Опасная кукла

ГЛАВА 2.

Лиза могла жить только этим конкурсом. Она считала минуты и дни до его начала.

Зоя Вадимовна, заразившись ее энтузиазмом, даже где-то раздобыла вполне приличное платье и туфельки, правда, на размер больше — но ведь можно было напихать туда ваты.

В классной комнате, где стоял старый, исцарапанный, слегка расстроенный рояль, и стопкой высились желтоватые, пыльные ноты, они часто оставались одни, так как другие дети заниматься не хотели и не любили. Тем более — музыкой.

Лиза с мечтательным видом музицировала, ее руки легко и уверенно порхали над клавишами, словно аристократически-белые бабочки. Непокорные густые волосы были уложены в толстую косу, скрепленную не цветной, веселой ленточкой, а черной резинкой.

Сухощавая, похожая на вяленую рыбу женщина в дешевеньком костюмчике цвета старой горчицы и "дулькой" жиденьких волос, с упоением смотрела на, как она считала, живого ангела.

Ей нравилась музыка, рожденная пальцами девочки: мелодия была агрессивно-жестокой, иногда медленной и плавной, словно дикий зверь, набирающий скоростью, чтобы накинуться на свою жертву, сожрать ее. Нет, в этой музыке совсем не было женственной мягкости и возвышенности. Эта музыка разрывала душу — и в этом была ее прелесть. Сыгранные мелодии заставляли заглянуть в свою собственную душу, в самые черные ее глубины, где затаился ад.

Иногда Зоя признавалась себе, что боится заглядывать в серые, иногда кажущиеся брильянтовыми, глаза своей подопечной. Она слышала, что серые глаза не могут скрыть ни единого чувства, ни одной мысли, в них все можно разглядеть, как на дне прозрачного горного, ледяного ручья.

В этих же глазах была чаще всего космическая пустота, от которой стыло сердце в груди.

Зоя никак не могла привыкнуть к этим ледяным, бесчувственным глазам на таком прекрасном, идеальном, словно произведение искусства, лице.

Иногда ей даже смутно хотелось взять девочку к себе, усадить за собственное пианино, — и услышать, как звуки неведомой музыки наполняют ее одинокую гостинку.

Оживляя ее. Но она бы никогда не осмелилась на такой решительный поступок. Да и свыклась со своим давным-давно продуманным бытом. А детки — это всегда проблемы. А тут эти проблемы взяло на себя государство, которое, конечно, никому и никогда не сможет стать родной матерью, но вот мачехой — да. Грубой, злой, жестокой, равнодушной.

Поэтому Зоя любила навещать своего ангела в приюте, преподавать ей музыку и языки, наслаждаясь необыкновенной сообразительностью и отличной памятью этой милой девочки.

Женщина никак не могла взять в толк, почему такая красавица, умница, очень воспитанная и интеллигентная девочка, до сих пор не удочерена.

Ведь и она сама время от времени довольно сильно хотела забрать девчушку. Подслушав разговоры нянек и других учителей в столовой, во время обеда, она все поняла.

Лизу все ненавидели — от детей до обслуживающего персонала.

"Эта подзаборная сучка строит из себя принцессу" — злобно высказалась уродливая нянька Римма. "Забыла, небось, что ее под наши двери подкинули? И никто ни разу не поинтересовался ее судьбой"

"Ага, ходит тут, носик задирает" — покивала толстая няня Вика.

"Ничего, как выкинут на улицу в шестнадцать лет, так и поймет, почем фунт лиха, — злобно ощерилась еще одна няня. — Сразу забудет свои царские замашки. В свое время таких расстреливали. Ишь, интеллигентка выискалась"

И Зоя с ужасом осознала, что те достоинства, перед которыми она сама преклонялась, являлись для других той самой пресловутой красной тряпкой для многочисленного стада местных заморенных быков.

От мысли, что девочку специально лишают немногочисленных шансов на удочерение (а их на самом деле было слишком мало), ей стало плохо. И даже появилась желание побороться за талантливую девочку, собственную вымечтанную протеже. Но от решительных действий ее остановила собственная, глубоко укоренившаяся робость, происходящая в первую очередь от крайней нищеты и приличного воспитания.

Мама строго наказывала, чтобы она была умнее — и всегда помалкивала. Зоя неукоснительно следовала этому правилу и старалась избегать житейских бурь.

"Не вижу, не слышу, ничего никому не скажу" — девиз трех мартышек ей вполне подходил.

Правда, и особенной пользы от этого совета не было. Вокруг, куда не плюнь, все наглые, жестокие, те, кто умел расталкивать других локтями, а потом и топтать ногами — пробивались, получая блага жизни в изысканном, гламурном ассортименте.

Она же сама сидела в своей плохо обустроенной и совсем даже не уютной заднице. Мужа не было — она являлась классическим, почти книжным примером старой девы.

Втайне она часто ненавидела саму себя за трусость и пассивность. И безумно радовалась, что драгоценная Лиза наконец-то получила ШАНС.

Глядя, как настойчиво та репетирует, с какой тщательностью снова и снова переписывает свои композиции, постоянно выписывая ноты в нотной тетради, — женщина даже не сомневалась, что Лиза этим шансом воспользуется.

У девочки даже откуда-то появилась кое-какая косметика, хотя Зоя старалась не думать, откуда. И новость, что ее "ледяная принцесса" стала общаться с местными, широко известными на весь приют "оторвами", ее тоже не порадовала.

Но почему-то даже спросить, а не то, чтобы устроить разнос, женщина не могла, почему-то побаиваясь свою протеже, как всех, в ком чувствовала внутреннюю силу, отсутствующую у нее.

Лиза же чувствовала себя окрыленной, и постоянно боялась, что ей крылья обломают. Как уже случалось неоднократно. Например, когда приходила очередная приличная семейная пара, желающая забрать ребенка, желательно — девочку. Ее тогда куда-то спроваживали, чуть ли не в вонючем туалете запирали. Либо говорили про нее разные гадости. Что она чуть ли не СПИДом больна. Или что она — сумасшедшая и развалит квартиру благодетелей по винтику. Или попытается их убить.

Иногда ей даже казалось, что она такая и есть. Но намного чаще хотелось как раз такой стать.

Чтобы уметь пробиваться любой ценой, даже заплатив за каждую мелочь, вырванную у судьбы, неимоверную плату.

Часто она лежала ночью без сна, слушая хриплое дыхание и храп соседок по мрачной комнате.

Она дрожала всем телом и пыталась предугадать, что ее ждет на этом конкурсе. А вдруг она даже победит? И ее действительно найдет спонсор… И он издаст сборник ее мелодий. А потом снимет квартиру, нет, лучше частный дом, где обязательно будет комната с огромным пианино. Или даже старым, что не так важно. А еще у нее будет много вкусной еды и, обязательно, шоколадных конфет.

А когда мечты о сладкой жизни знаменитости (а она верила, что обязательно прославится) достигали своего апогея и гнусная реальность холодной, сырой комнаты с отвратительными запахами отходила на задний план, — она могла закрыть глаза и погрузиться в блаженные сны.

Сны, где хрустальные мечты становились брильянтовой иллюзией. Где она видела себя хорошо одетой — как красотки по телевизору — в роскошной машине.

"У меня все будет хорошо" — эта уверенность однажды настигла ее ночью.

— Тебе нужно поговорить с Димой Ляпиным, — как-то неуверенно проговорила женщина, застыв возле играющей на пианино девочки. — Ты ведь говорила, что еще не сообщила директору о своем участии в конкурсе — а это неправильно. Ведь он должен официально тебя опустить. Со мной, конечно же. Ведь я тебя не брошу…

Сердце девочки ухнуло куда-то вниз, в темную пропасть. Она ведь совсем забыла о наличии в своей жизни противного директора, привыкнув, что его очень мало заботит то, что происходит в этих кошмарных стенах, словно в чудовищном фильме ужасов.

— На этот раз удрать через черный ход и забор не получится, — печально продолжила старая дева. — Ведь конкурс покажут по телевизору, и о нем наверняка напишет пару газет, особенно образовательных. Ты представляешь, что с тобой будет, когда он об этом узнает… таким образом? А журналисты обязательно сюда прибегут, даже если ты не выиграешь. В последнее время стало модным писать про детские дома… Хотя никому легче от этого не становится, — сердито добавила женщина. — В первую очередь деткам.

— Но я не знаю, — Лиза была готова заплакать. Она опустила голову, вцепившись дрожащими пальцами в юбку. — Когда я в прошлый раз к нему пришла, он на меня накричал.

— Ну, значит, ты должна найти к нему подход… Если хочешь попасть на конкурс.

— Я хочу, — быстрый взгляд серых глаз. — Я хочу туда попасть любой ценой, — пылко заявила девочка, резко вставая. — Хорошо, мне нужно подумать, — она выбежала из комнаты.

Сердце колотилось от адреналина. Отчаянье готово было поглотить ее, словно черное море.

Девочка прислонилась спиной к грязной стене, полузакрыв глаза: "Он никогда не разрешит мне участвовать в этом конкурсе. Дмитрий Петрович меня ненавидит".

Оставалось найти выход. Причем, такой, который позволил бы рассчитывать на стопроцентную гарантию.

Неожиданно в памяти всплыло то ужасное, что произошло с ней и с этим уродливым мужиком на крутой тачке. Который дал ей денег… Правда, их пришлось отработать.

Сглотнув, Лиза вспомнила ощущение бешенства, которое вдруг выплеснулось в не менее яростное сопротивление. На самом деле ей было безразлично, выжил ли тот мужчина после ее ударов или сдох.

"Неужели я смогу сделать это еще раз?" — неожиданная мысль заставила широко раскрыть глаза и уставиться в пустоту.

Розовый язычок облизал враз ставшие сухими губы. Взгляд стал пустым, как у мертвеца. Она поняла, что делать.

Лиза кинулась в комнату, где возле ее кровати стояла ветхая тумбочка. Конечно, если бы у нее там неожиданно оказались деньги или еда, то все это сразу бы украли.

Но она там хранила ту одежду, которую отдали ей девочки после ее неудачного дебюта в роли проститутки. Впрочем, они-то считали дебют удачным и постоянно предлагали ей продолжить торговлю собственным телом. Даже стали угрожать. Но Лиза стойко держалась, честно предупредив, что расскажет директору о том, чем они занимаются. На самом деле она не была уверена, как на подобное отреагирует директор, но девочек проняло и они оставили ее в покое, прожигая злыми взглядами. Ее радовало, что их кровати находились очень далеко друг от друга. Хотя это, конечно, не мешало им шарить в ее тумбочке.

Схватив дрожащими руками слегка смятую короткую юбочку и топик, она задумчиво посмотрела на них: "А почему бы и нет? Если так нужно для дела".

На самом деле ей было очень тяжело решиться на подобное. Она с трудом, очень медленно, надела эту куцую юбочку и еще более маленький топик, едва прикрывающий то, что у нее называлось грудью.

Подумав, она распустила волосы и расчесала их, сидя на кровати. Затем, воспользовавшись маленьким зеркальцем, накрасилась той самой косметикой, что оставили ей девочки. Легкий блеск для губ и тушь. Лиза пожалела, что у нее нет чего-то более яркого. Она вспомнила "роковой" макияж девочек из конкурса красоты — да, она на них явно не походила.

Девочка встала и направилась к директорскому кабинету, ощущая, как потеют ладони и под мышками.

Ужас и отвращение накатили на нее, заставив коленки подгибаться.

Ей вспомнились отвратительные прикосновения этого мужика, его ужасный орган, который ей пришлось взять в рот. Тошнота усилилась, Лиза даже почувствовала, как поднимается температура — тело начало гореть.

Нервно облизнув губы, она робко постучалась в дверь. Ей показалось, что сердце оборвалось, когда в ответ раздалось сердитое: "Войдите", сказанное тоном очень занятого человека, который разорвет на куски того, кто его потревожил.

— Простите, Дмитрий Петрович, можно? — в дверной проем робко протиснулась та самая блондинистая нахалка. У Димыча просто зачесались руки, чтобы как следует ей врезать. Словно у него больше дел никаких не было, чтобы выслушивать скуления этой жалкой дряни.

Да еще и его Наташка вроде бы забеременела и устраивала ему регулярные скандалы из-за порванного презерватива — словно это он их изготовлял.

К нему претензий быть не могло — ведь он всегда покупал самые дорогие презервативы, в аптеке или в торговом центре. Но попробуй это объясни взбешенной стерве.

— Что тебе нужно? — мужчина едва не сорвался на визг, с трудом сдержавшись от матов. А вдруг журналисты будут мимо проходить? Нет, ему вовсе не нужна такая слава.

Неожиданно его взгляд потеплел: Дима впервые заметил, что эта девушка… М-м-м, довольно-таки хорошенькая. Даже несмотря на то, что маленькая.

К тому же она, несмотря на его грозный голос — хотя и немного сжалась — продолжала призывно, хоть и нервно улыбаться, облизывать губы трепетным язычком.

Он присмотрелся: легкая косметика, голенький животик, стройные ножки, хоть и ужасные тряпки в виде одежды.

"Хм, а почему бы мне не завести любовницу тут? Она не такая отвратительная грязная тварь, как остальные приютские шлюхи", — внезапно мелькнуло у него в голове.

"По крайней мере, пару раз ее можно будет трахнуть. Даже несмотря на юный возраст, выглядит она неплохо. То, что грудь пока маленькая — это ничего, можно пережить. И, скорее всего, она — девственница. И денег можно на нее не тратить — эта дурочка не посмеет ничего попросить. В худшем случае куплю ей шоколадку".

— Заходи, ты что-то хотела? — немного приветливее проговорил он, пытаясь улыбнуться.

— Да, — девочка нерешительно закрыла за собой дверь, уставившись на него. Ему показалось, что он тонет в этих глазах. — Я хотела бы вас попросить… Помните, я говорила вам о конкурсе?

— У меня нет денег, — быстро отозвался он, разводя руками с притворным сожалением.

— А денег не надо. Нужно просто ваше согласие. Вы должны позвонить туда — вот телефон — и сказать, что вы не против моего участия, — девочка шустро подбежала, положив на стол лист бумаги и просительно уставившись на него.

— Что ж, — мужчина откинулся на кресле, жадно и откровенно разглядывая ее. — Ты же понимаешь, что любая услуга должна быть оплачена? Особенно, такая серьезная.

Она кивнула, ощущая свинцовую тяжесть во всем теле.

"Что же он от меня захочет? Пожалуйста, пожалуйста, пусть он ограничится минетом" — взмолилась она неведомым богам. Но боги были высоко, в недосягаемых заоблачных сферах.

— Ну… — он уже явно разглядывал ее, развалившись так, что она вздрагивала, словно Дима уже касался ее своими грязными, потными руками. — Ты мне нравишься. Ты красивая молодая девушка. Так что ничего такого особенного я у тебя не потребую — всего лишь раздвинуть передо мной ножки. Мужчина неприятно ухмыльнулся, наслаждаясь краской, разлившейся по молочно-белым щекам. — Ты вознаградишь меня после конкурса, — мурлыкая, как довольный персидский кот, продолжал он, пододвигая к себе листик и протягивая руку к телефонной трубке.

Сердце девочки словно бы взрывалось в груди, порождая золотистые фейерверки. Стоило закрыть глаза — и яркие оранжевые пятна вспыхивали и плыли под закрытыми веками.

Единственная мысль билась внутри, обжигая: "Я добилась, я победила. Я смогу участвовать в конкурсе"

Лиза даже не сомневалась, что она победит — она была уверена в своих талантах. А потом начнется что-то прекрасное. Новый жизненный этап.

Дико улыбнувшись, она кинулась в комнату, где почти никого не было. Лиза всегда радовалась тому, что детдомовские детки постоянно куда-то сбегали и шатались по улицам. Кто просто гулял, а кто как-то зарабатывал себе на сладости.

Можно было растянуться на кровати и помечтать. Впрочем, скоро ведь конкурс. И девочка вскочила, словно укушенная, а затем кинулась к выходу.

Зоя Вадимовна, как ни странно, еще ждала ее в классной комнате, сидя на стуле и перелистывая ноты.

— Мне разрешили участвовать. Директор сам туда позвонил, — чуть ли не с порога принялась кричать она. Со стороны казалось, что у девочки началась истерика.

С широкой, полубезумной улыбкой она кинулась к любимому пианино.

— Мы будем заниматься дальше. Я обязательно должна победить, — и легкие пальцы запорхали над клавишами почти в джазовом ритме. Светлые завитки волос подпрыгивали и дергались в ритме этой музыки.

Лиза не верила, что наконец-то настал тот самый день. Она стояла в тесной прихожей скромной квартирки Зои Вадимовны и, не отрываясь, смотрела на себя в зеркало.

Директор не только позволил ей участвовать в конкурсе, но и отпустил к учительнице на целый день, чтобы они успели подготовиться.

Женщина очень удивлялась неожиданному добросердечию обычно жестокого и хамоватого мужчины, а Лиза только отмалчивалась, стараясь не думать о расплате.

В конце концов, настал тот день, ради которого, как оказалось, она жила.

Скромное голубое платье сидело на ней почти идеально — тонкий пояс подчеркивал стройную талию. Длинные светлые волосы рассыпались по плечам, подчеркивая нежные черты и серые глаза. Ресницы и брови у нее отчего-то были черными, что только сильнее выделяло ее красоту. Высокие гольфы немного помогали смириться с тем, что туфли на размер больше, хотя походка в них все равно была скованной и ковыляющей. В любом случае, ничего лучшего у Зои не было.

В сумочке женщины лежали ноты для мелодий.

Они сели на метро, где Лиза оглядывалась с видом марсианина, только что упавшего с небес на грешную землю. До этого она была в метро только раз и уже забыла, какого это, путешествовать под землей.

Затем они вышли из метро и немного прошлись пешком прямо к зданию Дворца пионеров.

По случаю конкурса "Молодые таланты", вход в это слегка вычурное здание, где было больше стекла, чем бетона, спроектированное архитектором-сюрреалистом, был украшен разноцветными шариками. Возле входа наблюдалось оживление, даже стояло несколько автомобилей с названиями известных телеканалов на табличках. Репортеры и журналисты готовили камеры и микрофоны, скучающе сплевывая сквозь зубы. Кроме того, возле входа тусовались обычные зрители, большая часть из которых была либо из богемного мира, либо семейными парами с детками.

По десятку "крутых" машин Лиза сделала вывод, что поблизости также притаились viр-персоны. Она ощутила неожиданную слабость в ногах, а в ушах раздался ровный гул, словно бы она тонула на глубине океана.

Неожиданно к остановке, находившейся возле входа во дворец, подъехал и остановился розовый лимузин. Из него вышла очень дорого одетая девочка, следом за которой семенила явно ее мамаша.

Девочка оказалась смазливой брюнеточкой с тщательно завитыми кудряшками, очень ярко накрашенная — с глаз едва не сыпались блестки, а уши оттягивали огромные, явно золотые серьги с изумрудами. В руке она держала маленькую розовенькую сумочку, к которой крепился талисман — розовый же зайка.

Распространяя удушливые запахи очень дорогих духов — казалось, что на нее вылили, как минимум, три флакона — девочка уверенно, с высоко задранным подбородочком, направилась ко входу, по пути нагнав Лизу и сильно толкнув ее, едва не повалив на тротуарные плиты.

Лиза ошарашено уставилась ей вслед.

Зоя Вадимовна трусила рядом, немного сгорбившись, как старая черепаха.

Наконец они оказались внутри.

Девочка с восторгом огляделась: огромные залы, лестницы, ведущие на верхние этажи… Все показалось ей таким необычным и красивым. А многочисленные дети и подростки, слонявшиеся по залам с видом превосходства, разговаривающие о каких-то своих делах, показывающие друг другу тетрадки и мобильники — показались ей только что сошедшими с любимого старенького телевизора героями молодежного сериала.

Лиза оглядывалась с робким видом, словно нищий, случайно попавший на изысканный прием в доме "нового русского".

— Нам туда, — прошептала Зоя Вадимовна, указывая тонким пальчиком на двери, где висел распечатанный ксерокс со словами "вход для участников конкурса".

Они зашли в странное место. Сначала шли по узкому, затемненному коридору, где пахло пылью. Потом вышли на сцену, полузакрытую черным бархатным занавесом. Потом спустились в зал, амфитеатром поднимающийся ввысь.

Остальные участники конкурса сидели в первых рядах, вместе с озабоченными, взволнованными мамочками, которые каждую секунды то поправляли грим и прическу своих чад, то теребили их одежду, то вытаскивали из сумочек ноты и программу выступления.

К отвращению Лизы, на одном из стульчиков она заметила ту самую гламурную девочку из розового лимузина. Вокруг нее вилась женщина в брильянтах и жемчугах, распространяя не менее удушливый аромат. Лиза заметила, что многие участники конкурса зажимали носы и демонстративно пересаживались от них подальше, но тем было на них абсолютно наплевать.

Оглядевшись, в толпе претендентов на победу девочка заметила и другую мажорную девочку. Это была симпатичная блондинка с надменной физиономией. Несмотря на юный возраст, волосы у нее уже были крашенными, а косметика была наложена вполне профессионально, делая ее старше.

Уверенная в себе девчушка в шелковом синем платьице, в туфлях на высоком каблуке, что-то рассержено говорила очень красивой и слишком грудастой женщине, склонившейся над ней.

Блондинка и брюнетка, те, что были лучше всех одеты, сидели достаточно близко друг к другу.

Неожиданно для самой себя Лиза выбрала место, достаточно близко расположенное к ним обеим, сама не понимая, отчего ее так тянет к этим неприступным, разряженным девочкам.

Зоя Вадимовна присела рядом, приготовив ноты для Лизы.

Какие-то люди, готовившие шоу, стояли возле края сцены, переговариваясь на явно профессиональные темы. Кто-то кому-то истерично тыкал какие-то листы бумаги, кто-то показывал на прожекторы под потолком. Многие из них яростно размахивали руками и чуть ли не кричали друг на друга. Впрочем, в этом было больше профессионального азарта, чем настоящей вражды.

— Мама, зачем мне эта награда? — неожиданно почти оглушил присутствующих неприятный голос брюнетки, которая яростно топала ножкой, со злостью уставившись на женщину в платье явно из бутика. — Объясни мне, почему я должна каждый день заниматься этой отвратительной музыкой. Играть на вонючем пианино. Лучше бы вы меня на вокал отправили. Классическая музыка сейчас — это полный отстойник. А сегодня я могла бы с подружками пойти на дискотеку, а вместо этого торчу здесь, в этом вонючем и нищем зале. Мне не нужно это первое место.

Девочка даже раскраснелась, нервно поправляя кудряшки.

Мама, вместо того, чтобы рассердиться, неожиданно засюсюкала: протянув наманикюренную лапку с акриловыми ногтями, разрисованными какими-то ужасными узорами, дотронулась до щеки дочки.

Та выглядела надутой, обиженной и капризной.

— Ну, почему мой милый медвежонок сердится? Папочка дал денежку, чтобы наша красавица выиграла. Ты же хочешь порадовать бабушку, которая в своем загородном клубе будет хвастаться твоей победой. Надо же потешить старушку. Ну, дорогая, не сердись — мы купим тебе машинку, тот самый серебристый "Порше", который так понравился тебе в магазинчике.

— Ага, знаю я тебя. Купишь мне авто, только когда мне шестнадцать стукнет. И мне придется два года ждать, — еще больше надулась девчонка, отвернувшись от матери и скрестив руки на груди. — И вообще, возьму — и уйду.

— Котик, рыбка ты моя. Мы купим тебе машинку сейчас, пусть постоит в гараже — она же все равно будет твоей, — продолжила уговоры женщина, умоляюще глядя на разбалованное чадо. — Потерпи еще немножко, мой медвежоночек, конкурс сейчас начнется и быстро закончится. К тому же ты все равно первой выступаешь. Да и все равно будет выступать только десять человек.

— Ладно, но если мне станет скучно — я сразу уйду, так и знай, — с видом величайшей милости отозвалась девочка.

— Спасибо, персик мой. Я сейчас позвоню папочке и скажу, чтобы он купил милой Вике машинку, — и женщина отошла, схватившись за беленький айфончик в стразах.

Лиза сидела оглушенная, пытаясь не верить услышанному.

"Они врут, они все врут. Так не бывает. Выиграю я", — твердила она про себя, словно мантру, сжимая пальчики в кулаки.

Когда Вика замолчала, принявшись за какую-то игру на собственном розовеньком айфончике в розовеньких же стразиках, Лиза услышала диалог блондинки с матерью.

— Как ты могла. Как ты посмела купить мне второе место. Оно мне не нужно, — почти орала хорошенькая блондинка, сразу же перестав быть таковой. Мать с громадной силиконовой грудью и накаченными силиконом губищами, жалобно хлопала глазками.

— Дорогуша, мне не хватило баблишка на первое место. Мы такую сумму не можем потянуть, — оправдывалась женщина. — Но ведь второе место — это тоже хорошо, правда ведь? — она искательно заглядывала в глаза распоясавшейся дочери.

Та раздраженно фыркнула и зашипела, как дикая кошка.

— Конечно, может для какой-нибудь убогой деревенщины даже второе место — это подарок, но мне нужно первое. Иначе вообще не надо было участвовать в этом конкурсе. И вообще, зачем ты меня засунула в эту галимую музыкальную школу, где меня еле терпят, да и то, из-за твоих денег. У меня же совершенно нет музыкального таланта, да и музыку я написала для этого конкурса из серии: "что попало шоу".

— Да кто ее будет слушать, твою музыку, — взметнулась в воздух ухоженная ручка с брильянтовым браслетом.

Лиза постаралась погрузиться в собственную мантру, но ей становилось все хуже и хуже.

Да и выступать она должна была последней, судя по программке, которую им вручили при входе в зал.

Ни разу Лиза не испытывала такого унижения, когда выходила на сцену под яростным светом софитов и под аккомпанемент грубых смешков из зала. Да, она знала, что выглядит просто отвратительно — особенно по сравнению с красиво одетыми финалистками.

Но постаравшись сохранить на лице ледяное выражение Снежной королевы, она с гордым видом уселась за пианино, разложила ноты и дождалась сигнала.

И полилась музыка, полная тайной агрессии страсти и жажды уничтожения всего живого. Мелодия словно поглощала зал, пожирая его. Будто в запертом помещении начался пожар.

Лиза полностью погрузилась в созданный ею же мир — и отключилась от реальности, испытав почти такое же ощущение, как во время приступов, но теперь уже буря бушевала не за окном, а внутри нее.

После окончания конкурса, чувствуя, как дрожат руки, она снова оказалась в том самом зале. Зрители почти все уже разошлись — шоу окончилось. Вездесущие камеры тоже исчезли, вместе с операторами и репортерами "культурных" каналов.

Победители разбирались с призами.

Первые два призовых места заняли брюнетка и блондинка. Им выдали довольно уродливые кубки — золотистый и серебристый. Мажорный мальчик, занявший третье место, заполучил кубок из стекла. Все же остальные получили одинаковые, штампованные грамоты, которые совершенно ничего не означали, только подтверждали факт участия в конкурсе.

Оказавшись настолько близко к победительнице, Лиза готова была вцепиться ей в горло и убить, такая ярость переполняла ее.

"Все равно меня ждет мерзкая участь. Уж лучше в тюрьму", — мелькнуло в голове. Лиза уже сделала первый шаг к девчонке, которая с раздражением кричала в мобильный: "Где же ты, мама? Конкурс уже закончился, куда ты ушла? Я хочу домой", когда ее почти оттолкнула блондинка, со злостью шагнувшая к победительнице.

— Ах ты, дрянь, — заорала она, набрасываясь на соперницу. — Ты просто бездарное убоище.

С этими воплями она накинулась на нее и начала царапаться и дергать за волосы.

Подскочившие матери разняли девочек и, поливая друг друга трехэтажным матом, кинулись к выходу. По пути блондинка швырнула в брюнетку свой кубок. Мать блондинистой стервочки кинулась поднимать приз, а затем рванулась за убежавшей от нее дочерью.

Лиза ощутила слабость и куда-то пошла, заблудившись в коридорах. Отстранено понимая, что оказалась где-то за сценой. Она видела изнутри черный бархат занавеса и какие-то приспособления, висевшие над головой, а по полу вились черные провода.

Неожиданно она оказалась перед приоткрытой дверью — и машинально заглянула внутрь. И с удивлением обнаружила членов жури, которые курили длинные, богемные сигаретки, сидя за маленьким столиком, где была кое-какая закуска и выпивка.

— Да, жаль, что не выиграла эта Лиза из детского дома, — задумчиво произнес какой-то бородатый, явно спивающийся мужчина.

— Да уж, это действительно трагедия, — уныло произнесла полная женщина со слишком яркими губами. — За все существование конкурса Лиза оказалась наиболее талантливой исполнительницей собственной музыки. Помните, как после каждого конкурса мы плевались, жаловались, что талантливых деток совсем не осталось?

— Вы ошибаетесь, — тихо произнес еще один мужчина, худой, словно вобла. — Она не просто талантлива — она гениальна. Может, кто-нибудь ее и заметит после конкурса? Все-таки наше мероприятие снимали различные телеканалы, — с робкой надеждой добавил он.

— Ага, как же, — цинично отозвался толстяк нахального вида. — В нашей стране без денег ты никому не интересен. Тем более, приютская нищенка.

Лиза постаралась как можно тише отойти от двери и кинулась наружу, задыхаясь.

Хотя она была бы даже рада, если бы у нее прямо сейчас разорвалось сердце.

Все ее надежды оказались погребены. Ей безумно хотелось вернуться туда, где спивались эти "великие знатоки современной музыки" — и поубивать их. Зверски порезать ножиком на куски.

Лиза ощутила, как тело начинает трясти, а из глаз текут слезы. Она прислонилась спиной к стене и тяжело задышала.