Один в поле...

Глава 41

Дома — были. Чумазая, пропахшая дымом девочка лет восьми испуганно таращилась на нас с Эльбой из темного провала распахнутой двери. И внутри какое-то шевеление. Ещё кто-то есть.

— С добрым утром, красавица, — как можно мягче сказал я, чуть приподняв растопыренную правую ладонь в знак приветствия.

— Здравствуйте… — несколько натянуто протянула та в ответ!

— В гости нас не пустите? У нас вот и подарки есть, — показываю им пакет с отобранными с утра продуктами. Уж на это-то у меня мозгов хватило. Несложно догадаться зачем еще маленькие дети могут приходить к нам в СНТ. К магазину, ясно же.

— Заходите, — отстраняется, пропуская внутрь.

Заходить как-то страшновато, мало ли кто там еще может быть. А вдруг — засада? Но это уже не здоровая осторожность, а паранойя. Заходим. Внутри довольно тепло. Я бы даже сказал — душно. Всё забивает запах дыма. Что у них, печка коптит, что ли? Как это они не угорели еще?

Внутри оказывается довольно уютно, но… Знаете, это уют скорее звериной норы, чем человеческого дома. На полу в несколько слоев ковры, похоже, что и одеяла, и пледы. На полке устроены постели — матрасы, подушки, одеяла то же тут… И, даже, вдоль стен стоят вертикально пружинные матрасы. Короче, куда не ткни — везде тепло и мягко. И темно. Но это действительно, скорее логово, чем нормальное человеческое жилье. И запах…!!! Запах дыма все забивает, но если принюхаться, то можно различить запахи мочи и немытого тела.

Внутри обнаружилась ещё одна девочка, самую малость помладше первой. Она сидела, завернувшись в одеяло. С головой. Лишь осунувшаяся рожица со страдальческим выражением лица, выглядывала из этого одеяльного кулька.

— Ну что ж, давайте знакомиться., - начинаю я, кося взглядом на меньшую. Что это с ней? — Меня Шиша зовут, это — Эльба. А вас как?

— Меня Ксюша. А это Оксана.

— А что с ней такое?

— Живот болит. Второй день уже. Да и у меня тоже.

Резко становясь серьезным, я наклоняюсь и прикасаюсь ладонью ко лбу сначала одной девочки, затем и второй. У обоих явно- температура. Причем у младшей — совсем караул.

— А что вы ели в последнее время? А пили?

Дальнейшие расспросы выявили следующую картину. В поселке, кроме этих девочек — ещё пятеро детей. Но никакой организованностью у них и не пахло! Каждый был сам за себя. Не знаю, уж почему так получилось. Не нашлось лидера просто. Эти вот две сестры питались, в основном, тем, что нашли у себя дома, да ходили в магазины на заправках, но там в ассортименте-то обычно «чипсы-шоколадки», а не нормальная еда. Ширпотреб, короче, и сопутствующие товары… Не еда это, по большому счету-то, а так — перекус на раз… Канцерогены в ярких упаковках и прочая лабуда. Да и, даже из продуктов что нашли дома тоже — тот еще ассортимент, вернее — его полное отсутствие. Готовить, ко всему прочему, толком не умеют. Вот и едят всякую гадость. И вода… Колодца в поселке, как я понял — нет вообще, а колонки враз перестали работать (Ну еще бы — без электричества-то, питающего насосы, качающие воду!) Так что первое время они пили тут воду что еще была в доме (несколько ведер всегда дома стояли), а затем с неделю назад стали топить снег… И вот итог.

Мда, и что делать? Девчушек жалко. А может и ещё кто-то тут так же болеет? И что? Тянуть всех к себе в поселок? А захотят ли вообще? Ну силком тянуть, конечно, не стоит, но спросить-то надо.

— Так, Эльба, сейчас пройдешь по поселку и соберешь всех местных. Приведешь сюда. Скажешь, с ними поговорить хотят.

— А если…

— А если не захотят, отвесишь подзатыльник! — довольно резко огрызнулся я. — Что ты как маленькая? Заставь прийти. Хочешь за ухо тащи, хочешь пинками гони. Но через полчаса все они должны быть тут. Вон Ксюша тебе покажет, где кто живет. Выполнять!

— Ок.

Я же отвернувшись начал копаться в пакете, который притащил. Блин, вот кто же знал, что не столько продукты понадобятся, сколько лекарства? Про оружие думал, про еду вон догадался, ещё и гордился своей предусмотрительности, а про лекарства — даже мысли не было. Вот даже-даже! И что сейчас делать? Бежать до дома? Нет. Главное не суетится. Вот поговорю с остальными, да и заберу ее к нам. Там уж полечу. А пока вот… Поллитровая бутылочка минералки. Сам не знаю что сподобило меня ее положить, а вот пригодилось. Единственное, что ей сейчас полезно будет.

— Ну-ка, Окси, давай водички попьем… Глотать сможешь? Замечательно. Вот так… Потихоньку… И тряпочку сейчас намочим и на лоб положим. Вот. Сейчас полегче станет. А потом поедем в больничку… Нет-нет, никаких уколов, что ты. Но пару таблеток придется скушать. Зато там будет тепло, и кровать самая настоящая с чистыми простынями, и вкусная еда и горячий чай…

Я бормотал всякую успокаивающую чушь, а сам тихонько злился на себя. Да что ж такое-то? Что, мне опять больше всех надо? «Спаситель», блин. Нимб не жмет, а? Никак не пройти мимо чужой беды спокойно. Ну кто мне эти девчушки? Что я с них за помощь получить смогу кроме спасибы? Но нет же, все бросаем и бежим спасать.

Я всерьез задумался: а что на самом деле толкает меня на эти поступки? Желание покрасоваться? Смотрите какой я хороший. Но перед кем? Перед этой малышней? Ну-у-у… Может быть. Но лишь частично. Да, я стал их лидером, за которым они должны тянуться, и, потому, должен подавать пример. Вроде бы… Но, по большому-то счету — какое мне дело до того, что они обо мне подумают? Но, видимо, дело все-таки есть. Эти детишки стали для меня родными и, волей-неволей, мне приходится подавать им пример.

А если усложнить задачу? Допустим, у меня нет детей. Я один, как в самом начале. Не для кого служить ориентиром. Смогу я пройти мимо беды вот этих девчонок? Гм… А ведь, пожалуй, все равно — нет. Не смогу! Все равно — стану пытаться выхаживать их. Выходит дело не в «покрасоваться»? А это внутренняя потребность кого-то спасать? Но я же сам себя убеждаю, что всех детей не спасти. И тут же пытаюсь вытащить всех, до кого могу дотянуться. Где логика?

Мои самокопания прервала вернувшаяся Эльба, собравшая таки всех ребят.

— Шиша! — голос у нее крайне встревоженный. А на руках держит ещё одну девочку. Совсем малышку, годика три. Ровесницу моей Евы. — Тут еще одна девочка с температурой. Она вся горит. И не отвечает. Словно не в себе.

Я подскочил к ней и заглянул в лицо ребенку. Взгляд расфокусированный, на лице нездоровый румянец. Прикоснулся ко лбу. М-мать твою за ногу! У этой температура еще выше чем у младшей из сестер.

— Найди там одеяло почище и укутай е. И воды вот дай напиться. Мы сейчас срочно домой выдвигаемся. Там хоть лекарства есть. Ксю, помоги тете Эле.

Девочки нырнули в логово и деятельно там засуетились. Я же повернулся к приведенным Эльбой детям. Пятеро. (Странно, Ксю говорила, что кроме них тут — пятеро детей, а если считать больную малышку, уже шесть получается.) Четверо мальчишек и ещё одна девчонка. Самый старший из них примерно ровесник нашего Дани. Лет двенадцати. А может даже и постарше. Хотя нет. Вряд ли. Просто он такой… Мордастенький. Сам-то он чистый и здоровый. Остальные дети — заметно младше. От пяти до десяти лет все.

— Кто тут Старший? — рявкаю я, уставясь в лицо мордастому.

— Ну-у-у… Я, наверное… — неуверенно тянет тот, огладываясь на остальных.

— Так какого х. я у тебя тут творится? Почему у тебя дети при смерти? Немыты, некормлены, даже воды нормальной у них нету!

— А я-то при чем? Они сами по се…

Хрясть…!!!! Каюсь, не удержался и зарядил ему по зубам. Аж с ног сбил. Ну да, невелик подвиг бить того, кто заведомо слабее и младше тебя, но бушевавшее во мне раздражение, таки прорвалось наружу.

— Ты, б…ь, старший! Ты за всё тут отвечаешь! Они еще маленькие, они многого не понимают, а ты раз самый старший — должен им всем помочь. Понимаешь? Помочь! Больше-то некому! А ты… Вставай, с-сука. Ну? Поднимайся! Что ты сделал в поселке? Умерших похоронили? Отвечай!

— Мы… это… — скулит он, держась за морду. Опять оглядывается на остальных, подавшихся назад, подальше от грозного меня детей. — мы с Олей маму с папой в сарай оттащили…

— И всё? — аж задохнулся я от возмущения. — А остальные? Все так и лежат? При плюсовой температуре? А у детей даже чистой воды нет напиться? — Хрясть! Следует еще одна оплеуха. Скорее даже подзатыльник. Но от всей души. Он аж на карачки вперед рухнул. — Неудивительно что у вас все белеть начинают. Как ещё все не перезаболели?

— Щиша, мы готовы, — Эльба выходит с кульком в руках.

— Щас, две секунды, — согласно киваю я ей. И снова поворачиваюсь к мордастому — Короче, Толстый, я сейчас увожу заболевших девочек, а ты вместе со всеми остальными собираешь всех умерших в поселке в одном месте. Неважно, где кто чей. Всех собрать! Ты меня понял? Не слышу ответа!

— Да… - прохныкал он.

— Через пару часов я вернусь и скажу что делать! Все. Приступать! Бегом!!!

Развернувшись я полез в логово выводить больную Окси. Девочка была слаба, но послушно накинула куртку и, слегка пошатываясь, вышла на улицу. Блин, да она не дойдет похоже! Нести, наверное, придется. Осилить бы… Все-таки силенки у меня тут далеко не те же, что и раньше. Хорошо хоть старшая девочка, Ксения, хоть и больна, но еще на ногах держится.

— А можно мне с вами?

У входа нас поджидал один из мальчишек. Пожалуй, самый старший после того мордастого. Лет десяти-одиннадцати. Лицо живое, улыбчивое.

— Я что-то неясно сказал насчет трупов? — рычу я в ответ.

— Так я не СээМПовский, — ничуть не тушуясь отвечает тот. — Я так-то с Введенки. Я оттуда сбежал, думал найти где нормальную компанию. А сюда я только вчера забрел. Думал тут осесть, но мне не понравилось. А вы вроде нормальные. Вот я с вами и хочу.

— Не сейчас, — уже мягче, но непреклонно отвечаю я, — сейчас самое важное здесь — трупы похоронить. Собирайте умерших. Присмотри за этим… «Толстым». Если все хорошо сделаешь — заберу тебя. Всё, иди…

Девочку действительно пришлось нести. На полдороги она стала спотыкаться и, наконец, совсем рухнула. Тут же поднялась, но сил у девочки явно уже не оставалось. Пришлось подхватывать на руки. Пустяки. Я вон Малинку вытащил, которая раза в два тяжелее была. Вытащим. Эльба свою малышку, кстати, несла на руках всю дорогу. Ну там-то совсем малявка еще. Да и Эльба куда сильнее меня самого в нынешнем исполнении. Ксю мужественно семенила за нами.

На подходе к Малиновке, видимо увидев нас, из сторожки выскочил Рыжик.

— Что случилось? — спрашивает, кося взглядом на новоприбывших. — Кто это?

— Так, Антон, пост оставляешь и сейчас же летишь к нам. Дане скажешь, чтоб немедленно, вот прям сейчас затапливал баню. До жары топить не надо. Просто, чтоб вода тепленькая была и тепло. Но срочно! Настя пускай ящик с медикаментами достает и к домику Евы несет. У нас — больные. Там больничку сделаем. Давай, Рыжик, бегом! Чтоб, когда мы доползем, там уже всё готово было. Потом вернешься на пост.

Глядя на припустившего парнишку, я лишь поудобнее перехватил девочку на руках. Маленькая-то она маленькая. Легкая. Но, с каждым пройденным метром веса в ней словно добавлялось. И мы вновь неспешно поплелись дальше.

Ну, а когда добрались-таки, тут-то неторопливое течение времени разом и кончилось! Закрутилось в целом ворохе насущних дел. Пока Эльба с Настей отмывали всех трех девочек в бане (запашок от них шел неприятный. И не мылись они, похоже, ни разу за все время, да и во время болезни метаболизм работает по другому), мы с Даней в самом срочном порядке занимались переустановкой в Евином доме. Дошел-таки и до него черед. Всё! Больше резерва жилья у нас нет совсем.

Ну а занимались мы превращением дома в некое подобие больнички. Ну, или лазарета, как я себе это представляю. Всю гражданскую мебель с первого этажа мы вынесли. Печь, само собой, осталось. И, даже больше — тут же была растоплена. В комнате решили устроить палату. Пришлось побегать по поселку, чтоб подобрать три более-менее однотипных кровати. (Даже с кроватями дефицит! Народ все больше старые диваны на дачи в последнее время вывозит.) Нашли. Между ними поставили три тумбочки (тоже дефицит. Не делают таких больше. Не советские времена.) Постели были заправлены новейшим, свежим, только что распакованным постельным бельем.

В общем, когда девочки привели отмытых больных — палата была уже готова. Можно лечить. А некому! Что я знаю о детских болячках? Да нихрена не знаю! И, как же лечить собираешься? Чтоб не навредить при этом. Ох, грехи наши тяжкие. Ну как я сам бы лечился? Таблетку ибупрофена каждой, чтоб сбить температуру и унять боль. (Блин, а трехлетке можно ли? Читать инструкцию? А что если нельзя? Не лечить вовсе? Но она и так уже совсем плоха. В полузабытьи. Если ничего не делать, боюсь велик шанс, совсем ее потерять. Эх, была не была. Всем по таблетке.) Затем уложить в кровати и дам им отлежаться. Ну влажный компресс на лоб, девочки и сами догадаются. Температуру померить. (пользы от этого действия немного конечно) Ну это чисто психологически помогает. Дети видят, что их лечат. Да и мне все таки понятнее видно в динамике, падает температура или нет.

Все больные девочки (кстати, почему заболели одни только девочки?) послушно выпили таблетки. Никто не капризничал и не хныкал. Видимо сил на это уже не оставалось. И, даже, трехлетняя проглотила без концертов. Даже удивительно. Спустя час, убедившись, что температура у всех троих спала, (пусть еще не до нормы, но все-таки) я решился, таки, оставить их. Собрав всех троих своих помощников объявил, что еду в СМП, наводить там порядок.

Расклад им такой. Даня — по прежнему остается на дежурстве с ружьем. Эльба смотрит за больными. Поить их почаще. Можно чаем с малиновым вареньем. Настя, мол, выдаст вон — только скажите, сразу же… Насте: приготовить им что-нибудь поесть… Что-что… Ну бульон куриный свари. Первое средство для ослабленного организма. Считай что то же лекарство. Конечно, с современных стерильных бройлеров бульон не тот. Вот в советские времена. Курицы, которые продавались в магазинах, выглядели страшно. Тощие, узловатые, синего цвета. Зато бульон из них получался то что надо! Но, как говорится, за неимением гербовой пишут на оберточной. Вари из того что есть. Если что — вы все знаете где я. По пустякам не дергать, сами разберетесь, но если что то уж совсем экстраординарное произойдет, тогда зовите.

Сам же завел свой Ниссан, загрузил в багажник с десяток пятилитровок с водой. Подумал и добавил к ним одну канистру с солярой. Задумался: как ехать? И так и так рядом, но, все же, через пост где сейчас Малинка, через трассу и мост ближе. Если через пост Рыжика, то там крюк надо давать. До Левашово, там в туннель под железкой к Стальмосту и оттуда обратно к поселку через ту газовую заправку. Крюк невелик, но зачем он? Да и Малинку на посту проверить не помешает. Рыжика то уже проверили.

У Малинки было все спокойно. Пришлось чуток повозиться заправляя, а потом заводя и отодвигая КаМаз, которым был перекрыт съезд. А потом ставить его обратно. «Геморрой», конечно. Но так оно надежнее будет.

СээМПовские мой наказ выполнили. Все мертвые были собраны в одном из домов где никто из них не жил. Я в который раз подивился количеству трупов. Мда… На 7 выживших детей в этом умирающем поселке нашлось почти четыре десятка взрослых. Мало детей. Нет семей многодетный. Много стариков. Печально.

Заставил перетаскивать мертвецов в одну из бань, перекладывая их дровами из поленницы. Еще и солярой проливая. Что? Ну да. Я решил не возиться с закапыванием. Мне что, больше всех надо? Да и недостойны эти СээМПовцы. Не заслужили. Три недели почти прошло. Трупы уже ощутимо попахивать стали. Ладно, что ещё зима. А сами они все что смогли, это «Маму с папой в сарай оттащили» Тьфу!

Так что будем кремировать. Хоть я и знаю, (в отличии от тех же детей) что сжечь тело без остатка — та еще задачка. Вот и вожусь. Перекладываю трупы дровами, поливаю солярой. (Кстати, самый младший из мальчишек, шестилетний Леха сказал, что у его дедушки тоже была соляра для трактора. Сходили с ним, притащили ещё пару канистр). Ну а потом подожгли. Полыхнуло сильно и сразу. А я протопив еще одну из бань (последнюю, где никто не жил, так-то все бани заняты как раз детишками, в домах-то холодно), загнал всех мыться. И сменить всю одежду. Последняя семилетняя девочка пыталась протестовать, против того чтоб мыться, вместе с мальчишками, но я, уже изрядно задолбавшийся за этой день, лишь отвесил ей легкий подзатыльник и обложил матюками. Помогло. Тут же кинулась раздеваться. Я же посмотрев на ревущее пламя на другом конце поселка, лишь устало вздохнул и последним полез в баню за всеми.