Оплодотворенная человеком-волком

Пять

ДИ

Твою мать. Я и забыла, насколько хорошо с этим человеком-волком. Как его скользкий член, такой необычной формы, раскрывает меня, проскальзывая внутрь. Первым толчком он погружается почти на половину. И он такой толстый, что я вскрикиваю. Застонав, он отстраняется, покидая мое тело, прежде чем снова вонзается, на этот раз глубже.

— Оооо, — стону я, падая вперед на скамейку. Это то, что мне было нужно. Я почти заработала ушиб клитора, пытаясь вернуть эти ощущения в одиночестве. Но ничто не сравнится с этой чудовищной тварью, сжимающейся внутри меня, это практически физически невозможно, и все же…

— Ах, черт, Аманда, с тобой так хорошо, — рычит мой человек-волк, наклоняясь, чтобы снова ухватиться за скамейку. Он настолько крупнее меня, что его лапы полностью обвиваются вокруг. — Черт, твоя киска чертовски потрясающая.

Вау. Это именно то, что хочет услышать девушка. С каждым толчком его член проникает все глубже и глубже, но никогда дальше, чем я могу это вынести. Он опускает голову, чтобы уткнуться носом в мою косу.

— Тебе нравится, моя дорогая? — тихо бормочет он, продолжая двигаться точными, медленными толчками, входя все глубже с каждым движением бедер. — Ты хочешь, чтобы весь мой член был внутри тебя?

— Да, — довольно жалобно хнычу я. — Я хочу этого. И твой узел тоже, Билл.

Он стонет на мне, и его движения ускоряются. Теперь он сжимает скамейку еще крепче, так что вся она раскачивается при каждом движении. Теперь он по-настоящему глубоко, толстые бугорки у основания члена дают о себе знать.

— Откройся, — говорит он, облизывая обнаженную кожу у меня на затылке. — Даже твой гребаный пот восхитителен на вкус.

Почему это так эротично? Я стону, когда узел снова пытается протолкнуться в мою влажную киску. Каждый толчок выбивает очередную порцию искр, в то время как заостренная головка члена возбуждает что-то чудесное внутри меня. Я такая тугая, такая заведенная, набухшая, и все же эти две выпуклости пробиваются одним толчком за раз. Вскоре он почти полностью проникает в меня, и я больше не стону, а кричу от того, насколько близок мой оргазм. Я мчусь навстречу свету, изо всех сил вцепляясь в скамейку, пока не начинаю чувствовать, что могу просто разорваться, если не кончу.

— Вот и все, — шепчет Билл мне на ухо, когда я взвизгиваю. — Дай это мне, Аманда.

Это не мое имя, но оно все равно заставляет меня подойти к краю. Все мое тело достигает кульминации, одна огромная дрожь, и крик полностью застревает в горле. Человек-волк рычит что-то первобытное и глубокое и просовывает свой огромный узел сквозь тесноту, глубоко туда, где ему самое место.

Там, где ему место.

Затем, как только мое возбуждение начинает сходить на нет, он становится больше. Его член набухает еще сильнее, и моя киска бунтует. Я кончаю снова, жестко, сильнее, чем когда-либо, и на этот раз я кричу. Я крепко сжимаюсь вокруг него, удерживая узел прочно зажатым внутри.

Мы оба тяжело дышим, и капли его слюны падают мне на спину. Он так завелся из-за меня, что не может это контролировать. Но моя потребность росла так долго, так сильно, что тело хочет большего.

Как бы я ни устала, мне удается отодвинуть бедра назад, двигая им внутри себя. человек-волк издает беспомощный стон и фактически переносит часть своего веса на мое тело.

— Ч-что ты… — начинает он, и тогда я снова толкаю бедрами назад. Он срывается. — О, Аманда.

— Сделай это снова, — говорю я резко, потому что в отчаянии. Я нуждаюсь. И что с того? Я возьму то, что смогу, спасибо.

Билл резко вдыхает, а затем медленно приподнимается. Его огромные руки находят мою задницу, и он толкается еще глубже в меня, издавая мучительный стон.

— Не могу в это поверить, — бормочет он, больше себе, чем мне. — Ты потрясающая, я… блядь.

Я настолько наполнена его спермой, что она издает непристойные влажные звуки, когда его узел начинает двигаться взад-вперед внутри, всего на долю дюйма за раз. Но ощущение настолько сильное, что я очень быстро снова направляюсь прямо к краю.

— Такая чувствительная, — говорит Билл, когда еще один крошечный оргазм сотрясает мое тело. Его узел начал ослабевать, поэтому он осторожно вынимает его…

А потом засовывает обратно.

Мы продолжаем, мой человек-волк трахает меня до тех пор, пока я не начинаю стонать, пока мое тело не становится настолько перевозбужденным, что все, что требуется — это потереть костяшками пальцев по клитору, чтобы заставить меня возбуждаться снова и снова. Никогда я не ожидала, что это возможно, по крайней мере, на этой планете, в этой жизни.

Но когда раздается громкий стук в дверь, мы оба замираем.

— Прошло больше часа, — раздается раздраженный голос. — Пора закругляться.

Билл издает смешок позади меня.

— Думаю, мне лучше кончить в тебя еще раз, — говорит он, проводя кончиками когтей по моему позвоночнику. — И убедиться, что это останется там.

Я чувствую, как настроение падает при этой мысли. Если мы добьемся успеха сегодня, а мы, несомненно, добьемся, то больше не увидимся.

В последний раз он разгружается, и я настолько измотана, что просто падаю на скамейку. Он опускается на меня сверху, завязывает узел и трется лицом о мой затылок.

— Я рад, что они выбрали тебя для меня, Аманда, — тихо говорит он. — Ты будешь такой хорошей матерью для моего детеныша.

Я знаю, что он имеет в виду биологическую мать, а не эмоциональную, но это все равно заставляет сердце сжиматься.

Возможно, Лизель была права, и я совершила огромную ошибку. Но, по крайней мере, я смогу сохранить часть его, на какое-то время.

Когда узел уменьшается, Билл осторожно выходит и накрывает мою киску одной рукой. Он наклоняется вперед, утыкаясь влажным носом в мои волосы.

— Аманда, — шепчет он. Я пытаюсь повернуть голову, потому что все, чего я хочу, это назвать ему свое настоящее имя, чтобы это не заканчивалось. Чтобы он мог прийти и найти меня. — Какое… — начинает он.

Но тут дверь в комнату распахивается.

— Пора, — произносит сердитый голос позади нас. — Ваш сеанс окончен.

Мы занимались этим так долго, что кому-то пришлось ворваться и прервать нас, просто чтобы заставить остановиться. Сопровождающий обходит меня кругом, чтобы проверить, как я в оковах, в то время как человек-волк начинает шаркать вокруг, как будто надевает свою одежду.

Он шипит проклятия себе под нос. Когда она здесь, мы не делимся подробностями нашей жизни, которые могли бы снова привести нас друг к другу. Никто из нас не произносит ни слова, пока дежурная торопливо выводит его, слишком хорошо зная, что камеры фиксируют звук.

В конце концов, дверь снова открывается, и человек-волк уходит. Когда он снаружи, служитель помогает мне спуститься со скамейки, и я красная там, где меня сильно прижали к подушкам, но в остальном в порядке.

Хотя, когда я встаю, по моему бедру стекает много жидкости.

Я веду машину домой в каком-то оцепенении, между мной и эмоциями большая, толстая стена. Сегодня что-то произошло, или, может быть, это была просто вторая часть того, что начало происходить, когда мы впервые встретились в той стерильной комнате.

Должен быть способ связаться с ним где-то на этом пути. Может быть, после рождения ребенка я смогу как-то навестить его, даже если это просто для того, чтобы снова увидеть Билла.

Но в тот момент, когда я думаю об этом, я понимаю, что нет мира, в котором это разрешено. В конце концов, это сводит на нет всю мою цель. Он пришел в DreamTogether не просто так, а ради уединения, без каких-либо обязательств, и это то, что он получит от меня, если я захочу сохранить эту работу. Если бы я узнала, кто он такой, если бы я связалась с ним за пределами компании, у меня никогда не было бы другого шанса на эту деятельность. Они бы уволили меня сразу после родов.

Я паркуюсь, затем выхожу и плыву обратно в свою убогую квартиру, к кашпо, куда я посадила два цветка и базилик. Они уже выглядят такими же увядшими, как я себя чувствую. Может быть, я недостаточно поливаю их, или, может быть, я поливаю их слишком много?

Я возвращаюсь домой и сажусь на диван, размышляя, что делать дальше, пока я жду. Регистрация в DreamTogether выглядела как сбывшаяся мечта. Но теперь я здесь, просто надеясь, что снова увижу Билла.

Я не могу так думать. Когда это закончится, мы не будем иметь ничего общего друг с другом.

Не привязывайся.



РАСС

Я ничего не слышу после нашего второго сеанса. Проходит неделя, затем две. Надеюсь, она еще не беременна. Я знаю, что это маловероятно после того, сколько раз я вливал в нее всю свою горячую сперму, но я все еще жду новостей о том, что мне придется вернуться снова.

Почему я ушел, ничего не сказав? Почему я позволил им поторопить меня, даже не узнав ее имени?

Потому что я был пьян от нее. Потому что в DreamTogether повсюду есть глаза и уши, и я мог полностью потерять шанс завести детеныша, если бы все испортил.

Я все равно должен был рискнуть ради своей женщины. Моей пары.

После нашего совместного опыта я знаю это всеми костями и сухожилиями. Моя кровь бурлит при мыслях о ней, тело жаждет ее, душа тоскует. Но я не знаю, кто она и где ее найти.

Затем мне звонят. Мое сердце падает, когда я вижу номер на экране.

— Да? — отвечаю я уныло.

— Мистер Коэн?

— Это я.

— Поздравляю! — мне приходится держать телефон подальше от уха. — Мы только что получили сообщение, что ваша суррогатная мать беременна. В третьем приеме необходимости не будет.

На краткий миг я думаю, что мне не придется раскошеливаться на дополнительный месяц сверх стоимости пакета, который я уже заплатил. Но чего бы я сейчас только не отдал за это одно дополнительное посещение.

При одной мысли о том, что Аманда — или кем бы она ни была на самом деле — моя пара носит моего детеныша… все мои инстинкты оживают. Я рычу в трубку.

— Мне нужен ее номер, — говорю я таким тихим голосом, что даже я сам его не узнаю.

— Что? — женщина на другом конце провода на мгновение замолкает. — Сэр, вы знаете, что мы вам этого не дадим.

— Мне нужен ее номер! — рычу я.

— А мне нужно, чтобы вы успокоились, — говорит женщина раздраженно. — Вы подписались на это. Это то, чего вы хотели. Я обещаю, то, что вы чувствуете сейчас, скоро пройдет, и тогда все ваши мечты сбудутся.

Этот гребаный слоган.

Я нажимаю кнопку завершения вызова и расхаживаю по кухне, затем ударяю кулаком по плите из нержавеющей стали. Она сотрясается подо мной.

Я должен найти ее. Я должен защитить ее и детеныша, растущего внутри нее. Она — все для меня, вершина моей жизни. Мне всегда было суждено пересечься с ней, положить в нее детеныша, сделать ее своей.

Я буду оберегать их обоих от всего, что может причинить им боль, даже если это будет последнее, что я сделаю.