Орленок (Щегол-2)

Глава 25

9 декабря 2512 по ЕГК.

…В магазин биодобавок рода Карачаровых заскочили буквально минут на десять, затарились огромными пластиковыми «ведрами» с сухими смесями, требующимися для укрепления костей, и поползли к поместью Максаковых. Ибо движение в городе, заваливаемом снегом, потихоньку умирало. По дороге набрали Павла Демьяновича и сообщили, что уже едем.

Он поинтересовался, где именно мы находимся и что предсказывает наш навигатор, обрадовал сестренку тем, что ждать осталось от силы пятнадцать минут, и спросил, не прихватим ли мы с собой еще и их бабушку. От первой встречи с Ольгой Максимовной осталось не самое приятное послевкусие, но я понимал, что отпускать внучку с малознакомыми людьми эта аристократка не захочет, поэтому дал ожидаемый ответ. Потом выслушал просьбу подобрать «дам» в подземном гараже, сообщил, что так и собирался, полюбопытствовал результатами ходовых испытаний «Стрекозы» и получил забавный ответ:

— Это были самые экстремальные ходовые испытания радиоуправляемых игрушек в истории: несчастный вертолетик в принципе не касался земли и, по самым скромным подсчетам, налетал километров двести! Скажу больше: если бы Лизе не напомнили о необходимости собираться в театр, ваш подарок все еще носился бы над нашим поместьем…

— Может, возьмем «Стрекозу» с собой и запустим в театре, чтобы актеры не заскучали? — пошутил я и услышал звонкий смех счастливой девчонки.

— Зря вы это предложили… — притворно вздохнул ее брат. — Теперь наша егоза изведется от желания воплотить эту идею в реальность…

Не знаю, о чем мечтала «егоза» оставшееся время до нашего приезда, но в тот момент, когда они с Ольгой Максимовной вышли из лифтового холла и направились к «Бурану», глаза девчонки горели от предвкушения.

Уверен, что не будь рядом «строгой надсмотрщицы», Лиза наплевала бы на необходимость изображать утонченную дворянку и рванула бы к нам вприпрыжку. А так царственно плыла к машине и, вне всякого сомнения, мысленно торопила либо время, либо бабку.

Издеваться над страдалицей я не стал: сделал один общий комплимент внешнему виду «театралок» из рода Максаковых, и галантно помог старшей театралке усесться за правое заднее сидение кроссовера. А младшей занялась Ольга:

— Елизавета Демьяновна, дорогу до театра на Всесвятской знаете?

— Конечно!

— Тогда возьмете на себя обязанности штурмана? Я ради такого дела уступлю вам переднее сидение…

«Вечернее платье»? Высокая прическа? Необходимость держать спину и лицо? Ха!!! Уже через мгновение девчушка размазалась от скорости, в три прыжка долетела до правой передней двери, рванула ее на себя, шустро, как белка, взобралась на «законное место штурмана» и принялась подстраивать его под себя, не обращая внимания на недовольное сопение «родственницы»!

К слову, шуточное решение взвалить на ее плечи «настолько серьезную» ответственность помогло на самом деле: уже через минуту после выезда с территории поместья девочка предложила вариант проезда через дворы, позволивший объехать намертво вставший участок пути, затем подсказала, где срезать дорогу по тротуару и назвала точную сумму штрафа за это нарушение ПДД, показала, по какой аллее парка можно сократить маршрут еще на триста метров и т.д. В общем, именно ее стараниями мы въехали на Всесвятскую аж за пятьдесят три минуты до начала спектакля.

Я понимал, что представители высшего света приезжают в театр в том числе и показать себя, но шарахаться по фойе почти час был не готов. Так что заехал на очередной тротуар, остановился рядом со входом в кондитерскую лавку и предложил штурману оказать нам с Олей помощь еще в одном очень важном деле.

— В каком-таком деле? — спросила Лиза, не отрывая взгляда от витрины.

— Подобрать сладость, способную оптимально простимулировать мозг перед таким ответственным мероприятием, как просмотр Вечной Классики.

Тут прыснула даже Ольга Максимовна… и перестала строить из себя поборницу традиций:

— Сладость, оптимально стимулирующая мой мозг — это шоколадка «Яр».

— А моего — «Радуга»! — так же «серьезно» сообщила Кольцова.

— Купим! — пообещала самая ответственная личность в нашей компании и требовательно посмотрела на меня.

Я шустренько десантировался наружу, обошел машину, открыл правую переднюю дверь и подал юной даме руку. Потом предложил ей локоть, чинно завел в лавку и взял на себя роль второго номера. Правда, в какой-то момент предложил не мелочиться и брать не по одной, а хотя бы по пять шоколадок всех типов, но это вмешательство в процесс было принято благосклонно. Так же, как два следующих. В результате мы затарились не только сладостями, но и прохладительными напитками, одноразовыми стаканчиками и влажными салфетками…

…В подземный гараж театра зарулили за восемнадцать минут до начала спектакля, кое-как доползли до парковочных мест «нашей» ложи, подождали еще семь и встретили Ксению Станиславовну, прикатившую на белоснежном лимузине «Монарх». Пока старшие дамы обменивались мнениями о снегопаде и «умопомрачительных пробках», прозвенел второй звонок, и мы, наконец, выдвинулись в сторону лифтов. Торопиться нам было невместно, поэтому к ложе подошли всего секунд за двадцать пять до третьего звонка. Впрочем, как вскоре выяснилось, могли считать себя образцами пунктуальности — зрители, встрявшие в пробки, подтягивались на свои места весь первый акт. Правда, их появление я замечал далеко не всегда: спектакль в прочтении Ильи Гранина зацепил с первых мгновений и заставил сопереживать злоключениям почти всех героев бессмертной пьесы Бомарше. А талант перевоплощения членов труппы, игравших роли самого Фигаро, его невесты Сюзанны, пажа Керубино и экономки Марселины просто убил: эти актеры и актрисы по-настоящему жили своими персонажами и заставляли верить в каждую реплику или жест.

Поэтому перетягивали на себя внимание и сглаживали легкое раздражение, вызванное абсолютно неубедительным лицедейством мужика, игравшего доктора Бартоло. Но в первом действии он появился на сцене всего один раз, так что этот изъян постановки особо не напряг. Зато расстроил антракт: не знаю, как другие зрители, а я с радостью обошелся бы без перерывов.

Увы, моего мнения по этому поводу никто спрашивать не собирался, поэтому народ радостно потянулся на выход. На ноги поднялись и Ксения Станиславовна с Ольгой Максимовной — для них, приехавших не на спектакль, а на мероприятие высшего света, начиналось самое главное действо. Падать им на хвост мы с Олей, естественно, не стали, так как прекрасно понимали, что будем только мешать. Вот в ложе и остались. Вместе с Лизой, не захотевшей шарахаться среди толп старших и строить из себя примерную девочку. Зато с нами ей было интересно — стоило старшим удалиться, как эта егоза принялась расстреливать нас вопросами о Пятне и Одаренном зверье. Уровнем развития Искр и имеющимися умениями не интересовалась, явно зная, что спрашивать об этом считается невместным. Зато вытрясла из нас подробнейшие описания повадок самых опасных хищников, с которыми приходилось сражаться, и раза три призналась, что никак не решит, в каком направлении мечтает развиваться. Ибо «круче всего, конечно, было бы стать Тенью», но «дедушка и бабушка считают, что аристократке не пристало носиться по полю боя и лезть в самое пекло».

Само собой, не обошла стороной и нашу специализацию — попросила перечислить Искры, которые мы добыли «хотя бы за последние пару месяцев», и, услышав названия «рывок», «регенерация» и « ночной взор», застрадала.

— Э-э-эх, с каким бы удовольствием я пробудила в себе эти умения…

Потом вспомнила, что мы вовсю пользуемся жаром, причем не только в Пятне, но и в обычной жизни, каждый день заплывая в зимнее море, и вообще повесила носик. Пришлось успокаивать:

— Инициируешься — подарим. И объясним, как его развивать.

И без того немаленькие глаза округлились, грусть как ветром сдуло, а во взгляде появилась воистину безумная надежда:

— Правда⁈

— Ага… — улыбнулась Оля. — Мало того, подарим втихаря. Чтобы никто не догадался, что он у тебя есть. Ибо понимаем, что девушке, влюбленной в море, без жара никуда!

— Спасибо-спасибо-спасибо!!! — затараторила «влюбленная в море» и… в мгновение ока превратилась в примерную девочку, так как услышала тихий шелест открывающейся двери и голос бабушки.

Кольцова подыграла, «продолжив» обсуждение «Стрекозы» с середины фразы, а я встал с кресла и помог старшим женщинам опуститься на их места. А через минуту с небольшим снова прикипел взглядом к сцене и потерялся во времени на все второе действие — вслушивался в планы Сюзанны и графини проучить мужа последней, веселился, глядя, как «заговорщицы» наряжают пажа в платье, ухохатывался над ревнивцем и восхищался формулировками фраз, которыми его затюкивала «оскорбленная» супруга.

К сожалению, второй антракт опять начался на самом интересном месте, и я, расстроившись, пошел навстречу Ольге, попросившей проводить ее в дамскую комнату.

Пока шли туда, старательно держал лицо. Ибо видел, какими взглядами практически все встречные мужчины разглядывали мою женщину, и давил в себе то злость, то самодовольство. Потом на всякий случай заскочил в туалет и сам, а через несколько минут, то есть, уже на обратном пути, восхитился спокойствию, с которым Кольцова отшила особо наглого покорителя женских сердец — когда он вальяжно заступил ей дорогу и, в упор не замечая меня, попросил напомнить, где именно они встречались, Оля равнодушно мазнула взглядом по его лицу и обошла, как мачту уличного освещения:

— Нигде.

— Да, но я уверен в том, что вижу вас не первый раз!

— Вы вправе запомнить и этот… — не поворачиваясь и не замедляя шаг, бесстрастно отозвалась она, подняла руку и продемонстрировала пальчик с помолвочным кольцом: — Но толку…

Аристократ выпалил нам вдогонку что-то еще, но мы не услышали из-за взрыва смеха, донесшегося справа: там компания молодых дворян обсуждала чье-то фиаско на недавнем приеме. Потом я отвлекся на престарелую желчную грымзу, которой чем-то не понравилась моя спутница, развеселился, увидев, с какой завистью абсолютно плоскогрудая блондинка в черном вечернем платье с рюшечками на месте выдающихся прелестей оглядела бюст Кольцовой, и с огромным трудом удержался от удара разрядом, заметив во взгляде пухлого дворянчика лет двадцати пяти откровенную похоть. Слава богу, до нашей ложи было рукой подать, так что от силы секунд через двадцать мы скользнули в приятный полумрак, а дверь, вернувшаяся на место, отсекла от нас гадючник Высшего Света.

Веретенникова с Максаковыми вернулись со второго «променада» сразу после нас, и я, поухаживав за абсолютно спокойными женщинами и чем-то страшно недовольной девочкой, опустился в свое кресло. А минут через пять, то есть, сразу после начала третьего действия, дверь за нашими спинами снова зашелестела, и я, развернувшись вполоборота, уставился на смутно знакомое лицо.

— О, он тут! — донеслось из темноты, и этот, «условно знакомый», поймав мой взгляд, озвучил чертовски интересный приказ:

— Слышь, ты, как тебя там? Встал, вышел из ложи и умотал из театра к чертовой матери!!!

Я действительно встал. Но с реакцией на это заявление опоздал — слева раздался тихий, но гневный рык Максаковой-старшей:

— Та-а-ак, кто это у нас тут такой наглый? О, Соловьев! Забавно…

— Ольга Макси— …

— Рот закрой и жди! — холодно процедила она, вытащила из сумочки телефон, набрала какой-то номер, подождала секунд пять-семь и добавила в голос закаленной стали: — Лешенька, твой младший внук только что заслужил чрезвычайно серьезную трепку… Имел наглость ворваться в ложу Ксении Станиславовны прямо во время спектакля и оскорбить ее личного гостя… Ага, разберись… И со своим внучком-недоумком, и с его свитой. Иначе этим делом займусь я, и вам, Синициным, это очень не понравится. Да, кстати, чуть не забыла: с тебя и старших родичей всех малолетних придурков, невесть с чего возомнивших себя непревзойденными бойцами, причитается — юноша, который из уважения к своему деловому партнеру и ко мне пока еще держит себя в руках, является потомственным добытчиком и промышляет в ареале обитания Одаренного зверья третьего ранга… Нет, ты не ослышался… Вот именно… Пожалуйста… И тебе всего хорошего…

Этот диалог был интересен и сам по себе, но я слушал его краем уха. Так как наблюдал за тем, как бледнеет и съеживается пятерка парней лет двадцати двух-двадцати пяти.

Впрочем, даже так обратил внимание на то, что ответ «Вот именно» прозвучал с «искренним сочувствием», а пожелание всего хорошего, судя по интонации, было еще одним предупреждением не дурить.

А потом Максакова сбросила звонок, вперила о-о-очень тяжелый взгляд в предводителя этой шайки-лейки и повелительно произнесла еще одно слово:

— Вон!

Парней, кажется, успевших вспотеть, как ветром сдуло. А я благодарно кивнул Ольге Максимовне, опустился в свое кресло и был вынужден отвечать на довольно неприятный вопрос:

— Игнат Данилович, я довольно неплохо знаю этих оболтусов и понимаю, что в вашем конфликте с вероятностью в сто процентов виноваты они. Тем не менее, хотелось бы выяснить причину конфликта. Причем не из записей камер системы контроля и наблюдения театра, а от вас. Ибо родичи этих дурней, уже поставленные в неудобное положение, наверняка начнут задавать вопросы.

— Записи с видеокамер театра вам ничем не помогут… — таким же тихим шепотом ответил я. — В первых числах октября мы пересеклись на выходе из Пятна. Я возвращался в форпост «Западный», а они строили из себя великих добытчиков. Увидев меня, испугались. От неожиданности. Потом решили, что потеряли лицо в глазах своих спутников, и попробовали самоутвердиться за счет меня. Немного пошмаляли дохленькими умениями, аккуратненько легли от моего ответного, привлекли внимание проходившего мимо взрослого и влиятельного аристократа несколько… хм… самонадеянными заявлениями и были отчитаны. С тех пор мы не встречались. А сегодня я, вероятнее всего, просто попался на глаза.

— Такое поведение — в их характерах. И я вам верю. Но обязана задать еще один вопрос: этот аристократ представлялся?

— Конечно… — усмехнулся я, догадавшись, из-за чего она так напряглась: — Более того, мы с Ольгой Ивановной с ним совершенно случайно пересеклись сегодня днем, и эта личность дала мне прямой контакт для экстренной связи. Так что позвонить ему не проблема. Но я очень сильно сомневаюсь в том, что это понадобится.

— Почему?

— Если Синицин-младший не полный идиот, то не захочет подставлять свой род намного серьезнее, чем в сегодняшнем продолжении того конфликта.

— Повел себя недостойно дворянина? — спросила Максакова-младшая и прикусила язычок, нарвавшись на ледяной взгляд бабушки.

На этот вопрос можно было не отвечать. Но я все-таки перестраховался:

— Я связан словом. Но давить, не вдаваясь в подробности, могу. И, если понадобится, надавлю.

— Поняла… — кивнула ректор НАИ и замолчала. Зато заговорила Ксения Станиславовна:

— Оль, в свите Синицина был внук Яниса Кондырева.

— О, черт…

— Мальчишка, по слухам, весь в деда — такая же злопамятная паскуда. А ты выставила эту гнусь из ложи приказом выйти вон. И точно не задавишь ни того, ни другого. А я запросто. Причем сделаю это с большим удовольствием. Поэтому уже вызвала Яниса в ресторан «Гетман». К одиннадцати тридцати. В общем, я веду, а вы подыгрываете. И-и-и… Игнат Данилович, даю слово, что другой по-настоящему достойной возможности бескровно закончить этот конфликт нет и не предвидится, что в предстоящем разговоре вы будете выглядеть самостоятельным и равным нам игроком, и что этот вариант решения проблемы — не только в ваших, но и в моих интересах.

Стоило задуматься, как «ожила» Дайна:

— Веретенникова не врет. Мало того, судя по реакции Максаковой на фамилию Кондырев, тебе не повезло вляпаться в некий серьезный застарелый вялотекущий конфликт. При этом Ксения Станиславовна убеждена в том, что нынешняя наша позиция выигрышна, ее подруга жаждет вцепиться в глотку этому самому Янису и уже бьет копытом, а мы в принципе не представляем, о чем идет речь. Так что не вздумай вставать в позу и дай им начать. А дальше посмотрим. И, если что, вывернем ситуацию в свою пользу.

Я потер переносицу, согласился с ее выкладками и снова поймал взгляд целительницы:

— Что ж, ведите, а я подыграю. Но мне хотелось бы получить хоть какое-то представление об имеющемся коридоре возможностей. Дабы понимать, как, чем и когда усиливать ваши аргументы…