Одна ошибка

Глава 28 — «Больничная палата»

Голова гудела, издавая странный шум. Сони пыталась открыть свинцом налитые веки, тело словно окаменело, и было неподвижным. Не понимая происходящего, она напрягла руку, но ощутила какую-то тяжесть, сковывающую ее движения. С трудом разомкнув веки, она издала тихий хрип, ощутив во рту привкус горечи.

— Пить… — прошептало ее сознание.

И без того помутневший взор накрыло пеленой, вокруг все плыло, стало расплывчатым, никаких четких контуров, один сплошной туман.

— Пить… — снова повторила Сони.

Что-то твердое до боли прикоснулось к голове, пытаясь приподнять ее, но Сони показалось, что ее хотят оторвать. Она тихо застонала.

«Я умерла! — промелькнуло у нее в голове, — Что за адская боль? Камал был прав, я грешна. Значит, я попала в ад в наказание. Почему я ничего не вижу? Я не вижу своих мучителей…»

Что-то твердое впивалось в голову, причиняя ужасную боль. Сони вновь застонала.

— Mem… mem… madam…

Смутно расслышала Сони голоса. Слабость в теле, распространяясь повсюду, не позволяла раскрыть глаза. Через силу, переборов в себе усталость, Сони слегка приоткрыла веки, но опять не могла ничего разглядеть от мутного сознания.

Пересохшими губами Сони ощутила жидкость во рту, которая растеклась по губам и ручейком влилась в горло. От неожиданности она поперхнулась и закашляла. Сознание медленно восстанавливалось, голоса вокруг стали более отчетливо звучать, начала появляться резкость и ясность происходящего вокруг. До отупевшего сознания дошли звуки отрывками разговоров, она поняла, что говорят на английском языке и начала понимать смысл слов говорящих:

— Мэм, вот вода. Мэм, глотните воды, вам станет легче. Мэм…

— Алекс, что такое? — раздался до боли знакомый голос Камала.

— Не понимаю, она должна была уже прийти в себя. Анна, введите ей два кубика…

Дальше она уже не могла расслышать слов, так как сознание вновь затуманилось, и голоса потонули в гулком ударе звуков, эхом отдаляясь в кромешную тьму.

Камал сидел у изголовья Сони, которая проспала больше суток, так и не приходя в сознание.

Он разглядывал ее лицо, слегка припухшее от его удара, прикоснулся к ее щеке, где явно выделялись красные полоски пальцев. Проведя пальцами по багряным полоскам, словно разглаживая припухлость, Камал внезапно ощутил прилив нежности. Ему пришлось признать, что, несмотря на их недавнюю ссору и его чрезмерный гнев, он не мог оставаться безучастным и черствым по отношению к Сони. Несмотря на несправедливое молчание Сони, ее безжалостность, безнравственность и хладнокровие, с каким она разлучила его с сыном, он не мог ее ненавидеть. Но и любить по-прежнему…

Любовь!? Нет! Он чувствовал к ней жалость, сострадание. Тем более сейчас, глядя на ее неподвижное тело, умиротворенное лицо и разметавшиеся по подушке волосы, он видел в ней ангела, затерявшегося в дебрях своего обмана и лжи. Но любовь, отнюдь….Он ощущал, как истекает из его существа по капле вся любовь, доселе предназначенная только ей. Этот обман, бесчеловечный по отношению к нему, медленно убивал в нем всю страсть и любовь. Это происходило при каждом воспоминании о том дне, когда он так жестоко был покинут ею. В тот день, когда она, тщедушно разлучившись с ним, моментально бросилась в объятия другого. Его сердце было разбито еще в тот день, но понял это он только сейчас. И даже та нежность, что он продолжал питать к ней, не могла склеить осколки разбитой их любви. Он не мог бессердечно наблюдать за ее увяданием. Он проявлял заботу и нежность. Однако та пылкая любовь, что могла простить ей все и вся, больше не горела, и даже не тлела в его сердце. И осознание этого заводило его в тупик.

Поглаживая ее по волосам, он заметил, как его злость на ее бесхарактерность утихомирилась и переросла в глубокую печаль. Нежные прикосновения к ее бархатно-шелковистой коже лица пробуждали в нем противоречивые чувства. Желание простить все ее ошибки переполняли его существо. Лишь бы все уладилось, и она поскорее очнулась от этого глубокого сна, он обязательно разъяснит эту глупую ситуацию. Они смогут найти выход из этих неприятностей. И… Он найдет в себе силы, чтобы забыть ее.

— Только не уходи… останься… ты нужна своим сыновьям, даже с таким ужасным характером… — тихо прошептал он в пустоту, прикасаясь к ледяной руке.

Словно услышав его слова, Сони тихо застонала в ответ.

— Пить… — одними губами прошептала она и, открыв глаза, на этот раз увидала рядом сидящего Камала, который иронично улыбался, глядя ей в лицо.

Он приподнял ей голову, и костяшки пальцев опять впились в кожу, причиняя ей жгучую боль, от чего она вновь издала тихий стон.

— Выпей воды.

Он поднес к ее губам стакан воды и придерживал другой рукой голову, чтобы она смогла глотнуть оживляющей жидкости.

Сони, не отрывая взгляда, смотрела на Камала, так заботливо ухаживавшего за ней. Сделав с трудом два глотка, она смочила горло. Желая поблагодарить его за заботу, она было открыла рот, но издала лишь тихий стон, смешанный с хрипом.

Камал убрал стакан и аккуратно опустил ее голову на подушку.

— Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо… Уже лучше, — смогла на этот раз тихо прохрипеть Сони.

— Что за комедию ты решила тут устроить? — без каких-либо эмоции произнес Камал и уголок рта приподнялся в улыбке, — переполошила всю больницу. Они все на ушах стояли, пока пичкали тебя всякими препаратами.

Бледное лицо Сони не отреагировало на его колкость, как ей показалось, проявленную им. Сделав глубокий вздох, она тихо прошептала:

— Прости… у меня… и в мыслях не было… беспокоить кого-либо… — слова давались ей с трудом и она тяжело и отрывисто задышала.

— Тихо-тихо, — он похлопал ее по руке, — тебя никто ни в чем не обвиняет.

— Что происходит? Почему я тут оказалась? — немного оглядевшись, растерянно спросила Сони.

Она лежала на больничной койке, со всех сторон ее окружала медицинская техника, всякие трубки соединяли ее тело, руки, грудь, нос с определенной аппаратурой, которая тикала, пикала или издавала еще какие-то тихие звуки.

Открылась дверь, и вошел друг Камала, доктор, оперировавший ее сына:

— Вы уже очнулись! Какое счастье! Вы нас всех серьезно напугали, — подойдя к ней вплотную, он вставил ей градусник и продолжил. — Сердечный приступ, знаете ли, это не игрушки. Вас еле откачали, еще каких-то пять минут, и мы бы не успели спасти вас. Благодарите Анну, это она вас нашла, войдя случайно в палату.

Сони заметила за его спиной застенчиво улыбающуюся медсестру, которую заботливо приставили к ним, чтобы она выполняла все желания и предоставляла все удобства, какими могла располагать клиника. Сони улыбнулась ей в ответ, мысленно отчитывая ее, так как мутный рассудок не только рассеивал пелену неясностей, но и восстанавливал череду последних событий, произошедших с ней перед тем, как ее укутало беспамятство: «Лучше бы ты опоздала, милая Анна. Тебе была бы благодарна не только я, но и мой милый тоже… Дала бы мне умереть, и все встало бы на свои места».

— Доктор, как мой сын? — прохрипела Сони, все еще приходя в себя.

— Не волнуйтесь! С ним все хорошо, — он поднес к ее губам стакан воды и помог приподнять голову.

На этот раз Сони с жадностью глотала жидкость. Смачивая пересохшее горло и внутренности, она почувствовала прилив сил. Она смогла пошевелить рукой и медленно попыталась привстать, чтобы придержать стакан. Но врач опередил ее:

— Тихо-тихо, лежите! Вам пока еще нельзя шевелиться, и тем более вставать.

— Я хочу видеть сына, — умоляюще произнесла Сони.

— Не волнуйтесь, операция прошла успешно. Однако ни вам, ни ему на данный момент нельзя двигаться, а значит, придется повременить со свиданием. Как только поправитесь, я вас лично отвезу к нему. А пока, вам необходимо следовать всем нашим предписаниям. Договорились?

Искренняя улыбка на лице врача придавала ей силы и надежду на скорое выздоровление сына. А значит, еще не все потеряно, сын поправиться, и она должна ему довериться. И Сони слабо кивнула головой в знак согласия.

— Вах-вах, какая забота о сыне?! — внезапно раздался ироничный голос Камала. — Опять разыгрываешь комедию?

Все, кто находился в палате, обернулись в изумлении на него. Правда, доктор с медсестрой обернулись от того, что не поняли из сказанного ни единого слова, так как Камал произнес это не на английском, хотя Алекс и понимал русский язык чуть-чуть.

Сони с безразличием посмотрела на Камала, и также ответила в надежде, что его друг плохо поймет ее речь:

— Я не собираюсь перед тобой отчитываться. Твоя забота, проявленная пять минут назад, померкла от переполняющей тебя желчи также быстро, как и падающая звезда.

Затем, с трудом выдавив из себя милую улыбку, обратилась к доктору:

— Я бы хотела отдохнуть, могу я остаться одна?

— Конечно же, маленькая госпожа, — ответил врач, рассматривая градусник, показания на аппаратах и сверяя свои записи, — отдыхайте. Анна как всегда будет находиться по близости, обращайтесь.

И похлопав ее по руке, Алекс улыбнулся ей своей самой очаровательной улыбкой, после чего вывел за собой медсестру, оставляя их наедине.

Камал никак не отреагировал, уверенный в том, что его это заявление не касалось, и как только закрылась дверь, не удержался от язвительного высказывания:

— Хм… ты погляди а, «маленькая госпожа»! Что бы это значило???

— Обычная элементарная учтивость, — без каких-либо эмоции ответила Сони, прикрыв глаза в надежде заснуть.

Но не тут-то было, Камалу явно доставляло удовольствие мучить ее.

— Точно! После которой, как обычно, незамедлительно следует твоя благосклонность. Ты хоть иногда, для себя отмечай, кто и от кого, чтобы не путать отцов и детей…

Повисла гробовая тишина. Сони смотрела на Камала, пытаясь найти в его виде хоть малейшую зацепку на человечность, однако от его благородства не осталось и тени.

— Камал, я понимаю… что виновата в твоих глазах… — Сони медленно произносила слова, отрывисто дыша и делая паузы, — но это, не повод… для того, чтобы оскорблять меня… тем более, что твои домыслы не обоснованы. Я … я бы хотела объясниться с тобой… но… думаю, нам придется… отложить этот разговор до завтра…

Продолжая тяжело дышать, Сони попыталась дотянуться до стакана с водой. Поняв, что она намеревалась сделать, Камал подошел и помог ей приподнять голову, поднеся к губам стакан с водой. Смочив горло, Сони перевела дыхание.

— Прошу тебя, оставь меня одну…

Оставив без замечания ее просьбу, Камал подмял подушку под ее головой и поправил прядь волос, беспорядочно разметавшуюся по ней.

Сони в недоумении глядела на него, пытаясь разгадать его намерения, найти смысл в его действиях.

— Как ты непредсказуем…

— А я еще и крестиком вышивать умею, — улыбнулся Камал, глядя в ее глаза, в которых он заметил проблеск надежды.

Странно! Но этот взгляд пробудил в нем тёплые воспоминания, смягчив его гнев и гордость.

— Ладно, отдыхай. После поговорим.

Проявил вдруг он милость и оставил ее одну, наслаждаться одиночеством.