Оплодотворенная человеком-волком

Пятнадцать

ДИ

Уже несколько недель без вестей от Расса. Я знаю, что он ждет, когда я напишу первая, и я ценю это. И как же я хочу написать, но чувствую, что это неправильно. Всякий раз, когда у меня появляется желание, я отправляюсь на долгую прогулку с Бумером или нахожу новый, более сложный узор для вязания, чтобы занять себя чем-то.

Но иногда, когда я не сплю по ночам из-за нового приступа бессонницы, я сижу перед телевизором, рассеянно поглаживая свой живот, и думаю о том, чтобы написать ему, может быть, даже попросить его снова пойти и попить кофе вместе. Я знаю, что он не спит, потому что работает в ночную смену. Возможно, делает кесарево сечение.

Бумер залезает на диван и ложится мне в ноги, на свое любимое место. Я приготовила ему красивую, пушистую постель на полу, но он едва касается ее. Как раз в тот момент, когда я собираюсь задремать под старую серию «Список контактов», телефон издает сигнал.

Это Расс, как будто он мог прочитать мои мысли. Я нетерпеливо открываю сообщение.

Как дела у вас с детенышем? Надеюсь, ты не возражаешь, что я спрашиваю, не хочу, чтобы ты чувствовала себя одинокой.

У меня сразу заслезились глаза. Они не шутили, когда говорили, что гормоны беременности делают тебя эмоциональной, потому что я также плакала как сучка в финале фильма о динозаврах. Но это такой милый жест, что мне становится тепло от осознания того, что кто-то думает о моем эмоциональном здоровье. Робби добр ко мне, но я бы не назвала его внимательным, а теперь он избегает касаться моего живота, когда мы занимаемся сексом.

Думаю, Расс принял бы меня и ребенка как комплексное предложение.

Спасибо за заботу.

Я вытираю слезы со своих глаз. Это действительно мило.

Я подумал, что сейчас тебе, возможно, нужен друг.

На мгновение я почти задаюсь вопросом, может ли он заглянуть в мою гостиную. Или, может быть, прямо в мой мозг? Как будто он точно знает, когда мне нужна рука помощи.

Да, нужен. Не могу уснуть. А когда я засыпаю, то сплю весь день.

Наступает короткая пауза, а затем появляются три точки.

Такое иногда случается. Твое тело напряженно работает, и ритмы сбились. Лучшее, что ты можешь сделать — это не винить себя за это.

Никаких советов о том, что я могла бы сделать, чтобы помочь себе уснуть, советов, которые, кажется, есть у каждого. Я уже перепробовала их все, и ни один из них не сработал.

Вместо этого он дал мне эмоциональный инструмент, который я действительно могу использовать.

Спасибо. Это… действительно полезно.

Я рад. Обращайся в любое время.

Я прикусываю губу, пытаясь удержаться от того, чтобы снова не пригласить его куда-нибудь выпить кофе. Нет, если я это сделаю… Сначала я должна покончить с Робби.

Я действительно ценю, что ты написал. Надеюсь, у тебя будет хорошая ночь.

Береги себя.

Ты тоже.

Я принимаю его сообщение близко к сердцу, затем ложусь обратно на диван, прижимая телефон к груди.



РАСС

Я беспокоился о ней, видя, как поздно она не выключает свет. Вот почему я написал ей, зная, что она не спит.

На самом деле, я теперь постоянно беспокоюсь о ней, с каждым днем все больше и больше. Это преследует меня даже во сне, я думаю о том, где она, и что может с ней случиться, пока меня нет рядом, чтобы присмотреть за ней. Это делает долгие часы на работе мучительными, каждую секунду задаваясь мыслью, с какими опасностями она может столкнуться там, в мире.

Конечно, я не хотел оказаться в такой ситуации. Я хотел, чтобы у моего вида были согласованные браки, как у людей, вместо этой глубокой, всепоглощающей связи на уровне инстинктов, которая заставляет меня хотеть разорвать ее парня на мелкие кусочки, а затем утащить ее в пещеру, где я мог бы вечно оберегать ее и моего детеныша.

Я измотан из-за того, что так мало сплю, потому что большую часть своего свободного времени я провожу, присматривая за Ди. Ее живот заметно увеличивается, и это заставляет меня жаждать ее еще больше. Внутри нее растет мой детеныш, и я ничего так не хочу, как быть рядом и помочь ей справиться с беременностью.

Иногда я очень близок к тому, чтобы раскрыться, но на данный момент это полностью разрушило бы все мои шансы с ней. Уже слишком поздно говорить, что я — Билл, и я лгал все это время.

Что я тот, кто трахал ее, пока она не закричала, полная моим ребенком, и теперь я хочу, чтобы они оба были в моей жизни, навсегда.

Однажды поздно вечером, в мой выходной, я вижу, как в квартире Ди движутся тени. Она встает, будит Бумера и уводит его от раздвижного стекла к входной двери. Затем она выходит из здания и спускается по лестнице с ним на поводке, одетая в пижаму.

Она собирается на прогулку посреди ночи?

Я притаился в кустах, которые занимают большую часть двора через дорогу от ее дома. Часто я нахожусь на крыше, но сегодня я был дико уставшим и не хотел подниматься. Я мог упасть и разбудить жителей, устроить хаос.

— Я делаю то, что хочу, Робби, — я едва слышу ее бормотание. Интересно, не угасает ли между ними взаимопонимание. Может быть, тогда я смог бы вступить в игру в роли Расса.

К счастью, вместо того, чтобы направиться ко мне, Ди сразу поворачивает налево и идет вниз по улице. Хорошо. Бумер, к моему большому удовольствию и несчастью, обладает очень острым нюхом и зрением. Он улавливает, когда я двигаюсь, даже находясь на другой стороне улицы в темноте. Как у человека-волка, у меня хорошее ночное зрение, но у него оно безупречное.

Я держусь на добрых два квартала позади них, пока Ди и Бумер направляются к парку. Я обеспокоен тем, что она думает, что это хорошая идея — отправиться на прогулку в такое открытое место глубокой ночью, где любой может причинить ей вред.

Интересно, занимается ли она этим, когда меня нет рядом. От этой мысли по спине пробегает дрожь.

Я жду, пока Ди скроется в темноте деревьев, прежде чем перейти другую улицу. Будет сложнее видеть ее отсюда, не раскрывшись. Но мне нужно оставаться рядом и держать ее в поле зрения.

В конце концов она останавливается и садится на скамейку рядом с открытой, поросшей травой площадкой. Она вздыхает и откидывает голову назад, а Бумер кладет подбородок ей на колено.

Я рад, что он с ней, когда меня нет рядом.

Не похоже, что она собирается двигаться в ближайшее время, поэтому я подхожу немного ближе, просто чтобы хорошенько рассмотреть ее в лунном свете.

Ди прекрасна. Она красива, забавна и так чувствительна. Я думаю, что любить ее действительно было бы замечательно, если бы у меня был шанс.

Я хочу подойти еще ближе, но это было бы рискованно, поэтому я останавливаюсь и присаживаюсь на корточки. Я наступаю ногой на ветку, и она переламывается пополам.

Бумер вскакивает на ноги и дико лает. Ди взвизгивает, когда поводок натягивается, и пес бросается в мою сторону.

— Бумер! — кричит она. — Что там?

Бумер сильнее натягивает поводок, и глаза Ди наполняются страхом.

— В чем дело, приятель? — спрашивает она дрожащим голосом. — Кто там?

Черт. Она в абсолютном ужасе. Я не могу позволить ей думать, что какой-то подонок в парке собирается напасть на нее.

Что ж, думаю, один подонок все же здесь есть.

— Это я, — говорю я как можно более спокойным голосом, поднимаясь на ноги, все еще скрытый в тени. — Это всего лишь я, моя дорогая.

— Я знаю твой голос, — говорит Ди, хмуря брови. Затем ее рот приоткрывается. — Билл? Это ты?

Я делаю шаг вперед, потом еще один, пока, наконец, не выхожу из тени деревьев. Лунный свет скользит по моей морде, освещая лицо. Бумер нюхает воздух, и его лай прекращается.

Замешательство искажает мелкие черты лица Ди.

— Подожди, Расс?

Бумер подбегает ко мне, на этот раз виляя хвостом. Он меня помнит. Я опускаюсь перед ним на колени, чтобы погладить по голове, надеясь, что я не переборщил.

Она назвала меня Биллом.

— Ч-что ты… что ты здесь делаешь? — Ди дергает Бумера за поводок, призывая его вернуться к ней. — Сейчас середина ночи!

Я тяжело сглатываю. Черт. Это худший вариант, которым все могло закончиться.

— Прости, — говорю я, протягивая к ней руку. Она отшатывается, ее голубые глаза становятся огромными. — Мне так жаль, что я напугал тебя, Ди.

Она моргает, когда я говорю.

— Твой голос. Мне он показался знакомым.

Все, что я могу сделать, это кивнуть.

— Я Билл, — говорю я, прежде чем она успевает опередить меня.

Она притягивает Бумера ближе.

— И ты все это время был Биллом, — шепчет она. — Расс, ты знал. Все это время.

Теперь мое грязное белье выставлено на всеобщее обозрение.

— Ты был… ты следил за мной? — в ее словах звучит ужас.

— У меня не было выбора, — говорю я, надеясь, умоляя, чтобы она поняла. — Когда мы встретились на DreamTogether, Ди, кое-что произошло. Мы соединились. Я знаю, ты тоже это почувствовала.

Она вздрагивает, и ее хватка на поводке усиливается.

— Я что-то почувствовала, — признается она, отворачивая голову, чтобы не смотреть мне в глаза.

Это успокаивает. Это дает мне надежду.

— Прости, что мне пришлось преследовать тебя, — говорю я. — Но я должен защищать тебя. Я должен убедиться, что ты и детеныш в безопасности.

Возможно, она не понимает, но у меня не было выбора. Все в мире ведет меня к ней. Она и наш детеныш — цель моего существования.

— И поэтому ты следил за мной? — спрашивает Ди высоким голосом, оборачиваясь и свирепо глядя на меня. — Ты преследуешь меня по ночному парку, чтобы защитить меня? — затем она как будто что-то понимает, судя по тому, как приоткрывается ее рот. — Вот почему ты был там, не так ли? Когда ты спас Бумера?

Я снова киваю, потому что больше нет смысла лгать.

— Билл, — бормочет она, когда я поднимаюсь на ноги, и пристально смотрит, пока я заслоняю луну от прикосновения к ее лицу. — Я никогда не думала, что увижу тебя снова, а ты… ты был здесь все это время.

И затем, совершенно неожиданно, из ее глаз брызнули слезы. Она поднимает кулак и бросается на меня, и я отшатываюсь от удивления, когда она ударяет им меня в грудь.

— Ты гребаный псих! — вопит она. — Ты мог бы просто сказать: «Привет, Ди, помнишь меня? Билл?» и я бы запрыгнула к тебе на колени! — я хватаю ее за руку своей большой лапой, и она изо всех сил пытается продолжать бить меня ею. Теперь она плачет сильнее, и я боюсь, что кто-нибудь подумает, что я на нее нападаю, и пришлет полицию. — Однако вместо этого, — рычит Ди, — тебе пришлось пойти и, черт возьми, преследовать меня!

Я дурак. Полный идиот. Мне не следовало лгать ей, когда она упомянула DreamTogether. Я слишком боялся ее глупого бойфренда, того, что она может меня отвергнуть, как будто он имеет какое-то значение для брачных уз, что я разделяю с Ди.

— Прости, — шепчу я. — Жаль, что я не сказал тебе правду. Но я не хотел мешать тебе жить.

Обхватив рукой, я притягиваю ее ближе к себе, и она, спотыкаясь, идет вперед. По крайней мере, она перестала пытаться бить меня, но все еще крепко держится.

— Я бы бросила все ради тебя, — говорит она, икая. — Все могло быть по-другому. Знаешь, как много я думала о тебе? Как сильно я хотела, чтобы ты был рядом?

Я протягиваю руку, чтобы погладить ее по щеке, и она всхлипывает, слезы все еще не останавливаются. Должно быть, это шок, учитывая, насколько ее переполняют эмоции.

— Теперь я здесь, — говорю я, смахивая ее слезы когтем большого пальца. Огромные глаза Ди подернуты красной паутиной, когда она пылко качает головой. — Я всегда был рядом и всегда буду.

Но когда я говорю это, ее глаза становятся еще больше.

— Каждый раз, когда Бумер лаял, это было из-за тебя? — спрашивает она, недоверчиво качая головой, ее губы кривятся. — Ты следил за мной… в течение месяцев?

Я медленно киваю, не возражая против ее осуждения. Я понесу любое наказание, если это будет означать, что мы сможем быть вместе.

— Он хороший пес, — это все, что я могу сказать в свое оправдание. — Ты сделала правильный выбор. Я рад, что он был с тобой, когда меня не было рядом.

Но слезы Ди теперь текут только быстрее.

— Ты должен был быть! — плачет она. — Ты мог быть со мной все это время!

— Еще не слишком поздно.

Я обхватываю ее рукой за голову и нежно притягиваю к себе. Сначала она сопротивляется, но когда я просто позволяю ей выплакаться, она падает на меня, зарываясь лицом в мой мех и заливая его слезами. Несмотря на возражения, ее руки уже блуждают по моему телу, скользя по спине и запутываясь в гриве. Ее запах меняется, переходя от кисловатого беспокойства к сладкому, безудержному желанию.

Я в восторге от того, что могу вызвать в ней ту же потребность, что и она во мне. То, что доносится до моего носа, не похоже ни на что в мире, как одно облачко на идеально голубом небе. Ее запах расцветает, и мое тело уже отвечает на зов сирены. Мои пальцы скользят вниз по ее спине, по изгибу невероятной задницы, и ее тело содрогается. Я вдыхаю, наполняя свой нос ее запахом, облизывая губы, пока думаю обо всем, что хотел сделать с ней в течение нескольких месяцев.

— Я не желал никого, кроме тебя, — шепчу я ей на ухо, обнимая за талию, а затем скольжу ладонью по набухшему животу Ди. Инстинктивно ее бедра прижимаются к моим, и я покачиваюсь у места, где внутри нее растет мой детеныш. — Каждая моя мысль была о тебе.

— Я… я тоже, — хнычет она, опуская мою руку от живота к фланелевым пижамным штанам. — Я не могу перестать думать о тебе, как бы сильно ни старалась.

Она дрожит, ее тело отзывается на мое, когда я провожу пальцем по ее холмику, к тому обжигающе теплому месту между ее бедер. Вот где я должен быть.

— Перестань пытаться, — шепчу я ей, — отдайся мне.

В ответ Ди прижимается, ее таз трется о мою руку. Рядом поскуливает Бумер. Я опускаю палец ниже, провожу по слоям одежды между мной и ее идеальной пиздой. Ее руки скользят по моим бедрам поверх джинсов, и она хнычет, когда я провожу подушечкой пальца по киске, что скрыта под одеждой. Ткань мгновенно становится теплой, и я уже чувствую влажность сквозь нее.

— Черт возьми, — говорит она, двигая бедрами, чтобы добиться еще большего трения. — Прекрати дразнить меня и… и…

— И что? — спрашиваю я, и у меня вырывается гортанное рычание. — Мне убрать руку? — я сжимаю лапу, впиваясь когтями в ее одежду, и ее бедра сжимаются вокруг. Под моим пальцем ее сладкая киска пульсирует быстрее, горячее.

— Да! — она прижимается ко мне, ее тело говорит мне именно то, чего оно хочет. — Пожалуйста!

Влага просачивается через ее штаны, и дыхание Ди учащается. Мой член уже встал под джинсами, и я более чем готов снова погрузиться в ее влажное тепло. О, черт, я нуждался в ней больше всего на свете.

— Тогда я напомню тебе, каково это — брать член человека-волка, — прохрипел я. Я протыкаю ее одежду одним когтем, а затем разрываю штаны и нижнее белье прямо посередине. Она пищит, но прежде чем успевает пошевелиться, я провожу костяшками пальцев по ее клитору. Дрожь проходит по маленькой фигурке Ди, когда я танцую по чувствительной крошечной бусинке, снова и снова.

— Напомни, — выдыхает она.

Другой рукой я расстегиваю молнию на своих джинсах, спуская их с бедер и хвоста. Я не собираюсь ждать ни секунды дольше. Не то чтобы мне это было нужно — я понимаю, что моя женщина уже готова для меня, когда я пробую костяшками пальцев ее мягкие складочки, каждый лепесток украшен тонкими волосками. Мои глаза закатываются от одного только этого, и я нахожу желание вцепиться зубами в ее плечо почти непреодолимым.

Но мне нужно быть с ней осторожным и не увлекаться.

Выставив напоказ истекающий член, я прижимаюсь голым пахом к ее пояснице. Она приподнимает бедра, пока не встает на цыпочки, помещая меня по всей длине между своих бедер.

— Я больше не могу терпеть, — говорит она беспомощным голосом. — Ты нужен мне прямо сейчас.

Это вызывает вспышку пламени, проносящуюся по моему телу, когда я слышу, как отчаянно она хочет меня. Я сгибаю колени, чтобы мой член мог скользнуть между ее бедер, и Ди послушно раздвигает ноги. Я скольжу взглядом по ее влажному лону, и это быстро сводит меня с ума.

— Подожди, — она тяжело дышит. — Я… На этот раз я хочу смотреть на тебя.

Эта женщина хочет убить меня, черт возьми. Я хватаю ее за бедра и поворачиваю к себе, и она поднимает голову, чтобы заглянуть мне в морду. У нее большие голубые глаза и ярко-красные щеки, а розово-коричневые губы приоткрыты. Я не понимаю, что отрываю ее от земли, пока она не поднимает ноги и не обвивает ими мои бедра. Я подкладываю обе руки под ее задницу, и во мне течет столько горячей крови, что принять на себя вес всего ее тела кажется сущим пустяком.

Теперь мой член зажат между нами, его розовая длина растянулась по набухшему животу. Один только вид этого свидетельства присутствия моего детеныша внутри нее, выглядывающего из-под ее рубашки, заставляет мои яйца пульсировать.

Ее язык высовывается, она облизывает губы, когда следит за моим взглядом вниз, туда, где мы почти соприкасаемся. Ее лицо расслабляется.

— Так вот как это выглядит, — шепчет она, и мои губы кривятся в самодовольной ухмылке. Слюна стекает с моих клыков и попадает на ее мягкий округлый живот.

— Вы оба мои, — рычу я.

Ди не подтверждает и не отрицает этого, но ей и не нужно. Даже если она этого не примет, это правда — никто и никогда больше не встанет между мной и моей парой.

Я не могу больше ждать ни секунды. Я легко приподнимаю ее, так что ее лодыжки обхватывают мои бедра, а головка моего члена указывает на влажное местечко у нее между ног. Оно сияет в лунном свете, красное и опухшее для меня. Мне требуется вся моя выдержка, чтобы просто не насадить ее на свой член. Вместо этого я проталкиваюсь через ее складки в теплую пещеру, ожидающую меня, пытаясь сдержаться.

Ди немедленно стонет и крепко сжимается, хотя я едва вошел. Я крепко зажмуриваюсь, надеясь, что смогу двигаться достаточно медленно, чтобы не причинить ей боль, в то время как все мои инстинкты требуют, чтобы я утонул в этой божественной киске прямо сейчас. Я толкаюсь глубже, требуя большего, и ее податливое маленькое тело отдается мне.

— О, черт, — бормочет она, обвивая руками мою шею. Я смотрю на нее сверху вниз, и нескрываемое желание на ее лице зажигает что-то во мне. Я сжимаю ее задницу крепче, мои когти погружаются в ее плоть, когда член проникает все глубже. Она вскрикивает, но из мягкого рта вырывается удовольствие, а не боль.

Однако мне нужно, чтобы она молчала, поэтому я наклоняю голову и высовываю свой длинный язык, обводя линию ее губ. Глаза Ди широко распахиваются, когда я нахожу отверстие и вторгаюсь в ее рот точно так же, как мой член вторгается в ее влагалище. Ее приглушенный стон загоняет меня еще глубже, пока мой узел не начинает дразнить ее напряженные края. Я продолжаю трахать ее языком, вытаскивая свой скользкий член почти полностью. Она скулит, прижимаясь ко мне, как будто даже это небольшое расстояние между нами неприемлемо. И это не так, не сейчас, когда она в моих объятиях.

Я еще глубже проникаю в ее рот, когда снова вхожу, возвращаясь как будто домой, заявляя на нее права. Она моя, и я позабочусь, чтобы она знала это до конца своей жизни.