Оплодотворенная человеком-волком

Восемь

ДИ

— О, черт, — стону я, пытаясь сделать вид, что действительно получаю удовольствие. Робби, парень, которого я привела домой из бара, лежит подо мной голый и потный, прислонившись к изголовью кровати. Он играет с моими сиськами, пока я снова поднимаюсь на его члене, затем соскальзываю обратно вниз.

Но все не так. Совсем нет.

И это не только из-за презерватива. Он не наполняет меня так, как это делал Билл своим членом странной формы. К сожалению, он был идеален.

Робби хорош для человеческого парня. Он умеренно внимателен к моему удовольствию, поэтому когда близок к оргазму, опускается рукой вниз поиграть с моим клитором.

До сих пор кажется невероятным, что Билл смог заставить меня кончить одним своим членом.

Я раскачиваюсь взад-вперед на коленях Робби, но ноги начинают уставать. Это не для меня.

— Эй, эй, — говорю я, опускаясь полностью на его член, так что он стонет. — Трахни меня раком?

Робби несколько раз моргает, затем кивает.

— Хорошо, конечно.

Я неловко слезаю с него и становлюсь на четвереньки. Я представляю, что снова привязана к скамейке, мои ноги раздвинуты, ступни в стременах. Я почти слышу рычание позади себя, когда Билл подходит, чтобы занять позицию.

Робби скользит внутрь, и я ненавижу ощущение презерватива между нами. Но так, по крайней мере, я могу коснуться своего клитора, что и делаю, пока он трахает меня быстрее и жестче.

— О, черт, — стонет он.

Я хочу, чтобы он сказал что-нибудь еще, сказал что-нибудь грязное, как Билл, но он только хрюкает, когда я все ближе и ближе подхожу к своему очень далекому оргазму.

Наконец-то я кончила, и Робби отпускает себя. По крайней мере, он дождался. Это несколько впечатляет.

Может быть, если я просто смогу открыть для этого свой разум, у нас с ним все получится. Вопрос в том, когда я скажу ему правду.



Робби остается на ночь, но мы не обнимаемся. То, что мы делали, не казалось интимным — это было больше похоже на необходимую телесную функцию. А ещё я не очень хорошо сплю, когда в постели кто-то другой.

Однако на следующее утро незнакомец, которого я подцепила в баре, проявляет нежность, даже когда быстро одевается, чтобы вовремя прийти на работу. Он подходит, застегивает джинсы и целует меня в губы.

— У меня есть твой номер? — спрашивает он мурлыканьем. — Секс прошлой ночью был невероятным.

По крайней мере, это было невероятно для одного из нас. Но, может быть, встречаться с этим парнем было бы весело, помогло бы отвлечься от мыслей о Билле.

— Конечно. Но только если ты позвонишь, — я достаю свой телефон, а он свой.

— Конечно, я позвоню, — он сжимает мою задницу. — Не каждый день такая горячая женщина в баре ведет тебя к себе домой.

Не могу сказать, нравится ли он мне, или мне нравится, что я нравлюсь ему. Мы все равно обмениваемся номерами, а затем, еще раз поцеловав меня, он уходит.

Но я все еще чувствую пустоту внутри, как будто нашла пластырь, чтобы прикрыть рану, что никогда не заживет.



РАСС

Я сижу на диване, обхватив голову руками, и слушаю рев телевизора.

Я потерял след.

Запах ее возбуждения все еще стоит у меня в носу, но медленно выветривается. Надеюсь, я его не забуду.

Нет. Я никогда этого не забуду. Пока я жив.

Я даже не почувствовал запаха Ди с тех пор, как зашел в ту пустую квартиру. Может быть, она переехала. Что, если она полностью покинула штат? Как бы я тогда ее нашел?

Черт. Мне нужно выпить.

Все, что требуется, — это смс моему другу Калебу, чтобы вытащить меня из дома. Он говорит, что готовит барбекю. У него есть холодные закуски и хот-доги, если я приду сейчас.

Несколько наших друзей собрались на заднем дворе Калеба и все они поднимают пиво, когда я прихожу. Интересно, планировал ли кто-нибудь из них пригласить меня.

Марлен подбегает со своим напитком, зажатым в когтях. Она расправляет огромные, покрытые перьями крылья, затем снова складывает их за спиной.

— Рада видеть тебя на ногах, — говорит она, приветствуя меня на заросшем травой заднем дворе.

— На ногах? — спрашиваю я. — Я всегда на ногах. Я работаю в больнице.

— Да, — вмешивается Калеб, — но помимо этого, ты просто хандришь.

Поэтому они встречаются без меня? Потому что я неудачник?

— Вау, ребята, — говорю я, отхлебывая немного пива. — Приятно знать, что у меня есть поддержка друзей.

Калеб моргает своим огромным единственным глазом, глядя на меня.

— Конечно, у тебя есть наша поддержка. Но на самом деле тебе она не нужна, друг. Каждый раз, когда мы просили тебя пойти с нами куда-нибудь, ты отказывался.

Думаю, это правда. Мне просто… не хотелось.

Может быть, лучше было сидеть дома и хандрить, гадая, что Ди делает сейчас. Как растет наш детеныш? Ранняя беременность может быть неприятной и некомфортной, как и весь остальной процесс создания другого человека, и я больше всего на свете хочу быть рядом с ней.

— Просто дай мне пива, — говорю я вместо этого, протягивая лапу. Калеб закатывает глаза и направляется к холодильнику, хватает бутылку и бросает ее мне. Я снимаю крышку когтем, отбрасывая ее.

Ах, это хорошо. Как раз то, что мне было нужно: пиво и немного солнечного света. Вот если бы только это был сырая оленина вместо хот-дога…

Я давно не охотился. Возможно, стоит это исправить. Немного крови на лице и все еще бьющееся сердце во рту, возможно, именно то, что доктор прописал.

Другой доктор. Я занимаюсь только детьми.

— Полагаю, тебе не повезло выследить ее? — спрашивает Марлен, откидывая назад несколько перьев на голове.

— Тупик, — говорю я. — Теперь я понятия не имею, где искать.

— Ну, ты знаешь ее имя. Просто найди ее в социальных сетях.

— Я искал. Надо сказать, она не особо выделялась. Несколько старых фотографий из колледжа и старый рабочий профиль. У меня такое ощущение, что после окончания университета она пыталась найти хорошую работу, но ей не повезло, и она оказалась в McFlips. Этого недостаточно, чтобы продолжать поиски. Общих друзей у нас нет.

— Ты мог бы поступить по старинке и нанять частного детектива, — говорит Марлен.

Я уставился на нее.

— Частный детектив? Серьезно?

Она пожимает плечами.

— Почему бы и нет? Для этого они и существуют.

Я бы явно пошел против политики DreamTogether, если бы нанял кого-то, кто помог бы мне найти ее. Но в данный момент я даже не против этого.

— Что может частный детектив такого, чего не могу я? — спрашиваю я.

— Может узнать ее почтовый адрес? — она пожимает плечами. — Они профессионалы, не я.

Остаток барбекю я провожу, обдумывая ее предложение. Возможно, это именно то, что нужно. Потому что инстинкт найти Ди, присмотреть за ней — всепоглощающий.



При первой же возможности я начинаю искать частных детективов. Хотя большинство ссылок выглядят как спам-сайты, появляются несколько местных. Я звоню каждому, но двое из трех говорят, что не берут новую работу.

Третья, молодая женщина, напевает на другом конце провода, когда я спрашиваю расценки.

— Скажи мне, чего ты добиваешься, и тогда я скажу, сколько это стоит, — говорит она, и я слышу, как она постукивает ручкой по столу.

— Я пытаюсь найти женщину, — говорю я.

— Это я уже знаю.

Я раздражаюсь.

— Женщина, которая носит моего ребенка. Человеческая женщина.

На мгновение воцаряется тишина, а затем:

— И ты ее не знаешь?

— Я действительно знаю ее. Я просто… не знаю, где она живет и как с ней связаться.

Детектив задумчиво напевает на другом конце провода.

— Интересно. Хорошо. Я не буду спрашивать подробности, потому что мне все равно. Обычно я стараюсь держаться подальше от убийц с топором, но думаю, что ты просто охотишься за своим ребенком. Это обойдется тебе в четыре штуки.

Я отодвигаю телефон от уха и смотрю на него.

— Четыре штуки?

— А сколько ты ожидал? Этим я зарабатываю на жизнь. А теперь выкладывай, или этот звонок может быть прерван.

Она настоящая задира, это напоминает мне о Ди.

— Прекрасно.

— Отправь информацию по факсу, — говорит она, — и я посмотрю, смогу ли помочь.

Факс? Должно быть, я живу не в то десятилетие.

Она сбивчиво называет номер и тут же вешает трубку. Я записываю все, что могу, о Диане, включая ее старый адрес и место работы. Затем я тащусь в местную типографию, чтобы узнать, смогут ли они достать мне факс.

Через несколько минут мне звонят еще раз.

— Только наличные, — говорит частный детектив без предисловий. — И я найду маму твоего малыша.

— Хорошо.

Надеюсь, я не выбрасываю деньги на ветер, но оно того стоит, если это хоть немного приблизит меня к Ди.



ДИ

На следующее утро после того, как я подцепила Робби в баре, я более энергично принимаюсь за вязание. Я думала, что он будет идеальным отвлечением, но теперь у меня гложущее чувство внизу живота. Какой бы голод ни был утолен прошлой ночью, он был поверхностным, и теперь потребность вернулась еще сильнее, чем раньше.

Чтобы отвлечься, я смотрю документальные фильмы о природе, которые могут быть в какой-то степени познавательными, и таким образом у меня не возникает ощущения, что я просто трачу свой день на просмотр мыльных опер.

Хотя действительно люблю их.

Я перехожу к некоторым сложным узорам, но потом глаза и руки устают, поэтому я отправляюсь на долгую прогулку по окрестностям, чтобы занять себя. Теперь я еще более тревожусь, как будто чего-то не хватает.

Может быть, мне стоит завести собаку. Тогда, по крайней мере, я бы выглядела так, будто у меня есть причина постоянно гулять.

Затем мысли о собаке заставляет меня вспомнить о Билле, и мне просто хочется пнуть мусорное ведро. Почему я не предложила ему свой номер в конце нашего второго сеанса? Я могла бы прошептать его ему на ухо, чтобы никто не подслушал.

Ладно. Собака. Собака — хорошая идея.

Я немедленно открываю сайт приюта на телефоне и просматриваю фотографии доступных собак. Одна мордочка бросается в глаза — похоже на гончую с висячими ушами и крупной челюстью. В биографии говорится, что он уже не щенок, но все еще нуждается в частых прогулках.

По-моему, идеально подходит.

Я звоню им по дороге домой и договариваюсь о встрече с Бумером. Мне нужно будет получить разрешение арендодателя, но это не должно быть слишком сложно.

Да. Может быть, это именно то, что мне нужно. Собака и приятель по траху составят компанию, пока не появится этот ребенок, и я смогу попытаться притвориться, что Билла никогда не было.



Это намного легче сказать, чем сделать, когда начинается утренняя тошнота.

Я думала, что она начнется раньше и быстро закончится, но нет. И это происходит не только утром. Я внезапно чувствую тошноту, когда ем хлопья — да, все еще ем хлопья — и бегу в ванную, выблевывая все внутренности. Или это случается ночью, когда я готовлюсь ко сну.

Я ненавижу того, кто назвал это утренней тошнотой. Это просто тошнота, что чертовски отстойно. Еще хуже осознавать, что это только начало.

У меня есть книги. Я уже купила специальные вставки для ботинок на потом, когда стану слишком большой, и ноги начнут болеть. У меня есть грелки для спины и кремы от растяжек. Я знаю, что не смогу избежать всех, но не возражаю. Я буду носить растяжки как татуировки.

Робби звонит, как и обещал, и я говорю ему, что собираюсь познакомиться с собакой.

— Ты действительно одинока, — говорит он. — Нужна компания? У меня выходной.

Думаю, я была бы не прочь взять с собой кого-нибудь, кто, возможно, знает о собаках больше меня, так что соглашаюсь.

Мы встречаемся в приюте, и, к моему удивлению, Робби целует меня там, на парковке. У меня уже есть ощущение, что ему это нравится больше, чем мне, но это может быть и к лучшему. Когда я расскажу ему все, возможно, он не убежит в горы.

Внутри приюта полно бродячих кошек. Хорошо, что у меня нет аллергии. Я регистрируюсь на стойке, и молодой человек ведет нас в комнату.

— Я приведу сюда Бумера, — говорит он и оставляет нас одних.

— У тебя есть двор? — спрашивает Робби, когда мы садимся на диван на вежливом расстоянии друг от друга.

— Нет, только балкон. Но прямо за зданием есть сквер, и не похоже, что я весь день напролет сильно занята.

Наверное, мне не следовало этого говорить, но в конце концов он узнает, что у меня нет постоянной работы. Если мы продолжим в том же духе.

Он косится на меня.

— Ты богата или что-то в этом роде?

Я смеюсь и качаю головой.

— Это было бы здорово, но нет. Просто у меня странная работа.

Он хочет спросить меня о большем, когда открывается дверь и входит большой, неуклюжий гигант. Это коричневый пес с доброй, нежной мордой. Он сразу подбегает ко мне, чтобы поприветствовать, облизав огромным языком лицо.

Он идеальный.