Опасная кукла

ГЛАВА 5.

Долгие три часа полета казались ей сказкой. Когда наступила ночь, она даже не смогла заснуть. Все боялась, что во сне снова увидит мерзкий приют — ей не хотелось кричать в салоне, полном успешных людей. В небе с множеством облаков, словно подушек, хаотично разброшенных по синему дивану, растворялось ее прошлое, страхи, боль, отчаянье.

Лиза лениво клацала по серебристым клавишам ноутбука, играя в различные игры, диск с которыми ей подарили в магазине. Время от времени она рассматривала кольцо, любуясь его красотой, иногда ощупывала свою новую одежду.

Это все было таким необычным, новым, захватывающим. Ни одна игра не могла бы сравниться с этим ощущением новизны.

Лиза поглядывала на своих приемных родителей холодным взором. Она понимала, что не любит их, никогда не сможет полюбить. Она этому даже радовалась, так как не собиралась от кого-либо зависеть в своей новой роскошной жизни. Она и так слишком много лет зависела от чужой воли. Ей надоело быть танцующим, дрессированным пуделем.

Ей хотелось контролировать всех, от кого так или иначе зависела ее жизнь так же, как она могла управлять клавишами рояля.

Ей нравилась ночь, она ассоциировалась с молчанием захлопнутой крышки.

Лизе вдруг стало немного страшно — она помнила, что у четы Армстронгов уже есть родной сын.

"Конечно, было бы неплохо, если б я была у них одна. Тогда они бы любили меня гораздо больше", — размышляла она, устраиваясь поудобнее. Стюардесса принесла всем теплые пледы.

Лиза осторожно завернула себя, как величайшую драгоценность, и уставилась в круглый иллюминатор — прямой выход на небеса.

И все-таки уснула.

Долгий путь протянулся, как сон, выматывающий, но прекрасный. По крайней мере, для нее каждая минута тянулась, как вечность.

Наконец их машина с молчаливым смуглым шофером остановилась возле особняка, проехав через впечатляющий размером земельный участок.

Лиза вышла вслед за Дженифер, уставившись на огромное задние, которое казалось ей волшебным дворцом.

Красивые фонтаны со словно бы хрустальными струями, осеннее блеклое, сероватое небо, оттеняющее слегка тускловатый цвет каменной кладки… Здание казалось ей одновременно старинным, почти древним, и новым, словно только что созданная иллюзия.

— Тебе нравится? — Стив подбоченился, с гордость оглядывая свой особняк и следя за выражением лица маленькой девочки.

Серые глаза восхищенно засияли, и лицо Лизы вдруг стало лицом обыкновенной девочки, которая смотрит на что-то очень красивое.

— Просто невероятно, — воскликнула Лиза, захлопав в ладоши и запрыгав, ощущая себя словно во сне.

Дженифер взяла Лизу за руку и повела ко входу, к большим, распахнутым настежь воротам. Стив шел немного впереди, как предводитель маленького войска.

Лиза заметила небольшой парад слуг — и ее глаза округлились.

Человек десять прислуги: все в одинаковой бело-голубой униформе. Совсем молоденькие девушки были в голубых платьях и идеально чистых белых передничках и шапочках.

Лизе представилось, что она стала героиней фильма, поставленному по ее тайным фантазиям, вымечтанным ночами, окропленным кровью сердца.

Лиза не знала, откуда у нее взялась эта аристократическая грация, когда она надменно улыбалась слугам, проходя мимо. И никто не заметил ни дрожащим коленок, ни ее неуверенности в себе.

Никто не догадался, каким на самом деле ничтожеством она себя ощущает.

Слуги приняли девочку, как полноценную хозяйку.

Она ступила внутрь, словно истово верующий — в храм. Размеры холла поразили ее.

Красота окружающей обстановки вызвала у нее ощущение ступора, нереальности происходящего. Словно она видела невиданно прекрасный, яркий, но все же сон.

— Видишь, как у нас красиво, — горделиво улыбнулась Дженифер, показывая рукой на громадную люстру.

Лизе даже было стало страшно пройти под ней. Огромная мраморная лестница, покрытая кроваво-красным ковром, казалась волшебной дорогой в страну чудес. Они поднялись на третий этаж.

— Здесь будут твои комнаты, — женщина приглашающим жестом показала на белоснежную, украшенную золотистыми узорами дверь. Лиза нерешительно толкнула ее и вскрикнула от восхищения — они оказались в музыкальной комнате. Помещение было просторным, вся мебель находилась возле стен, а середина была пуста, если не считать огромного, нового пианино. Ни единой царапинки не было на его лакировано-черной поверхности.

В большом черном шкафу большинство полок были пусты, только на нескольких стояли книги и пустые, чистые нотные тетради.

Лиза уставилась на фортепьяно, как маленький ребенок на роскошную новогоднюю елку или дорогую куклу в витрине. Оно стояло напротив огромного окна, ведущего в сад.

Голубые занавески из атласа оттеняли прозрачность и красоту окон.

Ей казалось, что она стоит возле рамы современной картины или рассматривает женский журнал — старые экземпляры этой экзотики попадались и в детдоме, когда их приносили нянечки или учителя и оставляли. Их зачитывали до дыр.

И сейчас она попала в именно такую сказку.

И сердце сжалось, словно у нее могли все это великолепие вот-вот отнять. Ей казалось, что в этом страхе есть нечто знакомое, из прошлого, но глубоко похороненное в сердце.

Лиза, направляемая Дженифер, осмотрела и другие три комнаты: одна из них была спальней, словно скопированной из того же женского глянцевого журнальчика: огромная кровать, мягкий кожаный диванчик у двери балкона, атласные розовые шторы, удобные креслица, белый шкаф и белый же косметический столик на изогнутых ножках и с овальным зеркальцем — увеличенная копия из "Домика Барби". На кровати были белье синего цвета, украшенное белыми звездочками и две подушки: одна с изображением месяца, а другая — полной луны. Возле изголовья кровати стояла тумбочка, тоже выкрашенная в белый, а на ней круглый шар ночника. А над кроватью была лампочка более яркая — для чтения.

Вторая комната оказалась спортзалом с множеством различных тренажеров.

"Чтобы ты следила за своей фигурой и всегда оставалась красивой" — заявила Дженифер.

А третья комната казалась раем гламурной красавицы: много мягкой мебели, большие окна на всю стену, изящные столики: некоторые из дерева, другие стеклянные. В нескольких изящных вазах красовались надушенные искусственные цветы, которые Лизе не понравились, но она промолчала, очарованная всем остальным. Она просто потерялась во всей этой роскоши, заблудилась в ней, как маленькая девочка в лесу.

Дженифер сияла, наслаждаясь восторгом приемной дочери.

— Когда мы подписали все бумаги, я позвонила домой и приказала слугам все обустроить, — сообщила она. — Как видишь, они справились. — Кстати, через несколько дней к нам приедут гости — они хотят с тобой познакомиться. И мы обязательно прикупим тебе еще одежды и все-все-все, что требуется для моей дочери, — щебетала женщина.

Лизу она уже начала утомлять, но девочка училась сохранять на лице белозубый оскал голливудской улыбки.

— Я оставлю тебя одну, если тебе что-нибудь понадобится, в каждой комнате есть специальная кнопочка возле медного звоночка над кроватью. У тебя будет служанка Роза. Ей восемнадцать лет, и она дочка моей служанки Вирджинии. Они мексиканки, — округлив глаза, пояснила женщина. — Но они очень, очень милые и сообразительные, хотя, конечно, не так, как англичане, но для прислуживания сойдут.

Лиза уверенно покивала, так как до сих пор видела смуглокожих людей только в старых фильмах времен "Войны Севера с Югом", и в некоторых тупых комедиях, где они тоже не отличались интеллектом. К тому же Лиза была твердо уверена, что, во-первых, белая кожа самая лучшая в мире, а, во-вторых, она — само совершенство, высшее существо, которому все должны поклоняться.

— В шкафу много одежды для тебя, но ее покупали Вирджиния с Розой, так что, если тебе что-то не понравится или не подойдет по размеру или стилю, мы все выбросим и купим тебе что-нибудь новое… — продолжала рассказывать женщина. — А сейчас давай спустимся к обеду. Только ты сначала прими душ и переоденься. И я тоже немного приведу себя в порядок. Я скоро зайду за тобой, — женщина упорхнула.

Вход в ванную комнату обнаружился в спальне. Войдя туда, Лиза с благоговением уставилась на огромное, как ей показалось, помещение. Сама ванна выглядела, как невиданный зверь: большая, снежно-белая, с огромными кранами. Лиза долго вертела каждый из них, наполнила ванну водой, взвизгнула от неожиданности, когда включила подачу воздуха — пузырьки в воде совершенно очаровали девочку. Она чуть не забыла, что ей нужно переодеться.

Вспомнив, выскочила из ванной, вытерлась, накинула белый махровый халат, непривычно пахнувший чистотой, и кинулась к шкафу. Кто-то уже принес ее вещи и положил возле шкафа, а ноутбук находился на столике, возле кровати, рядом со снятым перед мытьем золотым колечком.

Лиза надела чистое нижнее белье, выбрала светло-голубое платьице, впрыгнула в легкие тапочки и уселась на краешек кровати, сжимая и разжимая пальцы.

Дженифер позвала ее из коридора.

Услышав ее, Лиза выскочила навстречу, чтобы оказаться в прочувствованных, надушенных объятиях.

Женщина переоделась в облегающее серебристое платье, завила светлые волосы. На ней был "домашний", еле уловимый макияж.

— Пойдем обедать, девочка моя, — нежно проговорила она и взяла Лизу за руку.

Девочку аж передернуло, но она стоически терпела, дав себе слово стать гением притворства, лишь бы ее не выгнали. Она нутром почуяла, чего от нее хотят: чтобы стала незаметной, но красивой, как дрессированная породистая собачонка. Впрочем, в глубине души она считала себя выше всех этих людей и считала, что они — лишь ступеньки на пути к ее счастью. Она еще не знала, каким оно будет, но верила, что описать ее неведомое будущее можно будет двумя словами: свобода и богатство.

В столовой, высокие окна которой тоже выходили на ухоженный сад, который даже осенью выглядел ухоженным, их уже поджидал Стив и накрытый стол. Молчаливые служанки быстро сервировали стол, проносясь мимо, как послушные призраки в идеально чистых белых костюмах.

Лиза робко села напротив Стива, но приемный отец едва удостоил ее кивком, загородившись от них газетой.

— А где Джастин? — тихо спросила Дженифер, склонившись к нему, но Лиза услышала, чинно раскладывая на коленях салфетку, пытаясь вспомнить недолгий урок приемной матери по столовому этикету.

Лиза содрогнулась всем телом, вдруг вспомнив, что у этой семьи уже есть сын — и не приемный, а родной. Почему-то, ослепленная чудесами роскоши, она напрочь про это забыла.

— А, он решил поесть у себя, — рассеяно заметил мужчина. — Ты же знаешь, ему скучно с нами.

— Да, знаю, — прошептала женщина, нахмурившись. Затем с улыбкой начала рассказывать Лизе про еду, из чего состоят те или иные блюда, что с каким соусом лучше употреблять.

Стивен Армстронг во время их разговора равнодушно жевал, читая газету, обращая на них не больше внимания, чем на служанок или мебель.

Лиза в глубине души была даже рада, что новый братик не спустился вниз, иначе пришлось бы с ним знакомиться, делать сладкое личико, чтобы все поверили в ее искреннюю радость. А она была слишком взволнована и разбита новыми впечатлениями.

Весь обед они с Дженифер повторяли, как правильно держать ложку, вилку, ножик. Как есть то или иное блюдо. К концу трапезы она чувствовала себя выжатой, как лимон. Но приемная мама была довольна, и Лиза чувствовала, что сдала и этот экзамен на твердую пятерку.

Про себя девочка решила, что угождать Дженифер не так уж и сложно. Главное, быть покорной и послушной. И она дала себе слово, что вывернется наизнанку, но постарается ей не наскучить, чтобы не быть выброшенной, как сломанная игрушка на помойку.

"А еще мне нужно понравиться братику", — с затаенным беспокойством думала девочка, нервно комкая салфетку.

Она знала лишь один способ привлечь к себе мужчину, но не считала, что этот метод будет уместен в данной ситуации.

С этими мыслями она попросила Дженифер разрешения уйти в свои комнаты и отдохнуть. Та согласно кивнула, признавшись, что и сама чувствует себя вялой.

— Эти долгие перелеты и путешествия плохо действуют на организм, — прикрыв зевок ладошкой, лениво сообщила она. — А вот, кстати, и Роза. Роза — это твоя хозяйка, моя новая дочь, — сообщила она хорошенькой смуглолицей девушке с волосами черными, как смоль.

Лиза придирчиво оглядела ее, стараясь смотреть с тем же вежливым презрением, какое уловила во взгляде матери.

Девушка была в светлом платье и белоснежном фартучке и казалась почти красивой.

Едва поздоровавшись с Розой, Лиза, ощущая себя усталой, как никогда, отправилась в свои комнаты.

"Ах, если бы мои соседки, эти дуры и убогие уродины, смогли увидеть мои покои. Роскошные, как у королевы", — улыбнувшись, подумала она, с разбега падая на кровать и глядя в кажущиеся безразмерными окна.

Усталая, она все же не отказала себе в удовольствии поплескаться в джакузи, а затем переоделась в ночную рубашку и почти с чувством благоговения легла в роскошную кровать, мягкую, словно крылья ангелов.

Даже засыпая, она боялась, что снова проснется в огромной, продуваемой всеми ветрами комнате, где она будет лежать в продавленной, скрипучей кровати, а рядом с ней будут спать другие девочки: страшные и вонючие. Будто живые воплощения грехов своих родителей.

"Боже, пожалуйста, я сделаю все, что угодно, лишь бы снова не оказаться там" — взмолилась она, соединив ладони и глядя в окно.

Закрыв глаза, она напряглась, представляя себе, как цепляется за эту комнату, за этот обновленный старинный особняк, за всю Англию, — всеми силами своей души.

Пытается пустить корни, врасти в эту землю, в этот воздух и в эту воду. Стать неотъемлемой частичкой этой мозаики.

Сон ее был прерывистым и тревожным. Ей постоянно чудилось, что она снова в приюте — и Лиза просыпалась в холодном поту. Включала лампочку, щурилась, разглядывая красивую, как за витриной дорогого магазина, спальню и долго лежала с открытыми глазами, прежде чем сон не побеждал ее снова и снова.

И вдруг, в один прекрасный момент, она проснулась не от кошмара, а от звуков прекрасной, чудесной музыки. По крайней мере, она сразу ощутила в звуках, диковинно сплетающихся в мелодию, силу и страсть.

Эта была не современная музыка, а тоже исполняемая на пианино, а не на синтезаторе.

Лиза сразу вскочила, включив свет, накинула халат, надела тапочки и вышла в коридор, влекомая на эти чудесные звуки, как дикий зверь на манок или бабочка на яркий свет лампы.

Она оказалась в конце коридора, где обнаружилась изящная винтовая лестница, покрытая ковровой дорожкой с золотистыми ковродержателями.

Девочка начала подниматься, придерживая на груди халат.

Музыка усилилась — и довела ее до полуоткрытой двери одной из комнат. Приглушенный свет падал из-за двери, разливаясь светлой тенью.

Взволнованная, очарованная, почти не осознавая себя, девочка застыла. Полностью потерявшись в прекрасных звуках, Лиза толкнула дверь и вошла в комнату.

И застыла, околдованная еще больше.

Голубоватый свет нескольких лам, вмонтированных в стены, освещал молодого, очень красивого парня, играющего на пианино.

Прозрачный лунный свет также проникал в комнату, запутываясь в концах раздвинутых прозрачных газовых штор синего цвета. Сочетание этих полутонов придало красоте незнакомца нечто нечеловеческое, искусственное, словно он выступал на сцене.

Лиза глазела, застыв на месте, уставившись на него, как на какое-нибудь внезапно появившееся греческое божество, например, Аполлона.

Парень был высоким, с широкими плечами и тонкой талией, но слегка узковатым в кости. Впрочем, изящество ему шло. Особенно красивыми показались ей его длинные пальцы, рождающие музыку.

Она продолжала наслаждаться чудесным зрелищем: чеканный тонкий профиль, чувственные, но не полные губы, большие карие глаза — правда, в полутьме она только разглядела, что они темные. Темные волосы красиво обрамляли его лицо, словно были искусно "разбросаны" умелым стилистом, чтобы подчеркнуть все достоинства лица и шеи.

Парень был в темной шелковистой пижаме, выгодно подчеркивающей его великолепную фигуру.

Лизе больше всего понравились его точные, отточенные движения — ни одного лишнего жеста.

Только через какое-то время он ощутил ее присутствие и резко убрал руки от клавиш, развернулся на вертящемся стуле и надменно уставился на нее.

— Кто ты? — вопрос прозвучал резко и повелительно.

— Я? — на мгновенье она действительно забыла, кто она такая. — Меня зовут Лиза. Я… приемная дочь.

— Понятно, — его губы искривились в презрительной гримасе. — Та самая побирушка из бывшего Союза. Нищая, убогая дурочка из детдома.

Он уселся поудобнее, скрестив руки на груди:

— Наверное, ты хочешь узнать, кто я такой?

С видом принца какой-нибудь великой державы, парень подбоченился:

— Меня зовут Джастин. Я настоящий, родной сын моих родителей, которым, наверное, кирпич упал на головы или их чем-то заразили в вашей убогой, дикой стране, если они решили привезти тебя к нам.

— Да, но я… я тоже умею играть, — попыталась защититься от его нападок ошеломленная девочка. От этого "ангела" она уж точно не ожидала грубых слов. От кого угодно, только не от него. Он показался ей таким красивым и совершенным. — Я могу сыграть для тебя, — умоляюще глядя на него, проговорила Лиза.

Джастин Армстронг скривился еще больше:

— Что? Дать тебе прикоснуться К МОЕМУ инструменту? Твоими грязными руками? Да ни за что на свете. Ты просто маленькая нищенка, которую подобрала моя мать, потому что выжила из ума. Ничего, я еще с ней поговорю, — угрожающе произнес он, сжимая кулаки. — Засорять наш дом таким ничтожеством, как ты… Это ж надо было такое придумать.

На некоторое, очень короткое время, повисла тишина.

— А теперь убирайся из моих комнат, — показав рукой на выход, с ожесточившимся лицом приказал Джастин. — Ты отвратительней целой своры бездомных псов и нищих.

Со сжавшимся сердцем, униженная, Лиза выскочила из комнаты, помчалась вниз по лестнице, чуть не свалившись с нее, забежала к себе, закрыв дверь.

Кинувшись обратно в постель, она долго плакала, не утирая слезы.

Боль резала по сердцу, словно острым ножом. Будто прошлое настойчиво возвращалось по ее душу и насильно напяливало на нее шкуру ничтожество, хотя она уже считала, что навсегда сбросила ее, став принцессой.

На следующее утро она долго умывалась холодной водой, чтобы не были заметны покрасневшие от слез глаза. Тщательно одевшись и причесавшись, она спустилась к завтраку в столовую, куда ее провела вызванная звонком Роза.

Она знала, что удивительно хороша в светло-розовом платьице с белыми лентами и завязанными в хвост густыми волосами.

Зеркало подтвердило ее догадки. С самого детства, заглядываясь на свое отражение, она забывала про все на свете. Лучшее лекарство от всех бед — созерцание собственного совершенства.

Внизу за столом уже сидели Стив с женой. Дженифер ласково улыбнулась ей. Но тут Лиза заметила, что недалеко от них сидит Джастин.

Ее сердце рухнуло куда вниз — и она сама чуть не упала с лестницы, оступившись. Теперь она могла разглядеть его еще лучше.

Юноша — на вид ему было не больше семнадцати, он выглядел намного моложе, чем в полутьме комнаты.

Безукоризненная светлая рубашка, слегка растрепанные волосы, идеальная белая кожа — все это приковало ее взгляд, как и его глаза.

Только сейчас, при ярком утреннем, хоть и приглушенном светлыми шторами освещении, она смогла разглядеть их цвет.

Они были большими, с длинными черными ресницами, глубокого каре-янтарного цвета, словно смесь гречишного меда и янтаря.

— Она что, будет есть с нами? — возмущенно воскликнул Джастин, швыряя на стол скомканную салфетку. — Дорогие мои родители, я вас, конечно, очень люблю, но этого не потерплю. С меня хватило твоей предыдущей игрушки, мама. Ты тоже таскала эту блошистую болонку по всему дому. Но, по крайней мере, не заставляла меня есть с ней за одним столом. Пусть жрет у себя. Иначе за этим столом никогда больше не будет меня.

Лиза стояла, оглушенная, словно ударенная по голове. Она ощущала, как ее щеки ярко горят от стыда — такого унижения она не испытывала уже давно.

Стив даже убрал свою газету и строго уставился на них:

— Джастин, прекрати. Хочешь ты этого или нет, Лиза — наша приемная дочь.

— Почему-то меня вы забыли спросить, хочу ли я, чтобы у меня появилась подобранная под забором сестричка, — ядовито прошипел парень, наклоняясь к отцу. — Или вы хотели сделать мне такой замечательный сюрприз, чтобы я стал посмешищем на всю Великобританию? Я — известный музыкант, а теперь во всех газетах напишут, чтобы вы выжили из ума и взяли из приюта, да еще из страны третьего мира, эту кошмарную девку. Конечно, толерантность — это сейчас модно, но у нас не Америка.

Он распалялся все больше и больше, жестикулируя, словно подчеркивая каждое слово.

Дженифер жалко пыталась открыть рот, но Джастин перебил ее, заговорив громче, чуть ли не срываясь на крик:

— Чего вы вечно по этим жалким странам таскаетесь? Если захотелось экзотики, могли бы отправиться в Индию или в Таиланд. Там хотя бы красиво… местами.

— Да но мы… Мы хотели сделать тебе приятное… Мы ведь тоже увлекаемся классической музыкой, — пролепетала женщина, сжимая руки.

— Да уж, вы меня действительно обрадовали, — Джастин кинул испепеляющий взгляд на замершую возле обеденного стола Лизу. — Устройте ей стол где-нибудь на кухне. При виде нее у меня пропал аппетит, — он привстал, делая вид, что уходит.

— Подожди, — отец коснулся локтя сына. — Мы что-нибудь придумаем. Я тоже думаю, что Джен поступила опрометчиво, поддалась капризу, — теперь уже испепеляющий взгляд достался Лизе от приемного отца. — Но ничего уже теперь не поделаешь. Как раз будет еще больший скандал, если мы тут же выбросим на улицу недавно удочеренную девочку. Мы сознаем свою ошибку, но постараемся устроить Лизу так, чтобы она тебе не попадалась на глаза и не слишком мешала. К тому же, сейчас модно удочерять детей из стран, терпящих бедствие.

— Вот уж без такого пиара я как-нибудь обойдусь. Это пусть Бред Питт со своей сошедшей с ума женой обзаводятся черными малышами. Все они в Голливуде полностью сумасшедшие. Мне же такого "счастья" не надо, — парень скривился.

— Хорошо, Роза, — громко позвал мужчина, вскочив с места.

Смугленькая красоточка появилась тут же, уставившись, однако, на Джастина. Впрочем, Лиза, несмотря на охватившие ее горечь и стыд, вполне могла ее понять. — Принеси завтрак Лизе в комнату. Лиза, — теперь он уже спокойно обратился к ней, — иди поешь к себе. Так будет лучше… для всех.