Она мое безумие

Глава 10. План

Владислав.

Я знаю, чего я хочу, и я это получу.

— Влад, что с тобой происходит? Ты не похож на себя, — начал Марк, отложив документы и всматриваясь в меня. — Ты что, на том приеме с дочкой Стефенсона что-то замышлял? Или это часть плана начать войну?

— Я планирую похищение его дочери, — ответил я с холодной улыбкой.

— Ты проработал план похищения? — Марк снял очки и потёр переносицу, явно обеспокоенный.

— Конечно, — ответил я, ощущая, как внутри меня нарастает волнение. — Всё будет безукоризненно. Свадебная церемония в церкви. Когда она станет у алтаря, я её заберу. Ты уничтожишь охрану, но оставишь живыми самого Стефенсона и его сына. Им предстоит долгие страдания, не будет быстрых смертей. Гостей трогать не будем. Новые враги нам не нужны. После этого мы потребуем обмен: её свобода за добровольную сдачу её отца. Николай соглашается, и мы с тобой расправимся с тем, кто ответственен за смерть матери.

— Ты хочешь дочку Николая по каким-то тайным причинам, не так ли? — Марк взглянул на меня с недоверием.

— Ты знаешь, почему я хочу её, — ответил я с тёмным блеском в глазах.

— Чувствую, что это не просто месть. Эта девушка за всё ответит, хотя сама не виновата.

— Марк, если ты о Изабелле, то она — часть этого мира. Она выросла под опекой своего отца, который гордился ею. Николай виновен, что отдал её в руки таких, как мы.

— Хорошо. А что мы будем делать с его сыном и падчерицей? — Марк выглядел растерянным, как будто груз ответственности давил на его плечи. Он тяжело вздохнул, переминаясь с ноги на ногу и пристально глядя на меня, как будто ожидая, что я принесу ясность.

— Ты решай. Либо их убьёшь, либо оставишь живыми, — я с непроницаемым выражением лица, скрестив руки на груди, посмотрел на него. Моё лицо оставалось спокойным, но голос был отстранённым, как будто я был совершенно невозмутим.

Марк закусил нижнюю губу и сжал зубы, его руки нервно теребили края пиджака. Его глаза заблестели от угрызений совести и смятения. Он нервно щёлкнул пальцами, и я заметил, как его пальцы дрожат от напряжения.

— Ублюдок спит с Линой, — произнёс Марк, и его голос дрожал от злости. Он повернулся в сторону окна, сквозь которое пробивались слабые лучи света. В его выражении лица была смесь гнева и отчаяния, как будто он пытался справиться с внутренним конфликтом. — Не знаю, с кого начать.

Я медленно подошёл к столу и сел на его край, перекрывая его взгляд на окно. Ноги мои висели, а пальцы нетерпеливо постукивали по деревянной поверхности. Я заметил, как Марк нервно играется с запонками на своих рукавах.

— Начни с него, потом займись собой, а Лину оставь на потом, — сказал я, приподняв бровь и пристально глядя на него. Мой голос был холоден, как лёд, и я наблюдал, как его лицо скривилось от злости и боли. Он был на грани нервного срыва.

Марк закрыл глаза, глотая свои эмоции. Его руки дрожали, когда он привалился к столу, опустив голову.

— Я не смогу её убить, Влад, — признался он, глядя в мои глаза с полной искренностью. Он упрямо стиснул кулаки и потер виски, его лицо было искажено выражением мучительного выбора.

Я склонился к нему, мои глаза потемнели от решимости. Я говорил это с полной серьёзностью, не отрывая взгляда от его лица.

— Могу сделать так, что твоя жена исчезнет. Стоит только попросить, — сказал я, наблюдая, как на его лице начинают появляться новые выражения страха и осознания. Мой голос звучал угрожающе, и я заметил, как он напрягся, стараясь удержать контроль над собой.

Марк резко вскочил, его глаза наполнились гневом. Его пальцы сжались в кулаки, а дыхание стало прерывистым. Он посмотрел на меня с ненавистью и отчаянием, и я увидел, как его лицо побледнело.

— Влад, не смей трогать её. Если с ней что-то случится, я не буду щадить наше родство, — прорычал он сквозь зубы, его голос был полон угрозы и решимости. Он уже начал шагать туда-сюда, потрясённый и взволнованный.

Я небрежно усмехнулся, встал и, подойдя к нему, лёгкой рукой похлопал его по плечу, оставив её там на мгновение. Мой взгляд был насмешливым, но в нём также таилась искра раздражения.

— Успокойся, — сказал я, мой голос был холодным и неумолимым. — Любовь сделала тебя слабым, брат. Это только усложняет нашу задачу.

Марк вздрогнул от моего прикосновения, его плечи опустились, а взгляд потемнел от внутренней борьбы. Слова моего напутствия были последним ударом, который заставил его поневоле признать свою уязвимость.

Влад, ты сумасшедший манипулятор, — Марк в отчаянии пнул пустую бутылку, стоявшую у стены. Он не мог удержать разочарование, и его голос дрожал от беспомощности. Он расхаживал по комнате, словно пытаясь найти путь к спасению, но каждый шаг только усиливал его тревогу.

— Утихомирь свои эмоции, иначе подведёшь план. Я не терплю тех, кто меня подводит, — я откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди. Мой взгляд был строгим, и я внимательно следил за каждым его движением. Мой тон был холодным, как лёд, не оставляя места для сомнений в серьёзности моих слов.

Марк тяжело вздохнул, его плечи опустились, и он остановился, глядя в пол. Его глаза, полные страха и решимости, встречались с моими. Он прикусил губу и выпрямился, как будто пытаясь вернуть себе контроль.

— Я верну свою решимость, Влад, — кивнул Марк, его голос был более решительным, чем прежде, но все ещё дрожал от внутреннего напряжения. Он обтер ладони о брюки, и я заметил, как его пальцы дрожат.

— Хорошо, — я не проявил ни малейшего признака облегчения, просто кивнул в ответ. Мой взгляд оставался холодным и неумолимым.

Марк посмотрел на часы, и его лицо исказилось от беспокойства. Он потянулся за пиджаком, который висел на спинке стула, и быстро натянул его, стараясь сохранить хладнокровие. Его движения были резкими и неуверенными, отражая его внутреннее смятение.

— Сколько сейчас времени? Мне нужно забрать Матвея, — пробормотал он, проверяя время на своих часах и вставая с кресла. Он стремительно направился к выходу, не оглядываясь назад. Его шаги были быстрыми, почти нервозными.

— Времени ещё достаточно, — отозвался я, глядя, как он выходит из комнаты. Я наблюдал за его спиной, его движениями и натянутыми плечами, пока дверь не закрылась за ним с лёгким щелчком.

Остался один, я подошёл к столу, на котором лежал разложенный план. Мой взгляд был сосредоточен, а пальцы скользили по документам, пересматривая последние детали. Завтра начнётся слежка за Изабеллой. Я собирался следить за каждым её шагом, и, по моим расчетам, она не сможет укрыться от наблюдения.

— Владислав Дмитриевич, можно войти? — прозвучал мягкий голос помощницы, прерывая тишину в кабинете.

— Да, входите, — ответил я, поворачивая голову от документов.

В дверь вошла молодая брюнетка в строгой юбке и белой блузке. Она двигалась уверенно, но я заметил, как её взгляд немного колебался, когда она пересекала кабинет.

— Принесла документы на подпись, — сказала она, протягивая папку и наклоняясь, чтобы передать её мне. Её голос был тихим, но я уловил нотки нервозности в её тоне.

Я посмотрел на неё, внимательно отмечая её внешний вид. Сухой и бесстрастный, мой тон был строгим.

— Мелания, не забывайте о дресс-коде. Он не просто рекомендация, а обязательное условие, — сказал я, позволяя словам звучать с лёгким оттенком предупреждения. Моё выражение лица оставалось непроницаемым, пока я наблюдал за её реакцией.

— Извините, больше не повторится, — ответила она, её голос звучал смущённо. Она опустила взгляд на пол, и я заметил, как её плечи немного дрожат.

Я медленно обошёл её, оставив на столе папку, и встал за её спиной. В воздухе повисло напряжение.

— Сядь на мой стол и раздвинь ноги, — приказал я, шепча в ухо.

Девушка кивнула и выполнила приказ.

— Расстегни ремень на моих брюках, — продолжил я, — Ты готова стонать громко?

— Да, босс, — ответила она, облизывая свои пухлые губы.

Я вёл её до пика удовольствия, затем резко вышел из неё.

— Вы уволены, — бросил я, застёгивая брюки, и сел на свое кресло.

— Почему? Вам не понравилось? — она встала со стола со слезами на глазах, обняв мои ноги.

— Я не смешиваю работу с личной жизнью. У вас есть два дня на поиски замены и две недели отработки. Где выход, вы знаете.

— Владислав Дмитриевич, я вас люблю, — девушка плакала.

— Пошла вон, — приказал я, оставшись один с мыслями о завтрашнем дне.