Одна ошибка

Глава 31 — «Перемирие»

— Камал, как друг и как лечащий врач твоей жены, — начал Алекс, войдя в свой благоустроенный кабинет и располагаясь в кресле, — хотел бы отметить, что все эти бурные перепалки, по крайней мере, на данный момент очень вредны для ее здоровья.

Камал расположился напротив друга на мягкой софе и, скрестив ноги, устало посмотрел в его сторону.

— Да, я понимаю, — произнес Камал, делая глубокий вдох, — сердечный приступ — это не игрушки…

— Вот именно! — укоризненно перебил его Алекс.

Камал провел рукой по лицу и стал поглаживать основание бородки, задумавшись.

— При том, что анализы показывают, что у нее проблемы с сердцем, — продолжил Алекс, — такое было раньше?

Камал задумчиво посмотрел на Алекса:

— Не припоминаю, — сделав глубокий вздох, Камал продолжил, — она никогда не жаловалась на сердце…

— Тогда тем паче, необходимо сделать полное обследование.

— А в целом, как её состояние? — с тревогой спросил Камал.

— Пока стабильное, не вижу никаких преград, чтобы выписать её, думаю, завтра, — внезапно замолчал Алекс, задумчиво потёр бородку и улыбнулся, — хотя, вряд ли она сама захочет уйти.

— Да, ты прав, — заулыбался в ответ Камал, — она не желает ни на шаг отходить от малыша, а тут ты ее домой отправишь…

— Но… — перебил его Алекс, — не забывай, что ей сейчас необходим полный покой. Ваши эти перебранки отрицательно влияют на состояние её здоровья.

Камал машинально замотал головой в знак согласия и Алекс продолжил:

— Будь добр, прояви терпимость. Сейчас ей вполне достаточно переживаний за состояние сына. Малейший перепад настроения может спровоцировать повторный приступ.

— Окей, я понял, — сдаваясь, Камал поднял руки в знак капитуляции.

— Вот и хорошо. Ну, тогда поглядим, как она отреагирует на выписку, — улыбнулся Алекс, — а затем уже приступим к обследованию. Что скажешь? Здесь пройдете обследование или желаешь уже по возвращению домой?

— Нет-нет, давай ты сам полностью проконтролируешь этот процесс. Я тебе доверяю.

— Хорошо. Только это не мой отдел, поэтому потребуют внести предоплату и по чеку начнут принимать врачи…

— Об этом даже не беспокойся, — перебил его Камал, — Николя подойдет к тебе касательно всех выплат и требуемой документации.

— Ну что ж, тогда у меня все.

Камал встал и подошел к двери, но вдруг остановился и обеспокоенным голосом спросил:

— Алекс?

— Да, — поднял на него взгляд врач, отрываясь от истории болезни Сони, которую изучал повторно.

— Скажи честно, ты что-то не договариваешь? У неё что-то серьезное с сердцем?

— Прости, друг, но пока я и сам ничего не знаю. После обследования можно будет делать какие-то выводы.

Камал расстроено качнул головой и вышел, направляясь в отделение реанимации, чтобы взглянуть на сына, перед тем как вернуться к Сони.

Камал стоял у двери в палату к Сони и не решался войти, что-то его не пускало, не давало сделать шаг и повернуть ручку, чтобы войти. Он прислонился лбом к двери и сделал глубокий вдох.

Ох, Сони… Что же делать? Почему она постоянно видит в нем врага, вечно ищет скрытый смысл или подвох?

Ну, так и он тоже хорош, взрывается при каждом слове, как пороховая бочка, от которой потом и осколков не соберешь. Так и сейчас, попытки помириться с ней пошли прахом, несмотря на то, что он пришел с благим намерением прояснить эту глупую ситуацию, жестоко разделившую их судьбы. Но и тут она стала искать скрытый смысл, даже не пожелала слушать запись, а услышав голос Риммы, так вообще разбила вдребезги диктофон. Само собой, жестокий поступок Риммы выбил её из колеи, и теперь ей мерещится на каждом шагу предательство, но неужели она не видит, как страстно я желаю её вернуть в свою жизнь…

Глупец!!! Ну конечно! Как можно разглядеть благо под маской зла?! Что ты сделал, чтобы она усомнилась в твоем предательстве? Потребовал платы? Сурово решил наказать, требуя подписать отказную? Растеребил раны, которые, возможно, еще не зажили, требуя пояснений? … И после всего этого ты надеешься, что она должна прочувствовать твою любовь??? …

Нет! Так не пойдет, в его сознании сложилась картинка, и он получил ответы на свои вопросы и понял, насколько же он ошибался касательно её поступков, её поведения. Но ведь вопросы остались теперь у нее, на которые так и не были получены ответы. Она так и не получила ответ, почему и за что? Именно это сейчас разделяет их. И что бы ни случилось, им кровь из носа нужно прояснить это недоразумение. А значит, прочь трусость, нужно, в конце концов, открыть эту дверь и поговорить с ней…

После того, как врач увел Камала за собой, Сони не могла находиться в тесной комнате, она просто задыхалась от недавнего инцидента, ей нужно было глотнуть свежего воздуха. И, не медля, Сони взяла сумочку и вышла во двор больницы. Расположившись под сенью деревьев на скамеечке в дальнем углу, подальше от любопытных глаз, она подожгла сигарету и сладко затянулась, словно дым мог затуманить разум и отогнать прочь события и болезненные ощущения от пререканий с Камалом, а затем и его прикосновений.

Зачем он играет с ней, как кошка с мышкой?

Слезы навернулись на глаза, и Сони тяжело прерывисто вздохнула, всхлипывая от болезненных воспоминаний.

Почему проявляет заботу и нежность, а затем упрекает во всех грехах мира, вешает ярлыки?

Падшая женщина!!!

Она вспомнила упрек и ненависть в голосе Камала, когда он произнес это ужасное слово, и сердце Сони сжалось от боли из-за беспочвенных обвинений. Она уронила голову на ладони и тихо зарыдала. Сигарета, к которой она так и не притронулась более, после первой затяжки, уже истлела в руках. Сони бросила окурок и провела рукой по волосам и по щекам, всхлипывая и протирая слезы.

Сердце разрывалось, источая любовь. Как бы ей хотелось верить нежным прикосновениям Камала и страстным поцелуям, верить в то, что он все еще любит её, желает её… Но его ядовитые слова и беспочвенные обвинения, упреки, говорили об обратном. И, возможно, его желание было продиктовано лишь похотью, лишь желанием утолить мимолетную жажду. И лишь поэтому Сони смогла с трудом, но резко оттолкнуть, прервать долгожданный поцелуй и отказаться от прикосновений Камала, которых ей так не хватало, которые были настолько желанны, что она грезила ими по ночам в одинокой постели. Она жаждала его объятий… жаждала его поцелуев… и все же отстранилась от него со слезами, понимая, что ему нужна была не она, а лишь плоть, которую можно заменить любой другой плотью, дав освобождение сексуальной энергии.

А ей этого было мало!!!

Мало!!!

Секс без души не имеет божественного смысла… Любовь — это единение душ, когда сплетаются не только тела, но и души переплетаются воедино, и в экстазе достигают вершины божественного наслаждения и умиротворения. Когда любые ласки и позы в сексе не имеют пошлости, а лишь продиктованы желанием и возможностью достижения неописуемого восторга от каждого прикосновения близости и восторженного оргазма, обожествленного веками. И познав однажды бурную любовь и страсть, единение душ с Камалом… на меньшее она уже не была согласна…

Как же он мог, после всего этого, предполагать, что она могла бы осквернить себя и свою любовь? В данном случае измена была просто немыслимым, уму непостижимым поступком. Ни с кем и никогда она не сможет обрести эту упоительную, душераздирающую страсть, не говоря о том, чтобы позволить кому-либо прикоснуться к ней. И несмотря на то, что Римма открыла ей глаза на подлость Камала, которую он совершал по отношению к ней, все же Сони не смогла заставить себя забыть его. Если она не может принадлежать Камалу, своему единственному возлюбленному, то не будет принадлежать никому и никогда. И это было непреложным законом для нее все эти годы, при любых обстоятельствах… так было, есть и будет всегда!

И вдруг она сама себе ухмыльнулась, сознание обратилось к ней с упреком:

«Ты уверена? … А как же Димка? Или ты уже забыла? …»

«Нет-нет-нет, — кричало в ответ её сердце, — я не забыла! Это совсем не то! Я не была в состоянии воспринимать происходящее! Лихорадка сбила меня с разума…».

И вновь Сони уронила голову на руки и зарыдала. Неужели тень прошлого будет преследовать ее всю жизнь? Та единственная неосознанная ошибка по случайности и жестокости судьбы разделила их пути с Камалом. Как и разбитую чашу не склеить, так и трещину в их отношении никак не получалось соединить, забыть и простить. Неужели та единственная ночь, которая подняла её на ноги, будет стоять между ней и Камалом. Тень Димки, как в любовном треугольнике, всегда теперь присутствует между ними. Безмолвно и неподвижно наблюдая, как распадаются на мелкие осколки остатки той былой пылкой любви. Любви, что дарила ночи, полные наслаждений, и дни, томительно тянувшиеся в ожидании очередного слияния душ и тел под покровом ночи.

Возможно, Сони не могла простить себя сама! Не говоря уже о прощении Камала. Видимо, это и не давало ей покоя, это и разделяло её с любимым…

— Я искал тебя.

Вдруг услышала она обеспокоенный голос Камала за спиной, и тихо шмыгнув носом, быстро протерла слёзы.

— Я хотела подышать свежим воздухом, — не поднимая взора, произнесла она, протирая слезы, и снова закурила сигарету.

— Ты слишком много куришь, — Камал выхватил из ее рук сигарету и выкинул в урну, — по крайней мере, сейчас тебе это вредно и очень.

Что это было? Неужели нотки беспокойства прозвучали в его голосе?

— Разве тебе не все равно? — фыркнула Сони и достала очередную сигарету.

Камал вздохнул разочарованно, но не стал отвечать и отнимать сигарету, лишь присел рядом на лавочке. Сони не смотрела на него, старательно избегая взгляда, но ему этого и не требовалось. Слегка покрасневшие глаза и щеки сами говорили за себя, Камал понимал, что она плакала здесь в одиночестве. Ему так хотелось обнять её, прижать к груди и сказать, что все хорошо, но то, что она отталкивала его и эта отстраненность не давали ему покоя. Сони явно не понимает, что произошло недоразумение. Их беседа не была завершена, неясность и сомнение все еще висят над ними, как туча, угрожая грозой и громом их отношениям.

— Сони, — Камал старательно подбирал слова, чтобы найти путь к её разуму и сердцу, но не знал, что сказать, чтобы вновь не взбеситься и не уколоть её, как это произошло часами ранее, — давай поговорим, как цивилизованные люди. Мы ведь уже давно не дети, и можем контролировать свои слова и поступки. Правда?

— Да, — ответила Сони без каких-либо эмоций, и это внушало надежду на то, что можно построить конструктивный диалог с ней.

— Я встретился и с Риммой, и с Джоном…

Вопросительный взгляд Сони остановил его, но он продолжил:

— В тот день я не мог сказать тебе ничего, так как сам еще не знал всех деталей и подробностей. К тому же, мне необходимо было также поговорить и с Джоном, чтобы развеять и свои сомнения.

— И что же ты выяснил? — безучастно произнесла Сони.

— Для начала то, что Римма делала все, чтобы быть со мной, — он устало вздохнул и продолжил, — не спорю, я был её покровителем некоторое время и это внушило ей надежду, что я питаю к ней какие-либо чувства. А когда ты появилась на горизонте, она принялась за оборону, так и не понимая, что именно нас связывает, да и связывало всегда…

— И что же нас связывает? — голос Сони дрогнул, она смотрела в глаза Камала, не отрываясь.

Он пытался разглядеть в ней что-либо еще, кроме грусти, но так и не смог понять, что промелькнуло в её взгляде и так же быстро потухло, как падающая звезда.

Оставив ее вопрос без ответа, он продолжил:

— Римма призналась, что однажды стала случайным свидетелем моей ссоры с Джеком. Из того разговора она получила неплохую информацию о тебе, о твоем мягком характере, твоих принципах и жизненных устоях.

Камал говорил, словно сам с собой, сверля одну точку взглядом. И, сделав глубокий вдох, отвел взгляд в сторону. Он сделал паузу и посмотрел на Сони. В глазах которой ярко заблестели бисеринки невыплаканных слёз. И вновь, отведя взгляд в сторону, также монотонно продолжил:

— Она заплатила хорошие деньги, чтобы ей предоставили такую программу, где она наговорила и записала всю ту чушь, которой ты сразу поверила.

— Допустим, не сразу, — перебила его Сони.

— Ну, хорошо, не сразу, но все же поверила.

— А как бы ты поступил, покажи тебе такие неоспоримые доказательства?

— Я бы, по крайней мере, попытался найти факты…

— Тогда почему ты до сих пор?… — перебила его Сони в пылу, но осеклась и отвернулась, чтобы не показывать боль в глазах.

Камал нежно взял ее руку в свою и попросил:

— Продолжай, что до сих пор?

— Ты ведь постоянно упрекаешь меня в многочисленном количестве любовников. У тебя есть этому неопровержимые факты, как ты говоришь? Ты накопал неоспоримый компромат? — она сверлила его взглядом, и он опустил взор в знак капитуляции.

— Да, ты права… я не безгрешен, но я все же переговорил с Джоном, и он ясно дал понять, что никогда не был твоим любовником, да и никто тоже… Ты никого не подпускала к себе ближе, чем за километр.

Сони вновь отвела глаза, и скупая слеза покатилась по щеке. Наступила гробовая тишина. Минута молчания казалась вечностью. Тишина гулом трещала в ушах.

— Прости, — нарушил тишину Камал, — я причинил тебе много боли… но боль я причинял и себе тоже, не меньше твоего… однако бросила ж меня ты, разве нет?… И что мне оставалось думать, если следом после разрыва со мной к тебе прибежал Джон, чтобы утешить…

— Верно, чтобы утешить, — прошептала Сони, — но не в том смысле, о котором ты подумал. Он мой хороший друг, и, как друг, поддержал меня в трудную минуту… даже больше… не оставлял меня до последнего… несмотря на то, что получил отставку…

— Я это уже понял.

И вновь эта тишина давала понять, как много недоразумений между ними, как много недосказанных фраз.

— Сони, любовь моя, вернись ко мне… — и вновь прервал тишину Камал, преподнося её руку к губам для поцелуя, но она отдернула руку и закрыла лицо руками. И лишь вздрагивающие плечи показывали, что она беззвучно рыдала, отвернувшись от него.

Вскочив с места, Сони попыталась убежать не в силах больше слушать его. Но он догнал её и, схватив, заключил в свои крепкие объятия. Она уперлась кулачками в его широкую грудь, но он крепко-накрепко держал её в своих тисках. Она отбивалась, как от чумы, вырываясь из его цепких рук, несмотря на то, что Камал всего лишь стоял, крепко держа её, не предпринимая никаких действий. Он лишь смотрел на нее, и понимал, как глубока пропасть между ними, если только лишь от его слов, боль исказила ее лицо, покрытое обильными слезами, а глаза были затуманены и полны слез. Устав отбиваться и бить его в грудь маленькими кулачками, Сони зарыдала на его груди.

Поглаживая ее по волосам, Камал прошептал тихим голосом:

— Все будет хорошо, милая, все будет хорошо.

И медленно пошагал обратно к лавочке, куда они оба присели.

Как только горькие рыдания Сони поутихли, Камал продолжил:

— Мы совершили много ошибок, не пора ли их исправлять, милая?

В ответ Сони лишь всхлипнула, голова её лежала на его плече.

— Вернись в мою жизнь, прошу тебя, — голос Камала дрожал, но он все же продолжил, — мне тяжело дышать без тебя…

Сони отстранилась от него и, посмотрев ему в глаза, чуть помедлив, произнесла:

— Я не верю тебе…

— Дай мне шанс, и я постараюсь завоевать обратно твое доверие… твою любовь…

— Согласно нашему договору, я должна подчиняться всем твоим требованиям, — Сони не могла смотреть ему в глаза, произнося эти слова, поэтому отрешенно смотрела в сторону, — в особенности, ты подчеркнул, как я понимаю… исполнять все твои прихоти и желания… моя благосклонность в твоих руках…

— Забудем о всех договоренностях.

Сони пристально смотрела на Камала, желая разгадать его замысел, возможно, это очередная игра с его стороны. Может ли быть такое, что все его слова вновь являются лицемерием, лицедейством? Ведь, если есть такая возможность менять голоса, где гарантия того, что это не является очередной его уловкой, и голос Риммы был подстроен им самим. Голова пошла кругом, и Сони не знала, что делать, что думать, что сказать. Ей стало дурно, и она ощутила, как ком застрял в горле, какая-то непонятная ей сила стала душить ее изнутри. Она схватилась за горло, растягивая воротник и судорожно открывая рот, чтобы вдохнуть воздух.

Не понимая, что происходит, Камал обеспокоенно произнес:

— Милая, что с тобой? Может врача вызвать?

Сони отрицательно покачала головой, через некоторое мгновение дыхание восстановилось, но во рту остался привкус отвращения. Ей нестерпимо больно стало слушать Камала, чувство неприязни из глубин её души прорывали корни и распространялось по всему телу, рождая в ней сомнения и подозрения в его благих намерениях.

— Милая, тебе лучше?

— Да, все хорошо, не беспокойся, — тихо ответила Сони, затем, погладив лоб, провела рукой по лицу и осторожно спросила, — и что ты предлагаешь в итоге?

Камал не сразу сообразил, о чем спрашивала Сони, но быстро опомнился и предложил установить временное перемирие.

— Ты нужна детям, тебе так не кажется?

— Ты … ты хочешь, чтобы я вернулась… к Джимми??? — глаза Сони блеснули.

— Клянусь, что не посмею требовать от тебя большего, чем ты готова дать, — тихо прошептал Камал, — клянусь, что не будет с моей стороны, никаких притязаний и требований исполнения супружеского долга… просто вернись домой, в наш общий дом. Джимми нужна мать и согласись, что Дони нуждается также и в отце, не только в матери. Мы наломали много дров, каждый из нас виноват по-своему во всей этой заварушке. Давай вместе разгребём этот хлам в нашей жизни, поодиночке нам очень сложно справиться, ты согласна?

Сони не знала, как воспринимать его слова, радоваться от счастья возможности быть рядом с детьми всегда и везде, либо плакать, ведь он дал понять, что не претендует на её внимание. Он хочет видеть её в своем доме, но не подле себя, получается. Как воспринимать его слова, как очередной подвох? Ранее было его желанием уничтожить её посредством её же любви, а теперь же что получается, он хочет играть на материнских чувствах? Боже, почему все так сложно?… Однако, это было единственным шансом быть рядом с сыновьями, видеть их каждый день, заботиться о них и … вот кому дарить всю свою нерастраченную нежность. Если ей придется терпеть все козни Камала… она согласна! Так как огромное преимущество она получала взамен — это её сыновья!

И Сони дала согласие на его подозрительное, но все же заманчивое в некоторой степени предложение.