Нифельшни из Хаоса

Глава третья

— Кусака, ты цела?

Марори рассеянно кивнула, отрешенно наблюдая за тем, как Крэйл стряхивает с нее пыль и песок. Потом перехватила его руку, остановила, разглядывая хлещущую из его плеча кровь. Куртка была безнадежно испорчена, один рукав болтался на честном слове, второй намок от крови и прилип к коже. На скуле шанатара уже наметился внушительный синяк.

— Я в порядке, Крэйл, — пробормотала Марори, когда тот мягко ощупал ее затылок.

— Черта с два, — не согласился он. — У тебя голова разбита, Кусака.

— От этого я точно не умру. Где Марроу?

Шанатар нахмурился, недоверчиво осмотрел ее с ног до головы.

— Тебе нужно прилечь, Марори Шаэдис.

Она отмахнулась от его заботы. Что-то безобразное, уродливое и липкое ютилось в груди и становилось все больше по мере того, как ее взгляд скользил по тому немногому, что осталось от зала. Хель уже успела выбраться из-под завала и как ни в чем ни бывало отряхнулась, как кошка. Правда, когда рядом появился взволнованный Нотт, разулыбалась от его желания оказать ей помощь.

Где-то там, за спинами этой парочки, уже маячит Ти'аль и Кулгард. И даже слышно, как ругается Магистр, ни капли не стесняясь в выражениях. Когда сдают нервы, даже Лорды демоны позволяют себе вольность не подбирать слова.

— Марроу был здесь. — Марори вытянула руку, показала пальцем туда, где теперь зияла глубокая, как от метеорита, впадина. — Там был Разрыв. И потом… Неназванный…

Липкий страх поднялся к самому горлу, перекрыл возможность дышать. Неназванный утянул его за собой. Хель пыталась удержать Разрыв, пыталась дать ему время вырваться, но упрямый эрелим как всегда сделал по-своему.

Марори обхватила себя руками, шатаясь, как пьяная, пошла к дыре.

— Я пыталась, — начала было Хель, но осеклась. — Он спас нас.

Она поморщилась, как будто сказать эти три слова было настоящей пыткой.

Марори не собиралась ее обвинять. Напротив — собиралась сказать то, что разрывало изнутри, невыносимо жгло обидой.

— Он пришел за Тринадцатой. Этот Неназванный пришел за мной. — Облегчения не случилось. Только на губах стало горько, словно сами слова могли имели вкус тлена. — А Марроу…

«Я буду защищать тебя, нильфешни».

Сейчас эти слова казались пророческими, и оттого вспоминать их было еще противнее. Глупый эрэлим! Бестолочь!

Она поняла, что кричит и скребет рыхлую, всю в острых осколках землю, когда Крэйл рывком поставил ее на ноги. Жестко схватил за затылок, уткнул лицом себе под подмышку, заглушая бессвязные рыдания.

Марори не знала, сколько времени прошло, прежде чем ее перестало стрясти и кончились слезы. Крэйл так и стоял рядом, грубовато, по-мужски, придерживая ее за плечи. Она больше не пыталась вырваться, лишь с немой благодарностью потерлась лбом об его куртку.

В зале больше никого не было, лишь где-то вдалеке слышались перекрикивания, смысл которых Марори даже не пыталась понять. Наверняка ищут тех, кому не повезло попасть в завал. Сначала ей стало противно от того, что всем понадобилось каких-то несколько минут, чтобы забыть о случившемся, но на смену злости пришла дикая усталость.

— Это никогда не кончится, так ведь?

Ни слова не говоря, Крэйл помог ей выйти в коридор, по пути, словно букет цветов, вручив тамакату. Марори показалось даже, что окровавленный таз в навершии смотрит на нее с жалостью.

Оказывается, вся честная компания никуда не разбрелась, а что-то бурно вполголоса обсуждала. Появление новых слушателей заставило их умолкнуть, но ненадолго.

— Наши фэлфаэры, — сказал Кулгард, озадаченно потирая сломленный рог, — застряли.

— Что-то держит их там, — подхватил Ниваль. — Я пытался позвать — и ничего.

— Кто-то, — поправила его Марори.

Она все еще оглядывалась, не в силах распрощаться с мыслью, что все кончено. Сейчас разрыв откроется снова и Марроу выпрыгнет оттуда: поцарапанный, избитый, но живой. Вот в эту самую минуту. Сейчас. Этот треск… Нет, всего лишь где-то обвалился еще один кусок стены.

— Ты сам говорил, что там есть что-то, — сказала она, силой заставляя себя отвернуться. Мысль о том, что делать дальше, медленно тлела на задворках сознания, но она обдумает ее позже, наедине. И решит, как лучше воплотить в жизнь. — Похоже, нас лишают еще одного союзника.

— Н^но быть очень одаренным сукиным сыном, чтобы встать между фэлфаэром и его хозяином, — сказал Крэйл. Новым он так и не обзавелся, и не похоже, чтобы собирался делать это в ближайшем будущем.

— Ну, наверное, у вас, ребята, есть какой-то запасной план на такие случаи, — сказал Нотт. Неизвестно, чем спектр занимался все это время, но ему тоже крепко досталось: шашка на лбу была по-настоящему огромной, нижняя челюсть опухла.

— Конечно, у нас есть план, — совсем не по-доброму осклабился Крэйл. — Для начала — пристроить задницы бездомных небеснорожденных, потом — спасти Равновесие, чтобы вам было не страшно ходить домой в одиночку. Не можешь сказать ничего умного — лучше просто заткнись.

— Хватит корчить из себя невесть что, шанатар, — вступилась за парня Хель. В гневе ее глаза превращались в настоящие сгустки огня. — Надо что-то делать. Ни мне, ни эльхам до ваших приживал дела нет, а вот Потрошители, насколько я знаю, — рогатая выразительно посмотрела на Марори, — очень от них зависимы. И чем раньше мы сообща решим эту проблему, тем быстрее сможем заняться решением следующей. Правильно я понимаю, что без своих ручных зверюшек вы не такие уж крутые ребята?

— Неправильно, — немногословно возразил Куп. — Но с ними мы сильнее и живучее.

— Что и требовалось доказать, — подхватила Хель. — Ну, у кого какие предложения на этот счет?

— Не думаю, что тут помогут книги. — Даган с тусклым видом поглаживал колеса инвалидного кресла. Вот кому было по-настоящему плохо, и кто не ныл, хоть имел на это полное право.

Марори развернулась на пятках, и быстро, будто за ней гналось самое страшное проклятие, со всех ног бросилась прочь. Одним человеком больше, одним меньше — и всем все равно. Они уже перегорели, выздоровели, с головой ушли в обсуждение насущных проблем. Бессмысленно винить их за это. Но что делать с собственным окровавленным сердцем?

Крэйл догнал ее этажом ниже, где она, запутавшись в собственных ногах, едва не свалилась кубарем вниз с лестницы. Да так и осталась сидеть на полу.

— Марори, ты не можешь оплакивать всех, — жестко сказал шанатар. — Каждый день кто-то умирает. Десятками, сотнями, целыми городами. Следующими можем стать я, или Кул, или кто-то из светлых задниц. Невозможно предугадать и нельзя помешать тому, что пока сильнее нас.

— Она сказала, что я слишком слабая.

— Кто «она»?

— Крээли. — Марори поддела Энигму носком сапога. Отчего-то древко словно жгло ей ладонь. — Это принадлежало ей.

— Ты слышишь голос тамакаты? — Эта новость шанатару определенно не понравилась.

Марори кивнула, и вместе с ней око моргнуло и заплакало кровавыми слезами.

— Это неправильно. Тамаката может подчинить тебя.

— Не может! — Марори стиснула кулаки, поморщилась, когда когти изуродованной руки прокололи ладонь. Эта боль слегка отрезвляла. — Она принадлежит мне, я ее хозяйка.

— Ты не Крээли, — уже тише, сказал Крэйл. И с честью выдержал ее пытливый вопросительный взгляд. — Я мало что знаю, Кусака. Если кого и нужно спрашивать, так это Вандрика. Он создал нас обоих.

Еще одна правда, от которой Марори отмахивалась как могла с тех самых пор, как имя Крээли всплыло на поверхности их с Крэйлом судеб.

— Она наша мать, так ведь? Твоя и моя.

— Не задавай мне этот вопрос, Кусака, — рассердился шанатар. Встал, причесал пятерней волосы, стряхивая застрявшие в прядях щепки. — У меня нет на него ответа и, честно говоря, я не хочу его искать. Тамакату нужно убрать подальше. Мне не нравится, что она сводит тебя с ума.

— Правда не может свести с ума, Клыкастый. Только отрезвить крепкой пощечиной.

— Я все равно против, чтобы ты и дальше углублялась в такую правду. — Он намеренно выделил слово жестким ударением. — Неужели тебе не противно копаться во всем этом…

Появление Купа оборвало шанатара на полуслове.

— Нам нужно разобрать несколько завалов, там есть выжившие. Поговорите потом, когда от промедления не будет зависеть ничья жизнь.

Марори была благодарна ему за своевременное вмешательство. Разговор с Кэйлом не задался с самого начала, а ведь она была уверена, что они поймут друг друга с полуслова. А оказалось, что шанатар под любым предлогом избегает развития неприятной темы их происхождения. Сначала Марори и сама была не против затянувшейся паузы: потребовалось время, чтобы прийти в себя после побега из горящего Эльхайма, а потом они были так заняты повседневными хлопотами, что все разговоры заканчивались пожеланиями спокойной ночи и доброго утра.

Но сейчас давно сдерживаемые эмоции, наконец, выплеснулись бурным неудержимым потоком. Пред глазами стоял Марроу со странно спокойным лицом проваливающийся в Хаос. Он ведь знал, что это конец. Знал и не позволил им себя спасти.

«Потому что его спасение могло стоить жизни кому-то другому. Или даже нескольким».

До конца дня они больше не возвращались к этой теме. Занимались тем, что, выстроившись в длинную шеренгу, разбирали рухнувшие потолки и стены. Не всех удалось спасти, но трех живых эльхов и одного дра'морца успели вытащить вовремя: новый толчок сотряс Дра'Мор и те немногие хлипкие конструкции, которые по странной случайности не обвалились в прошлый раз, рухнули.

Уже за полночь, когда даже стальной Ти'аль и неутомимый Куп выбились из сил, Магистр распорядился, чтобы всех студентов как следует накормили и даже разрешил по этому случаю открыть бочонок с кисло-сладким вином из марабарских огненных яблок. Вино не было крепким, но ударяло в голову и на какое-то время помогало забыть о проблемах. За столом даже начали звучать идеи о будущем. Впервые за долгое время они перестали бояться думать о том, что завтрашний день может стать последним для каждого из них.

Домой возвращались по кое-как восстановленной цепочке порталов, короткими прыжками от одного к другому. Для настройки чего-то более значительного требовались мощные заряженные Кристаллы — роскошь, которую Дра'Мор не мог себе позволить. То немного, что удалось спасти, работало на поддержку защитного барьера, который все-равно регулярно сбоил.

Все было не так. Все было как-то неправильно, непонятно и нелогично. И в первую очередь — она сама.

И с этим нужно было что-то делать. Потому что, в отличие от Крэйла, Марори верила, что слышала голос Крээли, и что те слова не были сказаны просто так. Если сейчас она слишком слабая, значит, нужно стать сильнее. Нужно окончательно собрать себя в одно целое, ведь ее темная сущность была куда более одаренной до того, как сбежала от себя самой. Что-то в ней уже начало путь к перерождению, но это было слишком медленно. А время Дра'Мора таяло буквально на глазах. Как только Равновесие окончательно расколется — дни проклятокровных и небеснорожденных будут сочтены.

— Ты всегда говорила, что вернуть себя тяжелее, чем потерять, — сказала Хель, когда Марори, воспользовавшись случаем, выманила сестру на веранду, где их никто не мог подслушать. — Но никогда не боялась, что что-то может пойти не так. Говорила, что судьба, порой, сама толкает нас по другому пути, потому что ей виднее, где истина.

Марори улыбнулась: она в самом деле могла такое говорить?

— Я пойду туда, — сказал она, когда Хель выдержала вопросительную паузу.

— В… Хаос? — на всякий случай уточнила рогатая.

— Да. Понимаю, что не имею права просить тебя об этом, но я бы хотела, чтобы ты пошла со мной. Я до сих пор помню лишь какие-то обрывки.

— Да запросто, — и глазом не моргнула Хель. Кажется, перспектива вернуться туда ее воодушевила. — Только есть одна проблема. Даже две: не уверена, что ты выдержишь Хаос и я пас, если ты собираешься убиваться в поисках того светлого красавчика.

— Я выдержу, и я собираюсь возвращать Марроу, — призналась Марори.

Хель громко и выразительно ругнулась, потом фыркнула и как кошка вскочила на перила, расхаживая по ним, как заправский канатоходец.

— Он уже мертв, сестричка, — сказала после некоторой паузы, не особо стараясь смягчить смысл фразы. — Такие как он в Хаосе превращаются в ничто в первые полчаса.

— Нотхильдис не превратился и Ниваль тоже. — В этой битве Марори не собиралась отступать. Возможно, она поспешила, радуясь поддержке Хель. Так или иначе, даже если сестра сейчас пойдет на попятную, она пойдет без нее, держа за руку надежду на поддержку собственных неокрепших воспоминаний. — И я знаю, что Марроу там.

— Какое тебе дело до этого светлого? — Хель склонила голову набок, присела на корточки, похожая на какую-то химерную птицу.

— Он бы пошел за мной. Даже если бы наверняка знал, что это дорога в один конец. Я не могу его бросить.

— Никогда нельзя жертвовать значимыми фигурами вместо пешек, Тринадцатая. Если выбор стоит между тобой и какой-то тощей небеснорожденной задницей, то я прямо сейчас подниму такой переполох, что наш Принц-красавчик прикует тебя к себе крепкими наручниками.

Марори кивнула, соглашаясь с ее словами, и уже собиралась уходить, чтобы не спровоцировать рогатую сестру исполнить угрозу, как к ним на веранду прокралась чья-то тень.

— Я тоже пойду с тобой, — тихо, но уверенно заявила Кенна. — Мы не можем там его оставить.

Вот уж чью компанию Марори категорически не приветствовала. Кенна, хоть и обучалась многим вещам прямо на глазах, все еще была слишком слабой и зависимой от обстоятельств. Когда ее воспитанием занимался Марроу, она была под его присмотром, но один на один с опасностью Кенна наверняка растеряется и начнет творить глупости. Она — слабый тыл, а слабый тыл равносилен проигрышу, который будет стоить им жизней.

— Нет, не пойдешь.

— Я слышала, что ты говорила: Марроу пошел бы за мной или за тобой, или даже за ней. — Палец Кенны указал на Хель. — Поэтому мы пойдем туда вдвоем. Ну, или втроем. Но точно не ты одна.

— Ты — слабое звено, — разглядывая Кенну с нескрываемым пренебрежением, сказала Хель. — Понимаю, что втрескалась в небеснорожденного красавчика и в башке случилось помутнение, но мы с Тринадцатой не должны за это расплачиваться. Лично я собираюсь навести тут порядки и жить долго и счастливо.

— Он дорог мне, — не стала скрывать Кенна, — потому что относился ко мне не как к лабораторному мусору. Марроу любит Марори — и я думаю, она тоже немножко любит его.

Что за феерическая чушь? Такое могло прийти в голову только наивному ребенку.

Марори успела тысячу раз пожалеть о своем опрометчивом решении обзавестись напарницей. Держала бы язык за зубами — не получила бы сразу две проблемы.

— Я проведу тебя. — Хель соскочила с перил, распрямилась, став похожей на внезапно ожившую горгулию. — Но имей в виду: я не собираюсь подставляться ради небеснорожденного. И тебе не дам. Поэтому, если не согласна на эти условия, — Хель зловредно ухмыльнулась, — то лучше поищи себе другого напарника.

— При этом она даже не скрывала, что получает глубокое моральное удовлетворение, загоняя сестру в угол, фактически, вынуждая принять все условия.

— Полагаю, у меня все равно нет выхода, — согласилась Марори. Чем больше времени они тратят на бессмысленные препирательства, тем меньше времени остается у Марроу.

Хель развела руками: что и требовалось доказать.

— Я думаю, самое время сделать это прямо сейчас, — сказала она. — В конце концов, чем быстрее ты вернешься домой, тем быстрее станешь собой.

Марори не стала говорить, что собой она больше не станет, потому что ее прошлой больше нет. Тринадцатая знала, на что шла, когда ныряла в омут, в котором растворились все ее воспоминания и чувства, надежды и желания. Она сделала то, что должна была сделать, чтобы уступить дорогу себе-будущей. Но Хель отчего-то нравилось думать, что ничего не изменилось.

— Разве нам не нужно собрать вещи? — растерянно переспросила Кенна. — Ну, то есть как-то подготовиться?

— Я говорила, что она будет обузой, — сказала рогатая.

Марори приструнила ее строгим взглядом. Конечно, она будет обузой. Но либо они возьмут Кенну с собой, либо она сию секунду устроит переполох и поднимет на уши весь дом. И потом: Кенна показала, что неплохо овладела Плетением лечения. Не самый плохой навык в предстоящем походе. Если бы не одно «но»: в Хаосе ничего и никогда не буде работать с точностью так, как в реальности. И то, что здесь способно исцелить, там, вполне возможно, убьет, — Мы пойдем все вместе, — сказала Марори. Надеялась, что достаточно твердо, чтобы раз и навсегда прекратить разговоры на тему присутствия Кенны. — Мы все — одно и тоже.

— Вот уж нет, — гневно возразила Хель. — Мы — настоящие, а она просто копия, причем скверная.

Кенна с честью выдержала удар. Даже улыбнулась в ответ, простодушно, совсем как ребенок, который отдал единственную игрушку еще не подозревая, что не получит ее обратно.

— Мне достаточно того, что я похожа на вас хоть тем немногим, что есть. И я знаю, что смогу пригодиться, даже если кажусь слабой и беспомощной.

Марори стало жаль ее. Да, Кенна в самом деле была самой слабой в их тройке, но она по крайней мере не была бездушной убийцей.

— Ты бы переоделась, боевой кролик, — поддела Кенну Хель, выразительно осматривая ее пижаму и босые ноги. — Встретимся на разбитой заправке через пятнадцать минут.

Марори кивнула, взглядом поторопила Кенну, а сама вернулась в комнату. Крэйл очень сокрушался, что не может организовать обещанное гостеприимство, хотя комната, которую он для нее приготовил, была едва ли не самой лучшей во всем замке. Хорошая комфортная мебель, приятная глазу кофейная с золотом обивка, бежевые стены, отдельная ванная комната, в которой, впрочем, до сих пор не было воды: из-за происходящего нанятые рабочие убрались вместе со всем своим инвентарем еще несколько дней назад. Люди массово уходили на север, веря, что относительное затишье в тех краях может быть признаком безопасности.

Хотелось кричать. И плакать. И выть от боли, от злости на саму себя. Почему даже искупавшись в огне, снова став чем-то новым, она снова и снова спотыкается? В этот раз за ее слабость поплатился Марроу, кто будет следующим? Перед глазами вспыхнули образы Неназванного и Крэйла, которому лишь невероятная сноровка и отточенные до автоматизма навыки помогали избегать смертельных атак. Но сколько еще они будут испытывать эту удачу? В следующий раз…

Марори тряхнула головой, отогнала прочь мысли, которые толкали ее на скользкую дорожку. Все будет хорошо, иначе зачем жить? Она вытащит эрэлима, потому что такие, как он, не сдаются. Она вернет свои воспоминания, а с ними заново приучит забытую силу. Даже если Равновесие треснет на множество мелких осколков — она не позволит Хаосу уничтожить их всех.

— Я и есть Хаос, — разглядывая свое отражение в ростовом зеркале, уверенно сказала Марори. — Я — Месть.

Труднее всего было выскользнуть из дома незамеченной. Крэйл возился в гараже, но остальные его небеснорожденные и проклятокровные гости встречались буквально на каждом шагу. Вряд ли отговорка, что она вышла подышать свежим воздухом и просто так взяла с собой тамакату прозвучала бы хоть сколько-нибудь убедительно. Прячась по углам, словно призрак, она вышла наружу.

«Надеюсь, ты простишь меня», — мысленно обратилась к шанатару, заранее зная, что — нет, не простит.