Орленок (Щегол-2)

Глава 28

17 декабря 2512 по ЕГК.

…К середине третьих суток марш-броска мы задолбались до полусмерти — мало того, что вьюга оставила после себя снежный покров высотой как бы не полметра, так последовавший за нею двойной скачок температур «затянул» это «счастье» настом, в результате чего каждый шаг или рывок стали даваться в разы сложнее. Впрочем, больше всего выматывало не само движение по целине, а бои с местным зверьем: да, в этой части аномалии его действительно было не так уж и много, зато практически все хищники, садившиеся на наш след и, в конечном итоге, догонявшие, оказывались «пришельцами» из областей Пятна с куда более плотным магофоном. А если учесть то, что для каждого ухода в рывок из сугроба требовался дополнительный прыжок вверх, что о-о-очень сильно замедляло, то любое такое рубилово получалось веселее некуда. В общем, оценив состояние Кольцовой после схватки со стаей волков четвертого ранга, я пришел к выводу, что рискую ее потерять. Поэтому подошел к девушке, дышавшей, как загнанная лошадь, прижал к себе, назвал редкой умничкой и выпростал из-под воротника куртки трубочку от емкости, которую еще ни разу не показывал:

— А теперь сделай-ка глоток вот отсюда…

— Что это? — устало спросила она, привстав на цыпочки.

— Жалкий аналог бодрящего коктейля из прошлой жизни… — вздохнул я, не покривив душой ни в одном слове — запасов настоящего боевого коктейля, захваченного из «Носорога», осталось совсем немного, а эту хрень забодяжила Дайна. Из химии, приобретенной в местных аптеках, но без соответствующего оборудования. Поэтому взбадривала она, скажем так, средненько.

Как выяснилось буквально через долю секунды, только меня. Зато у Оли мгновенно развернулись плечи, зарумянилось лицо и… округлились глаза:

— Ого!!! Я полна сил и, кажется, могу свернуть горы! И этот аналог ты считаешь жалким⁈ Хотя… лучшее — враг хорошего, верно?

Я утвердительно кивнул. А потом ответил на более чем логичный вопрос о побочках:

— Изначальный вариант давал одну-единственную — упадок сил после завершения курса. А этот я пока не испытывал. Так что узнаем на себе.

Напарница справилась с переизбытком сил и посерьезнела:

— Поняла. И согласна с твоим решением провести ходовые испытания этой штуки именно сейчас. Ведь в прежнем состоянии еще один такой же бой мы могли бы и не вытянуть.

— Угу… — угрюмо буркнул я и заставил себя вытянуть из ножен клинок Уфимцевых: — Ладно, давай-ка быстренько вырежем из этих тушек Искры с энергетическими узлами и рванем дальше. А то крови тут…

— Я, как обычно, добываю первые, а ты вторые? — деловито спросила она, переместившись к ближайшему трупу.

— Мы торопимся, Оль… — вздохнул я. — Поэтому пользуйся прозрением. И режь с запасом…

— Поняла… — кивнула она, вскрыла грудную клетку чрезвычайно крупной волчицы и уверенно засунула правую руку в разрез: — Наводиться с его помощью действительно удобнее. И… спасибо за подарок: без артефактного ножа я бы не вспорола даже эту шкуру. А с ним «не замечаю» и ребра. Кстати, если эти волки — четвертого ранга, то боюсь представить, как выглядят «троечки», «двоечки» и «единички».

— «Единичек», слава богу, не видел. А у «двоечек» и «троечек» внешние изменения, вызванные мутациями или «запущенным» метаморфизмом, еще кошмарнее.

Девушка зябко поежилась, еще раз посмотрела на труп

и додумалась до правильного вывода:

— Ха! Теперь я понимаю, почему ты, формулируя техническое задание для Ксении Святославовны, так жестко оговорил запрет на любые побочные эффекты точечных изменений!

— Ты мне нравишься именно такой, какая есть… — буркнул я, вкладывая вырезанное ядро в полиэтиленовый пакетик. — И мне бы очень не хотелось, чтобы из-за меня твои волосы когда-нибудь превратились в колючки, кожа — в панцирь, а ногти — в когти.

— И ведь не поспоришь… — хихикнула она и снова посерьезнела: — Так, помнится, эта волчица, кроме всего прочего, ловила цепкими корнями, верно?

— Ага. А еще у нее наверняка есть усиление тела.

— Его узел я вырезала. Просто вижу еще два ярко выраженных и «сидящих» на одном и том же магистральном канале.

— Вырезай, кидай в отдельный мешочек и ставь знак вопроса…

…С места схватки свинтили всего минут через пятнадцать-семнадцать после завершения схватки. Само собой, под ветер. И почти километр заметали следы ледяной вьюгой. Вернее, заметал. Я. Ибо у Кольцовой этого навыка еще не было. Увы, он сжирал не только слишком много Силы, но и очень сильно замедлял. Поэтому в какой-то момент я снова переключился в обычный режим движения и повел наш мини-отряд вперед на крейсерской скорости. Рывками, так как спешил пересечь открытое место и «пропасть» в лесу. На то, что после каждого выхода из перемещения раздается хруст проламываемого наста, уже не злился — привык. Зато вскоре заметил, что кидаю воздушные ступени почти без участия разума, не нашел в себе моральных сил обрадоваться и попрыгал дальше. Добравшись до опушки, вгляделся в переплетение ветвей, давным-давно лишившихся последних листьев, не заметил ничего подозрительного, затем все так же, без участия разума, осмотрелся прозрением и шевельнул ХИС-ом, подавая знак «Опасность». А через долю секунды выпустил палочку из рук, вывесил диск перед энергетической структурой, прыгнувшей на меня сверху, дернул за подушечку самосброса и в темпе откатился от рюкзака. В процессе отрешенно отметил, что у кошака имеется весьма неслабая защита, опрокинул его оплеухой, приложил сферой умиротворения и очень неприятно удивился, почувствовав, что она рассеялась!

Следующий прыжок матерой рыси, вывалившейся из-под невидимости, остановил частоколом, заметил, что ее задние лапы уже оплел тугой пучок зеленых побегов, выметнувшихся из-под снега, придержал хищника прессом, накрыл ледяной вьюгой и ударил разрядом. От возмущенного «мява» чуть не оглох — он, как оказалось, воздействовал на сознание не хуже акустического удара. Потом попробовал вернуть зверюгу в область действия вьюги ударом оплеухи, но не успел — Ольга оказалась шустрее.

Силуэт, ясно видимый с помощью прозрения, рванулся в ее сторону и нарвался на диск, взвыл еще раз и влетел в сугроб, поймав оплеуху Кольцовой и мое воздушное лезвие.

Тут нас накрыло настолько густым туманом, что я невольно напрягся и прервал молчание:

— Оль, двигайся! Он проигнорировал сферу и долбит слишком большим количеством умений!!!

— Зато виден с помощью прозрения! — ответила она сразу после выхода из рывка и снова опрокинула кота навзничь. — Так что я роняю и пробую тормозить, а ты бьешь!

Я собирался предложить то же самое, поэтому угукнул и переключился на лезвия и вьюги. Лупил, как из пулемета, но без толку: защита этого монстра держала, да так, что заставила задуматься об использовании «Вепря». Увы, рюкзак под прозрением не «светился», а туман был настолько густым, что обнулял шансы его найти. В общем, я продолжил выкладываться в том же режиме, но на всякий случай снова «сел» на пассивное восполнение резерва.

Следующие минут шесть-восемь бил эту тварь в одно лицо и потихоньку зверел из-за того, что не видел у «силуэта» ни малейших признаков усталости. Потом лоханулся, во время одной из контратак рыси неудачно уйдя в рывок и впоровшись в ствол дерева. Да, оплеуха, колючий побег и пресс Кольцовой, сначала сбившие ее с траектории нового прыжка, а затем придержавшие и придавившие, позволили разорвать дистанцию, но разозлили еще сильнее.

Нет, дурить, бросаясь в ближний бой с артефактным ножом наперевес я, конечно же, не стал — от героизма головного мозга в АПД избавляли еще на первом курсе. Зато включил голову и попробовал совместить приятное с полезным. В смысле, улучил момент, когда Кольцова придавила кота прессом, добавил свой, понял, что два одновременно используемых навыка удерживают хищника в одной точке, и заорал:

— Оль, не отпускай и бей иглами!!!

Этот приказ был, мягко выражаясь, за гранью добра и зла, ведь до такого уровня контроля напарница еще не доросла. Но внутренняя уверенность в том, что моя женщина не может не справиться, не подвела: уже через пару секунд в силуэт хищника прилетела первая ледышка, еще через две-три — вторая, а через полминуты девушка приспособилась и помогла создать достаточную плотность… хм… огня, чтобы начать продавливать защиту.

Рысь запаниковала и принялась долбить в ответ всем имевшимся арсеналом. Зря: в таком режиме запасы Силы тратились в разы быстрее, чем раньше, так что уже минуты через две дымка, окружавшая энергетическую структуру, начала тускнеть, а мощь оглушительных «мявов» существенно упала. Вот мы и усилили натиск. Зверь перестал поддерживать туман, но только добавил нам энтузиазма. Потом как-то умудрился упасть набок и принялся полосовать «сгустившийся» воздух метаморфированными когтями, но тоже без толку: да, расход Силы на поддержание пресса увеличился чуть ли не полтора раза, но мы с Олей «сидели» на восполнении, поэтому тратили ее куда медленнее, чем обычно. И дотерпели — в какой-то момент защита кота просела, и очередная ледяная игла Кольцовой пробила его череп. Мгновением позже по тому же адресу прилетело и мое лезвие, но зверь уже бился в агонии. Вот я и нашел в себе силы пошутить:

— Солнце, я понимаю, что ты в меня веришь, но тут, в Пятне, такие долгие бои могут выйти боком. Поэтому убивай таких лютых монстров сразу, ладно?

— Как скажешь, дорогой… — вымученно улыбнулась она, зачерпнула пригоршню снега, прижала к разгоряченному лицу, кинула еще один взгляд на рысь и застыла: — Игна-а-ат, а посмотри-ка на ее морду…

С моего места увидеть морду было нереально, поэтому я ушел в рывок, вывалился из него за зверюгой, оценил состояние шерсти, больше похожей на МЗП из стальной проволоки, посмотрел на практически сточенные клыки и сглотнул, сообразив, что нам не повезло столкнуться с невероятно дряхлым высокоранговым монстром, свалившим на «окраину» для того, чтобы дожить последние дни в тишине и относительном спокойствии!

— Интересно, это «двоечка» или «единичка»? — спросила Кольцова после того, как поняла, что я сделал напрашивавшиеся выводы.

— Не знаю… — хрипло ответил я. — Но если бы он оказался чуть помоложе, ты мы бы точно не выдюжили.

— Угу… — поддакнула она и хищно оскалилась: — Поэтому вырезаем из него Искру с нужными энергетическими узлами и при первой возможности скармливаем тебе…

…На невысокий хребет, за которым, по словам Слуги рода Вронских, и должна была находиться «веселая» заимка, поднялись в четвертом часу дня. К этому моменту развиднелось, и мы с интересом оглядели ту часть заснеженной «страны холмов», которую получилось разглядеть с нашей возвышенности.

Потом восполнили резерв, тяпнули еще по глотку эрзац-коктейля, обновили «баффы» и пошли вниз. Шагом. Чтобы, в случае чего, увидеть энергетические структуры змей с максимальной дистанции. К слову, почти трое суток почти безостановочного использования прозрения, причем под достаточно плотным магофоном, дали ожидаемый результат: Кольцова научилась замечать живые существа метров с восьми-девяти, а я «видел» этим навыком на двенадцать с половиной. И пусть среднестатистический рывок зверья, обитающего в этой области Пятна, был за пятнашку, зато мы замечали самое опасное — засады. И продолжали развиваться.

Пока спускались по части склона, на которой не росло ни одного дерева, пребывали в постоянном напряжении из-за двух очень крупных хищных птиц, «внезапно» появившихся в поле зрения, так как понимали, насколько заметная «траншея» остается за нами. После того, как заметили, что летающие монстры сменили курс и навелись точно на нас, сочли необходимым перестраховаться, и я вывесил сначала ледяную вьюгу, а затем туман. Последний, естественно, перед нами. И чуть-чуть ускорил шаг.

Следующие несколько минут слышали только оглушительный хруст взламываемого наста да тихий свист ветра в кронах «приближающегося» леса. А потом сзади донесся недовольный клекот.

«Промахнулась…» — довольно подумал я. А через мгновение, услышав в клекоте новые «нотки», довольно добавил: — «…и спикировала во вьюгу без защиты, а это, должно быть, больно!»

Потом на половине двенадцатого туман сгустился в широченный ствол с корой, покрытой изморозью, и я принял вправо. После того, как вывалился за край активного навыка, подождал чуть приотставшую Ольгу и продолжил движение. Силуэт чего-то вроде росомахи, появившийся на половине второго, благоразумно обошел стороной, ибо рубиться со зверьем в непосредственной близости от заимки не собирался. Чуть позже, вломившись в относительно молодой ельник, дернулся, было, из-за стайки глухарей, из-за сильного мороза зарывшихся в сугроб и издалека выглядевших одним большим пятном, чем-то похожим на медведя. А когда выбрался на берег речки шириной, эдак, метров шесть-восемь, дал по тормозам из-за здоровенного лося, приперевшегося на водопой и пробившего копытом не такой уж и тоненький ледок.

Этого четвероногого танка тоже обошли. По очень большому кругу. А где-то минут через восемнадцать-двадцать, снова выбравшись к руслу той же речки, заметили искомую заимку. Вернее, мощный и довольно высокий забор из разномастных бревен с заостренными концами. Поэтому перепрыгнули через снежную целину и ускорились. Калитка, позволявшая спуститься к воде, оказалась незапертой, так что мы шустренько просочились во двор, оглядели «стандартный» комплекс построек, состоявший из двухэтажного особняка, бани, поленницы, туалета и колодца, обошли большой сруб по периметру и, оценив количество зияющих оконных проемов, без какого-либо внутреннего сопротивления вломились в маленький. Вернее, сначала закрыли калитку в заборе, а затем расчистили от снега узенькое крыльцо и с огромным трудом сдвинули в сторону массивный засов.

Оказавшись в сенях, вернули створку на место, задвинули внутренний засов, вошли в совсем небольшую комнату отдыха и радостно переглянулись: единственное окно этого сруба оказалось прикрыто мощными ставнями, все стекла в раме оказались целыми, а широченный деревянный стол и две резные лавки выглядели если не новыми, то ни разу не рассохшимися!

— Если стол переставить к стене, а лавки сдвинуть вместе и чем-нибудь сцепить, то получится неплохая полутораспальная кровать! — удовлетворенно заявила Ольга, скидывая рюкзак на пол. Потом унеслась в душевую, заглянула в парилку, прискакала обратно, влипла в мою тушку, обхватила за талию и уставилась в глаза:

— Не знаю, каким образом Вронские притащили сюда эти срубы, но души в эту заимку было вложено на порядок больше, чем в «Юдинскую».

Я согласно кивнул и задал первый жизненно важный вопрос:

— Купель рассохлась?

— Ага.

— Тогда достаем, разворачиваем и крепим полиэтиленовый «вкладыш». А потом я начну таскать воду и поленья, а ты займешься наведением уюта.

— Хочешь успеть обустроиться до того, как по нашим следам припрется еще какая-нибудь тварь?

— Угу.

— Тогда начинаем шевелиться… — деловито кивнула она и метнулась к своему рюкзаку…

«Вкладыш» оказался великоват, но я изначально брал его с запасом, так что нисколько не расстроился. Потом оглядел закуток, забитый поленьями до самого потолка, мысленно поблагодарил Вронских за добросовестность, затопил печь, заставил ее как следует раскочегариться, нашел в рюкзаке оба резиновых «ведра» и рванул к колодцу. Пока носился туда-обратно, наполняя вроде как небольшую, но все равно объемную купель, Кольцова отмыла и проветрила сруб, сдвинула вместе и намертво сцепила лавки, застелила получившуюся кровать спальниками, достала полотенца и сменное белье, накрыла на стол и так далее. После того, как со своими делами закончил и я, попросила проводить ее в туалет.

Когда мы вернулись обратно, она собственноручно заперла дверь, деловито забила колышек-распорку между створкой и засовом, затолкала меня в комнату и принялась раздевать:

— Откровенно говоря, я еле стою на ногах, а перед глазами продолжает мелькать снежная целина. С физической усталостью поможет самый обычный сон. А вот с моральной — навряд ли. Поэтому после бани и ужина выключи мне, пожалуйста, голову.

— Кажется, у нас гости… — криво усмехнулся я, заметив на краю досягаемости прозрения четыре слишком хорошо знакомые энергетические структуры.

— Плевать… — равнодушно отозвалась напарница. — Этот сруб волки не развалят, а значит, я буду отдаваться тебе с удвоенным энтузиазмом…