Нифельшни из Хаоса

Глава двадцать вторая

Кристалл сидел там же, где она оставила его в прошлый раз. Огромная непоколебимая глыба черноты с редкими проблесками серых полос, которые появлялись лишь изредка, создавая иллюзию, будто Душа дышит и будто рыба поднимает плотные пластины, обнажая мягкие жабра.

— Уверена, что не хочешь подождать и успокоится? — спросил Марроу, хоть надежды в его голосе не было.

— Уверена.

Уверена во всем, в каждом шаге. Уверена, как никогда.

Она, превозмогая брезгливость, надела перчатку и протиснулась между призрачными прутьями клетки.

— Я нашла к тебе доступ, — глядя в центр ромба, зло сказала Марори. — Так что давай посмотрим, кто кого.

Не было необходимости закрываться от него, напротив, Марори собиралась открыться так глубоко, как только возможно. Потому что внутри нее больше не было ни тепла, ни жалости, ни страха. Только железная уверенность: вытянуть из этой пустой, но все еще злой оболочки, все — и даже сверх того. А для этого отраву нужно заманить в ловушку. Дать ей то, что она желает, притвориться беззащитной простокровкой, какой они все ее считали с самого начала, несмотря на происхождение.

Прикосновение к его грязи было куда болезненнее, чем в прошлый раз. Потому что теперь она не закрывалась. Наоборот — щедро распахнула себя, проталкиваясь по приготовленной дорожке в самую боль.

Наверное, со стороны это выглядело пугающе, потому что Марроу побледнел, но, к чести своей, остался стоять на месте. Марори заранее решила, что, если он снова попытается вмешаться, она не даст ему шанса. И отобьет охоту жестоко и больно. Когда на кону стоит жизнь Крэйла — для жалости и доброты места нет.

Образы Ардея путались, извивались между провалами в памяти: прошло достаточно времени, что воспоминания начали гаснуть. Они стирались и на место «пустот» приходили новые, зачастую несуществующие. Настоящий лабиринт, из которого никому не найти выхода. Марори собиралась стать исключением.

Как долго может длиться бесконечность? Падение в пустоту или падение пустоты в тебя? Марори очнулась, когда поняла, что силы медленно, словно снег под солнцем, растаяли и она, покачиваясь, смотрит на беспокойно дрожащий кристалл.

Пошарила вокруг, пытаясь понять, где находится. Чувство того, что она каким-то образом вывалилась за пределы своего настоящего, давило на виски.

— Мар, — эрелим осторожно сжал ее пальцы.

Она с благодарностью потянула его за ладонь, оперлась на плечо разгоряченным лбом.

— Она все продумала, — заплетающимся от усталости языком сказала Марори, яростно, словно утопающая, цепляясь за его руку. Ну и что, что изувеченные когтистые пальцы рвут рубашку и царапают плоть. Судороги делали ее злой и вместе с тем растерянной перед собственной слепотой. — С самого начала, Марроу. Им был нужен… Крэйл. А я была просто приманкой. Темная все это придумала. Она не сошла с ума, как придумал Вандрик, она увидела Крэйла после того, что с ним сотворила моя кровь — и сразу все поняла. Она хотела владеть им единолично, но Вандрик не позволил. И тогда Темная сбежала.

— Мар, тебе нужно прилечь, ты еле на ногах стоишь.

— Все это время, Марроу, она плела интриги: стравливала дознавателей друг с другом, сделала так, чтобы внутри Ложи появились свои, послушные ей, серые кардиналы. Она извратила все, к чему прикоснулась.

— Она же Темная, — пожал плечами Марроу.

— Дамиану подсунули эти души. И кто бы это ни сделал — он знает обо всем, что тут творится. Ардей был нужен, чтобы сделать меня чертовой колбой с ядом. А я… отравила Крэйла.

— Ни фига не понимаю, что ты говоришь, если честно, — недовольно бросил эрелим.

— Я пытаюсь сказать, что все это время среди нас был предатель. Кто-то достаточно близкий, вхожий везде. Тот, кто может задавать вопросы и не вызывать подозрений, кто видит и слышит все.

Она отшатнулась от Марроу, в ответ на что заслужила его рассерженный взгляд.

— И не нужно так на меня смотреть, эрелим. Мы оба знаем, что тебе больше всех выгодно, чтобы Крэйл перестал существовать.

— Ага, чтобы он стал хреновым монстром, да? Я ненавижу его, и ты верно сказала — мы оба знаем почему. Но я не лезу в дерьмо только потому, что где-то в нем лежит ключ к коробке с секретом. Думай, что хочешь, нильфешни, но, по-моему, ты перестаешь быть собой. Марори, которую я знаю, никогда не страдала паранойей.

— И поэтому у нее украли сердце, — отозвалась она. Вздохнула. — Извини. Конечно же, это не ты. Но предатель среди нас. Прямо сейчас он где-то здесь, в Дра'Море.

Эрелим с облегчением улыбнулся.

— Что ты предлагаешь?

— Я пока не знаю. Голова как ватная. Пол жизни отдала бы за пару часов нормального сна.

Марроу молча притянул ее к себе, опустился прямо на пол, потихоньку прислонился к стене. И осторожно, как фарфоровую вазу тонкой работы, сжал Марори в объятиях.

— Спи, нильфешни, я постерегу тебя ото всех.

— Ты бесценный друг, Марроу, — прошептала она, сквозь сон чувствуя его прохладные губы на своем разгоряченном лбу. Это было приятно и успокаивающе, как будто душу погладил солнечный луч. — Ума не приложу, почему ты еще возишься со мной.

— Планирую отвоевать, разве непонятно?

Она устало улыбнулась его шутке и провалилась в сон, чтобы в туманах прошлого отыскать ответ на единственный важный сейчас вопрос.

И когда нашла его, то проснулась от собственного крика.

Судя по тому, как всполошился Марроу, он тоже задремал, хотя все еще крепко сжимал ее в руках.

— Что? — Он быстро осмотрелся, потянулся за пистолетом. И успокоился, когда понял, что стрелять не в кого. — Мар, что снова?

— То, что она забрала у меня из груди, — Марори прижала ладонь к основанию шеи, чувствуя, что дыхание сбивается от ужаса. — Она сказала, что собирается оживить Светлого Таноса. Но… Это тоже была ложь. Все так очевидно!

— Забрала из груди? — не понял Марроу.

— Да. Тогда, в Хаосе, когда…

— Ты приходила за мной, — закончил он, почувствовав ее промедление.

— Это был кристалл, — Марори оставила его слова без внимания. — Мое проклятие!

Она вскочила на ноги, но остановилась. Куда бежать? Что делать? Ведь уже все равно слишком… поздно. Темная с самого начала не совершила ни одной ошибки, каждый ее шаг был подчинен лишь одной идее, и она ни разу не оступилась.

— Вандрик же предупреждал, — рассеянно бормотала Марори, то сжимая, то разжимая изувеченную руку. — Я же была всего лишь кормушкой для его настоящего шедевра. Кормушка, которая не захотела быть вещью. Но настоящее проклятье — не я. Совсем не я.

Реальность оказалась такой сокрушительной, что под ее гнетом хотелось сломаться, сложиться пополам и перестать существовать, чтобы больше не чувствовать рвущего на куски отчаяния.

— Она не будет воевать с нами, Марроу, — голос Марори погас до бесцветного шепота. — Крэйл будет. Она отравит его собой, а мой кристалл сделает остальное. И без моей крови. Сука!

Марори в сердцах пнула пол, чувствуя себе ребенком, у которого отобрали самое ценное, и который ничего не может сделать, чтобы вернуть украденное. И лишь бессмысленно, по-детски, выплескивает зло на все, что попадается под руку.

— Ты не видел его… другим. — От воспоминаний о Крэйле в образе огромного монстра, побеждающего Неназванного, хотелось загородиться руками, как от страшного сна. — А тогда он был лишь в самом начале своей трансформации. Как и я, — горько улыбнулась Марори. — Часть пазла без основных кусочков. А теперь будет весь: Проклятие Крээли и Таноса. И никому из нас с ним не справиться. Даже всей армии Хаоса.

Марроу так и остался сидеть на полу, лишь как-то устало запрокинул голову, разглядывая потолок, словно искал там ответы на незаданные вопросы.

— Ты справишься, нильфешни. Ну, или дашь ему себя убить, и тогда уже не будет иметь значения ничего, ведь Равновесие сгорит — и мы все вместе с ним.

— Я не смогу, — пробормотала она.

— Значит, стоит сказать Дамиану, чтобы предупредил всех о твоих планах отдать нас на съедение твоему клыкастому убийце. Ну, знаешь, чтобы как в тех дурацких фильмах про войну — каждый смог попрощаться, сделать какую-то глупость или типа того. Перед смертью.

— Ненавижу тебя! — выкрикнула она, убегая прочь.

— Потому что знаешь, что я прав, — ей в спину бросил эрелим.