Один в поле...

Глава 3

Старики лежали полностью одетые на заправленной пледом кровати. Лежали рядышком на спинах и держались за руки. Меня замутило. Я циник и давно не верил в любовь, в чувства и вот в такие театрально-показушные позы и пафосные речи. Но тут меня проняло. Видимо потому, что сама смерть придавала этой мизансцене весомости. Неизвестно как они ладили при жизни. Может дед тайком выпивал, а баба его пилила поедом. А может, наоборот — он ее поколачивал, а она плакала тайком по ночам. Не знаю! Да и не узнаю никогда… Но вот они лежат рядышком и держатся за руки. И я понимаю, что это не просто красивый жест. Это их судьба и их выбор.

А я стоял посреди комнаты и не предсталял что мне делать дальше со всем этим. С промокшего пуховика капало на пол. В валенках хлюпала вода. А я так и стоял в полной растерянности. Растерянность… Самое поганое чувство! Кто-то скажет что худшее это — страх, или злоба. Нет. Растерянность — вот худшее из чувств. Растерянного человека проще простого сломать. Он не видит ориентиров и не знает куда ему идти. И, в этот момент, его можно направить куда угодно. Этим частенько пользуется криминал. Начиная от цыганок, обчищающих карманы растерянной ничего не понимающей жертвы, до партийных бонз, дурачащих своих избирателей, которые не понимая происходящих в стране изменений, надеются на них, своих «избранников».

Так что, можно сказать, что мне «повезло», что моей растерянностью никто всё ещё не воспользовался. Некому просто. А то б… Но вот что мне делать дальше — яснее не становилось. Ситуация из «просто паршивой» постепенно превращалась в катастрофическую. Ладно, один труп. Непонятно, но как-то ещё может быть объяснимо. Но три подряд… А информации о происходящем как не было — так и нет. Что вокруг происходит вообще? Не со мной. Ладно, допустим — я принял ситуацию со своим переносом в прошлое. Пусть, черт с ним. Но что творится с окружением? Трупы, зима, воющая собака, запах гари, пустая трасса без единой машины…

Кстати — трасса. Точнее мост. Отсюда до него совсем близко. Вон он — нависает горбом метрах в ста. И светает уже. Шанс — узнать хоть что-то там? На тикающих часах на стене девятый час. Надо бы и вправду подняться на мост. Самая высокая ж точка в округе. Осмотреться с него. Понять что к чему. Нужно же хоть что-то делать. Вздохнув я поправил мокрый пуховик на плечах и вышел на улицу под этот мелкий и, вроде как, почти неощутимый дождик. Однако промок-то я уже насквозь. Ну ничего. Сейчас поднимусь на мост и решу что делать дальше.

Поднялся. Это действительно была трасса. Настоящая. Широкая. Шестиполосная — по три полосы в каждую сторону. К мосту они, конечно, сужались до двух полос, но я же видел ее километров на пять в каждую сторону. Трасса широкая. И, тоже — абсолютно пустая. Нет, вон справа за железкой, над которой я сейчас нахожусь, видно заправку и на ней немало фур стоит. А слева, вон там — что-то типа кемпинга или шашлычной у трассы. И тоже парочка фур стоит. Но вот движения по трассе не было никакого. Никто никуда не ехал. Тишина. Полная. И это напрягало. Но не это было самое мерзкое. Южнее, за мостом там, куда уходила железка, я видел город. Ну, по крайней мере, высотные здания стояли там довольно кучно. Далековато правда… Те же самые километров пять. Но видно же. Благо высота моста позволяет. Девятиэтажки. Много девятиэтажек. А между ними, как утесы — вздымались семнадцатиэтажные свечки. С десяток где-то. Большой микрорайон.

И запах гари шел именно оттуда… В светлеющем небе ясно было видно зарево минимум трех пожаров. Черный дым поднимался к низким свинцовым тучам, смешиваясь с ними и уже неясно становилось, где заканчивается этот дым и начинается облачность. Что горело — тоже неясно. Но три пожара разом… И не похоже чтоб их кто-нибудь тушил. Даже и не пытался!!! И пустая трасса…

И вообще, людей не видно нигде. Хотя строений хватает. Вот тут за мостом, но не доходя до высоток города целый поселок солидных «особнячков». И это не дачи для лета. Явно — жилые дома. И, причем, далеко так не бедные. Два-три этажа, отделка… Нет никак ни дачи. Именно — Особняки. С большой буквы «О» каждый. А сзади… ну, то есть, с той же стороны что и СНТ, только западнее и, уже, по ту сторону железки — тоже какой-то поселок. Только уже барачного типа. И явно проблемный — «доживающий». Многих бараков явно не хватает… пустые проплешины на месте где они, видимо, когда-то были. И само это СНТ, где я нахожусь, тянется на восток ещё довольно далеко вдоль всей опушки дальнего леса. По форме больше всего треугольник напоминает. Тут вот у железки до леса километра полтора, а туда дальше к востоку лес постепенно подходит до самой трассы. И людей, опять же, не видно… Только собака где-то в глубине СНТ надрывно воет. Надо бы все-таки сходить, посмотреть чего она воет-то… Хотя, скорее всего, я и так догадываюсь. Смерть хозяев оплакивает.

Ну и что мне делать с этой информацией? Людей-то нету! Куда мне идти? Нет, смутно-то понятно, что за полной информацией идти нужно и придется именно в город. Там-то всё, так или иначе, разрешится. Но, во-первых, далековато, а, во-вторых, мне срочно нужно просушиться и по новой согреться. Иначе воспаления легких не избежать. Был у меня подобный горький опыт в жизни. Так что разворачиваемся и идем обратно. В баню! Кто куда, а — в баню… К мертвой матери этого несчастного Альберта.

Дошел. Заново протопил печь и, полностью раздевшись, насухо вытерся нашедшимся полотенцем. В спортивной сумке стоявшей в предбаннике нашлась сухая и чистая одежда. Теперь моя… Переодевшись я задумался. Хотелось есть, но еда, хранившаяся в пакете, оказалась вся несъедобной. Нет, не так… Её невозможно было приготовить. Да я даже чайник не мог вскипятить. Печь в бане для этого совершенно не предназначена. И что толку, что в пакете были крупы и чай, сахар и соль… Но там не было ни хлеба, ни колбасы, ни сала…. Ничего такого что можно было бы жевать всухомятку. Нет, возможно раньше там что-то и было (пакет явно был набит более полно), но, видимо, Альберт со своей мамой подъели такие продукты ранее.

Но голод-то ещё можно было как-то терпеть. Куда больше меня напрягала вся эта непонятная ситуация в целом. ЧТО произошло в окрестностях Кургана? Почему пожары? Почему пустая трасса? Почему люди бегут из города в неприспособленные дачи зимой? То, что произошел какой-то слишком уж серьезный «звиздец» — это уже ясно. Но что? Что я помню про февраль двадцатого года? Благо «у нас» он был не так уж и давно. Ну… А, да… Коронавирус?! Да! Он тогда и начинал свое шествие по планете. Но именно, что только «начинал». В феврале (особенно в начале) он еще даже из Китая не вырвался. А в России первые заболевшие были только в марте. Это я точно помню. Да и не похожа эта обстановка на то что было тогда «там». Что еще? Ну в январе на новогодних праздниках американцы убили иранского генерала…. Напряжение было. Войной пугали, чуть ли не третьей мировой. Хотя в итоге всё ограничилось местными разборками…. Вот, вроде, и всё, что я помню. Но это явно не то… Тут-то явный армагедец.

А что если допустить, что я попал НЕ в свое прошлое, а в некий параллельный мир? Как две капли похожий, но пошедший своим, другим путем? Тогда тут может быть всё что угодно. Может быть тут у них это убийство иранского генерала все-таки привело к ядерной войне, и все люди, которых я видел, умерли от жесткой радиации… (Надо признать, что тут холодок пробежался по моей спине, несмотря на тепло от близкой печи. Это же значит, что и я облучен и, с минуты на минуту меня начнет корчить от боли, и волосы начнут вылезать клочьями… Брр… Нафиг-нафиг!). Или, может быт, ь тут нашествие инопланетян, или зомби-Апокалипсис? Нет? Про зомбей-то я конечно загнул. Вон трупы тихо-мирно лежат и вставать не собираются. Вроде бы… пока холодно… А потом… Нет!!! А может быть что коронавирус тут был куда губительней, чем в нашем варианте истории и выживших вообще нет… Ну, кроме меня… Хотя… (тут меня ещё раз продрало морозом по коже)… А что если и я не выжил? Ну в смысле не я, а этот Альберт? Он умер, но не до конца. И мое сознание отчего-то успело занять пустую оболочку, которую покинула его душа? Потому-то я ничего и не помню из его прошлой жизни, как это обычно описывают в книгах. Просто нечего помнить. Альберт умер… А что если и я сейчас «труп»? Только ходячий. Да ну — бред же? Мертвые ничего не чувствуют. А мне мокро, холодно и жрать охота. Нет, надо завязывать с гипотезами, пока до полного маразма не додумался. Но, блин, что-то же тут произошло?

Блин «клинский» — по всему выходит что нужно идти в город. Там хоть какая-то определенность должна наступить. Жрать-то конечно охота, но это пока терпит. В феврале световой день короток, надо успеть пока ещё светло дойти до города и всё выяснить. И, если все совсем плохо либо там найти ночлег, либо же вернуться сюда. Значит решено. Иду! Так, пуховик что на мне — ещё мокрый, да и избыточен он сейчас. Не так уж и холодно. Тут скорее осеннюю куртку-дождевик надо. Или плащ. И валенки тоже не оденешь. Придется все же влезать в кроссовки. Кроссовки понятно. А вот где мне дождевик брать? Хотя… В домике я вроде видел, что-то подобное. Старый прорезиненный плащ с капюшоном… И оружие. Почему-то нестерпимо захотелось иметь хоть какое-то оружие в руках. Это давало хоть какую-то уверенность в готовности к предстоящим испытаниям. Но какое оружие я тут могу придумать? Ну ладно, в левый рукав под резинку засунем обычный кухонный нож. И, пропоров дно внутреннего кармана старого плаща, получаем петлю, в которую можно вставить хотя бы вот этот самый «говно-топор».

«Снарядившись» подобным образом я внезапно и успокоился. Нет, я по прежнему ничего не знал и не понимал. Но я обрел уверенность в собственных силах. Неясно что готовит мне судьба, но я готов принять ее вызов. Возможно эта вера в себя и безосновательна, и я переоцениваю свои, теперь уже подростковые силы, но мне в любом случае стало легче. Перед выходом я снова глянул время на телефоне матери. 10:23. Ну что ж: у меня есть время до пяти-шести часов вечера. Или во сколько там темнеет в феврале? Так что я пошел…

До дома стариков, ещё утром казавшемся так далеко, зашел махом. Как все-таки влияет на ощущение расстояний знакомо тебе окружающее пространство или нет. Проходя мимо мазнул взглядом по их домику и припаркованной семёрке, но заходить внутрь уже не стал. Незачем. На мост подниматься также не стал. Пошел по дороге. Она вывела к выходу из СНТ. Практически под самым мостом. У железки. На въезде в садоводство приметил маленький магазинчик — вагончик, с незамысловатым названием — «Дачный». Ну а какой же ещё-то? Подошел, подергал дверь. Закрыто. Ну, в принципе, этого следовало ожидать. Кто ж мне тут «дери нараспашку» держать будт? Все и закрыто. Пошел дальше. Дорога проходила под мостом рядом с железкой. И дальше также шла рядышком. Справа железка, а слева — небольшой перелесок. Ну как перелесок… Мелколесье. Березки и сосенки и все молодые, от трех до пяти метров высотой всего. Видал я такие мелколесья. В советское время наверняка было поле. Сеяли что-нибудь полезное. Ячмень или, даже, горох… Но после развала СССР, поле забросили, вот оно и зарастает потихоньку. Пройдет полвека и настоящий лес будет.

Ширина у этого поля оказалась где-то около километра. И вот я вышел из него. За ним раскинулся тот самый поселок особняков, что я видел с моста. Табличка на въезде сообщала, что он называется Левашово. Кстати, у въезда в него тоже был ещё один магазинчик. «Мини-маркет Свой» — гласила вывеска. Подошел и к нему. Толкнул дверь. Оп-па… А тут-то не заперто! Зашел в зальчик. Пусто. Не в том смысле, что полки пустые. Нет, людей нет. Хотя… Перегнувшись, через витрину я увидел прямо на полу следы гулянки… И два трупа. Молодая девчонка в синенькой форменной жилетке и парень лет тридцати. На импровизированном столике, сделанном из пары сдвинутых вместе табуретов стояла полупустая полторашка пива. Еще с десяток пустых валялись на полу тут же, и немудрящая закуска, видимо взятая с ближних прилавков. Парень лежал в накинутом на плечи пуховике, но без штанов. Впрочем у девчонки ниже пояса тоже ничего не было одето. Такое ощущение, что продавщица этого магазинчика на пару со своим парнем, а может и вовсе даже незнакомцем, отрывались напоследок. Как там говорится? «Пир во время чумы?» Словно им сказали, что они живут последние сутки и они отожгли… На полную. До конца.

Из магазина вышел с тяжестью на сердце. Реально — душераздирающее зрелище. Давит на психику. Неужели я единственный остался в живых? Ох, не хотелось бы. Не-не, лестно конечно ощущать себя единственным Наследником всего Человечества. И прожить жизнь на его обломках не составит никакого труда. Об этом частенько мечтают инфантильные глупцы. Вот только плата… Пытка одиночеством… Это — тяжело. Я сам по натуре мизантроп и интроверт, и одиночество мне, в принципе нравится… Но до определенного порога. Добровольное, когда сам его себе придумал и организовал. И всегда можешь вернутся к людям. Легко наслаждаться таким одиночеством — когда можешь в любой момент его нарушить. А если оно длится год? Два? Десятилетия? И, без малейшей надежды с кем-то заговорить? Крыша поедет даже у самого нелюдимого человека.

Впрочем, живые здесь точно есть. Выйдя из магазина и направившись в сторону видневшихся километрах в двух-трех высоток, я увидел дым, идущий из трубы одного из особняков в Левашово. Причем именно что из трубы. Это не пожар, а просто-напросто кто-то топит печь. Греется, готовит еду — но не горит. Есть, есть живые! От сердца отлегло. Первой мыслю было пойти именно к этому особняку. Но он располагался не с краю, а где-то в глубине поселка, а я уже наметил себе Главную Цель на сегодня. Город! В городе должна появиться хоть какая-то определенность. Это я повторил и повторял про себя несколько раз, как мантру, как молитву… От отчаяния, чтоб хоть что-то было определенным. Как-то так… Ну а если уж и в городе не встречу никого живого… Хотя это маловероятно, вон сколько многоквартирных домов-то. Сотни домов, тысячи, десятки тысяч жителей… Не могут же они все погибнуть, так? Вон же — есть выжившие в поселке. Так вот, если в городе вообще никого не встречу, то на обратной дороге обязательно сюда и зайду. Ведь зайду же? И кивнул сам себе. Успокоив себя этим рассуждением, я снова зашлепал по мокрому асфальту в сторону высоток.

Сколько нужно времени чтоб пройти три километра по хорошей дороге? Минут сорок? Для меня эти сорок минут растянулись в несколько часов. Они длились и длились… Было несколько дико идти по центру абсолютно пустой автодороги. Так и хотелось сместиться к обочине. Ну а вдруг машина навстречу? Но машин не было. Вообще никого не было. Лишь город медленно, очень медленно надвигался на меня.

До домов оставалось уже совсем чуть-чуть, от силы метров двести, когда из города мне навстречу на дорогу по которой я шел вышли выжившие. Дети. Ещё меньше меня. Мальчик и девочка. Мальчишке — лет одиннадцать-двенадцать. Девочке и вовсе не больше восьми. Перед собой они толкали тележку из супермаркета, доверху набитую чем-то… Ну, скорее всего, товаром из этого самого супермаркета. Они меня тоже увидели. Но не испугались, не удивились, хотя явно несколько напряглись. Они на несколько секунд остановились, явно перекинулись между собой парой фраз и, все-таки, продолжили движение. Мне навстречу. Ну а я шел к ним. Напряжение все росло. Внутри меня словно сжималась тугая пружина. Сейчас все разъяснится! Так мы и шли, разглядывая друг друга и постепенно сближаясь, пока между нами не осталось метром пять. Я остановился и сказал:

— Привет…?

— Привет, — ответил мальчишка как старший. Ответил и смотрит на меня выжидающе. Мол, «чего еще скажешь?» Я не стал выеживаться и спросил уже прямо.

— Ребят, вы мне можете объяснить, что это вообще твориться-то?

— В смысле? — вроде как не понял пацан.

— В самом общем смысле. Почему люди мертвые везде? Трасса пустая. Пожары вон в городе и их, вроде как, никто и не тушит? Что вообще в мире происходит?

Мальчишка опять переглянулся с девочкой. Потом пожал плечами и спросил:

— А сам ты что, не в курсе?

— Нет, — честно ответил я.

— Ты что «с луны свалился»? — не поверил тот, — как можно ничего не знать-то? Ты где был последний месяц?

— Можно сказать что и «с луны», — я криво усмехнулся. — Просто я сегодня ночью очнулся, рядом труп, а я ничего не помню. Вот вообще ничего. Даже собственного имени.

— Так не бывает! — подала голос и молчавшая до сего времени девчонка.

— Да нет, бывает, — возразил мальчишка, и солидно так, с достоинством, пояснил малявке. — Амнезия называется. Частенько наступает в стрессовых ситуациях. Защитная реакция мозга на потрясения.

— Да-да, что-то вроде этого, — согласился я с диагнозом. Не говорить же детям, что я взрослый дядька сорока с лишним лет в теле подростка. Но малыш все равно молодец. Говорит грамотно, слова амнезия, стрессовая ситуация, защитная реакция мозга… Эрудированный ребенок.

— А в мире сейчас полный пиздец, — абсолютно серьезно и даже с каким-то сочувствием посмотрел на меня юный эрудит. — Эпидемия.

— Ка'анави'ус… - подтвердила и девочка.