Обновление статуса

Глава 8

Ноа целовался и раньше. Он целовал Сару достаточно, чтобы запотели окна в его «Фокусе», и чтобы начать задаваться вопросом, почему не отвечает его тело, когда она так тяжело дышала ему в шею, а её руки искали больше, чем мужчина был способен дать. Ноа целовался и небрежно, и нежно. Но никогда, никогда не испытывал что-то похожее на лёгкий поцелуй Эдриана.

Губы парня зависли над его губами, тепло щекотало бороду Ноа. Это был даже не поцелуй, а приглашение.

Мозг Ноа был затуманен сном, его конечности были тёплыми и тяжёлыми, обвиваясь вокруг Эдриана. Обвиваясь вокруг Эдриана? Ох, чёрт. Он проснулся ещё больше и стал осознавать, в каком затруднительном положении находится — рука Эдриана обвивалась вокруг него, прижимая ближе, и в какой-то момент мужчина сам закинул на парня ногу. Ему следовало сгорать от стыда — он, по сути, использовал молодого человека в качестве не более чем большой подушки для тела.

Но Ноа не сгорал от стыда. Он чувствовал, что всё… правильно. Всё в этот момент казалось идеальным. Практически предопределённым. И археолог был не иначе как последователем судьбы — мужчина предался божьей воле с колледжем, с Сарой, с Улиссом, с Лэндвью, а теперь судьба бросала Эдриана прямо на его пути. И что он должен был сделать, кроме как принять приглашение?

Ноа раскрыл губы, проведя языком по нижней губе Эдриана, движением, которое Сара проделывала дюжины раз. Эдриан издал низкий, звериный звук. Это было новым.

Как и то, как Эдриан пожирал его. Губы молодого человека обрушились на него, меньше чем за пять секунд стирая до единого всё, что Ноа, как он думал, знает о поцелуях. Губы Эдриана были решительными, доминировали над его собственными. Геймер целовался так, будто был властелином. И что-то внутри Ноа открылось и сказало «да». «Да», которое он раньше никогда не мог сказать. «Да» с тысячью маленьких выдохов. «Да» с раскрытыми губами, приветствующими язык Эдриана, приветствующими самого Эдриана, чтобы тот завладел его ртом, завладел всей его личностью.

Позволить Эдриану взять на себя контроль было, вероятно, самым ужасающим и самым замечательным, что он когда-либо делал. Каждый момент приносил с собой новые вознаграждения — трение щетины Эдриана о его щеку; то, как губы парня были мягкими, но требовательными; то, как хватка руки геймера окрепла на его спине. Молодой человек перевернулся, вжав мужчину в матрас. О, да. Всё в Эдриане было крепким и мужественным и заставляло чувства Ноа петь. В его груди бурлили эмоции, а веки казались тяжёлыми и горячими.

Вот оно. Вот, что он упускал. Ноа всегда расплывчато понимал, что поцелуй с мужчиной может быть немного другим, немного более приятным, но говорил себе, что это будет лишь лёгкое различие, и что он не бросится в такие ощущения, потеряв голову. Может быть, Ноа просто не был человеком с высоким половым влечением — удовольствие было таким, как он мог надеяться, несмотря на пол. Ха. Пять минут поцелуев разорвали все эти предположения.

Это было как переход от игры на старой «Атари» к всеохватывающей реалистичной игре, такой как «Космический житель».

Между ними прозвучал стон, и Ноа потребовалась секунда, чтобы понять, что этот звук издал он сам. Эдриан отстранился, тяжело дыша, глядя на него нежными, остекленевшими глазами.

— Ты хочешь большего, или это будет пожеланием спокойной ночи?

«Что? Я должен выбрать? Нет, нет, нет». Эдриан взял контроль на себя. Ему нужно было продолжать идти тем путём, по которому они следовали секунду назад. Выбор — это плохо. Выбор значил, что надо выйти из этого превосходного тумана и подумать.

— Это был поцелуй на ночь?

— Возможно. — Тон Эдриана был уклончивым, но его тело, прижатое к телу Ноа, было по — прежнему твёрдым и напряжённым. — Но это решать тебе.

— Почему?

Ноа откатился в сторону. Момент исчезал, оставляя позади множество вопросов и неопределённость.

— Почему? — Эдриан коснулся его плеча, нежно погладив. — Потому что я здесь вроде как набросился на тебя, и как бы сильно мне ни хотелось это продолжить, мне нужно убедиться, что тебе это по душе.

— Зачем вообще меня целовать?

Ноа сел, стряхнув руку парня.

— Э-э, потому что ты был сонным и сексуальным, и от тебя пахло невероятно хорошо, и ты выглядел так, будто хочешь, чтобы тебя поцеловали и… эту часть я выполнил не совсем хорошо, но я просто действительно хотел быть твоим первым гейским поцелуем.

— Как бонус в игре?

Рот Ноа наполнился горьким вкусом.

— Нет. Как воспоминание. Я хотел быть воспоминанием о твоём первом поцелуе и хотел сделать это невероятным для тебя и… забудь. Я не хотел толкать тебя дальше, чем ты бы пожелал, и поэтому остановился. Я бы хотел создать с тобой ещё несколько воспоминаний, но не хочу, чтобы ты о чём-то жалел.

Сожаление уже захлёстывало Ноа, потому что теперь ему придётся провести остаток жизни, зная, что поцелуи не переоценивают, и что это может быть превосходным событием. Он не был уверен, что его тело сможет справиться с ещё большими «воспоминаниями» с Эдрианом.

— Думаю, мы, вероятно, должны пожелать друг другу спокойной ночи, — напряжённо произнёс Ноа.

— Ладно. — Молодой человек встал, склонился над ним и коснулся его губ очередным лёгким поцелуем, на этот раз печальным и тоскливым. — Спасибо.

Он свистнул Пикселю, затем вышел в гостиную, оставив Ноа размышлять о том, за что именно Эдриан благодарен. «Благодарен за то, что перевернул мою жизнь? За то, что украл поцелуй и моё здравомыслие? Или за то, что этот поцелуй трепетно вдохновил и его тоже?»

Последняя мысль была наименее возможной — Эдриан, вероятно, целовал дюжины парней и, судя по всему, что Ноа знал, все гейские поцелуи такие же хорошие и волшебные.

Вытолкнув из своей головы вопросы, не имеющие ответа, он постарался сосредоточиться на сне. Не получалось. Его кровать казалась слишком большой. Слишком холодной. Слишком продуваемой насквозь. Снаружи низким, одиноким звуком выл ветер, пока снег собирался в сугробы. Он поднялся и проверил трубы, а потом крепления. Вернулся в кровать. По-прежнему сна ни в одном глазу. Его тело, казалось, запечатлело воспоминание о том, каково было спать в объятиях Эдриана, и не важно, как он крутился или переворачивался, Ноа не мог вернуть это спокойствие.

Эдриан не мог уснуть. Поцелуй продолжал крутиться у него в голове, и если бы он был где-то ещё, а не на диване Ноа, он бы подрочил, чтобы попытаться облегчить это ужасное напряжение, растущее в нём. Но мастурбировать на мебели Ноа казалось своего рода неуважением. Он мог пойти в ванную, но это крошечное пространство было слишком близко к комнате, где спал Ноа.

Он перевернулся в сотый раз, пытаясь найти способ заснуть. Но Эдриан продолжал вспоминать тихие звуки, которые издавал Ноа, его вкус шоколада и сна и голодного мужчины, и как он практически таял в его руках. Эдриан целовал много парней, но, ни один никогда так не отдавал себя, и сила этого была невероятной. Всё было… волшебно. Он мог продолжать целовать Ноа часами.

И Эдриан остановился не потому, что ему нужно было сбежать или что-то в этом роде — конечно, он был твёрдым и более возбуждённым, чем когда-либо раньше, но поцелуи Ноа были удовольствием другого рода, и оргазм не был главной целью. Нет, он остановился потому, что хотел быть больше, чем парнем, который ошеломил Ноа. Он хотел быть парнем, которого Ноа выберет.

— Уф. — Восемьдесят фунтов собаки приземлилось ему на грудь, сдвинув на край дивана. — Пёс. Что ты делаешь?

В качестве ответа Улисс развалился ещё больше, оставив Эдриану целых шесть дюймов свободного места.

— Слезь. Слезь. — Эдриан пытался согнать пса на пол, но затем решил вмешаться Пиксель и взгромоздился на его плечо, чтобы залаять. — Оба. Прекратите.

— Что происходит?

Ноа прошёл по коридору, остановившись на кухне.

— Прости, что разбудили тебя. Твой пёс, кажется, считает себя частью пресса для мусора, и его новое занятие — раздавить меня.

— Я не спал. А Улисс обычно спит здесь. Прости.

— Всё нормально.

Боже, этот разговор был таким неестественным, что Эдриан практически ожидал появления табличек с вариантами ответов.

На улице выл ветер, в дом на колёсах пробирался мороз. Ноа потёр руки.

— Тебе не холодно? — тихо спросил он.

— Что? Нет. У меня куча собак… — Внезапно, до него дошло, что может иметь в виду Ноа. — Да. Я замерзаю. Здесь слишком холодно, и я ценю твоё гостеприимство, но это одеяло довольно тонкое…

Он сильно преувеличивал, но не был уверен, сколько именно помощи нужно Ноа. И было действительно прохладно, обогреватель фургона был недостаточно мощным, чтобы справиться с нагрузкой бури.

— Хочешь…

Мужчина остановился, тяжело дыша. Он пожевал свою губу.

Эдриан ждал. Ему нужно было, чтобы Ноа попросил сам. Эдриан не собирался уговаривать его на что-то, за что мужчина будет ненавидеть его утром.

— Хочешь позволить Улиссу вернуть свою кровать? Ты мог бы принести своё одеяло в…

Было темно, так что Эдриан не мог сказать, какого цвета лицо Ноа, но у него было чувство, что оно пылает.

— Ага. Мог бы.

Эдриан сел, обернув одеяло вокруг своих голых плеч. Правда была в том, что молодой человек не замёрз. Ему практически всегда было жарко, когда он спал — вот почему Эдриан никогда не надевал майку для сна — и парню всё ещё было душно от того поцелуя.

Очевидно, бросив попытки найти слова, Ноа показал жестом «иди за мной» и направился в спальню. Эдриана не нужно было просить дважды. Он поспешил следом, с большим нетерпением, чем псы, ожидая любого поощрения, которое было на уме Ноа. Воздух в коридоре был холоднее, чем ожидал Эдриан — щипал его ноги и делал соски твёрже. Геймер не шутил, когда вскрикнул от холода и нырнул под одеяло Ноа.

— Иди сюда. Согрей меня.

Ноа стоял рядом со своей кроватью, глядя вниз на Эдриана, не уверенный, что сейчас произошло. Эдриан бросил своё одеяло на полу, когда забрался под плед Ноа. Мужчина поднял одеяло и аккуратно постелил его поверх пледа.

Он снова вздрогнул, и это было не совсем из-за морозного воздуха.

Что сейчас произошло?

У него не было плана, когда мужчина приглашал Эдриана обратно сюда — всё, что знал Ноа — это то, что ему холодно, беспокойно, и он не может заснуть, и нуждается в чём-то, что по его уверенности мог дать только Эдриан.

— Всё нормально, — парень похлопал по кровати. — Мы не обязаны делать то, чего ты не хочешь. Мы можем просто немного пообниматься, а затем уснуть.

Ноа лёг рядом с ним, не прикасаясь и, даже не глядя на него.

— Я не уверен, что знаю, как обниматься, — тихо признался он.

— Ты справлялся потрясающе, когда спал.

Эдриан притянул мужчину к себе, его грудь стала тёплой стеной позади Ноа, а его руки побуждали Ноа расслабиться, поглаживая бока и живот. Эдриан переместил руки, чтобы Ноа расположился на его плече, и поцеловал рядом с ухом.

— Вот так, — прошептал Эдриан. — Разве не было бы приятно так спать?

— Да.

Будучи маленьким ребёнком, Ноа любил складывать на себя все одеяла и спальный мешок, стараясь отогнать плохие сны в бухте старой, продуваемой насквозь фермы. Ему нравилось засыпать под тяжёлым весом. Даже сейчас ему нравился его большой тяжёлый плед.

Но одеяла не могли сравниться с Эдрианом, не могли заставить его чувствовать себя в такой безопасности, как он чувствовал себя рядом с этим молодым человеком.

— Тебе не… нужно… э-э… больше?

Ноа чувствовал эрекцию Эдриана, прижимающуюся к нему сзади, но дыхание парня было ровным и спокойным, и то, как он прижимался носом к его голове, не было настойчивым.

— Больше? Это всё, — голос молодого человека был полусонным. Он закинул ногу на бедро Ноа, эффективно удерживая его на одном месте. — Как насчёт того, чтобы попереживать о б ольшем утром? Прямо сейчас я просто хочу тебя обнимать, ладно? Это было более чем прекрасно.

— Идеально, — пробормотал Ноа и позволил, наконец, сну охватить его.

Ноа проснулся, развалившись на груди Эдриана. В комнату проникал пятнистый из-за снега солнечный свет.

— Почему всё ещё идёт снег? — спросил он, не поднимая голову. Тёплая кожа Эдриана под его щекой, звук сердцебиения под ухом, ощущения рук вокруг него — это всё было слишком хорошо.

— Я не знаю и уверен, что позже буду жаловаться, но здесь, прямо сейчас, довольно мило. Счастливого Дня благодарения!

Эдриан поцеловал его в макушку.

— Не могу поверить, что не проснулся ночью, — задумчиво произнёс Ноа. Он привык вставать в часы рассвета, выпускать Улисса, напрасно пытаться снова заснуть, сдаваться и начинать суетиться по дому.

— Ты был в бессознательном состоянии. Я недавно выгуливал собак, а ты даже не дёрнулся. Я не смог устоять и вернулся в кровать, чтобы ещё подольше тебя пообнимать.

— Мм-м.

Ноа никогда не думал о себе как о ком-то, кто нуждается, или даже хочет объятий. Но, прижимаясь к Эдриану, он быстро начинал думать по-другому. И мог к этому привыкнуть.

«Опасность. Опасность, Уилл Робинсон!»

Ноа попытался откатиться, но Эдриан плавным движением прижал его к кровати.

— Я ещё не закончил. Практически уверен, что мои ноги всё ещё холодные из-за того, что твой пёс особо не спешил.

Он провёл не такой уж холодной босой ступнёй по ноге Ноа, потянув его фланелевые пижамные штаны вверх по икре. Дыхание молодого человека было мятным, и Ноа вдруг остро осознал, что впервые проснулся рядом с другим человеком, и мозг заполнился всеми этими неловкими вопросами о его личной гигиене.

Будто почувствовав направление мыслей мужчины, Эдриан поцеловал его в щёку.

— Перестань себя накручивать. Тебе хорошо спалось ночью?

— Да.

— И ты наслаждаешься тем, что происходит прямо сейчас?

— Да.

Ноа повернул голову, чтобы Эдриан мог уткнуться носом в его шею.

— Тогда это всё, что имеет значение. Скажи своему мозгу взять небольшой перерыв.

Вернёшься к этому позже.

Эдриан тёрся об него, пробуждая не только мозг. Твёрдый член парня прижимался к бедру мужчины, и его касание казалось более… целенаправленным, чем ночные сонные объятия.

— Мм-м.

Ноа не смог сдержать вздох удовольствия.

— А сейчас ты хочешь этого «большего»?

Молодой человек лизнул кожу на шее Ноа.

Почему Эдриан так чертовски настаивал на том, чтобы Ноа ясно выразил свои желания?

Всё было бы намного проще, когда парень вёл, а он подстраивался под него. Мужчина издал в ответ неопределённый звук.

— Не-а. Недостаточно хорошо, — Эдриан прикусил его бороду. — Никаких сожалений, верно? Мне нужно, чтобы позже ты не бросил меня в снежном сугробе. Можешь отключить свой мозг на секунду, но просто скажи мне, что тебя всё устраивает прямо сейчас. Так хорошо?

Он потёрся о бок мужчины. Ноа прочёл достаточно откровенных историй, чтобы предчувствовать, на что нацелен Эдриан.

— Да, — почему-то было легче сказать, чего он не хочет. — Не… всё. Но это… приемлемо.

— Приемлемо, ха-х? Как насчёт того, чтобы мы поработали над превращением этого в изумительно? Невероятно? Сногсшибательно?

Губы молодого человека накрыли его губы раньше, чем Ноа смог придумать ответ.

Все переживания об утреннем дыхании и неопытности, сожалениях и личных границах, и огромная путаница сомнений в мозгах — всё ушло перед лицом… энтузиазма Эдриана. Да.

Именно это. Эдриан целовался так же, как делал много других вещей — с бескрайним, радостным энтузиазмом.

Парень тёрся об него более умышленным движением, в это же время, просовывая свой язык в рот Ноа. Руки мужчины сжали плечи Эдриана. Он нуждался в том, чтобы что-то удерживало его, несмотря на все чувства, бушующие у него внутри.

Его собственная эрекция прижималась к животу Эдриана, и он поэкспериментировал, дёрнув бёдрами.

— Да. Вот так.

Эдриан переместился, и тогда… — Боже милостивый, его эрекция потёрлась об эрекцию Ноа, с плотным, настойчивым давлением. И было не важно, что между ними слои ткани, искры вспыхивали и бежали вниз по спине мужчины с каждым мягким движением Эдриана, в ответ на движения его бёдер.

— Как же приятно.

Эдриан пососал мочку уха Ноа, прежде чем потянуть за край его майки с длинными рукавами. Мужчина напрягся, когда их обнажённые торсы встретились в первый раз.

— Хорошо?

Парень поднял майку Ноа до подмышек.

— Мм-м-хм-м.

Ноа снял мешающую майку, пока она не задушила его.

— Чёрт. Ты такой сексуальный. Мне нравится, какой ты пушистый.

Молодой человек провёл руками по всей груди и животу Ноа. Наклонившись вперёд, он прижался к Ноа своей более гладкой грудью, немного поёрзав.

— Теперь я твоя люффа (прим. пер.: Лю ффа, или Лу ффа, или Лю фа — род травянистых лиан )?

Ноа не смог не рассмеяться.

— О, Боже. Ты. Я. В д уше, который намного больше, чем этот аквариум в твоей ванной.

Да, можешь тереться об меня всего. — Эдриан снова поцеловал его. Эта игривая, с полусмехом, встреча губ тронула Ноа прямо в сердце. — Хочешь быть сверху? Тереться об меня?

Господи. Ещё больше вопросов.

— Эдриан?

— Да?

— Перестань меня спрашивать. Пожалуйста. Помнишь, мозг на паузе?

— Ага.

Молодой человек медленно улыбнулся, одной рукой запутавшись в волосах Ноа, удерживая его на месте для жарких нападений на опухшие губы. Да. Именно этого мужчина и хотел — никаких размышлений, никаких вопросов. Только твёрдое, тяжёлое давление тела Эдриана и абсолютное мастерство его рта.

Ноа простонал, и, казалось, это было правильно, потому что Эдриан ускорил движения и положил руку на его бедро, притягивая ещё ближе, пока Ноа не понял намёк и не обвил ногу вокруг парня.

— Да. Именно так, милый.

Голос Эдриана теперь был ниже, грубее.

— Уже близко.

Слова вылетели как мольба, подтверждение пьянящего чуда близости с другим человеком, разделения чего-то, что ранее было скрыто для тайных шорохов посреди ночи и преступного душа. Насыщенный утренний свет падал на их тела, тяжёлые и напряжённые, и Ноа мог только стонать.

— Я тоже. Нужно раздеться.

На мучительную секунду Эдриан оторвался, чтобы стянуть вниз штаны с них обоих. Ноа мог почувствовать вопрос в глазах Эдриана: «Так нормально?», но ценил его решительные движения намного больше, чем раздумья.

Парень снова устроился на нём сверху, между ними не осталось ничего, кроме обнаженной кожи. У Ноа не было много времени, чтобы осознать, что он впервые обнажён вместе с другим человеком, потому что лёгкое прикосновение эрекции Эдриана к его собственной вернуло его прямо к этой пропасти.

Он издал отчаянный, пронзительный звук.

— Всё нормально. Я с тобой.

Эдриан поцеловал его в шею.

Ещё один толчок, и Ноа кончил — ощущения обнажённой кожи и горячего мужчины было для него слишком много — и у него было чувство, что выплеснулась его душа, отбрасывая бесполезные предположения, рамки и условности, высвобождая годы воздержания. Всё вылетело с пульсирующей спешкой.

Эдриан застонал, и Ноа сквозь головокружение пережитого оргазма вовремя вернулся к сознанию, чтобы увидеть, как молодой человек присел на пятки, держа руку между ног. Он провёл членом по влажным волосам на животе Ноа, покрывая свою эрекцию его спермой, прежде чем тоже освободиться густыми белыми струями на грудь мужчины. Лицо парня было прекрасно, когда он кончал — смесь напряжения и экстаза, глубокие стоны удовольствия вырывались из его запрокинутой головы.

— Святые, святые угодники, — Эдриан рухнул рядом с Ноа. — Скажи мне, что это было более чем приемлемо.

— Слегка, — Ноа с удивлением обнаружил, что у него всё ещё есть силы разговаривать и, даже шутить. — Я склонен сказать, что это было удовлетворительно.

— Мы поработаем над твоим скудным использованием прилагательных, — Эдриан одарил губы Ноа быстрым поцелуем. — Но для начала, давай закончим этот раунд?

Этот раунд? От перспектив у Ноа закружилась голова. В его груди громко стучало сердце, будто он только что преодолел на велосипеде каждую возвышенность кампуса.

Мужчина не мог до конца осознать то, что они сделали, не говоря уже об идее повторения.

— Я возьму полотенце. И одному из нас, вероятно, следует проверить сообщения о дорожном движении.

Голый Эдриан, насвистывая, ушёл вперёд по коридору.

Ха-х. По всей видимости, в то время как жизнь Ноа только что взорвалась, для Эдриана всё было в порядке вещей.