Новеллы

ИЗ ДНЕВНИКА НЬЮ-ЙОРКСКОЙ ЛЕДИ, — который писался в дни Ужаса, Отчаяний и Мировых Потрясений

Понедельник. Завтрак в постели около одиннадцати; есть не хотелось. Накануне вечером шампанское у Амориса было удивительно противным. Но что поделаешь? Нельзя же иначе продержаться на ногах до самого утра. У Амориса были эти очаровательные венгерские музыканты в зеленых пиджаках, и Стиви Хантер снял башмак и стал им дирижировать, — и это было ужасно смешно. Остроумнейший тип этот Стиви Хантер; вчера он сам себя превзошел. Олли Мартин привез меня домой, и мы с ним вместе в машине заснули, — ну и умора! Около полудня зашла мисс Роз сделать мне маникюр, по горло набитая самыми потрясающими сплетнями. Моррисы вот-вот разойдутся, у Фредди Уоррена определенно язва, а Герти Леонард просто не спускает глаз с Билла Кроуфорда даже в присутствии Джека Леонарда, а насчет Шейлы Филлипс и Бэбса Диринг — все истинная правда. Мы восхитительно потрепались. Мисс Роз просто очаровательна: мне, право, кажется, что, как правило, люди такого сорта гораздо умнее многих других. Только после ее ухода заметила, что эта идиотка накрасила мне ногти отвратительнейшим лаком апельсинового цвета. Я просто взбесилась. Начала читать, но слишком расходились нервы. Позвонила и узнала, что мне могут достать два билета на сегодняшнюю премьеру «Бегай как заяц» — это будет стоить сорок восемь долларов. Сказала им, что большего нахальства не встречала, но что поделаешь? Вспомнила, что Джо приглашен сегодня к кому-то на обед. Позвонила нескольким очаровательным типам, чтобы пойти с кем-нибудь из них в театр, но они все были заняты. Наконец поймала Олли Мартина. Он долго ломался и отказывался, но что поделать, если больше никого нет? Никак не могла решить, какое надеть платье — зеленое из крепа или красное шерстяное. Каждый раз, когда смотрю на свои ногти, просто плюнуть хочется. Черт бы побрал эту мисс Роз!

Вторник. Джо ворвался ко мне в спальню чуть не в девять часов утра; я просто взбесилась. Начала с ним ругаться, но тут же перестала, и так едва жива. Сказал, что не будет дома к обеду. Весь день как выпотрошенная: ни рукой, ни ногой двинуть не могла. Вчера был упоительный вечер. Мы с Олли обедали на Тридцать Восьмой улице, — форменная отрава, и ни одной живой души — никого стоющего. «Бегай как заяц» — оказался неслыханной дрянью. Потащила Олли к Барлоу, у них собиралась компания; ну и зрелище! И полно всяких отвратительных субъектов. Там были эти венгерские музыканты в зеленых пиджаках, и Стиви Хантер дирижировал вилкой — все просто со смеху помирали. Стиви обмотал себе шею зеленой туалетной бумагой, которая болталась словно венок; Стиви был невообразимо интересен. Познакомилась там с совершенно очаровательным типом. Очень высокий, с таким действительно есть о чем поболтать. Сказала ему, что иной раз мне так все противно становится, ну прямо хоть вой с тоски, и я просто чувствую, что должна непременно что-то делать — ну хотя бы писать или рисовать. Он спросил, почему же я не пишу и не рисую. Домой возвращалась одна: Олли напился до бесчувствия. Три раза звонила этому новому типу, хотела пригласить его сегодня к обеду и на премьеру «Никогда не здоровайся по утрам», но сначала его не оказалось дома, а потом он ухаживал за своей мамашей. Наконец все-таки заполучила Олли Мартина. Попробовала читать, но не сиделось на месте. Не могла решить, какое надеть платье — красное с кружевами или розовое с перьями. Чувствовала себя вконец разбитой, — но что поделаешь?

Среда. Неслыханный ужас! Сломала ноготь. В жизни не испытывала ничего более страшного. Позвонила мисс Роз, чтобы она пришла и подточила ноготь, но оттуда ответили, что ее не будет весь день. Положительно нет на свете человека, которому бы так не везло! Теперь придется ходить с этаким ногтем целые сутки, но что поделаешь? Черт бы побрал эту мисс Роз.

Прошлый вечер прошел как в лихорадке, «Никогда не здоровайся по утрам» — чудовищная дрянь, в жизни не видывала на сцене таких бездарных костюмов. Потащила Олли к Баллардам: невообразимо здорово! Они пригласили этих венгерских музыкантов, и Стиви Хантер дирижировал кисточкой для бритья, — ослепительно! Стиви напялил на себя горностаевую шубу Пеги Купер и серебристую чалму Филлипс Минтон. Ну просто невероятно! Пригласила уйму очаровательных людей на пятницу. Взяла у Берти Баллард адрес этих венгерских музыкантов в зеленых пиджаках. Она посоветовала нанять их до четырех утра, а потом кто-нибудь даст им еще три сотни, и они будут играть до пяти. Просто дешевка! Поехала обратно с Олли, но вынуждена была отвезти его сначала домой, потому что он совсем расклеился. Позвонила сегодня этому новому типу, чтобы пригласить его на обед и на премьеру «Давайте веселиться», но он был занят. Джо сегодня куда-то уходит. Он, конечно, не потрудился сказать куда. Принялась читать газеты, но там абсолютно ничего интересного нет, разве только про Мону Уитли, она в Рено и подает на развод, обвиняя мужа в бесчеловечном обращении. Позвонила Джиму Уитли узнать, что он делает сегодня вечером, но он был занят. В конце концов условилась с Олли Мартином. Не могла решить, что надеть — белое атласное, черное шифоновое или желтое шерстяное. Совсем выбита из колеи, и все из-за этого сломанного ногтя. Не могу больше терпеть. Ну, с кем еще случаются такие невообразимые вещи?

Четверг. Просто валюсь с ног от усталости. Вчера вечер прошел божественно. «Давайте веселиться» — невообразимо очаровательно, непристойно до ужаса. Этот новый тип был там, он просто восхитителен, но меня он не заметил. Он был с Флоренс Кикер; на ней было омерзительное золотое платье, от Чипарели, фасон этот на каждой продавщице уже бог знает с каких пор. Он, верно, совсем спятил, — ведь она на мужчин и не смотрит. Затащила Олли к Уатсонам: невообразимо здорово! Все напились до чертиков. Они пригласили этих венгерских музыкантов в зеленых пиджаках, и Стиви Хантер дирижировал настольной лампой, а когда лампа разбилась, он вместе с Томми Томасом стал танцевать совсем как в балете — ну просто с ума можно сойти! Кто-то сказал, что врач советует Томми жить за городом, у него что-то невообразимое с желудком. Вот уж никогда бы не сказала! Поехала домой одна, — нигде не могла разыскать Олли. Днем пришла мисс Роз подточить мой ноготь и рассказала потрясающие новости: Сильвия Итон без подкожного укола не может выходить из дому; Дорис Мэсон знает все подробности о Даги Мэсоне и этой девице из Гарлема, Эйлин Норс нельзя оторвать от этих трех акробатов, а Стиви Рэймонд так болен, что у врачей язык не поворачивается сказать ему правду. Мне кажется, мисс Роз — счастливейшая женщина на свете. Какая у нее интересная жизнь! Заставила ее снять этот отвратительный апельсиновый лак с ногтей и покрыть мне темно-красным. Только когда она ушла, заметила, что лак при электрическом свете кажется почти черным; невообразимый ужас! Черт бы побрал эту мисс Роз!

Джо оставил записку, что дома обедать не будет, поэтому я позвонила этому новому типу, чтобы пригласить его на обед и пойти со мной вечером на новый фильм, но никто не ответил. Послала ему три телеграммы, чтобы обязательно пришел завтра вечером. В конце концов условилась на сегодняшний вечер с Олли Мартином. Просмотрела газеты, — абсолютно ничего, кроме разве того, что в воскресенье у Гарри Мотта закатывают чай с венгерскими музыкантами. Приглашу этого нового типа пойти туда со мной; у них, верно, просто вылетело из головы пригласить меня. Принялась читать книгу, но ужасно измочалена. Не могла решить, надеть ли новое голубое платье с белым жакетом или приберечь его на завтра, а сегодня надеть кремовое муаровое. Каждый раз, как вспомню о своих ногтях, прямо сердце разрывается. Злюсь невообразимо. Так бы и придушила мисс Роз, но что поделаешь?

Пятница. Подыхаю от хандры. Невообразимо мерзко. Вчера вечер прошел божественно, а фильм просто тоска зеленая. Потащила Олли к Кингслендсам. Невообразимо весело. Все просто подыхали от смеха. Кингслендсы пригласили этих венгерских музыкантов в зеленых пиджаках, но Стиви Хантера не было. У него тяжелое нервное расстройство. Умираю от беспокойства, успеет ли он поправиться, — он должен быть у меня сегодня вечером. Ни за что на свете ему не прощу, если он не придет. Повезла было к себе Олли, но пришлось отправить его домой, потому что он все время плакал.

Джо сказал дворецкому, что днем уедет за город на воскресенье, и, конечно, не снизошел, чтобы сказать — куда именно. Перезвонила всем очаровательным типам, хотела пригласить кого-нибудь пообедать и пойти на премьеру «Безрассудства белого человека», а после спектакля поехать куда-нибудь потанцевать — не выношу забираться к себе домой раньше гостей и сидеть одной. Но все были заняты. В конце концов уломала Олли Мартина. Чувствую себя невообразимо погано; ни в коем случае нельзя даже близко подходить к шампанскому, а тем более смешанному с виски. Взялась за книгу, но не могла усидеть на месте. Позвонила Эн Лаймен, чтобы справиться о новорожденном, и не могла припомнить, кто, собственно, родился — мальчик или девочка; непременно возьму себе на следующей неделе секретаря. Эн сама пришла мне на помощь, сказав, что не знает, как назвать ребенка — Патрицией или Глорией, и тут я, конечно, сразу догадалась, что у нее родилась девочка. Предложила назвать ее Барбарой — забыла, что у нее уже есть дочь Барбара. Весь день металась, как пантера, из угла в угол. Как вспомню о Стиви Хантере, так бы и разорвала его в клочья. Не могла решить, какое надеть платье — голубое с белым жакетом или пурпурное с чайными розами. Каждый раз, как посмотрю на свои отвратительные черные ногти, хочется просто выть от злости. Нет человека на свете, с которым случались бы такие ужасы, как со мной. Черт бы побрал эту мисс Роз!