Орленок (Щегол-2)

Глава 14

19 ноября 2512 по ЕГК.

…Будильник взбесился точно в полдень, и я, кое-как нащупав трубку, слава мне-любимому, обнаружившуюся на прикроватной тумбочке, а не где-нибудь еще, отключил верещание с вибрацией. Увы, вернуться в Тот Самый Сон, конечно же, не удалось, поэтому я решил посмотреть какой-нибудь еще. Ага, так мне это и удалось — стоило перевернуться на с левого на правый бок, как ожила гарнитура:

— Доброе утро, Игнат! Я понимаю, что ты бы с удовольствием продрых еще часов шесть-восемь, но планы на день никто не отменял…

Я вопросительно выгнул бровь, узнал, что Ольга меня не услышит, ибо нежится в ванне, и обреченно вздохнул:

— А отменить эти планы прямо сейчас не вариант?

— Неа! — хихикнула эта вредина и подколола. Правда, не очень понятно: — Теперь ты просто обязан подниматься ни свет ни заря, чтобы не упустить ни одного мгновения Славы!

— О чем это ты?

— О Славе, конечно!

— А если серьезно?

БИУС «немного поколебался» и продолжил валять дурака. Но в другом ключе:

— Если серьезно, то часа три тому назад господин Михаил Михайлович Потапов вдруг передумал выплачивать проигрыш. И мне пришлось загонять этого самовлюбленного дурачка в угол с одним-единственным выходом.

— А если И без лирики?

— Если еще и без лирики, то я слила на десяток порталов местной Сети нарезку, сделанную неким «анонимным хакером», и спровоцировала начало… хм… дискуссии на тему порядочности Величайшего Уличного Гонщика Всех Времен и Народов…

— Дайна-а-а…

— Ну-у-у… нарезка состоит из записи разговора, во время которого Миша фактически вынуждает тебя, добытчика с амнезией, согласиться на заведомо несправедливую гонку с профессионалом, и не предупреждает о том, что он катается на тюнинговой «Стихии», обещания в случае проигрыша заплатить реальную цену его машины, и записей с уличных камер, позволяющих как следует рассмотреть отдельные моменты гонки и оба феерических финиша…

Я закрыл глаза, попробовал представить наиболее вероятную реакцию местных любителей экстремальных развлечений на такое поведение одного из своих кумиров и невольно вздохнул:

— Оно того стоило?

— Конечно! — уверенно ответил БИУС. — Мишеньку почти полтора часа терроризировали звонками родичи, друзья и знакомые, а минут пятнадцать тому назад он попал значительно серьезнее. В смысле, был вызван на ковер к отцу, оказывается, отслеживающему все движения средств по счетам сына, и имел глупость заявить, что до сих пор не перечислил тебе ни рубля просто потому, что не собирается этого делать. Ибо обычный добытчик на серийной машине его бы не обогнал, а значит, ты — «подставной»!

— И-и-и?

— И Потапов-старший взорвался. Обозвал отпрыска тупым молокососом, из-за скудоумия и жадности чуть было не уничтожившим дело своих предков, затем долго объяснял, что для купцов значит Слово, а прямо сейчас водит сына мордой по столу. Причем как в прямом, так и в переносном смысле этого выражения. И… хм, это лучше цитировать: «Миша, в наше время даже такой недоумок, как ты, в состоянии выяснить, в какую сумму на самом деле нам обошлась твоя „Стихия“. А конкуренты нашего рода в разы умнее тебя. Поэтому наверняка подсчитали твои траты до последней копейки и спокойно ждут возможности заявить, что мы, Потаповы, не держим Слово! Последствия представляешь⁈ В общем, ты немедленно поднимешь абсолютно все счета, в которых хоть как-то фигурирует твоя машина, сложишь итоговые суммы, добавишь пять… нет, восемь процентов на случай какой-нибудь ошибки и отправишь добытчику, которого собирался обмануть во второй раз. А я за это время попробую придумать, как правильно сгладить твой первый обман, уже выставивший род в дурном свете, и решу, как тебя наказать…»

Ближе к концу этого монолога я пришел к выводу, что Дайна не стала бы радоваться из-за такой ерунды, как реакция Потапова-старшего или деньги, так что задал десятка полтора-два уточняющих вопросов, изрядно охренел от масштаба и многоплановости «настоящих» задумок бестелесной помощницы, не сразу, но согласился с тем, что в них «что-то есть», унял разбушевавшуюся паранойю и спросил, нет ли еще каких-нибудь новостей.

— Есть, как не быть? — хихикнул БИУС. — Тебе прилетело девятнадцать штрафов на умопомрачительную — по меркам местных водителей — сумму в девятьсот сорок пять рублей. Оплатить их необходимо в течение трех суток с момента получения, но я считаю, что заехать в ближайший банк желательно еще сегодня. И, заодно, закинуть на соответствующий счет тысяч пять-десять, дабы не дергаться в следующий раз. Далее, к твоей «Стихии» началось самое настоящее паломничество: в данный момент на ее фоне фотографируются две горничные, своей очереди ждет еще одиннадцать человек из обслуживающего персонала, добрая сотня их коллег создает себе возможности покинуть рабочее место, а какой-то купец, заметивший это непотребство, послал младшего родича выяснить, что это за машина.

— Пора валить… — вздохнул я. — Причем не только из «Золотого Кольца», но и из Новомосковска.

— Сваливать сегодня — не вариант, и ты это понимаешь не хуже меня. Так что потерпи до завтрашнего вечера. И откажись от завтраков, обедов и ужинов в ресторанах этой гостиницы…

…Из гостиницы свалили в начале второго, то есть, почти на пятьдесят минут раньше, чем планировали. Почему? Да потому, что к этому времени нас успели достать визитами. Четыре раза заявлялись горничные. Де-юре делать уборку, а де-факто предлагать себя, как какой-нибудь знаменитости.

И дважды приходили посыльные. С дорогим шампанским от неких поклонников моего таланта, пожелавших сохранить инкогнито. Свалили с концами, то есть, забрав все свое шмотье, дабы не вводить в искушение особо дурных фанатов или предприимчивых сотрудников «Золотого Кольца».

Меня этот бардак до смерти достал, хотя одна из девиц была аппетитной и полностью в моем вкусе.

А Кольцовой, наоборот, поднял настроение. Хотя вру: оно у нее и так было прекрасным, так что девушка еще и развеселилась. Пока искали, где бы нормально пообедать, она делала вид, что искренне сочувствует «поклонникам моего таланта», расстроенным чуть ли не до слез моим отъездом. А во время трапезы пугала предсказаниями типа «Почти уверена, что около нашей „Стихии“ снова собирается народ. Причем не такой спокойный, как тот, который ты разогнал в гараже гостиницы…» Подначивала добродушно и с мягкой улыбкой, поэтому в какой-то момент и мое настроение поползло вверх. И ползло в режиме больной черепахи до тех пор, пока на телефоне не высветилось уведомление о поступлении на мой счет восьмисот тридцати тысяч рублей!

Я потерял дар речи и, наткнувшись на недоумевающий взгляд девушки, просто показал ей сумму, перечисленную Потаповым-младшим.

Ольга изумленно выгнула бровь и снова уставилась на меня:

— Твоя «Стихия» стоила триста девяносто. Значит, он вбухал в такую же еще четыреста сорок? Зачем⁈ Не проще было бы купить тот же «Посвист»?

— «Посвист» — машина гоночная… — вздохнул я, повторяя слова Дайны и продолжил изображать «синхрониста»: — … и ни один начинающий уличный гонщик ни за что на свете не согласится ни соревноваться с ее владельцем, ни ставить на кон свой автомобиль. А тут, вроде как обычная «Стихия» и все такое…

— Значит, поделом Потапову… — холодно усмехнулась напарница и снова заулыбалась: — А тобой я горжусь еще сильнее…

Словосочетание «еще сильнее» заставило вспомнить, как она радовалась моей победе первые несколько мгновений после финиша, с каким воистину королевским спокойствием смотрела на «эксперта», подбежавшего к нашей машине, чтобы сообщить об аварии, как сияла всю дорогу до гостиницы и как чуть позже, в номере, страдала из-за того, что никогда не увидит эту гонку со стороны. В общем, у меня на душе потеплело не просто так. А к концу трапезы не просто так захотелось сказать Кольцовой что-нибудь приятное.

Вот я и ляпнул. Первое, что пришло в голову:

— Радоваться настолько искренне нельзя — я к этому привыкну и…

— Привыкай: я по-другому не умею… — даже не став дослушивать это «откровение», заявила она и зацепила за душу еще сильнее: — … и уже оценила всю прелесть возможности всегда оставаться самой собой. Так что второго дна в моих словах и поступках не будет.

Поблагодарил. Взглядом. Потом не на шутку расстроился из-за того, что покупать Ольге цветы перед мотаниями по столице будет редким идиотизмом, и решил приобрести шикарный букет во Владимире. А без пяти три отвлекся от этих мыслей на вибрацию «напоминалки», проглядел текст, появившийся на экране, подождал еще четыре минуты, позвонил Веретенниковой, вежливо поздоровался и спросил, не переиграла ли она свои планы касательно нас.

— Добрый день, Игнат! — как-то уж очень энергично воскликнула она и продолжила общение шуткой: — Переиграла, конечно: Сашенька рассказала о вас так много интересного, что пробудила Любопытство с большой буквы. Из-за чего мои вчерашние планы показались настолько мелкими и скучными, что я с утра терроризирую подруг. А к тезке вашей верной напарницы приехала еще в тринадцать ноль-ноль, поставила ультиматум и добилась капитуляции. В общем, ловите адрес и приезжайте как можно быстрее!

— И ведь не врет! — хохотнула Дайна, тем самым, дав понять, что слушает и Ксению Станиславовну. — Правда, не сообщила о самом главном — о том, что уже собрала в отдельную папку все материалы, необходимые для разработки заказанной тобой методики, и приобрела самому доверенному слуге билет до Владимира и обратно. Дабы получить ядра второго ранга не девятого декабря, а во вторник утром. И еще: дорога до дома ректора займет менее пятнадцати минут. Так что можешь смело обещать, что прибудешь к пятнадцати тридцати.

Пообещал. После того, как довольная женщина отключилась, подозвал официанта, расплатился за обед, подхватил Кольцову под локоток и увел к машине. А в пятнадцать двадцать семь еще раз понял, что Любопытство, да еще и с большой буквы — это кошмар для всех окружающих: кованые ворота городского поместья Максаковых размером с небольшой дворец распахнулись во всю ширь чуть ли не раньше, чем мы свернули с улицы генерала Агранова на аккуратную тенистую аллею. А белоснежный разъездной «Мастиф», обнаружившийся за ними, приветливо подмигнул нам аварийкой и тронулся с места…

…Ректор столичной Академии Искусств, Максакова Ольга Максимовна, оказалась дамой лет шестидесяти с тяжелым взглядом, грубоватым лицом и не самым приятным тембром голоса.

А еще эта особа очень любила свою работу, благодаря чему картин, скульптур и всевозможных поделок ее студентов не было разве что в гараже, обожала кружева и была параноиком похлеще меня. Но заявлять, что я не тот, за кого себя выдаю, не рискнула. То ли потому, что побаивалась Ксению Станиславовну, то ли была ей чем-то сильно обязана. Тем не менее, убедительно изображая радушие, смотрела на меня, как на какого-нибудь серийного убийцу, вроде как подшучивая, задавала каверзные вопросы и постоянно ждала какого-нибудь подвоха. Причем от нас обоих.

Никакого удовольствия такое общение, естественно, не доставляло, и минуте на шестой-седьмой знакомства, наевшись гостеприимства Максаковой по самое не могу, я решил забить на возможность познакомиться с «лучшей коллекцией шедевров современного изобразительного искусства Империи», дождаться первой же паузы в монологе Веретенниковой, игравшей первую скрипку, и откланяться. Но стоило озаботиться придумыванием достаточно веского предлога, как дверь в роскошную гостиную сдвинулась в сторону, между нею и косяком на мгновение возникло и тут же исчезло чье-то лицо, а затем из коридора донеслись чьи-то восклицания:

— Это он!

— Ты уверен⁈

— Да!!!

— Павел, Елизавета! Немедленно зайдите сюда и объясните, что вы тут устроили! — рявкнула Ольга Максимовна. Да так, что у меня заложило уши.

Судя по тому, что на пороге сразу же нарисовались парень лет двадцати двух и девчушка двенадцати-тринадцати, эту женщину побаивались даже члены семьи. Как ни странно, но первый состроил каменную физиономию, скрестил руки на груди, уставился вдаль и прислонился к косяку, а его сестра выдала монолог, чуть было не заставивший меня заржать:

— Бабуль, прости, но мы с Пашей пытались выяснить истину. А ее поиск, как известно, требует определенных усилий и не всегда радует окружающих…

— Лиза, перестань выкручиваться… — холодно процедила Максакова-старшая, но мелочь не испугалась:

— А я не выкручиваюсь: Паша собрался выехать в город по каким-то делам, спустился в гараж и обнаружил там ту самую «Стихию», которая этой ночью порвала в хлам задаваку Потапова! Папа с уличных гонок не фанатеет, матушка — тем более, ну, а подозревать в интересе к ним ТЕБЯ просто смешно. Поэтому я заявила, что брату показалось, и эти машины просто похожи. А он уперся. В результате мы заглянули в дежурку, выя— …

— Что это за бред⁈ — возмутилась Ольга Максимовна и, услышав веселый смешок Ольги, решила сорваться на нас. Зря: стоило ей набрать полную грудь воздуха, как заговорил я:

— Это не бред: сегодня под утро меня фактически вынудили принять не самый справедливый вызов на уличную гонку, а я ее выиграл. И это чем-то заинтересовало любителей такого рода развлечений…

— «Чем-то»? — ошарашенно переспросила девочка и затараторила так быстро, что я с трудом разбирал отдельные слова: — Да вы пролетели восемь километров двести сорок два метра со средней скоростью сто девяносто три километра в час, не сделали ни одной ошибки при перестроениях и не создали ни одной аварийной ситуации! И это — в безумный ливень и с пассажиром в салоне!!!

— Я не хотел… — повинился я. — В смысле, гоняться в такую погоду. Но меня и слушать не стали. А высаживать любимую напарницу и единственную неизменно верную болельщицу мне и в голову не пришло. Ибо поддержка лишней не бывает!

Тут Ксения Станиславовна расхохоталась в голос, Елизавета Максакова ее радостно поддержала, Павел демонстративно оглядел Ольгу и показал мне большой палец, а Ольга Максимовна, немного поколебавшись, переключилась на другую волну и уставилась на внука:

— Вы хотите сказать, что гонка вызвала… фурор среди молодежи?

— Бабуль, дуреет не только молодежь: твой гость выиграл эту гонку на серийной «Стихии», хотя соревновался с парнем, вложившим в свою машину две ее цены!

— И, что самое главное, Игнат вел свой автомобиль на одних рефлексах и хорошо прокачанном разгоне восприятия! — ни с того ни с сего добавила Веретенникова. — Ибо совершенно точно страдает амнезией. А значит, если и бывал в Новомосковске в прошлом, то вряд ли помнит его достаточно хорошо. Кстати, Паш, я бы с удовольствием посмотрела эту запись. Организуешь?

Организовал. В смысле, вытащил из кармана брюк информационный носитель, метнулся к ИРЦ, вывел на его экран изображение черной «Стихии» и вырубил верхний свет.

Ну, что я могу сказать о качестве «фильма», состряпанного Дайной? Не знай я, на что она способна, решил бы, что в «анонимном хакере» умирает талантливейший режиссер, мастер озвучки и специалист по спецэффектам. Ибо ролик длительностью в девять с небольшим минут смотрелся на одном дыхании, чуть ли не каждые две-три секунды заставлял вжиматься в спинку кресла или вцепляться в его подлокотники, а в финале вызывал серьезнейший эмоциональный шок! Да, даже у меня: сидя в машине и держась за руль, я не видел общей картины и даже близко не представлял, ЧТО и КАК вытворяет моя помощница на дороге, как на это реагируют другие участники движения и чем в реальности может закончиться малейшая ошибка в «пилотировании». Ольгу тоже прилично зацепило, а представительниц старшего поколения, что называется, накрыло по полной программе. Ксения Станиславовна пришла в себя только секунд через пятнадцать после того, как ролик закончился, и… уставилась на меня взглядом энтомолога, увидевшего незнакомую букашку. А ректор НАИ вышла из ступора только из-за того, что услышала умоляющий голосок внучки:

— Игнат, а как вы относитесь к обоюдовыгодным сделкам?

— Лиза!!!

— Смотря что за сделка! — улыбнулся я, «не услышав» рыка обозленной хозяйки поместья.

Девочка тоже пошла ва-банк:

— Я пою вас чаем с моими любимыми шоколадными конфетами… после того, как вы освободитесь. А потом фотографируюсь вместе с вами и вашей любимой напарницей на фоне «Стихии».

Я задумчиво потер подбородок и задал встречный вопрос:

— Варианты «Вы за рулем» и «Вы на пассажирском сидении… в дождь» рассматривать будем?