Няня для дочери тирана. Стань моей мамой

Глава 47

Михаил смотрит в мои однозначно ошарашенные глаза, пока я перевариваю услышанное. На языке столько всего вертится, но я боюсь сейчас ляпнуть что-то не то. Бывает у меня такое…

– Ты по залету на мне жениться собрался? – все же вырывается вопрос, а я мысленно чертыхаюсь.

Всплывает в памяти наш утренний разговор. Михаил же ясно дал понять, что хочет быть со мной, а Машка нас поймет. Пусть не сразу, но разве она не хочет, чтобы ее отец был счастлив? А потом все завертелось, стало не до наших отношений.

– Софья, – Михаил берет меня за подбородок, – я думал, что меня больше в ЗАГС никто не затащить даже под страхом смертной казни…

– У нас мораторий, – шепчу я снова невпопад. – Смертная казнь в соседнем государстве.

– Теперь я буду знать, – смеётся Михаил, – когда ты блещешь познаниями, то нервничаешь. Так вот, жениться я больше никогда не собирался. И если уж решился, то точно не по залету, а исключительно по любви.

“По любви…” – последние слова эхом повторяются в моей голове, пока их смысл полностью не проникает в мое сознание.

По любви, жениться, не дам развод… Мамочки, он же серьезно! Совершенно серьезно!

И Михаил, конечно, не принц из сказки, но я из этого давно выросла. Не жду, что он сейчас станет на одно колено, а потом посадит меня на белого коня, в нашем случае на машину класса люкс и увезет в светлое будущее. И ведь никто не знает, что было после фразы “И жили они долго и счастливо”. Может, принц Чарминг колотил Белоснежку, а красавец Филипп пустил Русалочку на уху. Хотя у Андерсена в принципе хэппи-энда не случилось для этой героини. В общем, никто не знает, что будет дальше, но если не попробуешь, то и не узнаешь.

И я готова к этому? Да абсолютно! И это решение не принято сейчас под действием гормонов счастья. Я на самом деле готова.

– Послушай, – вздыхаю я, – а Машка? Я к ней так привязалась и просто не переживу, если она меня вообще возненавидит. Да, ты говорил, что она спрашивала обо мне, но это не значит, что она готова принять меня в качестве…

– Не надо, Софья, – Михаил мягко улыбается, кажется, впервые вижу такую улыбку, и предназначена она не для всех. – Мы все решим, а строить теории в данном случае бессмысленно.

Моя жизнь переворачивается с ног на голову. Вот не зря Анька со Славой постоянно повторяли, что у меня все не как у людей. Вот и с Михаилом вышло так. Никаких ухаживаний и конфетно-букетных периодов. Познакомились при таких обстоятельствах, что лучше не вспоминать, потом меня в няни хотел нанять, мы постоянно спорили и пытались друг другу что-то доказать, в итоге оказались в одной постели. Точнее, в бане. Зато есть что вспомнить. Особенно меня зацепил тот момент, когда Михаил мне предложил секс без обязательств. Интересно, посмеемся над этим в старости?

– А как ты думаешь, – спрашиваю я, – сейчас нам строгая медсестра разрешит подождать в палате у Машки?

Михаил усмехается, снова на секунду включая высокомерного сноба, как будто одним выражением лица даёт понять, что для него нет закрытых дверей.

– Подожди, Софа, пару минут, – говорит он и выходит в коридор.

Смотрю на закрытую дверь, чувствуя себя влюбленной идиоткой. Осталось только начать слюни пускать – и можно в психушку. Есть ли здесь такое отделение, чтобы далеко не ходить? Я готова даже поплыть мозгами от того, как Михаил меня зовёт. Привыкла Сонька да Сонька, а он говорит Софья или Софа. Причем произносит это таким тоном, что в груди все замирает.

Дверь открывается, и Михаил взмахом руки показывает мне идти за ним. Мысли сразу же переключаются на малышку. Так хочется верить, что нам не придется проходить через детские обиды и ревность. Мы же ладим с Машкой хорошо.

В палате мы с Михаилом сидим молча, он, кажется, даже на пару минут задремал, сидя на стуле и прислонившись затылком к стене. А я уже в предрассветной серости смотрю на Машку. Такая маленькая, беззащитная… Как такой можно причинить вред?

Когда за окном уже вполне себе светло, Маша морщит нос, начинает ворочаться – просыпается. Хочется подойти к ней, присесть рядом с кроватью на корточки, взять за руку, чтобы она чувствовала себя в безопасности, когда откроет глазки. Но пусть лучше Михаил. Я все же опасаюсь реакции на меня. Может, мне вообще пока стоит выйти?

Михаил словно читает мои мысли. Делает всё точно так же, как хотела сделать я. И вот малышка наконец фокусирует взгляд на отце.

– Папа, – сонно шепчет. – А мы где?

– А у нас курс витаминов, так что мы в клинике у дядя Вовы, – тихо отвечает Михаил, проведя ладонью по Машкиным волосам.

Что-то у меня в носу начало щипать. Они так трогательно в этот момент выглядят, что я боюсь пошевелиться и разрушить эту идиллию, обозначив свое присутствие.

– Папа, я видела маму, – вспоминает Машка недовольно. – Давай она больше не будет забирать меня к себе, мне не понравилось.

Значит, кое-какие воспоминания остались. Но реагирует спокойно – следовательно ничего плохого с ней случилось, как и говорил Михаил.

– Ты ее больше не увидишь, – обещает он.

– Нам же с тобой вдвоем хорошо, – Машины слова бьют меня прямо в солнечное сплетение, а Михаил поднимает взгляд на меня.

Она меня до сих пор не заметила. Я специально заняла место так, чтобы, открыв глаза, Маша сразу заметила отца, а не меня.

– Ты у меня умница, – Михаил дарит точно такую же улыбку дочери, как и мне недавно в соседней палате. – А ты помнишь, что спрашивала о Соне. Она пришла к тебе.

– Привет, Машка, – шепчу я и не узнаю свой голос.

Внутри все просто натягивается. Малышка молчит, а потом поворачивается ко мне. И на ее лице я ничего сейчас не могу прочитать. Может, и смогла бы, не будь у меня сейчас такая гамма эмоций внутри, что со своими бы разобраться. Обычно дети легко читаемы, но не стоит забывать, что она дочь своего отца и воспитывает он ее один.

– Я, наверное, позову медсестру, – произношу, когда молчание затягивается и становится звоном в моих ушах.

Я понимаю, что, едва придя в себя, Машка не бросится мне на шею. Да и сейчас не место и не время для разговора. Но хотя бы радует, что малышка не говорит опять, как не хочет меня видеть.

Когда я кладу ладонь на дверную ручку, меня останавливает тихий и как будто чуть виноватый голосок:

– Соня, не уходи.