Одна ошибка

Глава 16 — «Ревность»

Сгорая от ревности, Евгений ушел с вечеринки бродить по ночному городу. Город под покровом ночи не померк во тьме, а, наоборот, укутался в разноцветные фонари, светящиеся на столбах, и свет в витринах магазинов, лавок, баров и ресторанов. Также светились некоторые окна в домах и многоэтажках. С каждой минутой шум постепенно стихал, и город погружался в ночной покой, обретая тишину, но не теряя яркость от уличного освещения и ночного светила.

Машины стали реже разъезжать, на улицах не было видно уже ни души, а Евгений все бродил и бродил по светлым улочкам и темным проулкам. Теплый ветерок теребил его копну волос, освежая лицо и прогоняя алкоголь. Прогуливаясь и убивая время, он не заметил, как подошел к дому Сони. Обойдя его дважды, как зомби, неосознанно для себя, он стремительно направился в ее квартиру, быстро перепрыгивая ступеньки. Подойдя к двери, он резко остановился. Сердце бешено заколотилось в груди и рука, тянущаяся к звонку, задрожала мелкой дрожью. Прошли считанные секунды, прежде чем он решился нажать на кнопку звонка. Громкий и резкий звук потряс тишину. И вновь тишина спящего дома восстановилась на несколько минут. Взяв себя в руки, Евгений повторно нажал на кнопку, уже смелее и дольше продержав палец. Никаких признаков живой души за дверью не последовало. Забеспокоившись, он полностью отрезвел и дважды нажал на звонок. Через секунду за дверью послышались тихие шаги и сонный голос Сони произнес:

— Кто там?

— Сони, это я, Джон, — от волнения голос его дрожал и прозвучал немного хрипловато.

Звук поворота ключа и движение замка, затем медленно открывающаяся дверь, после чего появление хозяйки дома. Ее необычный вид потряс Евгения волнительной дрожью.

— Что случилось? В чем дело, Джон? — в голосе Сони прозвучали беспокойные нотки.

— Можно мне войти?

Сони впустила Джона и прикрыла за ним дверь.

— Что произошло? Что-то с Еленой? — сон улетучился, уступив место волнению, — Боже мой, Джон, не молчи. Что с Еленой? В чем же дело, наконец?

Он смотрел на нее, не в силах произнести даже слово. Он впервые видел ее в таком откровенном виде и поэтому шокировано разглядывал с ног до головы.

На Сони был коротенький черный шелковый пеньюар из тонкой материи, под которым ясно выделялись упругие груди и маленькие розовые бусинки сосков. Пеньюар держался на тонких бретельках и доходил ей чуть выше, чем до середины бедер. Сверху она накинула легкую накидку из той же материи, которая небрежно висела на ней, не скрывая формы и изгибы тела. Ее сексуальный вид породил в нем желание, от чего он стал отрывисто дышать.

Заметив его пожирающие глаза, Сони поправила накидку, которую спросонья натянула кое-как, и, запахнув ее с двух сторон, скрестила руки на груди.

— Нет-нет, с ней все в порядке, — рассеянно ответил Джон, — а тебе идет черный…

— Я знаю! — выпалила Сони. — Но я не могу понять, если все в порядке, зачем ты пришел в такой поздний час?

— Я проходил мимо и… не знаю, почему вдруг взбрело в голову заглянуть к тебе в гости, — начал было оправдываться Евгений.

— Джон, уже третий час ночи. Завтра рано на работу, а ты гуляешь беспечно, как ни в чем не бывало. Ты что, пьян?

— Нет, нет. Вообще-то был, но уже в норме. Позволишь глотнуть чего-нибудь? — смущенно попросил он.

— Боже мой! — вздохнула Сони, — Ну хорошо, проходи, я приготовлю тебе травяной чай, чтобы ты слегка отрезвил свою бредовую голову.

— Лучше кофе, пожалуйста, — промямлил Евгений с благодарностью.

Сони направилась в сторону кухни, и Евгений не спеша последовал за ней. Пока Сони варила кофе, он сел за стол и закурил, нервно потягивая сигарету и выпуская густой дым.

Разлив кофе по чашкам, Сони достала пачку шоколада и печений. Разложив их в вазочки, она села за стол.

— Тебе сколько сахара? — Сони поднесла сахарницу к чашке и зачерпнув чайной ложечкой сахар, взглянула на него вопросительно, держа ложечку над его кофейной чашкой.

— Выходи за меня замуж, — сказал Джон, как выдохнул.

С глухим звоном упала ложечка в чашку из рук Сони, расплескав по краям темный напиток. В замешательстве Сони схватила рядом висящее полотенце и, тупо глядя на пятно на скатерти, начала упорно промачивать его. Насухо обтерев стол, она продолжала вытирать скатерть, глупо уставившись в одну точку.

Евгений нерешительно положил руку поверх руки Сони, которая настойчиво вытирала пятно. От прикосновений Сони вздрогнула и оттянула руку, как ударенная током.

— Сони, выходи за меня, — повторил он.

Молча Сони подошла к раковине и, открыв кран на всю мощь, начала мять полотенце под струями холодной воды.

Холодный пот выступил на лбу Сони. Безнадежно она провела рукой по волосам, не отходя от раковины и не зная, что делать, что ответить. Конечно, она понимала, что Джон неравнодушен к ней. Но она не подозревала, что все так уж серьезно. Она считала, что это мимолетное увлечение пройдет в скором времени, и даже думать не смела, что все может зайти так далеко. Кто бы мог подумать, что эти невинные дружеские встречи, по крайней мере, она такими их считала, могут перерасти во что-то более серьезное.

Тишина в комнате начала давить на плечи, требуя какое-нибудь малейшее движение, признак существования живой души. Сони старательно перебирала в мозгу подходящие слова для менее болезненного ответа, чтобы не задеть самолюбие Джона и прежде всего, чтобы прервать эту удушающую тишину. Но все попытки оказывались тщетными. В голове не возникало никакой спасительной идеи. К тому же, от волнения в ее горле пересохло, а язык словно прирос к нёбу.

— Я не получил ответа, Сони, — подал голос Джон, пронзая ужасный гул тишины.

— Видишь ли… — промямлила она, все еще не смея обернуться и посмотреть ему в глаза.

Джон неуклюже отодвинул стул, который с грохотом упал, и неуверенно направился к Сони.

Решив сделать вид, что она занята определенным делом, Сони взяла бокал и тщательно начала его растирать, ополаскивая в струящейся холодной воде. Но, когда Джон подошел ближе и положил руки ей на плечи, она выронила бокал, затем быстро поставив его на место, отошла к двери, ведущей на балкон.

— Джон, — с трудом продолжила Сони, — ты еще так молод! Тебе еще жить и жить. Молоденькие красавицы так и жаждут твоего внимания. Тебе сколько сейчас — 23, да? А я уже стара для тебя в свои 28 лет.

— Любви все возрасты покорны, — изрек он свой главный довод.

— Ты просто не понимаешь, что это лишь привязанность.

— Нет, это любовь!

— Ты не можешь любить меня! — вдруг воскликнула Сони. — Я не давала тебе никакого повода для этого. Я отношусь к тебе, как к хорошему другу, и всё!

— Конечно, — послышались злые нотки в его голосе, — повод для этого ты дала этому лощёному франту!!!

— Джон! — шокировано воскликнула Сони.

— Тебе не кажется, если я слишком молод для тебя, то он слишком уж стар, — сардонически заметил Евгений.

Сони сделала глубокий вздох и обиженно взглянула на Джона.

— Ты не справедлив, Джон. С чего ты взял, что я…

Запнувшись, она не могла подобрать подходящих слов. Не выдержав напряжения, она нервно закурила, выпустив густую струю дыма.

— Скажи честно, вы любовники?

Вопрос застал ее врасплох, она опешила и не смогла сразу ответить. Его холодные глаза глядели в ее, пытаясь раскрыть в них правду.

Сделав несколько нервных затяжек, она прошептала:

— С чего ты взял?

— Я не ребенок, в конце концов, — взорвался Джон, сгорая от ревности, — ваша милая беседа, после чего бесследное исчезновение, к тому же тайное, наводит на определенные мысли. Я даже не заметил, как вы смылись с вечеринки.

— Я ушла одна, — не понимая почему, начала оправдываться Сони. — У меня была мигрень.

— О-о-о-о, не лги, не надо.

— Джон, пожалуйста!

— Это я прошу тебя объяснить, какую игру ты ведешь?

— Джон…

— Ну что ты заладила — Джон, да Джон. Я и сам знаю. Вот уже 23 года, как я им являюсь.

Сделав долгую затяжку, Сони затушила сигарету.

— Извини, я не хотела причинять тебе боль своим отказом. Просто я…

— Просто ты в постели старика, — перебил Джон и схватив ее за плечи, встряхнул с силой, — ну и давно он тебя ублажает?

— Во-первых, он не старик, — внезапно выпалила Сони и, освободившись от его цепких рук, продолжила более спокойно, — во-вторых, я уже сказала, мы не любовники. А в-третьих… я не обязана отчитываться перед тобой. Это тебя не касается ни капли.

Евгений схватил Сони в объятия, и, крепко обнимая ее, начал осыпать поцелуями.

— Послушай, Сони. Я ж люблю тебя… я хочу тебя… забудь ты его. Старик поиграет и бросит тебя, а я нет! Я не буду ни о чем вспоминать. Мы забудем, что у тебя были с ним какие-то шашни… я сделаю тебя счастливой…

Сони упиралась кулачками в его могучую грудь, но он крепко-накрепко держал ее, не ослабляя ни на минуту своей хватки. Схватив ее за талию сильными руками и прижав к своей груди, он целовал ее лицо, шею, твердя о своей любви. Она с трудом отклонялась от его настырного рта, так упорно ищущего ее губы.

— Отпусти, паршивец! — выкрикнула Сони задыхаясь.

Повинуясь какой-то непонятной силе, Джон отпустил ее и отпрянул на шаг назад.

Ощутив свое освобождение от настырных поцелуев и стальных рук, Сони машинально влепила ему пощёчину и прошипела:

— Убирайся вон! Немедленно!

— Извини…

— Уходи, пока все плохо не кончилось!

Джон виновато глядел на Сони, растирая пострадавшую щеку.

— Уходи, Джон, пока наша дружба не обернулась враждой, — устало произнесла Сони и вышла на балкон, показывая всем видом свое нежелание больше видеть его, а тем более разговаривать.

Гневно развернувшись и пыхтя, Евгений ушел, не проронив ни единого слова.