Один в поле...

Глава 38

Поначалу я даже впал в легкий ступор. Казалось бы — вот же оно! Сам же в первый день себе цель формулировал — чего хочешь. Чего-чего: присоединиться к хотя бы минимально адекватной группировке на правах особо ценного специалиста. Вот. Дождался. Тебя заметили. Оценили. Приглашают. Казалось бы — соглашайся быстрее пока не передумали. Так почему же я завис как сайт во время ddos-атаки?

Ну, во-первых, сам Гвоздь вызывал у меня настороженность. Да, он лидер. Без сомнения. Но он не тот лидер, за которым я хотел бы пойти. Уж слишком нехороший взгляд у него. Да и место, которое мне предлагают… По дипломатической линии, ага. Я-то мечтал о тихой спокойной работе. Строителем ли, электриком, да черт с ним — даже крестьянином согласился бы. Но дипломатом? Пару раз мне пришлось проводить переговоры (и оба раз с Гвоздевскими, ага), это — уже третий. И каждый раз это был такой стресс, что просто ужас! Руки потом трясутся. Нервные клетки горят килограммами… А тут хотят сделать это основной работой? Да нафиг оно мне нужно такое счастье!

И вообще, меня зовут, а как же без меня ребята? Ева? Я даже оглянулся назад посмотреть на своих. Даня с ружьем довольно грамотно встал за машиной и смотрел на нас, весь натянутый как взведенная пружинка. Чуть дальше Эльба что-то объясняла Малинке, искоса, опять же, поглядывая на нас. А та слушала, согласно кивала, а сама тоже глаз от меня не отрывает. Махнул им успокаивающе рукой, а Гвоздь верно прочитав момент добавляет:

— Ну и твоих ребят тоже, конечно, возьмем к себе. Сколько у тебя их? Десяток? Два? — небрежным голосом интересуется.

— Сколько ни — есть все мои, — огрызаюсь я. Ишь ты, какой любопытный выискался. Тоже мне «Джеймс Бонд» нашелся. — И нет. Извини, Гвоздь, конечно, но от твоего предложения я вынужден отказаться.

— А что так? Не хочется кому-то подчиняться? С властью расставаться? «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме?» — насмешничает. А глаза хоть и смеются, а все равно колючие такие.

— Ну у тебя тоже пока не Рим, — автоматически отмахиваюсь я, слегка удивленный. Надо же, Цезаря цитирует. Не ожидал. По внешнему-то виду утюг-утюгом. Гопота деревенская. А подижь ты.

— Пока нет. Но может новым Римом станет? А? Сейчас старый мир рухнул, а новые Римы именно сейчас формируются, — с каким-то даже пафосом произносит он. Блин, да он, похоже, сам в это верит.

— Определенно, так оно и есть, — согласно киваю я, — но я становиться частью Рима под названием Откормсовхоз… Мало прельщает.

А вот это его, похоже, всерьез задело. Вон как глазки зло сузились. Моя правая рука сама дернулась к рукояти ножа торчащей из левого рукава. Пришлось осознанным усилием отводить ее в сторону. И Гвоздь это дерганье заметил, на мгновение напрягся, и тут же демонстративно расслабился, чуть улыбнувшись.

— Значит все-таки сам властвовать желаешь, — утвердительно произносит он, провоцируя. Опять ловушка. Ответь я честно, что на самом деле власти мне и даром не надо — и получится, что я оправдываюсь. А дальше слово за слово и он так и дожмет меня. Так что все объяснения лесом!

— Везде, где находил я живое, находил я и волю к власти, — цитирую я ему по памяти.

— Что? — как-то даже растерялся он. Мда. Эту цитату он определенно не слыхал.

— Стремиться к власти естественно для всего живого, — перевел я ему, — а тот кто говорит обратное — лжец.

— Умный! — С каким-то даже удовольствием констатировал Гвоздь, — а ты такой умный не боишься меня разозлить так, что я штурмом твою Малиновку брать буду?

— Нет, не боюсь, — очко в мою пользу. Голос не дрогнул, хотя внутри все в тугой комок сжалось. — Ты же новый Рим собрался строить. Значит не будешь.

— Почему это? — кажется всерьез заинтересовался парень.

— А невыгодно это тебе. А если ты собрался империю создавать, то рационализм у тебя на первом месте должен быть. Пойдет это действие на пользу твоей империи или нет… А эмоции этому только помешать могут. Так что они в самую последнюю очередь.

— Красиво говоришь… А почему это мне тебя штурмовать невыгодно? Я ж все что у тебя есть заберу.

— И что у меня есть-то? Содержимое пары дачных магазинчиков? Это тебе-то после супермаркетов в Заозерном и овощехранилища? Даже не смешно. Капля в море. Молодняк, который тебе в виде пленных достанется? Да у тебя, поди, у самого полный поселок балласта. Сами дачи? И что с ними будешь делать? С собой не забрать, а селить сюда кого… Так у тебя людей-то, поди, тоже не хватает. Это мелких много, а бойцов всегда не хватает. А надо и в Заозерном отряд держать, и в самом Откормочном, а теперь еще и на Стальмосте. И везде большие отряды нужны, чтоб не выбили. Ибо все три точки стратегические. А тут? Много не оставишь, они все там нужны. А мало — бессмысленно. Снесут. Не одни, так другие. Только людей потеряешь. Да еще плюсуй сюда тех кого во время штурма недосчитаешься.

— А если просто ограбить дочиста и сжечь тут все? И уйти. А? И мелких твоих не брать с собой, а тут оставить? Можно ведь так? Рационально? Так же я ничего не потеряю?

— Гм… — я всерьез задумался, обмозговывая такой расклад и был вынужден признать. — Да, так ты ничего не потеряешь. Но и не приобретешь тоже! Награбленное едва перекроет потери от штурма. Но в ноль твердо выйдешь.

— Зато, как ты говоришь: «эмоциям ничто не помешает развернуться». А? Что скажешь?

— Это да. Но на пользу оно тебе не пойдет. На длинной дистанции оно скажется.

— Как это?

— Репутация. После такой бессмысленной и жестокой расправы у тебя изменится репутация. И так охотно как раньше к тебе народ уже не пойдет.

— Так и хорошо. Итак уже селить некуда…

— Это сейчас. А пройдет год, понадобятся тебе новые рабочие руки, а к тебе никто идти не хочет. Репутация полного отморозка и самодура никуда не денется.

— Да забудут все об этом через год!

— Э, нет! Годы еще помнить будут. В самый неожиданный момент аукнуться может. Вон того же Герцога взять… Ведь он поначалу тебе не уступал ни в чём? И народу вровень и организация как бы даже не лучше. Но он на поводу своих эмоций идет и потому успеха не добьется. Он империю точно не создаст, какие бы громкие прозвища он себе не придумывал бы. Развалится у него все. И, чем больше воли чувствам давать будет — тем быстрее развалится.

— Рационализм, говоришь?

— Да. Только так. Выгодно — невыгодно.

— Умный, — вновь с непонятным удовлетворением констатировал Гвоздь. И обернувшись к своим «генералам» заявил уже им: — А вы еще спрашивали, нафига мне самому ехать? Да любого из вас он на раз два вокруг пальца обведет. Будете делать то что ему выгодно, а не то что нам надо.

Генералы лишь молча хмыкнули, рассматривая меня как какую «неведому зверушку». А я чувствовал, что сил (главным образом моральных) у меня уже почти не осталось. Еще чуть-чуть и начнется отходняк. И этот говнюк меня тут же сожрет. Так что стоит форсировать эти переговоры.

— Ну то, что уничтожать нас ты не собирался — это было очевидно. И не за что, и не нужно оно тебе. А вот припугнуть… Надавить, чтоб сговорчивее был — это да. Это вполне в духе, так сказать… Давай, я скажу тебе, что я уже напуган до усеру, стал мягок и податлив и готов выслушать твое предложение, от которого не смогу отказаться, и ты наконец перейдешь к сути дела?

— Нагле-е-ец…! — с каким-то даже восхищением протянул Гвоздь. — Ну каков наглец? А? Вы только посмотрите на него.

— Прямая — это кратчайшее расстояние между двумя точками. Чем раньше ты выложишь, чего на самом деле тебе от нас надо, тем быстрее мы сможем это обсудить. А то у меня на сегодня много дел запланировано. И я сомневаюсь, что у тебя их меньше. Скорее уж, наоборот.

— Вот тут ты прав как никогда, — резко мрачнея заявил лидер Колхозанов. Он словно постарел на несколько лет. На лбу проявились морщины, стали виднее темные круги под глазами. Да и сами глаза красноватые, словно их хозяин уже которую ночь не может выспаться толком. — Не знаю, сколько под тобой человек ходит, а у меня их уже больше пятисот! Пятисот, Карл! И за всеми нужен присмотр. Ты не представляешь, что это за каторга! Всех нужно накормить, напоить, разместить где-то… И постоянно что-то случается! Война с Герцогом — это еще ладно. Но и без нее… То три придурка начнут бить стекла в Заозерном. Спросишь — зачем? А просто так… «Прикольно, гы-гы-гы». Или собачья стая в городе порвет отбившегося от остальных бойца. Или детишки, устроившие пожар у меня в поселке. Дом горел всю ночь и сгорел полностью. Ладно соседние отстоять удалось. Или другие детишки, никогда не топившие печь, умудрились закрыть вьюшку и угореть за ночь. Шесть трупов разом…

— Сочувствую. — Равнодушно, даже не стараясь, чтоб он мне поверил, заявил я. — Но можно поближе к делу?

— К делу… — Гвоздь обжег меня своим колючим взглядом и не стал больше тянуть кота за хвост — Можно и к делу. У меня в поселке было 86 домов. Два нежилых, с проваленной крышей, без окон и с гнилыми стенами. Еще три, наоборот — новенькие, уютные… Но без печей. В них котлы газовые стояли. Еще один дом сгорел, как я уже сказал. Итого остается 80. Не самых больших дома на более чем пятьсот человек! В каждом по шесть, по семь, даже по восемь человек живет! А народ все прибывает и прибывает. В Заозерном до Беды, говорили, больше половины населения всего Кургана жило. Под двести тысяч! И пусть не пережившие эпидемию составляли 80–85 процентов, все равно это десятки тысяч выживших детей! И это только с Зазика. Ладно хоть они во все стороны расползаются. И в Северный, и в Харчевку, и в Торфяники, и в Левашово, и к нам, разумеется. Да и в самом Зазике многие остаются. Хотя там, конечно, никаких условий…

— Ближе к делу, — вновь пришлось возвращать его к диалогу.

— Да. Дело простое. Можешь приютить у себя десятка три человек?

— Сразу нет, — категорично отказался я. — Это даже не обсуждается.

— Эй! Ты ж говорил, что стал мягок и податлив! И готов к переговорам. Разве нет? — Насмешливо возмутился Гвоздь. — А теперь даже договорить не даешь, сразу в отказ.

— Не смешно, — отрезал я и каменно замолчал, отказываясь пререкаться.

— А почему нет — хоть можешь объяснить?

— Объяснить могу. От нормальных людей не отказываются. Их всегда мало, как бы много их не было. Такой вот каламбур. И ты наверняка пытаешься избавиться от балласта. Либо от малышни совсем сопливой, детсадовской, либо, если они постарше, то там такие никчёмы, что даже задницу себе толком подтереть не могут. В любом случае толку от них чуть, а забот потребуют ого-ого сколько. И ты хочешь скинуть мне их в количестве большем чем у меня всего людей есть сейчас. Да и селить их… Где я буду селить? Это только кажется, что тут вон домов до горизонта. Теплых домов где можно жить всего раз-два и обчелся.

— Короче! — жестко оборвал меня Гвоздь, — сколько сможешь принять? У меня реально ситуация аховая. Уже в банях селить начинаю.

— Ну-у-у… Пяток возьму.

— Десяток.

— Пяток, — набычился я. — Я не торгуюсь.

— Ну-у-у… Черт с тобой.

— Но с условием, — торопливо добавил я.

— Чего еще?

— Никчём своих присылать не надо. Пусть уж лучше детишки малые. Но при хотя бы одной старшей девочке!

— Это можно. Как раз вчера у Герцога несколько «мамаш» отбили. Места им нет. Отправлю одну из них к тебе с ребятишками.

— Ну вот и славно. Осталось только обговорить, что мы за это получим.

— То есть? — вновь насторожился Гвоздь.

— Ну ваш интерес понятен. Сбагрить хотя бы часть балласта. Не кормить, не поить, койко-места опять же освобождаются. Но нам-то какая выгода? Теперь нам нужно будет их кормить-поить и как-то размещать. Без всякой отдачи, заметь.

— И чего ты хочешь? Продуктов вам подкинуть? Ну с овощехранилищем у нас проблема питания более-менее решена, так что могу тебе подкинуть харчей.

— Нет. — Отрицательно качаю головой. — Прокормить их мы как-нибудь прокормим. Какой-никакой запасец имеется. А вот знаешь что… У вас же скотина есть? Вот и дай мне корову… Хотя нет, лучше козочку. Молочком детишек попоить. Самое оно будет. А то магазинное хоть и заморозили мы всё, но с такой погодой, боюсь, скоро всё попортится.

— Наглец. Ой, наглец! — Аж головой покрутил лидер колхозанов. — На лету подметки режет.

— Ну что-то же мы должны получить взамен? Это справедливо.

— Нет, козу мы тебе, конечно же, не дадим, — заметил Гвоздь о чем-то мысленно прикидывая. — Да не перебивай ты! Козы есть у нас конечно, но у тебя нет для них ни помещения, ни кормов. Да и жирно будет тебе козу за пятерых детишек. Давай вот что… Давай я тебе пяток кур-несушек подкину? По одной за ребенка? А? И зерна мешок. На год прокормить хватит.

— Как-то оно всё…

— Да не торгуйся ты! Больше все равно не дам. Ты-то в отличии от большинства моих остолопов ценность скотины в нынешней ситуации понимаешь… Но и я ее прекрасно понимаю. Так что больше не дам. Ну? Решайся давай. Итак непозволительно много времени потратили, ради столь убогого результата.

— Ладно, — сдался я, протягивая ему руку. — Договорились. А результат… Зато познакомились лично. Соседей знать нужно.

— Ну только что, — недовольно буркнул Гвоздь отвечая на рукопожатие. — В общем мы сейчас уедем, а часа через два сюда же доставим мелких с мамкой, и курей с зерном. Вон Пастух привезет их всех.

— Хорошо.

— Ну бывай, Шиша… Интересный ты пацан. Хитрый как… У тебя в роду евреев не было?

— Понятия не имею, — недоуменно пожал я плечами и коротко попрощался. — Пока.

Меня ещё хватило твердо отойти к машине и в последний раз приветственно вскинуть руку отъезжающим машинам начинающего строителя империи. И тут-то меня и накрыло. Ноги отказывались держать. Колени тряслись просто неприлично. Пришлось срочно сесть, чтоб ребята не заметили моего жалкого состояния. А они тут как тут. Обступили, теребят, спрашивают все…

— Кто это был?

— Чего они хотели?

— Что им надо?

— Попить дайте? — попросил я странно хриплым голосом. И когда мне сунули бутылку с водой в руки чуть не пролил ее. Блин, руки-то тоже трясутся. Блин, надо собраться! Нельзя. Нельзя, чтоб ребята видели меня таким. — А был это Гвоздь собственной персоной. С ответным визитом, так сказать, прибыл. Посмотреть на нас, пощупать на предмет сожрать, так сказать.

— В смысле?

— В смысле — поглотить нашу группу. Нам не тягаться в прямом столкновении с анклавом, в котором полтыщи людей.

— И что теперь?

— Ничего. Я сумел отбрехаться. Короче: сюда через пару часов один из его генералов привезет пяток ребятишек. Я согласился их принять. У него там проблемы с расселением. Надо будет домик подготовить.

— Какой?

— А тот где старушка с курами жила. Даня, помнишь? Я договорился что в плату за то, что мы детей примем, он нам пяток кур пришлет. Надо там все убрать. Почистить. Печку протопить… Принять, короче, по-человечески. Сейчас, короче — едем все домой. Малинка, ты тоже. Средства гигиены возьмешь, да и переоденешься заодно. И снова на пост. Эльба, ты ей всё объяснила?

— Да.

— Ну вот и славно. Короче: всем за работу. Поход в СМП отменяется. Будем новых жителей принимать…

А в это же самое время в машине Гвоздя, возвращающейся в Откормочный, имел место еще один разговор, которого главный герой не слышал.

— Игорь, — как-то неуверенно обратился к Гвоздю Макс. — А почему ты не рассказал ему, про то, что нам тот пленный Валет рассказал?

— О чём это? — с деланно непонимающим видом переспросил тот.

— Ну про то, что Герцог его убить хочет? И карательную операцию готовит.

— Да Герцогу сейчас не до операций. Под ним самим трон шатается.

— Ну, а все же? Предупредить-то можно было.

— Можно. Но не нужно. Борзый больно этот Шиша. Наглый. Надо проучить.

— Но он же нам помог?

— Себе он помогал в первую очередь! И только потом нам.

— Но он же нам не врал?

— Не врал. Это точно. Только недоговаривал. Но так и мы ему врать не будем! Но тоже — кое о чем умолчим. Как говорится: как он к нам, так и мы к нему.

— А если они и вправду его убьют?

— Ну значит убьют. Значит слабак, и договариваться с таким не о чем. Придем тогда и заберем эту Малиновку… Хотя, не хочется, конечно. Она действительно мне нахрен не нужна. А силы распылять не хочется.

— И что теперь?

— А теперь мы как и договаривались — отправим к нему мамашку с детьми и курей с зерном. Обманывать мы и в самом деле не будем. Не в мелочах, так точно. А то, о чем не сказали… Считай это проверкой для Шиши. Достоин он или нет. Отобьется — достоин. Нет — ну значит нет. И хватит об этом. Лучше думай, кого отошлем к нему сейчас…