Один в поле...

Глава 28

Перед тем как подъехать к дому мы остановились у могил — надо было отсоединить прицеп с телами. А хоронить — завтра. Все завтра. Не будем нарушать традицию. Вечер должен пройти спокойно, без детских слез и истерик. Об этом же я особо предупредил и ребят. Завтра все наплачутся когда хоронить будем. А пока — хочу тишины и покоя. Устал, и не я один, все трое мы такие. Посоветовал пока отвлечь своих меньших вещами, что из дома привезли. А будут спрашивать — так и говорить: «Все завтра». Мальчишки согласились.

А дома нас встречали с радостью. Алька сразу зашептался с Антоном, Аня потащила Данилу в другой угол. А на моей ноге повисла радостно верещавшая Ева. А Настя стоя рядом жаловалась на непослушного Андрея. Ну да… У того характер тот еще. Меня-то он побаивается, а вот Настя, похоже, с ним почти не справляется.

— И в чем конкретно он тебя не слушается? — спрашиваю у Насти, ковыляя до стула с хохочущей мелкой на ноге.

— Не хочет есть кашу! — обличая неслуха выпалила девочка.

— Да, это конечно великое прегрешение — соглашаюсь я — а что за каша-то?

— С овсяных хлопьев. Геркулес.

— О-о-о… — протянул я — И он отказался? Ну пусть не ест. Я ему разрешаю. А мне положи кашки. А я пока расскажу про того, в честь кого эту кашу так назвали. Про Геркулеса… Значит так. В древней Греции жил один мальчик. Его звали Геркулесом. И он очень любил вот такую вот овсяную кашу. Он знал что она возможно не очень вкусная, зато очень полезная. И, потому, когда вырос — он стал очень сильным…

Ну а дальше последовал упрощенный вариант истории Геракла-Геркулеса и его первый подвиг. Настя — вот умница, все поняла правильно и кроме моей тарелки подала каши и Андрею. И тот заслушавшись постепенно съел-таки свою порцию. Впрочем, с интересом слушали все. Даже старшие мальчишки, наверняка слышавшие эту историю.

И потому, после того как я рассказал про первый подвиг, мне пришлось рассказывать и про второй и про третий. А потом про Тесея и медузу Горгону. И про Минотавра и нить Ариадны. И про трёхголового Цербера. И про… В общем, в конечном итоге получился эдакий импровизированный литературный вечер, посвящённый мифам древней Греции. Я уж думал мне придётся весь вечер языком молоть как каторжному, но на моё счастье, меня спас Даня, подхвативший эстафету.

Под моим одобрительным взглядом он тоже начал рассказывать про суд Париса, про рождение Ахиллеса и про осаду Трои… Признаюсь честно — рассказчик из него получился как бы даже и не лучше меня. Богатый словарный запас, литературная речь, эмоциональное, артистичное произношение. Да, чувствовалось, что ребёнок не просто начитанный, а из хорошей, благополучной семьи.

Ведь у большинства людей есть слова-паразиты, против воли то и дело срывающимся с языка. И сам я отнюдь не исключение. Чего только стоит моя привычка начинать предложения со слова НЕТ. «Нет, так-то…. то-то и то-то…, но вообще-то…» Или старинное «МОЛ» периодически проскальзывающее у меня в разговоре. От устаревшего «молвить» Да много чего ещё. Но я, по крайней мере, знаю о своих словах-паразитах и по мере сил борюсь с ними. А есть такие кадры…

Причём слова могут быть любые. От самых часто встречающихся «Типа», «Конкретно», или ещё хуже мата. Нет, я не против мата как такового. Крепкое словцо, сказанное вовремя и к месту, да ещё и по делу — помогает выплеснуть негатив с души или придать особую пикантность шутке. Но есть же такие, которые матом разговаривают! Меня, честно говоря, такое коробит…

И вообще, словом-паразитом может стать абсолютно любое, даже самое нейтральное слово. Знавал я ещё ТАМ, в той жизни одного парня чисто славянского облика со странным для такой, как у него, внешности с прозвищем Японец. Большого любителя поговорить, кстати. Так вот, у него была неприятная привычка перебивать собеседника в самых неожиданных местах возгласом «Я понял». И я в конце концов сообразил, что Японец — это просто трансформировавшееся в прозвище его извечное «Японел»…

Но вот у Дани этих недостатков не было. Правильная речь, литературный язык, да и сам он, несмотря на синее от гематом лицо, производил впечатление некой аристократичности. Интеллигентности что ли. Причём, интеллигентности природной, подлинной. Не наигранной. Я встречал много людей, внезапно разбогатевших и строящих из себя аристократию и интеллигенцию. Но у них выходило лишь презрительное высокомерие или жеманная манерность. А вот Даня был интеллигентен от природы. Надо будет его попозже между делом об родителях порасспросить. Сдается мне — непростые люди были…

С утра по вновь сформировавшейся традиции всё опять-таки собрались у меня в доме. Обсудить планы на день. Блин, а ведь действительно тесновато становится когда вот так всё вместе собираемся. Надо будет что-то думать по этому поводу. Но это — потом. На сегодня есть более важные насущные планы. Мы со старшими мальчишками занимаемся дозачисткой СНТ от трупов. Той его части, до которой руки ранее не доходили. Настя, как всегда — на хозяйстве с самыми мелкими. Аня ей помогает. Ну и разбирает вещи, что Даня вчера привёз из родного дома.

Поработали с мальчишками мы плодотворно. Нашли и то место куда Дэн стаскивал мёртвых в своей части. Хоть на то, чтоб собрать их в одном месте у него мозгов хватило. В погребе одного из домов он устроил филиал морга. Впрочем, их там было не так и много. Семь штук. Да ещё три мы вынесли с магазина. Четыре, если считать грудничка. Настроение когда его выносили ожидаемо испортилось…

А Даня неожиданно заинтересовался изуродованной мной дверью. Он стоял, разглядывая её, и задумчиво морщил брови. Наконец не выдержал и спросил у меня:

— Шиша, а кто эту дверь так порезал?

— Я, — недовольно буркаю в ответ. — Ребята никак не могли магазин вскрыть. Двери-то видишь какие… Ну а я привёз генератор наш, болгарку подключил и вот… За пятнадцать минут искромсал её всю.

— Понятно, — пробормотал Даня, всё ещё морща лоб. Наконец, видимо решился и обратился ко мне. — Шиша, у меня есть к тебе разговор.

— Это срочно? До вечера может подождать? Нам ещё всех хоронить сейчас.

— Да. До вечера терпит, — согласно кивнул тот и работа закипела по новой…

На похороны мы пришли всей нашей маленькой общиной. Впрочем, я ещё не забыл, что всего неделю назад на похоронах мы были всего вчетвером. Я, Настя и мои мелкие. А теперь нас уже вдвое больше! Причём, есть двое условно больших парней. По крайней мере воображающих себя большими и соображающих хоть чуть-чуть. Нет, однозначно наша община стала куда как сильнее прежней.

Плакали все. Парни пытались крепиться, всё-таки они пример для младших, но какое там… Родителей теряют только раз. И даже взрослому мужику не зазорно рыдать над гробом матери. Даже я, для которого всё эти люди были совершенно чужими, глядя на неподдельные слезы детей тоже ощутил комок в горле. Словно моток колючей проволоки проглотил.

Я первым бросил вниз смерзшийся комок земли. За мной потянулись парни. Потом и всё остальные. Втроём с парнями мы довольно быстро закидали могилу. Хотя выкопанная земля и успела схватиться. Всё-таки на два дня так её оставляли. Но закопали. Я не стал «изобретать велосипед» и повторил свою речь недельной давности. О том, что мы отсыпем здесь высокий курган, а на вершине его поставим часовенку, чтобы каждый мог прийти сюда в любой момент и вспомнить маму.

Слезы пошли по второму кругу. У мелких и вовсе чуть не истерика. Стремясь закончить побыстрее тягостный ритуал, я торопливо увёл всех оттуда. Сам с парнями отправился в баню (всё-таки трупы, несмотря на мороз, уже попахивали), а Настю с Аней попросил приготовить поминальный ужин.

И вот уже сидим после бани за столом всё вместе. В честь поминок я даже разрешил старшим ребятам выпить по стопочке сладкого кагора (и даже его я слегка развёл водой для них). Девочки и мелкие обошлись морсом и соком.

— Так о чем ты хотел со мной поговорить? — спросил я Даню, чувствуя, что за столом вновь сгущается гнетущая атмосфера и вот-вот кто-нибудь из мелких снова начнёт реветь. И, потому, нужно срочно всех отвлечь разговором. Желательно на какую-нибудь отвлеченную тему.

— Да, поговорить, — встрепенулся мальчишка. — Шиша, ты вчера сокрушался, что не удалось разжиться оружием, а времена наступают смутные.

— Говорил, — насторожился я, — было такое. И сейчас скажу то же самое. Уж больно смутные новости ты принёс о том, что в городе творится. Неуютно сразу стало.

— Я знаю где достать ружьё! — твёрдо сказал парень глядя мне в глаза.

— Та-ак… — протянул я. — Рассказывай.

— У дедушки, ну там в Левашово, было ружьё дома.

— Это в том доме откуда вас выгнали?

— Да.

— И почему тогда вы им не воспользовались?

— Мы… Мы не смогли его достать.

— Не понял?

— Мы так и не нашли где дедушка хранил ключи от сейфа.

— А оно в — сейфе?

— Ну шкаф такой железный. Большой. Мы пытались его монтировкой вскрыть, но куда там. Там железо с палец толщиной.

— А эти… Думаете они не сумели его вскрыть за эти три дня то?

— Не думаю. Чтоб его вскрыть его сначала найти надо. Мы-то с Аней знаем где он. А они не найдут.

— Ты так в этом уверен?

— Да. Его же не видно. Он за фальш-панелью спрятан. Если не знать — никогда не догадаешься. Стена и стена.

— Гм… Понятно. И почему ты об этом вспомнил только сейчас?

— Магазин. Я увидел как ты вскрыл железную дверь. Ну и подумал — может и там сможет…

— Хорошо. Допустим, что я могу вскрыть этот сейф… А теперь скажите, как мне это сделать? В центре чужой, враждебной нам территории. Подъехать к дому у всех на виду, запустить генератор, чтобы разбудить тех кто не услышал авто. Ну а если кто не проснётся, для тех у нас есть болгарка. Её-то визг и мертвого из могилы поднимет.

— Я не знаю. Но что-то же можно наверное сделать?

— Что-нибудь конечно, можно. Надо подумать.

— Нужен план… — тихонько подаёт голос Настёна.

— А давайте всё вместе думать? Это называется мозговой штурм, — тут же воодушевляется юный эрудит, — и разбить задачу на составляющие и решать их поэтапно.

— Ну давайте попробуем… — с сомнением тяну я. — Итак, что нам нужно для дела?

— Генератор. И болгарка! — тут же подаёт голос Антон, спеша внести свой вклад в совещание.

— Да, — соглашаюсь я. — А так же удлинитель и средство доставки, то бишь машина. На своих двоих мы генератор не упрем за такое расстояние.

— Машина там не проедет… — неуверенно возражает Аня, — там на въезде в посёлок, Герцог на ночь Камазом проезд перекрывает. «КПП» говорит. И дежурить заставляет парней. Они, конечно, всё равно спят в ближайшем домике, но на шум — выскочат.

— Ещё того не лучше. Значит пешком, на цыпочках, протискиваться мимо КамАЗа с генератором подмышкой, боясь разбудить находящуюся тут же охрану? Лютый бред!

— А что если заходить не со стороны въезда, а со стороны поля? — не сдавался Даня. — Оттуда-то никто не ждёт. Да и до дома дедушки там гораздо ближе. Он на самом краю стоит. А до ближайшего дома где кто-то живёт — минимум два дома пустых стоит. Так что никто ничего не увидит.

— Ну да. В незаметности мы конечно выиграем. Вот только как мы по утащим генератор по полю? Там же сугробы вам по пояс будут. Просто пройти — и то вымотаться до невозможности, а с генератором и вовсе…

— А если волокушу сделать? — вновь подаёт голос Настя. — На лист фанеры его погрузить и по снегу тащить волоком? Легче же будет. Или в большой таз… И за ручку привязать — скользить будет…

— Ну, не знаю…. Всё равно замудохаемся в тех сугробах. К дому выйдем и бери нас голыми руками. Мы только загнанно дышать сможем.

— А если на лыжах? — подскакивает Антон, — в том доме где магазин лыжи были. Две пары.

— На лыжах? И генератор на волокуше тащить? Звучит бредово… А потому может и сработать. Ладно, допустим, мы добрались до дома. По соседству никого нет, это хорошо. Есть шанс не спалится и сделать всё тихо. Но когда запустим генератор, и болгаркой работать начнём — мы же точно всех переполошим.

— Ну мы же болгаркой в доме будем работать? Из дома на улице не так слышно. А соседей нет. И генератор можно тоже в доме, чтоб не слышно было.

— А выхлопные газы он куда девать будет? Задохнёмся же раньше, чем сейф разрежем.

— А в другую комнату. Там же много комнат. И дверь закроем.

— Удлинитель надо подлиннее, — подсказывает Аня.

— Да удлинитель-то не проблема, — отмахиваясь я. — Есть шанс, что генератор может заглохнуть от собственных выхлопных газов, если их не отводить на улицу.

— П'оветрить и опять запустить, — предлагает Аня, — в несколько этапов 'аботать.

— Провозимся… — недовольно бурчу я, — такие вещи нужно делать быстро.

Всё молчали, озадаченно переглядываясь.

— Ладно, — вздыхаю я, — это не самая главная наша проблема. Главная — как мы попадём внутрь. И что делать с теми тремя… Что вас выгнали. Не думаю, что они будут в восторге от нашего визита.

— В дом зайти не проблема, — осторожно начинает Даня, — я знаю, где лежит запасной ключ от второй двери. Ей почти никогда не пользовались. И изнутри на ней засосов нет. Только замок.

— Допустим. А с теми тремя?

— Может связать? — неуверенно предлагает Настя.

— Может, — опять вздыхаю я. — Ладно их я беру на себя. Но пару мотков скотча захватите. Вязать тебе придется.

Немного помолчав я резюмирую:

— Итак: берём генератор, болгарку, удлинитель, лист фанеры или таз, лыжи, скотч…

— Фонарик, — подаёт голос мелкий Алька, — или свечку. Темно же в доме наверное?

— Вот. Молодец! — хвалю его. — А мы и не вспомнили никто про свет. Фонарик надо, это точно… Едем мы с Даней вдвоём.

— Почему вдвоём? — Возмутился Антон. — А я?

— Лыж только две пары, — напоминаю я ему.

— Ну-у-у… Я могу вас хотя бы машине подождать.

— И оставить девочек с малышами одних на ночь? Нет, Антон, ты остаёшься тут. Будешь защищать дом и девочек. Настя, дашь ему свой травмат.

— Хорошо.

— Мало ли как у нас там всё сложится… Должен хоть один парень остаться.

— А может… Вообще не надо? — тихонечко спрашивает Настена. — Жили же мы как-то и без этого ружья.

— Да сам не хочу, — в который уже раз тяжело вздыхаю, — но надо. Кровь из носу нам оружие нужно.

— А когда… Ну все это делать будем?

— Сегодня ночью и пойдем, — решительно заявляю я, — чего нервы-то тянуть ожиданием. Сейчас все подготавливаем и немного поспим… Если уснуть сумеем. Часа в три выезжаем. Пока доедем, пока по полю тащиться будем, пока там в доме, то да се… Глядишь уже четыре, а то и все пять утра будет. Эти то? «Герцогские» небось по полночи не спят, а потом до обеда не просыпаются?

— Ну… Да. Скорее всего — так и есть.

— Ну вот и мы успеть должны со всем справиться до рассвета. Посветлу уходить палевно все-таки…

— Маскхалаты! — аж подпрыгнул на месте Андрейка, весь разговор молча слушавший обсуждения, ерзавший, пытаясь что-нибудь дельное посоветовать, но так ничего и не придумавший. И завидуще засопевший когда его сверстник Алька напомнил нам о фонариках. А теперь вот его прорвало. — Надо сделать маскхалаты и вас на поле не будет видно на снегу.

— Гм… Идея хороша. Молодец, Андрей! И частично мы ей воспользуемся. Генератор тот же на листе фанеры прикроем простыней. А маскхалаты… Ну как их быстро сделать-то? Утопия.

— Мы сделаем! — заявили девчонки, предварительно переглянувшись между собой. Пока вы спите. Простыни так же на ваши пуховики нашьем сверху и все.

— Да это сколько ж работы… — усомнился я.

— Ну мы ж не будем их по фо'ме пуховиков раск'аивать. — возражает Аня — П'осто целую п'остынь в нескольких ключевых точках п'ихватим и всё. Так даже лучше будет. Фигу'ы на человеческие не будут так похожи.

— Ну-у-у… Попробуйте, — сдался я.

— А вы с Даней ложитесь спать прям сейчас, — негромко командует Настя. — Мы вам к выезжу всё подготовим. А вам силы нужны будут.

— Да чего тут подготавливать-то особо… — пытаюсь возражать я.

— Вот и отлично! — Твердо отрезает та, — значит и мы с этими сборами прекрасно справимся. А вам — спать.

— Всё-всё… Сдаюсь — шутливо поднимаю я ладони перед собой, — уже ложусь… Даня, ты вон на диван ложись. Андрей на полночи свое место тебе уступит?

— Конечно.

— Ну вот и отлично. А я у себя… Ева, ты-то меня хоть не бросишь? Как же я без тебя усну-то?

— Неть, — дитя споро лезет на кровать ко мне в подмышку. Неожиданно тесно прижимается, испуганно таращась на меня. Успокаивающе улыбаюсь ей и глажу ее по головке.

— Все хорошо, Ева. Всё будет хорошо. Не бойся. Дядя Алик со всем разберется…