Нифельшни из Хаоса

Глава двадцать четвертая

— Ты не пойдешь со мной.

Марори остановила взглядом Марроу, который пристроился сзади, идя следом почти шаг в шаг.

— Тебя забыл спросить, — огрызнулся он.

— Да, эрелим, забыл.

Она остановилась и взглядом попросила Хель уйти, чтобы они могли поговорить наедине. Та громко фыркнула, но все-таки послушалась. Даже, кажется, вприпрыжку побежала прочь.

— Ты. Не пойдешь. Со мной. — по словам сказала Марори и увернулась, когда эрелим попытался схватить ее за руку. — Не трогай меня, если не хочешь остаться без конечности.

— Я уже выжил там, и теперь выживу. Ты не пойдешь в западню одна.

— Я не одна. Со мной Хель и Сатис, и целая армия, которая в состоянии разделаться даже с парочкой Темных.

Второе, конечно, было спорным утверждением.

— Ты не можешь всю жизнь все делать сама, нильфешни. Кто-то должен прикрывать и твою спину.

— Не ты, эрелим.

Он вздохнул, сделал шаг назад, но решимость никуда не испарилась из его взгляда.

— Тебе меня не удержать, ты же понимаешь.

— Понимаю, поэтому поступлю коварно — оставлю тебя здесь, чтобы прикрывать мой тыл. Кто-то должен быть у меня за спиной, это ты верно сказал. Кто-то, кто будет ждать моего возвращения… несмотря ни на что.

Последние слова явно пришлись эрелиму не по душе. Он прищурился, сжал кулаки и нечеловеческим усилием воли заставил себя стоять на месте — это было видно по тому, как на долю секунды его тело чуть наклонилось вперед, словно вырвалось из сферы контроля своего владельца.

— Мар, послушай…

— Нет, Марроу, это ты послушай, потому что у меня нет времени повторять дважды. — «Я и так слишком бесполезно трачу последние часы…» — Ты остаешься здесь и делаешь так, чтобы к нашему возвращению от Дра'Мора осталось хотя бы то, что есть сейчас. Должно же существовать хоть что-то, за что я буду рвать пятую точку.

Она изо всех сил выдавила улыбку, и он точно так же фальшиво улыбнулся в ответ. А потом все-таки рванул к ней, схватил в охапку так крепко, словно собирался вдавить в себя ее тело, задержать хотя бы таким способом. Или сломить сопротивление, которое считал глупым и бессмысленным. Марори подняла руки, обняла его в ответ. Капля тепла перед тем, как рухнуть в пропасть, бросить свое тело в топку столетней ярости и злобе, исковерканной любви и отравленной мести.

Его спина была сильной, и даже сквозь рубашку чувствовались тугие выпуклости шрамов. Марори провела по ним изувеченной ладонью, зная, что именно сейчас они с эрелимом предельно открыты и честны друг перед другом.

— Ты очень дорог мне, — сказала, давя и глотая слезы. Ни фальши, ни подтекста. Чистая правда, как в дурацком фильме, когда герои прощаются, зная, что другой возможности поговорить у них может уже не случиться. — Спасибо, что всегда был рядом, Марроу, но сегодня я должна пойти одна. Я не могу делать то, что должна, зная, что один неверный шаг может причинить боль тому, кто мне дорог. Понимаешь?

Он уткнулся ей в макушку, беззвучно кивнул.

— Не дай этим голодным тварям из Хаоса перевернуть тут все вверх дном, хорошо?

Еще один беззвучный кивок — и пальцы, которые все сильнее и сильнее сжимаются на ее теле.

— Я люблю тебя, Марори, — шепнул он ей в волосы.

— Знаю, — ответила она. И впервые в жизни почувствовал острый, терзающий укор совести за то, что не может ничего предложить взамен.

— Разнеси этот хренов Хаос на части — и возвращайся ко мне. Хоть бы и со своим клыкастым убийцей. Главное, живая.

На этот раз пришла ее очередь отмалчиваться и кивать. Потому что она никогда не обещала того, в чем не была уверена. А уж тем более в том, что касалось кишащей злобой изнанки мира, где даже пыль на земле стремилась ее уничтожить. И где вопреки всему была заключена ее собственная сила.

Она не сопротивлялась, когда Марроу потянулся, чтобы поцеловать ее — осторожно, словно боялся обжечься. Просто коснулся губами губ, выдохнув одно единственное слово:

— Уходи.

И она ушла. Не оглядываясь, не сожалея. Здесь, в Равновесии, останется достаточно смельчаков, которые сдержат натиск Хаоса до того, как она отрубит гидре каждую чертову голову.

— Остался только один. — Быстро сказала Хель, когда они встретились на лестнице, убегающей вниз. — Там Дамиан и эти молокососы из пополнения. Пытаются закрыть.

«Сатис, ты мне нужен».

Порождение не ответило. Ни на первый, ни на второй зов, хотя Марори ясно чувствовала его связь. Нехорошее предчувствие колотилось в груди: вероятно, его все-таки затянуло в Хаос. Не страшно, конечно, но если по ту сторону собралась армия Темной, то времени мешкать совсем не осталось.

Маслянистая черная дыра продолжала бесноваться между двумя разломанными стенами, но теперь Адепты кое-как сдерживали ее напор и силу, и даже пытались подавлять, но с последним было совсем туго. То и дело из стен вываливались куски кирпичей и словно снаряды на полном ходу врезались в сгусток.

— Ее нужно открыть. — Марори протиснулась к Дамиану, который как раз отдавал указания для прибывшей группы новичков. Половина из них, несмотря на суматоху, выглядела помятой и сонной.

— У тебя, Марори Шаздис, снова созрел какой-то гениальный план? — не поворачивая головы, спросил Магистр.

— Ничего у меня не созрело. А вот у нее, — Марори ткнула в сторону пятна, имея в виду вовсе не новую аномалию из Хаоса, а ту, что ею управляет, — появилась очередная гениальная идея, как сделать нас безоружными и слабыми. Еще немного — и от Дра'Мора ничего не останется. И тогда нам не выстоять.

— Поражен твоим оптимизмом. Не ты ли говорила, что мы справимся с ней? И что у тебя есть армия?

— Моя армия будет со мной в Хаосе, потому что здесь от нее мало толку.

Магистр бросил несколько рубленных фраз, повернулся к подоспевшему Ти'алю: серафим как раз привел с собой часть Потрошителей и Стрелков Четвертого и Пятого круга. Настоящая ударная группа из решительно настроенных небеснорожденных и темных, которые при необходимости будут стоять на смерть.

Марори хотелось сделать так, чтобы эта самая необходимость была минимальной.

— Мне нужно пойти туда и выманить на вас часть армии Темной. Одной мне не справиться даже с парой сотен Порождений.

Дамиан посмотрел на нее в пол оборота, кивнул, давая понять, что внимательно слушает.

— Хель не сможет сделать Разрыв, потому что рядом с этой штукой он просто по швам разорвется — и тогда будет конец всему.

Она сглотнула, на миг представив картину пылающего Равновесия, горящих в последних судорогах тел, пылающих небес и кипящих морей. Тряхнула головой, убеждая себя больше никогда не подпускать эти образы на такое опасное расстояние. Отчаяние — не лучший союзник.

— И что ты предлагаешь?

— Раскройте эту дыру шире — уверена, это возможно.

— Запросто, нильфешни, раскроем — и полетим туда к такой-то матери.

— Нет, если выманить их сюда. Темной придется что-то сделать, чтобы дать своей армии возможность выйти.

Дамиан несколько секунд потирал подбородок окровавленной ладонью, потом махнул, стукнул кулаком по остатку стены, грустно улыбнулся.

— У нас не так много всего осталось, в конце концов.

Марори оглянулась. Сердце болезненно сжалось оттого, как сильно он прав.

Не осталось почти ничего. Совсем немного стен, за которыми могли укрыться те, кто не в силах противостоять Хаосу. И если вся черная гниль вырвется наружу…

— Мы с Хель справимся, только дайте нам попасть туда.

Адепты были не в восторге оттого, что их труды пошли насмарку: столько сил уже было потрачено на то, чтобы усмирить аномалию, сколько же теперь придется потратить на то, чтобы ее «раззадорить».

Пока адепты в прямом смысле слова растягивали черную дыру с помощью быстро рвущихся Нитей, подоспел Кул с группой своих подопечных. За их спинами висели усмиренные кристальные души, и вибрация от одного их присутствия расползалась во все стороны, добавляя неприятного напряжения в и без того раскаленную ситуацию.

— Марори Шаздис, только без фокусов и геройства, хорошо? — предупредил Дамиан, когда аномалия расширилась настолько, что в ее мутной пелене стал виден Хаос — и всклокоченная, ревущая толпа немертвых. — Мне совсем не нужны такие… потери.

— Она же будет со мной, — беззаботно подбоченилась Хель. — Что с ней может случиться в такой компании?

Тот лишь хмыкнул и дал отмашку разорвать защитный барьер, которым аномалию удерживали на месте.

Марори знала, что это будет грязно и жестко, но все равно оказалась не готова к тому, что случилось потом. Это была словно река. Даже скорее вонючий голодный оползень, полный костей, злобы и жажды вцепиться зубами хоть во что-нибудь. Не-мертвые хлынули наружу, словно сточные воды Хаоса, сметая все на своем пути.

Потрошители первыми приняли удар, и даже благополучно отбили первую волну. Хель словно сумасшедшая бежала вперед, тянула Марори за руку, уговаривая не оглядываться. Потому что хотелось остановиться. Хотелось дать волю злости и отчаянию, бешенству, которое вгрызалось в душу сомнением: почему она не с ними? Почему не сражается, если у нее есть для этого целых две руки? И все силы, чтобы встать со своими братьями плечом к плечу.

— Быстрее! — визжала Хель. Легко перемахнула через вставшего поперек дороги Ниваля, который буквально прорубал им проход в плотной зловонной реке.

Марори хотелось остановится, прикрыть его тыл, куда уже тянулись грязные лапы мертвецов… но сестра утащила ее за собой. Разом, в один жесткий рывок, буквально зашвырнула тело в ревущую жадную пасть аномалии, прямо поверх несущейся толпы не-мертвых.

Ощущение было таким, словно ее из ледяного душа разом окунули в лаву. Раскаленный воздух с шипением впился в кожу, просочился в легкие с жадным глотком воздуха. Марори тряхнула головой, почти наощупь поползла куда-то вперед — песок жег глаза, мешал смотреть по сторонам.

— Проклятье! — откуда-то раздался громкий выкрик Хель, а через секунду — неприятный, щекочущих нервы влажный звук.

Марори смахнула пелену с глаз, превозмогая острую режущую боль, разлепила веки.

Охнула, когда поняла, что они с Хель угодили в плотное кольцо голодных тварей. И с каждой минутой их становилось все больше. Не сотни, всего два-три десятка, но и этого вполне достаточно, чтобы остановить двоих возомнивших о себе девчонок на самом пороге Хаосе.

Хель как раз отскочила в сторону, разрезав плетью прущего на нее не-мертвого, с шумом втянула воздух ноздрями и покосилась на сестру, взглядом давая понять, что пора подниматься на ноги.

Слабость свалилась внезапно. Подрубила колени, заставляя чувствовать себя стреноженной лошадью, у которой отобрали всякую надежду еще хоть раз выйти на дистанцию. Тамаката стала такой тяжелой… Марори почти не удивилась, когда увидела, что та заметно увеличилась в размерах, а окровавленный глаз хлещет огненными искрами в стороны, словно зловещий фейерверк.

И все же она встала: сперва опираясь на руки переместила вес на ступни, потом, используя косу как подпорку, распрямила ноги. Раскачивалась, как дерево на диком ветру, но все же стояла. И даже придвинулась к Хель.

— Что-то мне это напоминает, — сказала сестра. Она все так же не теряла запала и продолжала бахвалиться, будто они сунулись не в самое пекло, а всего-то взяли билет на экстремальный аттракцион.

«Хороший аттракцион», — дико усмехнулась Марори. На финише хорошо бы сохранить хотя бы видимость жизни. И еще бы руки и ноги.

— Я справлюсь с ними сама, — вдруг заявила Хель. И даже улучила мгновение, чтобы подмигнуть. — Серьезно, здесь дел-то на пару минут. Иди, найди Сатиса и своего белобрысого принца.

— Нет.

— Да. Я знала, куда башку сую. Кто-то должен их отвлечь, иначе мы здесь надолго застрянем.

— Заткнись уже! — рявкнула Марори сквозь непрошеные слезы. Жестко, царапая кожу, смахнула их со щеки изувеченной рукой. — Больше никто не умрет из-за меня, понятно? Ты — тем более.

Хель только кивнула, прекрасно понимая — для пререканий момент совсем неподходящий. Они обменялись понимающими взглядами, без слов пообещав друг другу вдоволь посмеяться над этой перепалкой позже, в заново отстроенном главном зале Дра'Мора.

Марори попыталась занять более выгодное положение — спиной к спине Хель, очень надеясь, что так они хотя бы частично прикрывают тыл друг друга. Кто-то тут же жестко саданул ее по плечу, толкнул, заставляя сделать шаг в сторону, сменить позицию. Около носа свистнуло какое-то подобие копья с рваным наконечником из кости. Марори отмахнулась, хватанула косой по кривой дуге, надеясь, что при таком размахе все равно что-нибудь заденет. Лучше бы, конечно, убить гада: того, что лезет вперед остальных, с кривой рожей и разорванной надвое нижней губой. Тамаката сверкнула в воздухе алым предвестником смерти, рассекла твари череп. Тварь еще мгновение топталась на месте, поливая раскаленный песок зловонным содержимым своей головы — и упала. Марори не смогла отказать себе в удовольствии припечатать ее башку пяткой, отчего странное подобие мозгов не-мертвого брызнуло во все стороны.

Хель атаковала следом, выпроваживая группу хрипящих тварей на безопасное расстояние всего парой метких ударов. Щелк — и кто-то валяется без руки, щелк — и огненная плеть выбивает из тела противника целые снопы крови.

Марори подняла голову лишь на миг, чтобы увидеть, что где-то над их головами все еще существует небо. Странный, почти умиротворяющий в своей обреченности раскаленный небесный свод, треснувший сразу на несколько частей, откуда им на головы стекали прохладные капли дождя. Что-то настолько чужеродное для этого места — и живительное для них с Хель, чужачек, которым здесь никогда не были рады.

Согнулась, уходя от жадной челюсти — и ударила, ощущая сиплый вздох и выдох через застывший в унылом удивлении рот. Для приличного замаха слишком тесно — Марори, сжав зубы, сделала шаг назад и снова вперед, в некоем подобии идиотского танца, где ее партнером была смерть, и жажда убить каждое живое или мертвое существо, которое встало на пути к Крэйлу.

Лезвие Энигмы вошло в плоть, погружаясь до самой кости, прочертив черную борозду на незащищенной груди. На смену мертвому телу вылезла какая-то воющая тварь, которую Марори отогнала метким попаданием огненной сферы в самую рожу.

Твари начали пятиться, скуля, кувыркнулся через трупы своих дохлых собратьев, роняли примитивное оружие и отступали, распечатывая кольцо, давая надежду на то, что им с Хель все-таки удастся выбраться наружу.

Хель тяжело дышала: кровь стекала из ее распухшего носа, глаза смотрели с какой-то звериной мольбой. Она хотела еще, не желала останавливаться. И тут же щедро перехватила не-мертвого по ногам, рассекая его буквально надвое. Тварь упала, растеклась в грязную лужу, которую тут же затоптали ее собратья.

Твари все-таки отважились на второй заход, рванулись вперед, понеслись на них неудержимой лавиной. Кому-то Марори срезала голову, раскроил чью-то грудную клетку одним точным ударом. Каждый раскромсанный враг — еще один шаг навстречу к Крэйлу. Со смехом, с бесшабашной смелостью, без оглядки, с какой-то хмельной радостью..

— Map! Map! Они уходят…

Марори не сразу поняла, что это не не-мертвый вцепился ей в руку, а Хель отчаянно трясет, привлекая внимание, удерживая на месте для необходимой им обеим передышки.

В самом деле — прихвостни Темной расползались, прятались по щелям, словно почуявшие хищника травоядные. Какая-то часть ее, уже вдоволь попробовавшая смерти, жаждала догнать каждого — и выпотрошить, как докучливое насекомое, не оставить следа этой проказы, но, слава Темным и Светлым, рядом была сестра и она надежно держала ее за руку.

— Выдохни, Мар. Они свое получили.

В самом деле. Получили.

Марори посмотрела на все перепачканное в черной жиже лезвие Энигмы, наклонилась, срывая с мертвой туши подобие одежды и не спеша, любовно, приводя в порядок дыхание, вытерла грязные потеки. Глаз дико трепыхался в своем заточении, а огонь в вертикальном зрачке почти физически опалял ее собственный взгляд.

Выдохнуть, осмотреться. Без преувеличения — гора тел, над которыми уже поднимается сладковатое зловонное облако. Они с Хель, не сговариваясь, прикрыли носы руками и синхронно посмотрели туда, откуда разносилось эхо едкого хохота.

— Самое время встретится с «мамочкой» твоего принца, — прошипела Хель.

— И с ней лучше не разговаривать по душам, — сказала Марори.

Оглянулась, чтобы убедиться — аномалия исчезла.

И дорога назад — тоже.

Теперь оставалось лишь вернуть Крэйла — и сжечь Хаос к чертям собачьим.