Огненное небо

Конечно, во Внутренних Войсках Земли имелась своя авиация, в основном транспортная, для быстрой перевозки личного состава, но по старым уставам в строю оставались легкие штурмовики и даже три эскадрильи перехватчиков. Старых, атмосферных, но именно эта их ущербность, неспособность выбраться за пределы атмосферы, и делала их страшными врагами для универсалов АКИ.

Атмосферный перехватчик «Хан» заметно превосходил АКИ «Молния» в маневренности и боевой нагрузке. Его двенадцать ракет и мощный лазер позволяли на равных бороться с парой «Молний», и даже если не выйти из схватки победителем, то обменять себя на обоих противников. Теперь оставалось выяснить, насколько к действиям в атмосфере были приспособлены АКИ аспайров.

Звено капитана Луккини базировалось близ Пармы, в четырехстах километрах юго-западнее крепости «Фонсдорф-2». Европу, как один из густонаселенных регионов, прикрывали с особым тщанием. Помимо крепости выделив целых восемь «Ханов», полсотни древних, но смертоносных «БУКов», и несколько десятков лазерных зениток на шасси «Мамонта», новых, но обладавших крайне ограниченным радиусом действия. Огромные силы, на целую-то Европу. И первыми из всех в бой бросили его звено. Экая честь.

— Барс 2–1, здесь контроль, статус? — левый наушник слегка барахлил, добавляя к голосу полетного диспетчера неприятную хрипоту.

— Барс 2–1, «зеленый-зеленый», к взлету готов, — сообщил он традиционную фразу. Контроль имел полный доступ к телеметрии и видел состояние машины не хуже самого пилота.

— Барсы, запуск.

— Барсы, запуск, — отрепетировал своим подопечным Луккини.

— Барс 2–1, «волна» три-сорок пять, «код» третий.

Луккини тут же выставил настройки частоты и кода шифрования.

— Контроль, Барс 2–1, «волна» три-сорок пять, «код» третий, принято.

— Барс 2–1, готовность 30 секунд.

— Контроль, принято, готовность 30 секунд.

«Отче наш» Луккини успел пробормотать как раз секунд за двадцать, закончив к следующей команде диспетчера.

— Барс 2–1, пять… четыре… три…

— Руки, чисто! — передав «Хана» под контроль диспетчера, Луккини плотнее вжался в спинку кресла. Сейчас тряханет!

— … два… один… ПУСК!

Луккини ждал этого мгновения всю жизнь с самого детства, когда мать рассказала ему о далеком предке, одном из лучших асов древности. И с тех пор он не представлял себя без неба, без скоротечных и жарких схваток атмосферных истребителей, без упоения победами. Трехкратный победитель виртуальных турниров континента в юности, второй в списке лучших курсантов летного училища, он был рожден для воздушного боя. И сегодня шел в свой первый бой.

«Ханы» стартовали из шахт старинной военной базы, одной из немногих, что оставались на балансе Внутренних Войск. Магнитная катапульта выбросила истребитель наружу, словно пулю из ружья, и тут же, подхватывая эстафету, заработали мощные реактивные двигатели.

Подстраиваясь под растущую скорость, выгнулось адаптивное крыло и перейдя звуковой барьер, «Хан» пошел в набор высоты. Пользуясь мгновением передышки, Луккини бегло оценил обстановку в воздухе. Связь с землей пока работала, хотя индикаторы уровня помех уже наливались угрожающей краснотой. Но полностью подавить связь аспайрам еще не удавалось, и на борт шел поток данных с наземных радаров.

Его звено, две пары зеленых точек в кубе трехмерного радара, неторопливо ползли вверх, а с юго-востока заходила целая россыпь алых, уже почти погасивших орбитальную скорость. Целых шестнадцать аспайров! В семистах километрах, как раз в досягаемости «Копья», дальнобойной ракеты с осколочной боеголовкой.

— Барс 2–1, здесь контроль, старт наведения.

— Контроль, Барс 2–1, старт, подтверждаю прием команд, — он тычком переключил канал. — Барс котятам, принять целеуказание!

— Барс 2–2, подтверждаю.

— Барс 2–3, подтверждаю.

— Барс 2–4, подтверждаю.

На голограмме перед собой Луккини видел, как разошлось веером его звено, как от них потянулись пока пунктирные линии разбираемых траекторий.

— Котята, бьем «Копьями»! — движениями зрачков Луккини отметил четырех аспайров, и вознеся короткую молитву о даровании меткости, запустил по ним все двенадцать ракет. — Атмосферник, это вам не дохлая «Молния»!

— Звено, удаление шесть сотен, пуск по программе.

Достигнув рубежа, о чем сообщило вспыхнувшее табло «Пуск разрешен», он аккуратно утопил большим пальцем кнопку на джойстике. Легкий толчок, отделилась первая пара ракет, через полсекунды вторая. Эти толчки повторились еще трижды, пока все двенадцать ракет не легли на курс перехвата. Теперь у «Хана» оставался только лазер ближнего боя, да ярое желания победить у его пилота. Победить любой ценой!

И сразу после запуска ракет, заверещал индикатор облучения радаром. Звук противный до зубовного скрежета. На них соизволили обратить внимание.

— Котята, приготовиться к противоракетному маневру! — успел предупредить он, прежде чем ближайший к нему «Хан» взорвался без видимых причин.

Луккини спасло то невероятное фамильное чутье, что позволило его предкам пережить три мировых войны, и сбить на круг несколько сотен самолетов. Едва потухла отметка ведомого, капитан выжал левую педаль, и до упора увел джойстик вперед и влево.

«Хан» свалился на левое крыло, почти войдя в штопор, пущенный в него луч прошел далеко вверху, и Луккини хрипя и задыхаясь от перегрузки, тут же рванул самолет вправо.

— Котята, к Флоренции! — прохрипел он, не видя, что остался один, отследив только гибель ведомого. — Левый разворот!

О том, что ведомого сбили лазером капитан догадался быстро, и ужаснулся, поняв, что лазеры его врагов эффективны даже в атмосфере. Импульсный лазер «Хана» бил от силы на сотню километров, потом сходя на нет, рассеиваясь в воздухе. Специализированный для атмосферы лазер, чей рабочий диапазон был специально подобран к «окнам прозрачности» воздуха! Но ведь против него сейчас работали АКИ! Зачем такие ухищрения для универсального истребителя, ведь это заметно снижает дальность в космосе!

Но промелькнув, эта мысль тут же отошла на задний план, почти все силы капитана Луккини сейчас уходили на уклонение от смертоносных лазерных лучей.

— Котята, у Флоренции ныряем в ущелье, я покажу, не отставайте! — он часто бывал в этих краях, в местах, где жили его славные предки.

— Котята, в линию, следовать за мной! — занятый пилотированием, он все еще не замечал, что в воздухе осталась только одна зеленая точка. Потухли и отметки ракет, сбитые задолго до того, как включили режим хаотического маневрирования.

И тут в уши ворвался резкий громоподобный свист помех, компьютеры аспайров наконец-то сумели разгадать последовательность псевдослучайной перестройки частот. Связи у него больше не было.

— Барс, …тируйтесь! — голос полетного диспетчера прорвался через помехи на какую-то секунду.

— Ага, сейчас! — зарычал Луккини, отключая ставшую бесполезной систему связи. К его удивлению, информация от радаров еще поступала на борт. Видимо ее шифровали другим методом, и этот код аспайры пока не раскололи.

Капитан уже вошел в боевое безумие, в котором нет страха смерти. Его истребитель летел навстречу врагу, танцуя в переплетении лазерных лучей, и не было силы, способной его остановить. Далеко справа промелькнула в безумной круговерти древняя Флоренция, его «Хан» пронесся над Понтассивом, подходя к предгорьям, и захрипев от натуги, Луккини ювелирно ввернул истребитель в ущелье между двумя вершинами.

Едва гора скрыла его от аспайров, капитан перевел двигатели на реверс, едва не потеряв сознание от боли в измученном теле. «Хан» остановился почти мгновенно, завис на раскаленных струях разогретого воздуха, едва не касаясь увитой плющом скалы. Луккини со стоном вздохнул поданный маской чистый кислород, и тут же простонал, поняв, что из всего звена уцелел только он.

— Скоты… — Луккини все еще получал отрывочную информацию с земли, поэтому видел, как две восьмерки аспайров, расходились, охватывая горную гряду в клещи. — Ну идите сюда, не бойтесь!

А они и не боялись, уверенные в своем превосходстве. Луккини следил, как тают отделяющие его от врагов километры, тают, как сахар в горячем чае. И когда дистанция до ближайшего стала двухзначной, он выдохнул, перевел «Хан» в горизонтальный полет, и врубил форсаж.

«Хан» выпрыгнул из-за скалы, плюнулся лазерным импульсом, и тут же упал обратно. Луккини мастерски владел управляемыми соплами своего перехватчика, и это позволяло машине буквально танцевать в воздухе. Пользуясь тем, что его все еще скрывали горы, он развернул самолет, и пролетев пару километров, осторожно высунулся, прикрываясь каменной часовней древнего монастыря.

— Прости господи, грех мой, — прошептал он. — Часовню потом отстроят, я сам строить буду, если выживу…

На этот раз он видел, как от выбранной цели оторвался какой-то кусок, и в ту же секунду прикрывавшая его часовенка развалилась, разрезанная не менее чем десятком лазерных плетей.

— Каццо! — выругался капитан, уклоняясь от падающих камней. — Пэццо ди мердо!

Его загоняли профессионально, охватывая полукольцом, а идущая в центре дуги пара, еще и начала набор высоты. Несколько секунд, и он будет в прицелах минимум у четверых. А в такой дуэли он может не успеть разменять себя даже на одного врага. Луккини охватило отчаяние, он обшаривал глазами поросший кустарником склон. В этих краях много пещер, если удастся найти достаточно просторную…

Не удалось, аспайры успели быстрее. Отслеживая их полет, Луккини прижался к самой скале, и когда из-за горы вынырнули четыре стреловидных тела, всадил импульс в брюхо крайнего. На этом везение кончилось. АКИ крутанулись, как заправские атмосферники, и прежде чем накопитель «Хана» успел набрать заряд, развалили перехватчик на три почти одинаковых куска.

Взрывное испарение обшивки чудом не добралось до кокпита, и оглушенный пинком катапульты Луккини все таки пришел в себя у самой земли. Болтаясь под мимикрирующим куполом парашюта, капитан счастливо улыбался. Прямо перед ним, ниже по склону догорал разбившийся истребитель аспайров. Он только что пополнил родовой счет семьи Луккини.