Она мое безумие

Глава 25. Похищение

Илья.

В конце концов они будут судить меня в любом случае, так что неважно.

Спустя двадцать минут пребывания в заточении в подсобке с Николаем Петровичем, Ян с моей девушкой не нашли нас. Они так и не пришли.

Я не знаю, что мне делать. Сидеть здесь или идти искать Иззи и лучшего друга.

Предполагаю, у них что-то случилось.

Но, блядь, как же Николай Петрович?

Его сын поручил мне защищать Николая ценой моей же жизни.

Иначе, Ян обещал убить меня.

— Здесь есть кто-то? Отзовитесь! — наверху раздался незнакомый голос. Это был не мой лучший друг.

— Да! Мы внизу! В подсобке! Спасите нас, немедленно! — заорал старик, быстро вставая на ноги и махая руками. — Илья! Не стой, как истукан! Давай, помогай мне!

— Ало! Прием! В левой части храма обнаружены двое неизвестных мужчин! — спасатель на секунду затих, но снова заговорил, — Я спускаюсь! Стойте на своих местах! Не делайте резких движений! Или я пускаю огонь в вас!

После того как нас обнаружили и поняли, что мы безопасны, меня и Стефенса повели к машине скорой помощи, чтобы проверить, не повреждено ли у нас что-нибудь.

Проходит пятнадцать мину, и белоснежный храм Ангела Оренсанца вспыхивает, как спичка. Теперь СМИ обязательно всех осведомят о нашей несостоявшейся свадьбе с Иззи, которой нигде нет.

Смотрю, как горит храм и прибываю в шоке от всех сегодняшних событий. Их, довольно, много за один гребанный день!

— Где, блядь, моя сестра? Где она, суки? — слышу мужские и громкие крики.

Встаю с порога скорой машины, попутно снимая с себя шерстяное одеяло, которое мне дали сотрудники здравоохранения.

Направляясь к голосу, доносящемуся издалека, я напряг слух и заметил обеспокоенного Яна, размахивающего руками точь-в-точь, как его отец. Мой друг сидел на асфальте, держась за свой правый бок. На его рубашке расползалось пятно крови.

Блядь! Его подстрелили!

Я побежал к нему, и, когда добрался, возле него уже сидела Мелисса, шепча какие-то слова. Ее голос был полон отчаяния и надежды одновременно, будто она пыталась удержать его здесь, в этом мире, своим нежным шепотом. Ян, скривившись от боли, смотрел на неё с благодарностью, словно её присутствие давало ему силы держаться.

Тишина улицы была оглушающей, и только их дыхание и мои шаги разрывали её, словно на мгновение весь мир замер, удерживая дыхание вместе с нами.

— Ян, вот-вот прибудет скорая! — сказала Мелисса, глядя в лицо Яна. — Не теряй, пожалуйста, сознание! Прошу тебя!

В её голосе звучала мольба, как будто каждое слово могло удержать Яна на грани между жизнью и смертью. Ян с трудом кивнул, его глаза наполнялись слабостью, но он пытался удержаться за сознание, фокусируясь на её голосе.

Время растянулось, и казалось, что каждая секунда длилась вечность. Наконец, через пять минут, которые показались часами, прибыла скорая помощь. Медики быстро и слаженно подхватили Яна, увозя его в больницу. Я и вся семья Стефенс поехали с ним, беспокойство и надежда смешивались в наших сердцах.

Но даже в этом хаосе я не мог избавиться от ощущения, что что-то не так. Я обернулся, ища глазами свою невесту, но её нигде не было видно.

Этот факт пробудил во мне тревогу, которая, как тёмное облако, нависала над сознанием, и я не мог избавиться от странного ощущения, что этот день ещё готовит свои сюрпризы.

— Как он? — спросил я у Николая Петровича, который выглядел так, словно ничего не произошло.

Его лицо оставалось невозмутимым, словно на нём не отразились недавние события. Глубокие морщины на лбу скрывали переживания, а глаза, усталые, смотрели куда-то вдаль. В его взгляде была скрыта бесконечная выдержка, которую он, казалось, выработал за годы испытаний.

— Врачи говорят, что его состояние стабильно, — ответил он спокойным голосом. — Но нам нужно подождать и посмотреть, как он отреагирует на лечение.

Его слова, несмотря на внешнее спокойствие, несли в себе толику надежды, к которой я так отчаянно стремился. Но что-то в его тоне, что-то едва уловимое, заставило меня усомниться в этой видимой невозмутимости.

Было ли это скрытое безразличость или просто умение контролировать свои эмоции?

Я не знал.

— Мы все должны быть сильными, — добавил он, посмотрев мне прямо в глаза. — Для Яна и для самих себя.

Я кивнул, чувствуя, как его слова проникают в самое сердце, давая силы выдержать эту бурю. Но всё равно что-то оставалось невыясненным.

Спустя шесть часов Ян пришел в сознание, и я услышал его крики, разрывающие тишину больничной палаты.

— Где моя сестра? Изабелла Стефенс? — голос Яна был полон ужаса и отчаяния, словно каждое слово вытекало из глубин его души.

Я бросился к его кровати, стараясь успокоить его, но мои слова тонули в его криках. Его глаза, широко распахнутые, метались по комнате, как будто он пытался найти её среди теней и пустоты.

— Я здесь, Ян, — сказал я, пытаясь поймать его взгляд. — Пожалуйста, успокойся. Мы найдем Изабеллу.

Ян сжал мои руки, его хватка была неожиданно сильной для человека в его состоянии. В его глазах светилась безумная решимость, которая не позволяла ему сдаться, даже перед лицом боли и страха.

— Она должна быть в порядке, — прошептал он, его голос дрожал. — Я не могу потерять её.

Эти слова, полные боли и любви, эхом отразились в моей душе. Я почувствовал, как мой собственный страх за Изабеллу смешивается с его отчаянием. Мы должны были найти её, во что бы то ни стало. Мир за пределами этой больничной палаты превратился в хаос, и теперь наша единственная цель — найти Изабеллу и вернуть ей безопасность.

Я посмотрел на Николая Петровича, стоящего у двери, и в его глазах прочитал невозмутимость.

Мы все понимали, что Изабеллу похитил Влад Кадоган. Моя девушка в заложниках у психа — Кадогана, который хочет отомстить её отцу. От этого сознания я швырнул стул, и он с грохотом разбился о стену.

Ян, ещё слабый, но всё же настойчиво наблюдающий, смотрел на меня, его глаза были полны боли и гнева.

К нам подбежала Мелисса, её лицо было бледным, но в глазах светилась решимость.

— Илья, успокойся, пожалуйста. Я уверена, что с Изабеллой всё хорошо, — её голос был мягким, но твёрдым, словно она пыталась убедить не только меня, но и себя.

Ян усмехнулся, его губы искривились в зловещей ухмылке, и он рассмеялся, глядя на свою сводную сестру, как волк на ягнёнка.

— Всё хорошо? — прохрипел он, с трудом сдерживая злость. — Ты понимаешь, с кем мы имеем дело? Кадоган — безумец, готовый на всё, чтобы получить своё.

Его слова были холодным душем, пробирающим до костей. Словно тьма окутала комнату, и каждый из нас почувствовал груз ответственности за Изабеллу.

В глазах Мелиссы мелькнула тень страха, но она продолжала стоять прямо, её решимость не колебалась.

— Мы найдём её, — сказал я, собрав все свои силы и решимость. — Мы не можем позволить ему победить.

Ян кивнул, его взгляд стал серьёзным. Он понимал, что наш единственный шанс — объединить силы и действовать быстро.

Мелисса посмотрела на меня и затем на Яна, и в её глазах я увидел ту же решимость, которую чувствовал внутри себя.

Мы знали, что впереди нас ждёт борьба, возможно, самая трудная в нашей жизни. Но ради Изабеллы мы были готовы рискнуть всем. В эту минуту, несмотря на всю тьму и опасность, нас объединяла одна цель — вернуть её домой.

В палату вернулись Николай Петрович и Мира Петровна. Их шаги были тихими, словно они не хотели нарушить хрупкое равновесие, которое установилось в комнате. Николай Петрович, высокий и уверенный, первым нарушил тишину, его голос прозвучал отстранённо, как будто он говорил о чём-то далёком и неважном.

— Мальчики, что случилось? — спросил он, оглядев всех присутствующих. — Не надо привлекать ненужного внимания. Скоро будут брать интервью у нас насчёт сегодняшнего, — добавил он, не спеша сделал глоток своего напитка, словно решая, как лучше продолжить.

Мира Петровна смотрела на нас с тихим беспокойством, её глаза — единственное, что выдавало её тревогу. Её рука легла на плечо Николая Петровича, будто она хотела разделить с ним этот невидимый груз, который лежал на их сердцах.

Ян сидел на больничной койке и смотрел на своего отца.

Воздух между ними был натянут, как струна, готовая порваться от малейшего прикосновения. Его глаза, полные боли и гнева, сверлили отца, будто стараясь проникнуть вглубь души, отыскать там хоть тень раскаяния.

— Отец, ты же понимаешь, из-за чего похитили Иззи? — начал он, голос дрожал, но не от страха, а от отчаянной решимости.

Николай Петрович, стоявший напротив, с хмурым выражением лица, словно отмахнулся от Яна, как от назойливой мухи.

— Влад Кадоган — сумасшедший человек. Ему что угодно могло прийти в голову, — ответил он, но его слова несли в себе холод безразличия.

Ян не мог сдержать себя, его гнев рвался наружу, и он закричал, не своим голосом, срываясь на крик:

— Его человек выстрелил в меня, вероятно, после этого забрал мою сестру! — его взгляд был полон ярости и горечи. — Ты виноват, что этот ублюдок похитил Изу. Если с её головы упадёт хоть один волосок, ты об этом пожалеешь. После я убью тебя. Клянусь. Она не должна страдать из-за твоих ошибок.

Ян быстро перевел свой взгляд на меня, а после обратно на своего отца.

— Я помню день, когда ты дал своё согласие на договорный брак Иззи с Ильёй. Я видел, как угасал свет в её глазах, когда ты, наконец, сказал ей правду — она помолвлена с Ильёй с детства и должна выйти за него замуж, как только ей исполнится двадцать один. Тогда Иззи было всего семнадцать. Она никогда не хотела замуж.

Мелисса стояла, словно громом поражённая, её глаза расширились от услышанного. Я не знаю, какие у них отношения с Изой, но догадывался, что они не были лучшими подругами.

— Помнишь её реакцию? — продолжал Ян, его голос стал тише, но не менее твёрдым. — Когда я переехал в твой дом, Иззи ненавидела меня. Она считала, что я — потерявшийся щенок, недостойный носить фамилию Стефенс. И я тоже ненавидел её. Она казалась мне избалованной богатой сучкой.

Ян замолчал на мгновение, как будто вновь переживая все те чувства, которые когда-то испытывал к сестре.

— В Leman наши отношения изменились, — сказал он. — Её помолвка с Ильёй сблизила нас. В ту ночь я увидел, как она резала свои тонкие запястья. Лужи свежей крови быстро образовывались возле её тельца. До сих пор помню эту картину. Она могла умереть, а ты в это время уехал в бордель. Не понимаю, как Иззи может тебя любить после того, что ты с ней сделал.

Отец отвёл взгляд, но его лицо оставалось бесстрастным.

— Возможно, Влад Кадоган похитил её, — произнёс он спокойно. — Но я не считаю себя виноватым. Она должна была быть более предусмотрительной. Это будет моей дочери уроком.

Мелисса, стоявшая рядом со мной, побледнела, услышав эту правду об отчиме. Я приобнял её, чтобы она не упала в обморок. Ян, следивший за сценой, злорадно усмехнулся, продолжая говорить.

— Влад хочет убить тебя, отец, — ехидно сказал мой друг, его голос был полон яда. — Ты же похитил его мать. Напомнить, что было дальше? Ты насиловал и избивал эту женщину до смерти. Тебе было всё равно, что она была беременной. Ты хотел отомстить ей за то, что она выбрала Дмитрия Кадогана, а не тебя. Ты мучил эту несчастную женщину и морально, и физически.

Мира Петровна отошла от своего мужа, словно ей было противно рядом с ним стоять.

— Когда её спасли, Марианна стала сумасшедшей. Она чуть не убила своих троих сыновей, — говорил Ян, его голос стал тише, как будто сам не верил в ужас происходящего. — Она едва не зарезала своего новорождённого сына. Дмитрий озверел после похищения любимой жены, хотя и так был не в своём уме. Он отдал всех своих детей в приют, потому что они чуть не погибли от руки своей матери. Я не знаю, что случилось с Марианной потом, но догадываюсь. Во всём виноват ты, отец!

Слова Яна повисли в воздухе, как проклятие, от которого не было спасения. Всё, что он сказал, было правдой, жёсткой и неумолимой, как судьба, и ничто не могло изменить её.