Она мое безумие

Глава 49. Настоящая реальность

Изабелла.

Меня так просто не убить.

Просыпаюсь от чувства тошноты, поднимаюсь в сидячее положение, но внезапно подскакиваю, скидывая с себя теплое одеяло, и бегу в уборную. Я едва успеваю открыть дверь, прежде чем рвота вновь накатывает. Вчера, после завтрака, Лиса привезла меня домой, и я попросила, чтобы она оставила меня одну. Я ушла в свою комнату, включила любимый сериал, чтобы отвлечься от мыслей, но чувство голода, которое всё не давало мне покоя, заставило меня поздно ночью спуститься на кухню. Я обнаружила в холодильнике салат из морепродуктов, который приготовила одна из наших служанок. Не задумываясь, я съела его, забыв о том, что не всегда могу переносить такие продукты. Вспоминая это сейчас, мне становится ещё хуже.

Вырвав в последний раз, я тяжело сажусь около белоснежного унитаза, облокачиваясь на него, и закрываю глаза, ощущая, как тело теряет силы. Как мне хочется просто лечь и забыться, но мысль о том, что я не могу так просто бросить всё, не даёт мне покоя. Слышу шаги, приближающиеся к ванной.

— Иза, — до меня доносится женский знакомый приятный голос, — Ты где?

— Я здесь, — едва слышно отвечаю, из последних сил открывая глаза.

Вижу, как моя сводная сестра, Лиса, быстро подходит и садится на корточки рядом, заботливо поправляя мои спутанные волосы и собирая их в хвост.

— Что с тобой? Тебе плохо? — её голос звучит обеспокоенно, и я киваю, не в силах выговорить больше слов. — Тебе нужны таблетки или в больницу? — Лиса, не теряя времени, обнимает меня одной рукой и быстро набирает чей-то номер на телефоне. — Да, здравствуйте, Изабелле плохо, вероятно, отравление, что делать? Да, хорошо, перезвоню.

Сестра уходит и возвращается через несколько минут с стаканом воды и таблетками. Она помогает мне принять лекарства.

— Выпей, тебе станет легче, — тихо говорит девушка, и я, с трудом проглотив таблетки, запиваю их водой.

Сестра дает возможность встать и ведет меня в кровать. Я ложусь, пытаясь заснуть, но спустя тридцать минут меня снова начинает тошнить, и я снова бегу в ванную.

Мелисса не перестает волноваться и, находясь рядом со мной, всё время звонит врачу, спрашивая, что делать.

— Иза, так не пойдет, поехали в больницу, — быстро решает она, глядя на меня с беспокойством.

Я присаживаюсь на холодный кафель, ощущая, как болит живот, и надеюсь, что тошнота уйдёт. Лиса спешит в другую комнату и через несколько минут возвращается с спортивным костюмом, надевает его на меня и помогает выехать в частную клинику.

Как только мы входим в приемный покой, меня сажают в кресло, и мы едем в медицинский кабинет, где врачи начинают задавать вопросы о болях и симптомах. Берут анализы и дают лекарства, которые начинают действовать. Чуть позже меня катят в палату. Врач предупреждает, что надо немного отдохнуть, а я засыпаю, чувствуя, как наконец, расслабляюсь.

Меня будит чей-то мужской голос:

— Изабелла Николаевна, когда у вас должен был быть менструальный цикл?

— Его не было в этом месяце, но у меня бывают такие случаи, — говорю я спокойно, ощущая, как в животе заквашивается голод. — Из-за стресса, наверное.

Доктор внимательно смотрит на меня, а затем произносит слова, которые меня ошарашивают:

— Изабелла Николаевна, наши результаты показали, что вы беременны. Срок семь недель. Вас тошнило из-за беременности.

Я замолкаю, не в силах сразу ответить. Глаза мои расширяются, когда я осознаю правду. Почему я не заметила этого раньше? Но теперь понимаю: тошнота, увеличение груди, постоянная усталость — всё это указывает на одно. И в этот момент приходит осознание, что это факт, который нельзя игнорировать.

— Вы говорили об этом моей сестре? — спрашиваю я, чувствуя растерянность и не зная, как поступить.

Однако внутренне я уверена: я оставлю этого ребенка.

Неважно, что скажут другие, я буду защищать его, и если кто-то осмелится вмешаться, я сделаю всё, чтобы его сохранить.

— Нет, я не имею права раскрывать конфиденциальную информацию, — отвечает доктор.

— Спасибо, — отвечаю я с усиливающейся решимостью.

— Если хотите поесть, можете. Теперь вас больше не стошнит, поправляйтесь, — говорит врач, и я киваю, ощущая, как голод становится невыносимым.

Я буду следить за своим здоровьем, несмотря на всё.

******

— Иза, ты не можешь так поступить! — громко кричит Илья, резко вставая со стула, так что предмет мебели с грохотом падает.

Его лицо красное от гнева, а взгляд словно раскаленный металл. Он весь напряжён, как пружина, готовая сорваться.

Мы сидим за столом вчетвером, но атмосфера ужина совершенно не располагает к приятной беседе. В глазах Ильи читается не только ярость, но и некое разочарование, будто я предала его. Но как можно предать то, кого абсолютно не любишь.

Сейчас же мысли крутятся о том, как я могла пустить в свою жизнь такого ужасного человека?

Как я могла довериться ему?

Как я могла думать, что этот человек, которого я знала столько лет, окажется на моей стороне в такой момент?

Я растерянно смотрю на Илью, не понимая, как оказалась в центре его гнева.

До сих пор любит меня?

И все-таки готов жениться на мне после моего похищения?

Вокруг меня всё становится неясным, как туман, и только одно кажется точно верным — я не могу понять, как мне было так легко поверить в его искренность и не развидеть одержимость Ильи.

Лиса, сидящая рядом, крепко держит мою руку под столом. Её поддержка — единственное, что помогает мне не сломаться.

Она была первой, кому я призналась о беременности. Первые две недели я пыталась скрывать это, боясь реакции окружающих, особенно Яна.

Но когда моя сестра, Мелисса, как всегда, проявила свою проницательность и спросила меня напрямую, я поняла, что больше не могу врать. Я призналась.

Мелисса на секунду замерла, потом её лицо расплылось в улыбке, и она буквально взлетела от счастья. Но как только её эмоции немного успокоились, лицо мгновенно изменилось. Она выпучила свои огромные зелёные глаза, а пухлые красные губы поджались в тугую линию. Я узнала этот взгляд.

Это был взгляд человека, который переживает за своего родного человека.

— Иззи, я не буду рассказывать Яну о твоем положении, — произнесла сводная сестра, её голос звучал твёрдо и сдержанно, как всегда, когда Лиса делала важный выбор. Она поправила свои длинные каштановые волосы, её стиль был безупречен, словно девушка только что вышла с обложки глянцевого журнала. — Ты сама должна ему сказать.

— Я знаю, я планирую это сделать на званом ужине. — убираю руку с живота и сдерживаю вздох.

Мой врач, ведущий мою беременность, прописал лекарства, которые помогают мне бороться с постоянной тошнотой, и я немного чувствую себя лучше. Но это всё равно не делает меня менее уязвимой.

Я не могу забыть, как холодно Яна отреагировал на моё сегодняшние объявление о беременности. Он просто продолжил разрезать стейк. Это означало мне, что ему это было неважно. Раньше мой брат не был таким. Но теперь… мы все стали другими. Я знала, что Ян пережил немало, что многое изменилось в его жизни, но всё равно я не могла понять, почему он так отвратительно относится ко мне.

Вспоминая тот разговор с Лисой, то сразу всплывается ее мягкий взгляд, а после она сказала мне тихо:

— Хорошо, но сейчас главное — поберечь себя, Иза. — вид сестры был полон беспокойства. Она внимательно разглядывала мой живот, который с каждой недели становился чуть более заметным.

Но сейчас же…

Тихий голос моей сестры был заменён грозным, когда она вдруг обратилась к Илье:

— Не смей говорить с ней таким тоном! — шипит Лиса, её глаза полыхают яростью. Я вижу, как её рука сжалась в кулак, а взгляд метает искры.

— Закрой свой рот. Я не с тобой разговариваю, — кричит Илья, его слова режут, как нож. Он не выдержал, и теперь его гнев направлен не только на меня, но и на сестру.

Ян, который до этого сидел молча, как будто был частью обстановки, словно каменная статуя, вдруг оживает. Он, не поднимая головы, продолжает медленно расправляться со стейком, его движения чёткие и спокойные, как у опытного хирурга.

— Илья, извинись перед Лисой, — его голос хладнокровен, но твёрд.

Это настоящий приказ.

Мой брат до сих пор не поднимает взгляда, но слова звучат, как закон. Илья сжимает зубы и хочет показать своё сопротивление.

— Иначе хочешь получить новые проблемы, дорогой друг? — Ян, поднимая взгляд, усмехается с такой наглостью, что у Ильи буквально срывает маску.

Он пытается улыбнуться, но улыбка выходит натянутой и сжимающей его лицо. Мой жених уступает и поднимает свой стул с пола, а после садится на него.

— Прошу прощения, Мелисса. — это извинение звучит настолько неискренне, что я едва сдерживаю раздражение. Он выглядит как марионетка, которой только что оборвали нити.

Лиса смотрит на меня, а затем её взгляд снова обращается к Яну. В её глазах читается что-то, что заставляет меня почувствовать, что моя неродная сестра готова убить моего уже родного брата.

— Иза, ты должна избавиться от этого… зародыша ублюдка! — Илья резко кричит, его голос срывается от ярости. Он поправляет синий галстук, его движения точны и быстры, но я вижу, как руки слегка дрожат.

Я смотрю на него, ощущая, как внутри меня могло бы что-то сломалось. Но сейчас, я хочу, только одного.

В этот момент Ян говорит то, что, как мне кажется, окончательно определяет эту ситуацию.

— Я этого не сделаю.

— Она этого не сделает.

Ян и я говорим это одновременно.

Мы переглядываемся.

Лиса смотрит на нас с удивлением, но в её глазах нет страха.

Мы все давно привыкли к друг другу.

Кажется, всё происходит по какому-то давно написанному сценарию.

— Моя сестра не будет делать аборт, но она выйдет за тебя замуж через два месяца. Мы усилим охрану и будем без СМИ. Нас будет четверо, плюс телохранители. — мой брат произносит это спокойно, как если бы это было совершенно очевидным фактом. Нет ни сомнений, ни колебаний в его словах.

Всё решено, как по нотам.

Я смотрю на него, и холод пронизывает меня. Я не хочу этого, но понимаю, что выбора у меня нет. Моя рука не может удержаться от дрожи. Мы все стали теми, кем стали, и теперь никто не может вернуть время назад. Теперь только вперёд.

— Я согласна, — говорю я уверенно, глядя в свою тарелку.

Мне остаётся только подчиниться.

До одного момента.

Лиса смотрит на меня, как на врага. Её глаза полны боли, но она не сдаётся.

— Иза, ты не можешь выйти за этого придурка! — кричит она, её голос теперь полон отчаяния и гнева.

Женская рука сжимает вилку до белых косточек.

Сейчас даже ее гневное поведение не вредит имиджу модели.

Сегодня она выглядит по-настоящему великолепно. Платье изумрудного цвета идеально облегает её стройную фигуру, её каштановые волосы блестят в тусклом свете свечей, а лёгкий макияж подчеркивает её естественную красоту. Она — как настоящая модель, готовая бороться за свои идеалы.

Я же сижу в простом чёрном платье, с выпрямленными волосами и неизменно красной помадой на губах, которая всегда будет частью меня, даже если я умру.

Это моя неизменность.

— Мелисса, Изабелла и Илья согласны. Мы все должны принять это как должное. Свадьба будет. — Ян говорит это, как закон, не поднимая головы.

Я улыбаюсь, но эта улыбка пуста.

Мы все играем в свою игру.

И я знаю, кто выйдет из неё победителем.

****

Я наблюдаю за Лисой, пытаясь понять, что скрывается за ее спокойным выражением лица.

Она медленно и тщательно поправляет свои густые, пышные локоны, как будто это единственное, что волнует ее в этот момент. Затем, не спеша, сестра достает из сумочки черные солнцезащитные очки — дизайнерские, с безупречным, почти театральным блеском.

Мне кажется, что время замедлилось: всего неделю назад мы вдвоем смогли отметить мой забытый день рождения, а теперь мы едем на похороны моей мачехи.

Как ни странно, но жизнь и смерть всегда переплетаются между собой, всегда поджидают нас на каждом шагу.

И с каждым днем, чем больше я переживаю за будущее своих детей, тем яснее понимаю: реальность неизбежна. Но это не остановит меня.

Моя жизнь, жизнь детей — это только моя ответственность.

И я сделаю все, чтобы их защитить.

После похищения я стала гораздо серьезнее воспринимать мир вокруг и людей в нем. Все стало немного более острым, чуть более жестким.

Я отвожу взгляд в окно, пытаясь сосредоточиться на дрожащих от ветра веточках деревьев, на том, как набухают почки, готовые распуститься в первый весенний цвет. Яркий солнечный свет ослепляет меня.

— Лиса, с тобой все в порядке? — спрашиваю тихо, скользнув рукой по ее плечу. Я надеюсь, что хоть немного смогу облегчить ее тяжелое молчание, подарить ей кусочек тепла.

Но Лиса, как раньше, до моего похищения, остается незыблемой, холодной, как камень.

Не дождавшись ответа, я встаю и направляюсь к белоснежному дивану, опускаясь на него, откинувшись спиной в мягкое сиденье.

Мелисса все еще стоит перед огромным зеркалом, изучая свое отражение.

Я думала, она будет переживать, может быть, плакать, ведь потерять мать — это больно для каждого ребенка, независимо от того, какая у них была связь.

Но Лиса остается спокойной.

Ее взгляд прикован к себе, и кажется, что ничто не может вытащить девушку из этого состояния. Ее макияж идеален, как и прическа, как и каждая деталь ее образа. Иначе модельное агентство точно сделает замечание Лисе.

Фанаты и хейтеры не прощают никому малейшей погрешности.

— Конечно, — сдержанно отвечает она, доставая из маленькой сумочки помаду нежного розового оттенка и скользя ею по губам. — Все это было предсказуемо. Моя мать не могла жить без денег, ваш отец умер, и вместе с ним исчезли все деньги. Ян предложил ей помощь, но не такую, на которую она рассчитывала. Все имущество Николая теперь ваше, а моя мать осталась ни с чем.

— Но разве самоубийство — это выход? — спрашиваю я, проводя рукой по слегка подросшему животу, который еще не слишком заметен, но я чувствую его изменения.

— Нет, — отвечает она, нанося последний штрих на пухлые губы. — Но у моей матери уже не было той красоты, которая когда-то открывала перед ней двери. Она ушла от моего отца, когда он был тяжело болен и больше не мог работать. Денег не было. Работать на обычной работе она не хотела. Моя мать всегда находила себе богатых любовников, и это был ее единственный способ выжить.

— Это ужасно, — произношу я, чувствуя, как слеза катится по щеке. Я все чаще становлюсь сентиментальной, особенно сейчас, когда гормоны накрывают меня с головой.

— Да, но это была моя реальность, — отвечает Лиса, спокойным, почти безучастным голосом. Она поворачивается ко мне, как будто лишь сейчас замечая меня. — Поэтому ее смерть не тронула меня. Как я выгляжу?

И, не дождавшись ответа, она вдруг начинает кружиться вокруг своей оси на высоких сапогах с тонкими шпильками, словно она на подиуме, а не на похоронах.

— Отлично, — говорю я, вставая и направляясь к двери.

В этот момент ко мне подходит дворецкий, держа в руках мою верхнюю одежду, и накидывает на мои плечи мягкое длинное черное пальто.

Я благодарю его и встречаюсь с холодными синими глазами своего брата.

Ян, спускающийся по золотой лестнице, держит в руках дорогую кожаную сумку с папками документов. Он одет в строгие черные брюки и рубашку с красным галстуком.

После моего похищения многое изменилось: не только его манера поведения, но и стиль одежды.

Ян, который всегда предпочитал спортивный стиль и ненавидел рубашки, теперь носит только сшитые на заказ костюмы. В нем словно появилась некоторая суровость, что-то, что напоминало монстра.

Мой брат не задерживает на мне взгляд и, слегка отвернувшись, ищет глазами Лису.

В последнее время я все больше уверена, что между ними что-то есть. Он всегда рядом с ней: защищает, поддерживает, оберегает.

Иногда мне кажется, что он готов рискнуть всем ради нее. Да даже тот факт, что он был готов лично оплачивать расходы на содержание нашей мачехи, которую он ненавидел — этого явно недостаточно для простых дружеских отношений. Похороны, которые он организовал через своих помощников, только подтверждают мои подозрения. Мой брат готов сделать для Лисы все.

— Где Мелисса? — резко спрашивает меня Ян, накидывая пальто, абсолютно идентичное моему.

— Я здесь, — тихо отвечает Лиса, входя в просторный коридор, держа в руках сумку от Диор, подарок на ее семнадцатилетие от моего отца.

Ян забирает верхнюю одежду сестры у дворецкого и, вставая позади Лисы, помогает ей надеть пальто. Она тихо благодарит его, не глядя в сторону брата, и с уверенной кошачьей походкой направляется ко мне.

Мы беремся за руки и, не оборачиваясь, выходим из особняка. Садимся в Rolls-Royce. Ян садится спереди и сразу открывает новое дело, поглощенно его читая. Мы же молчим, каждая погружена в свои мысли.

Когда мы подъезжаем к кладбищу, нас уже ждут любопотные орущие журналисты. Их толпа мгновенно окружает машину, вспышки камер ослепляют.

Мы с Лисой надеваем свои солнцезащитные очки, и охрана помогает мне и сестре выйти из автомобиля.

Сестра слегка уходит вперед, и тут же журналисты набрасываются на нее, пытаясь задать вопросы. Она резко останавливается, как будто хочет что-то сказать, но почему-то замолкает, словно застигнута врасплох.

Я слышу из толпы обрывки вопросов:

— Мелисса, как вы отреагировали на самоубийство вашей матери?

— Мелисса, есть ли связь между смертью вашей матери и смерти вашего отчима? Прокомментируйте?

— Мелисса, ваша мать страдала алкоголизмом? Можете добавить что-то?

Ян уверенными шагами подходит к Лисе и смотрит на нее, изучая ее состояние.

— Я представляю интересы Мелиссы Евгеньевны, — с холодом в голосе отвечает Ян журналистам, отталкивая их от девушки. — Все вопросы после похорон.

Он приобнимает Лису за плечи, помогая ей идти сквозь суету и толпу. Я иду позади них, сосредоточенная на своем, почти отстраненная от происходящего, как будто мир вокруг стал нереальным. Но я чувствую, что охрана идет рядом, готовая защитить меня от каждого, кто осмелится подойти.

Наконец мы добираемся до места захоронения. Начинается процедура погребения.

Лиса все еще не снимает темные очки, но я замечаю, как маленькая слеза катится по ее щеке. Ян стоит рядом с ней, не отходя ни на шаг, как защитник.

Я — напротив них.

Когда гроб начинают закапывать, моя голова вдруг начинает кружиться. Я теряю равновесие, и чьи-то сильные руки поддерживают меня, спасая от падения.

— Осторожно, Иза, — шепчет мне голос, и, оглядевшись, я понимаю, что это мой жених.

Я оглядываюсь, и вдруг осознаю, что на похоронах присутствуют не только члены нашей семьи. Кто-то еще есть, но я не успеваю разглядеть их лица, так как мир начинает расплываться перед глазами. И я теряю сознание.