Оплодотворенная человеком-волком

Одиннадцать

ДИ

По крайней мере, я больше не одна.

Робби приходит несколько раз в неделю, и мы гуляем с Бумером, готовим ужин и трахаемся, пока оба не вырубаемся. Мне не нравится, что он спит у меня, но я учусь принимать это, пока он остается на своей половине кровати.

Этот парень намного мягче, чем кажется на первый взгляд, и ему нравятся нежные моменты, на которые я изо всех сил отвечаю взаимностью. Я бы даже назвала его немного навязчивым из-за того, как часто он пишет смс и приглашает меня на свидания. Это все качества, которые я хотела бы видеть в партнере, но он мне просто не подходит.

Нет, если по правде, все, чего я хочу — это быть полностью опустошенной моим человеком-волком. Чаще всего, когда мы с Робби в постели, я думаю об этом. Мне неприятно представлять что-то другое, когда он внутри меня, и с течением времени все становится только хуже.

Я думала, что уже забыла о незнакомце из DreamTogether, но, похоже, я просто не могу отделаться от мыслей о нем.

По крайней мере, утренняя тошнота исчезла, но на ее месте возникло новое осложнение. Еда, которую я любила раньше, уже не так вкусна, и я ловлю себя на том, что испытываю вожделение к продуктам, которые раньше даже не считала вкусными. Робби смущается, когда я отказываюсь от хлебных палочек в «Олив Гарден» и заказываю рыбу.

— Разве ты не говорила две недели назад, что ненавидишь рыбу? — спрашивает он, бросая на меня озадаченный взгляд.

— Не знаю, — говорю я и пожимаю плечами. — Рыба просто взывала ко мне. Я хочу почувствовать запах океана.

Он качает головой.

— Беременные дамы. Что будет дальше, хаггис?

Я хмуро смотрю на него. На самом деле звучит неплохо, но я определенно не могу об этом сказать.

Почти каждый раз, когда я вижу его, я беспокоюсь, что использую Робби только для общения, а не потому, что он мне действительно небезразличен или я хочу его. Но у меня также не хватает смелости сказать правду, потому что в некотором смысле он — все, что у меня есть.

Ну, и Бумер. Когда Робби задерживается на работе, Бумер сидит со мной на диване, пока я вяжу и смотрю телевизор. Мы любим долгие прогулки, и часто я беру с собой в парк одеяло, чтобы мы могли посидеть вместе и понаблюдать за проходящими мимо людьми. Мне нравится быть с ним, то, как легко он проявляет привязанность, как чудесно я могу проявлять к нему привязанность в ответ. У меня стоят таймеры для каждого его приема пищи, и я обычно тайком даю Бумеру немного своего ужина, хотя знаю, что не должна. Вероятно, единственным недостатком является то, что иногда по ночам он подбегает к раздвижной стеклянной двери, ведущей на балкон над улицей, и начинает лаять как сумасшедший, будя меня.

Я не знаю, что он там видит, но надеюсь, что его зрение не ухудшается. Я знаю, он весьма стар, и последнее, чего хочу, это чтобы с ним так скоро случилось что-нибудь плохое. Я очень привязалась к нему за короткий промежуток времени, и думаю, что он тоже. Он любит забираться ко мне на колени и лизать мне лицо, как щенок, и каждую ночь устраивается у кровати, чтобы присматривать за мной.

Однако, как бы сильно я ни любила свою новую квартиру, а также растения, перенесенные на балкон, в последнее время я начала чувствовать… неудовлетворенность. Я не могу понять, чем именно, но это как щекотка у основания шеи, от которой невозможно избавиться. В основном я чувствую это днем или поздно ночью, когда Бумер будит меня. Иногда мне кажется, что я вижу черную машину, преследующую меня, когда я куда-то иду, а иногда я замечаю странные тени, когда выгуливаю собаку.

Возможно, гормоны беременности сводят меня с ума. Многое изменилось, так что меня бы это не удивило. И все же, по мере того, как проходят недели, я не могу избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает за мной.

Поэтому я всегда держу Бумера рядом. Я оставляю свет в гостиной включенным даже ночью, чтобы отпугнуть любого, кто может попытаться вломиться. Возможно, я параноик.

Однако жизнь все равно продолжается, и я плыву по течению. Раз или два в неделю я встречаюсь с Лизель. Наконец, я знакомлю ее с Робби, но, как обычно, я вообще не могу ее понять. Она явно выбивает его из колеи, но он делает спокойное лицо, потому что она моя лучшая подруга.

На следующий день я звоню ей по телефону, чтобы узнать ее мнение.

— Хм, — это все, что она говорит. — Именно так я к нему и отношусь.

Я недоверчиво качаю головой.

— Что это значит?

— Он нормальный. Ничего захватывающего, просто нормальный.

Однако, когда она это говорит, мне кажется, я понимаю, что она имеет в виду. Робби — хороший парень, и, когда у меня начинает понемногу виднеться живот, он не возражает. Тем не менее, он сохраняет вежливую дистанцию, никогда не выражая привязанности или восхищения по этому поводу.

И меня это вполне устраивает. Я бы предпочла притвориться, что беременности нет, потому что сейчас она служит лишь напоминанием о том, что я больше никогда не увижу Билла, и это разжигает во мне всепоглощающую тоску.

— Ты хочешь услышать «отличный», Ди? — спрашивает Лизель. — Такой ответ удовлетворит тебя?

Я не знаю, как объяснить, что быть с Робби — это не значит быть удовлетворенной. Речь идет о том, чтобы сдерживать то, что скрывается глубоко во мне, правду, с которой я не хочу сталкиваться.

— Найди вариант получше, — наконец говорю я. — Прошу. Кто будет встречаться с дамой, чья работа — вынашивать детей?

Лизель недовольно цокает.

— Это просто как еще один McFlips, — говорит она, но не подталкивает меня продолжать разговор.

Я собираюсь довольствоваться тем, что у меня есть. Когда-нибудь я забуду о нем.



РАСС

Это настоящая агония. Но у меня нет выбора.

Я наблюдаю за своей женщиной изо дня в день. Всякий раз, когда я не на работе, я паркуюсь на разных улицах в ее районе, никогда не возвращаясь в одно и то же место слишком часто. Последнее, что мне нужно, это вызвать подозрения у кого-нибудь из ее соседей.

Выйдя из машины, я нахожу удобное местечко, откуда могу присматривать за ее домом. У меня сильные руки и большие когти, так что мне не составляет труда забраться на соседнюю крышу и наблюдать оттуда. Я научился не приближаться к дому, потому что, похоже, у Ди есть собака, и она старательно лает на меня всякий раз, когда замечает, что я шныряю поблизости.

По крайней мере, у нее есть собака. Кто-то еще, кто присматривает за ней, когда меня нет рядом.

Я следую за ней, куда бы она ни пошла, будь то в продуктовый магазин, дом Лизель или ее парня. Иногда она ведет машину немного неровно, что сводит меня с ума. Я не думаю, что смог бы вынести, если бы она попала в аварию. Но я держусь на расстоянии нескольких машин, так что, если бы такое случилось, я был бы там в мгновение ока, чтобы помочь.

Каждый раз, когда она направляется в Астон, я знаю, что она собирается повидаться с этим гребаным отвратительным мужчиной. Когда она паркуется на подъездной дорожке у его дома, я нахожу место за углом, где моя машина скрыта от посторонних глаз, и, выходя, тихо закрываю дверь. Я хочу перелезть через забор в его двор, чтобы лучше видеть, но Ди обычно приводит с собой Бумера, а пес взбесится, если увидит меня.

Я ненавижу этого человека-идиота. Я ненавижу его больше, чем когда-либо ненавидел кого-либо. Всякий раз, когда я вижу его лицо в окне, мне просто хочется ударить его со всей силы, так сильно, что я или вырублю его или убью.

Время от времени по ночам я слышу ее крик и содрогаюсь всем телом, зная, что кто-то другой нежится в ее горячей, влажной киске. Это должен быть я. Мои инстинкты почти вскипают при звуках ее удовольствия, и мне приходится подавлять бешеное желание ворваться в дом и разорвать их на части.

Но ее крики… не такие, как я помню. Они странные, почти фальшивые, и это дает слабый проблеск надежды, что, может быть, у меня все еще есть шанс быть с ней когда-нибудь, когда ей наскучит ее кавалер.

И этот день настанет, я это знаю. Тогда я сделаю свой ход.