бросил Марроу. — Который чуть не угробил ее саму.

— Его нужно в лазарет, — обеспокоенно сказала мастер Плетения.

И взгляды, которыми обменялись они с Дамианом, были слишком тяжелым и многозначительными. Марори попыталась вырваться, но на этот раз эрелим схватил ее так сильно, что она едва могла пошевелить руками. Так и дергалась, словно полудохлое насекомое.

— Это сделала… я? — Голос предал ее, треснул.

Ей никто не ответил.

Мир медленно закачался под ногами, а она сама словно превратилась в металлический шарик, который держался на месте лишь благодаря усилиям одного упрямого небеснорожденного.

Лекари. Торопливые слова, попытки как-то справиться с рвущим собственную одежду шанатаром, который одним случайным ударом едва не сшиб с ног самого Дамиана. Марори запретила себе закрывать глаза, словно проклятая таращилась на черноту, которая растекалась по его венам, превращала кожу в уродливое подобие хрупкой фарфоровой чашки, которую сунули под пресс: еще немного — и он точно также распадется на кусочки.

А потом стало неожиданно тихо. Как будто из шанатара разом вынули все кости и разорвали все нервы. Он растянулся на полу во весь рост, голова беспомощно свесилась на бок. Кожа стала тускло-серой, словно припорошенная пеплом. Глаза смотрели в одну точку — прямо на Марори, но все же будто сквозь нее. И не мигали.

Лекари взвалили его на носилки, суета разрушила короткую вспышку полной тишины и пустоты. Марори снова рванулась к нему, но снова оказалась зажатой в железной хватке эрелима.

— Хватит, нильфешни, ты ему не поможешь, — зло и скупо бросил Марроу, сдавливая ее запястья одной ладонью. — Не мешай им делать то, в чем ты не так хороша.

— Ему нужна моя кровь! В прошлый раз я его исцелила!

— Боюсь, Марори, уже слишком поздно.

Что?

Марори повела вокруг слепым взглядом — и завыла сердцем.

На этот раз эрелим не мешал. Просто был рядом. И не давал делать глупостей.