Обновление статуса

Глава 22

Спустя одиннадцать месяцев

— Непривычно, что не нужно переживать за собак.

Эдриан пошёл быстрее, чтобы поспевать за решительными шагами Ноа по аэропорту Чарльстона. Он любил эту смелость друга, в то время как его собственная грудь чуть не разрывалась от переживаний. Геймер писал сценарии всех космических битв с меньшей логистикой и драмой, чем содержала эта поездка на встречу с семьёй Ноа в День благодарения.

— Я уже написал сиделке. Дважды, — рассмеялся Ноа. У Улисса появилась новая тёплая подстилка в углу гостиной Эдриана, а у Ноа большая часть вещей в его шкафу. Им нужно было больше места. И задний двор для собак.

Парк автофургонов Ноа был всего в нескольких милях и от дома Эдриана, и от работы.

Они пользовались машиной геймера, когда ездили за продуктами, и от внимания парня не ускользнуло, что в последнее время они закупались только для его квартиры. Со времён поездки поздним летом они не ночевали в доме на колёсах.

Эдриан не собирался усложнять эту поездку, но у него были большие планы на Рождество. Он собирался попросить Ноа вместе поискать кондо (прим. пер.: Кондоми ниум — совместное владение, обладание единым объектом, чаще всего домом, но также и другим недвижимым имуществом), когда всё это праздничное путешествие будет позади. Блестящие ключи от нового дома подойдут к блестящему кольцу, которое Эдриан хотел подарить Ноа.

Пока просто не было подходящего времени. Но скоро. Они проделали большой путь за прошедший год. Геймер мог позволить себе быть терпеливым, потому что знал, что Ноа никуда не уйдёт.

У них был целый год воспоминаний о совместных ужинах и ланчах в бумажных пакетах, и о прогулках по собачьим паркам Санта-Моники. И конечно, не всё было идеально — Ноа скучал по преподаванию, и они оба могли быть немного раздражёнными при приближении дедлайнов на работе. Они сбегали из города при любой возможности — Эдриан не мог вернуть археологу полевые работы, но мог постараться дать ему желанное уединение. Каким-то образом у них всё получалось. Ноа загружал ужин в мультиварку, прежде чем они уходили на работу.

Эдриан заваривал чай, пока мужчина мыл посуду. У Ноа был более гибкий график, так что он разбирался с поездками к ветеринару и с мелкими поручениями, а Эдриан платил за выгул собак, так как Улисс постарался, чтобы их с Пикселем выгнали из собачьего детского сада. Всё было хорошо, это была их сумасшедшая совместная жизнь.

И эта совместная жизнь означала большую поездку для знакомства с семьёй. Эдриан знал, что, вероятно, нервничает даже больше Ноа. Он хотел понравиться этим людям. Чёрт, он был бы даже доволен тем, чтобы никого из них не обижать. Они шли за потоком людей к зоне получения багажа. Ноа остановился, чтобы проверить список багажных лент и узнать, на которой из них их вещи. Пока мужчина смотрел, Эдриан поймал взглядом компанию темноволосых людей. Благодаря «Скайпу» и социальным сетям парень узнал эти лица. Он ткнул пальцем в Ноа. Посильнее.

— Ноа. Смотри.

— Они приехали. Они все приехали.

У Ноа дрожал голос. Рут и её муж Том стояли со своими тремя детьми: один скучающий подросток и двое мальчишек помладше, прыгающих на месте. И мама Ноа. И её друг, пожилой джентльмен, который с весны часто появлялся на большинстве семейных фотографий.

— Дядя Ноа!

Младшие дети высвободились от своих родителей и поспешили прямо к Ноа. Он опустился на корточки, чтобы крепко их обнять.

У Ноа жгло в носу. Должно быть, Эдриан почувствовал, как он близок к слезам, потому что положил руку на его плечо, нежно похлопав по нему. Эти последние пару недель мужчина очень старался представить всё в положительном свете для парня, старался подавить свою нервозность. Ему нужно было поверить, что всё пройдёт хорошо. А если нет? Ну, это он тоже переживёт.

Но это проявление поддержки было совершенно за пределами его самых больших надежд на этот визит. Он поднял взгляд и увидел, что Рут и его мама стоят прямо там, за детьми. «Они все приехали. Ради меня».

— Вы приехали, — произнёс он хриплым голосом. — А мы уже арендовали машину.

— Ну и какое бы это было приветствие? — прогремел голос Тома. — Не мог ведь тебя никто не встретить после того, как ты пролетел половину страны.

Ноа больше всего переживал из-за Тома. Пожалуй, его семья была ещё более консервативной и религиозной, чем было у Ноа, когда он взрослел. И Том не был любителем социальных сетей. Он не общался с ним по «Скайпу» вместе с Рут и детьми. Пару раз у них были неловкие разговоры по телефону, но в остальном Ноа оставалось размышлять об этом недолго.

— Ты здесь. Ты действительно здесь, — его мама обняла его следующей. — Теперь дай мне на тебя посмотреть. У меня дома хорошее жаркое в мультиварке. И пирог в другой.

Эдриан издал звук, который, должно быть, был подавленным смехом.

— Видишь, ма… Ноа. Тебе пригодилась бы вторая. Если бы ты купил мультиварку побольше, на которую давно смотришь, то мог бы использовать свою для десертов.

— Ты всё ещё пользуешься той, которую я прислала тебе на окончание школы? — спросила его мама со слезами на глазах. Она не могла расплакаться. Если заплачет, Ноа тоже расплачется. Мультиварка должна была стать свадебным подарком для него и Сары, он был уверен в этом, но его мама ничего не говорила, просто подарила её на выпускной. Они прошли вместе много миль, он и эта мультиварка.

— Почти каждый день, — ответил Ноа. Конечно, он хотел бы купить модель из нержавеющей стали и с цифровым таймером, которую Эдриан показал ему, но было что-то в его старом керамическом друге с выцветшими голубыми гусями на крышке.

— Хорошо. Я могу показать тебе блог о мультиварках, который читаю.

— Ты читаешь блог?

— У мамы теперь есть «Айпад», — сказала Рут, подходя ближе, чтобы сжать его в объятиях. — У неё больше приложений, чем у Томаса-младшего.

— На самом деле нет, — вмешался его племянник. — Я рассказывал о тебе всем своим друзьям, дядя Ноа.

— Да?

Ноа старался не сходить с ума. Рассказывать людям о своём дяде-гее…

— Чувак. Мой дядя работает над «Космическим жителем». Все хотят с тобой познакомиться. Ты как… знаменитость.

Томас-младший перебил своего младшего брата и похлопал Ноа по спине. В его личном пространстве становилось немного многолюдно.

— Нам следует забрать багаж? — спросил Эдриан. Ноа знал, что он пытается спасти его от людей. Эдриан ещё раньше самого Ноа понял, что ему нужно пространство. Как только мужчина достигал своих границ в Лос-Анджелесе и в Санта-Монике, парень паковал всё для похода на выходные. И благодаря Эдриану, Ноа получил рабочее место в углу, подальше от кофемашины, холодильника с закусками и шумной команды дизайнеров. Он сидел под кондиционером, но во время сбоев в июле надевал свитера.

— Ох! Я забыл тебя представить, — произнёс Ноа, когда семья, наконец, его освободила.

— Все, это Эдриан, мой парень.

Он сказал это без паузы, без запинок, не оглядываясь посмотреть, кто может слушать. У него был целый год практики. На прошлой неделе мужчина держал Эдриана за руку, пока они гуляли с собаками по парку Джослин, и надеялся, что продолжит становиться смелее.

На самом деле он был бы не против немного более постоянного звания для Эдриана.

Наступало Рождество, а вместе с этим ещё больше семейного безумия. Ноа ни за что не осмелился бы достаточно, чтобы подарить парню свой настоящий подарок перед всей семьёй, но дома у них будет Новый год. И он отметит Новый год так же, как и в прошлом году.

Совершив прыжок веры.

Для того, чтобы войти в мамин дом, тоже требовалась вера. Вера в то, что всё не будет странно. Вера в то, что он не будет чувствовать себя таким изгоем, как раньше. В этом доме так много изменилось: новые цветочные горшки перед входом, два больших кресла-качалки на крыльце. Мистер Стивенс, дирижёр в отставке, присоединился к ним за ужином. Это определённо было в новинку. Еда его мамы была как всегда хороша, и у неё даже нашёлся кукурузный хлеб без глютена для Эдриана. На кухне пахло розмарином и говядиной с ноткой ананаса. Такие запахи у мужчины ассоциировались со счастливыми временами в его беспокойном детстве. Хаос, который раньше тревожил его — споры детей Рут в гостиной из-за видеоигры, обсуждение Томом и мистером Стивенсом шансов «Пантер» попасть в плей-офф, суета Рут и его мамы на кухне — всё это казалось домашним. Дом. Он чувствовал себя дома так, как не чувствовал больше пятнадцати лет.

Он взглянул на Эдриана, который играл с шелти его мамы. Может быть, Ноа чувствовал себя по — домашнему потому, что у него уже был дом. Эдриан подарил ему этот мир, дал ему возможность проделать тяжелую работу над собой, чтобы попасть в этом место, где он мог быть собой, а не съёживаться от страха.

— Что?

Эдриан поднял взгляд.

— Ничего, — тихо ответил Ноа. — Просто думаю, как мне повезло.

— Мне тоже.

Их взгляды задержались друг на друге, и это был именно такой интимный момент, маленький островок спокойствия, которого он всегда хотел.

Комнатой для гостей была старая комната Рут, перекрашенная в лавандовый цвет с большим рисунком магнолий на стене. Его старая комната теперь была тренажёрным залом и комнатой для рисования. Больше новых вещей — его мама брала уроки рисования в доме престарелых и накручивала мили на модном новом велотренажёре. Как бы сильно Эдриан ни наслаждался его коллекцией камней и плакатов «Звёздного пути», Ноа сомневался, что он смог бы там уснуть.

Маленькие шажки.

Это было достаточно странно, как Эдриан положил их чемоданы на низкий сундук в ногах кровати. Мама Ноа стояла в дверном проходе.

— Что ж. Эм-м. Спокойной ночи. — Она постучала указательным пальцем по своим губам, именно с таким ритмом, как делал сам Ноа, когда нервничал. — Рут с детьми приедут утром, чтобы посмотреть парад и начать готовить. Я знаю, вы в часовом поясе западного побережья, так что мы постараемся быть потише…

— Мы проснёмся.

Он наклонился, чтобы поцеловать её в щёку.

— У меня есть вкусные чаи на завтрак.

— Спасибо.

Она медлила, её губы дёрнулись, будто хотела сказать что-то ещё, но мать просто облизала губы.

— Спокойной ночи, миссис Уолтерс, — произнёс из комнаты Эдриан.

— Лаура, дорогой. Можешь называть меня Лаура, — его мама слабо усмехнулась. — Ноа?

— Да?

Ещё больше болтиков выпало из его ржавого самолёта, рёбра болели от сильного биения сердца. Вот оно — какое-то правило или просьба, или условие пребывания здесь.

— Я очень счастлива, что ты приехал. Ты… вернёшься, верно? Я ужасно по тебе скучала.

Я хочу, чтобы ты чувствовал себя здесь желанным гостем. Действительно желанным. Ты кажешься… счастливым. И я так долго ждала, когда смогу сказать это.

— Так и есть, — произнёс он, горло казалось толще, чем его лучшие походные носки. — И да, я вернусь.

— Хорошо.

Она ушла, более медленными шагами, чем когда он приезжал последний раз, в её походке появилась хромота, которую он никогда раньше не замечал.

— Ты действительно счастлив? — спросил Эдриан, когда Ноа закрыл дверь. И запер её на замок, прячась от Рут и её настойчивости.

— Да. Я действительно счастлив.

И так и было: у него была интересная работа, которая держала его в форме, коллеги, которые заставляли его смеяться и никогда не осуждали. Он каждый день с нетерпением ждал рабочего дня, и не удивительно, работа без переживаний о том, что его секреты будут раскрыты, приносила намного больше наслаждения, даже если мужчина скучал по студентам время от времени. И Ноа также освободился от тюрьмы, в которую сам себя посадил, вернулась его вера.

Его извилистые взаимоотношения с Богом за последние десять лет смягчились, и он нашёл прогрессивную церковь в Санта-Монике, которая часто устраивала званые обеды и туристические походы. Эдриан ходил с ним на некоторые мероприятия, и жизнь действительно была хороша.

Не то, чтобы жизнь могла быть плохой, пока у него был Эдриан. Он наблюдал за тем, как тот переодевается в новую пижаму — они оба так привыкли ходить без пижам, что нуждались в походе по магазинам. Мужчина чувствовал себя не столько возбуждённым при виде гладкой плоти Эдриана, сколько гордым. Это был его мужчина. Его дом. Его будущее.

Он быстро натянул свою собственную пижаму.

— Ты проверил собак? — спросил он.

— Да, беспокойный ты мой, — рассмеялся Эдриан. — И я знаю, что ты тоже проверил.

Пёс твоей мамы достаточно милый, но это заставляет меня больше скучать по нашим.

— Я понимаю, о чём ты. Находиться здесь легче, чем я ожидал, но это заставляет меня скучать по нашему собственному месту. Ценить его больше.

— Наше место?

Эдриан приподнял бровь.

— Да. Наши. Оба места теперь вроде как наши.

На лице Эдриана появилась широкая улыбка.

— Я тоже это чувствую. Не был уверен, чувствуешь ли ты.

— Конечно, чувствую.

Он сделал то, что жаждал сделать часами, и обвил руками Эдриана. Эдриан, будучи Эдрианом, поднял планку, поцеловав его долгим и медленным поцелуем. Вот так, наедине, в объятиях молодого человека, он чувствовал себя целым, как никогда раньше. Ноа постепенно формировал вновь взаимоотношения со своей семьёй от рождения, но сейчас его семьёй был Эдриан. Его семьёй по выбору. Его семьёй будущего.

— Эдриан? — прошептал он, не уверенный почему, раз они наедине, но эта просьба, казалось, требовала приглушённых тонов.

— Да, малыш?

Эдриан прижал его ближе, поглаживая Ноа по голове.

— Помнишь, как ты сказал мне рассказать тебе, когда у меня появится новая мечта? Что-то, чего я захочу больше, чем хотел контракт?

— Конечно. Что бы это ни было, даже если это контракт где-нибудь в новом месте. Или полевые работы. Что бы это ни было, я поддержу…

— Я хочу стать отцом.

Его голос был едва слышен, пока он озвучивал мечту, от которой отказался давным-давно. Мечту, которую праздники и единение семьи, казалось, угрожали воскресить. И теперь Ноа, наконец, был готов ухватиться за неё.

Глаза Эдриана расширились, но его улыбка не поникла.

— Да. Мне нравится эта мечта. Но я должен сказать тебе, что хоть по моему внешнему виду это не скажешь, но я довольно старомодный парень. Я считаю, что сначала мы должны пожениться.

— Да?

Он рассмеялся, потому что не важно, как тот выглядел, Эдриан точно был немного старомодным парнем в душе.

— Да. Должны. И теперь я совершенно раскрыл свои карты на Новый год и испортил этот сюрприз.

— Подожди. У тебя были планы на Новый год? У меня были планы на Новый год.

Пугающе хорошие, для которых я собирался с мужеством…

— Правда? — усмешка Эдриана угрожала расколоть узкую комнату пополам. — Что, если мы оба спросим это одновременно, и оба ответим «да», в этом не будет ничего страшного?

— Что? Прямо сейчас?

— Я не уверен, что смогу дождаться Нового года. Кроме того, мы обычно так и делаем, верно? Готовим неожиданные потрясающие сюрпризы на День благодарения.

— Полагаю, да. Так как мы это сделаем? На счёт три?

— Да.

Эдриан обнял его крепче.

— Раз.

— Два.

— Три.

— Ты выйдешь за меня?

— Да.

А затем они поцеловались, и это длилось несколько долгих моментов, прежде чем отстранились друг от друга, чтобы подышать.

— Знаешь, — произнёс Эдриан, прикусив мочку его уха, — если у тебя не лежит сердце к чему-нибудь большому и модному, у нас определённо всё ещё может быть очень особенный Новый год.

— Моё сердце точно не лежит к большой свадьбе. Только к тебе.

Как оказалось, ему не нужно было совершать прыжок веры на Новый год. Он прошёл этот этап. Он был готов ко всему с Эдрианом, и его побуждало доверие и обязательство. Ему не нужна была вера, когда у него было твёрдое, неопровержимое доказательство того, что они были правы, и им хорошо вместе, и что они могли создать жизнь, дом и семью, вместе.