Осмелься

Глава 15

Какой путь предстоит пройти

Лохлан

"Еще не поздно сделать все по-своему". Когда мы подходим к главному офису, я тянусь к пистолету на поясе, но Стелла отбивает мою руку.

"Пытать и допрашивать гостей — не тот способ, которым я хотела бы объявить о нашем новом владельце", — язвит она, ее обычное самообладание и остроумие начинают возвращаться с самого утра. Горячий душ действительно может исправить почти все. Я усмехаюсь про себя.

Я придержал для нее дверь, пока она продолжала: "Нельзя же просто так взять и разбить голову".

"У меня никогда не было с этим проблем", — шучу я. Помещение больше похоже на спа-салон, чем на офис. Стены выкрашены в великолепный известковый цвет, а пол выложен полированным терраццо. Под световым фонарем в виде геодезического купола — живая роща тропических деревьев и гигантских орхидей.

Администратор сидит за массивным мраморным столом и приветствует нас. "Мистер Маулдин сказал, что вы можете пройти прямо сюда". Он протягивает руку в сторону кабинета Маулдина.

Пока мы идем по коридору, Стелла полушепотом, полушутя говорит: "Даже если бы у большинства людей здесь не было своей охраны, которая, несомненно, остановила бы тебя, что, если ты случайно убьешь кого-нибудь?" Она останавливается на полпути по коридору и тихо говорит: "Тогда мы никогда не узнаем". Она пожевала губу и отвела взгляд, не закончив свою мысль. Ее челюсть работает так, будто она сдерживает слезы.

"Посмотри на меня", — говорю я. Она нехотя вдыхает через нос, затем возвращает мне взгляд. На меня смотрит страх, и это заставляет меня чувствовать себя так, будто раскаленное железо колет мои ребра. Она напугана, а у меня нет ответов. И все же.

"Ты не убивала его, и я собираюсь это доказать". Я легонько касаюсь ее челюсти и провожу большим пальцем по скуле. "Ты мне доверяешь?" Она моргает туманными глазами и кивает. "Хорошо".

Слезы, которые там блестят, — это ржавое лезвие для кишок. До этого утра я видел, как Стелла плачет, дважды за четырнадцать лет, что я ее знаю.

Один раз — во время марафона "Сплетницы", когда Чак и Блэр расстались. В свое оправдание скажу, что у нее была высокая температура и месячные. Я не беру это в расчет. В другой раз Кэша трижды ранили во время неудачной сделки. Одна пуля пробила ему легкое, другая едва не задела аорту, а последняя задела селезенку. Он лег на операционный стол с десятипроцентным шансом выкарабкаться.

Я помню, как она разрыдалась в комнате ожидания нашего частного больничного номера. Это было похоже на слезы ангела. Я не думал, что переживу потерю брата, но, пытаясь утешить ее — как мог, будучи напуганным шестнадцатилетним подростком, — я понял, что смерть Кэша — это не самое страшное. Хуже будет наблюдать, как все вокруг рушится в его отсутствие.

Слава богу, этого ублюдка трудно убить.

Мы продолжаем идти по коридору, и ее рука тянется к двери. Я накрываю ее руку своей на ручке, и между нами пролетает тягостное мгновение. Она выжидающе смотрит на меня сквозь ресницы.

"К твоему сведению, я никого случайно не убивал с семнадцати лет. Поверь в меня, Реальта".

Ее лицо вмиг преображается, и она сдерживает смех. "О, как я тебя задела".

Она открывает дверь с гордо поднятой головой и уверенностью в себе. Ее стойкость не перестает меня удивлять. Кларк садится за свой стол, а она занимает место прямо напротив него, как будто это ее кабинет. Никогда не подумаешь, что всего несколько часов назад она была в состоянии кататонии, под действием наркотиков и травм.

За все время, что она провела в нашей семье, она ни разу не переступала порог нашей тьмы. Теперь же ее бросили в нее с головой. Но если кто и сможет пройти через это, не потеряв свой свет, так это она.

"Я искренне сожалею о вашей потере", — любезно говорит она, и я сажусь рядом с ней.

"Спасибо". Он отрывисто кивает. "Джеффери был ублюдком, но он все равно был моим братом. Я хочу знать, кто это сделал, но, если быть до конца честным с вами двумя, это был лишь вопрос времени, когда произойдет нечто подобное". Я скрываю свое удивление по поводу того, как изменился его тон по сравнению с тем, что было утром, когда он был готов ворваться в мою дверь с оружием наперевес.

"Прежде чем мы начнем работать над решением нашей общей проблемы…" Стелла наклоняется вперед. "Уверена, мне не нужно напоминать вам, что любая утаенная или искаженная информация, касающаяся Саммерленда или его операций, аннулирует наше предложение, и мы будем в полном праве отказаться от сделки".

Я откинулся на спинку кресла и наблюдал, как осунулось лицо Маулдина. Если он и думал о том, чтобы отмолчаться, то теперь уже нет. Она умно поступила, напомнив ему, что стоит на кону. После того как он практически заявил, что его брат получил по заслугам, становится ясно, что его больше заботит финансовое положение, чем справедливость.

Он кивает в знак молчаливого согласия с ее условиями. "Джеффери умел делать две вещи: тратить деньги и наживать врагов".

Я делаю расчетливый блеф. "Так, теперь вы готовы рассказать нам о его делах с Якшичами?"

"Вы знаете об этом?" Он откинулся в своем кожаном кресле и скрестил руки, защищаясь.

"Я знаю достаточно, но это твой шанс рассказать нам все". Я ни черта не знаю. Только подозреваю, а он только что подтвердил. "Начни с самого начала".

Он делает глубокий вдох и сгибает пальцы. "Джеффери был в глубокой связи с опасными людьми…"

"Азартные игры?" спрашиваю я, и он кивает. "О какой сумме идет речь?"

"Он заложил два наших отеля в качестве залога". Он кривит губы, его обида ощутима. Поэтому мы и решили продать Саммерленд, чтобы вернуть ему долг, не отдавая "Маулдин". Отель "Маулдин" — это сеть роскошных отелей, основанная их отцом и имеющая сейчас не менее дюжины точек. "Мы и так подумывали о продаже, так что это просто вынудило нас".

"Якшичи?" спрашиваю я.

" Верно. Ну, до того как он влез в это дело, ему удавалось кое-как поддерживать свою привычку, шантажируя гостей. Уверен, вы уже поняли, что это место, особенно Либидин, способно пробудить грешника в каждом. Гости знают, что для обеспечения их конфиденциальности у нас нет камер наблюдения. Некоторые из них попадают под завесу анонимности и совершают поступки, которые при свете дня они хотели бы оставить в тайне".

При этих словах Стелла бросает взгляд в мою сторону. Затем в ее глазах вспыхивает понимание, и она поворачивается к Маулдину. "В клубе не было камер, но у Джеффери они были".

"Именно. У него были компрометирующие фотографии и видео десятков гостей…"

"Возможно, он заснял на камеру собственное убийство", — восклицает она.

Он вздыхает. "После того как я узнал, что он шантажирует Марселлу, я удалил их все. Он должен был остановиться, пока… не случилось что-то подобное".

Шантаж — вполне разумное оправдание для убийства, но что-то меня все равно не устраивает. "Если вы знали, что он шантажирует людей, почему сначала обвинили меня? Кажется, его жертвы были бы самым очевидным выбором".

"Я прошу прощения за это". Он смотрит на потолок, смущаясь. "Я только что нашел его. Я был в шоке. Это было так ужасно, так…" Он размахивает руками, словно подыскивая подходящее слово. "Жестоко, и при всем уважении к репутации вашей семьи…" Он покачивает головой, как бы говоря: "Заполните пробелы".

"Как его убили?" Стелла пролепетала, а затем крепко сжала губы, как будто не хотела этого.

"Он был в одной из приватных комнат. На кресте Святого Андрея. Кто-то… отрезал ему пенис и…" Он прочистил горло и покачал головой. "Засунул его в рот".

У Стеллы отпадает челюсть. "Господи Иисусе".

"Если честно, это похоже на то, что я бы сделал". Я пожимаю плечами с легкой усмешкой. Стелла бросает на меня смертельный взгляд. "При всем уважении", — добавляю я с дружелюбной улыбкой.

"В любом случае", — резко говорит она, и Маулдин переключает свое внимание на нее, вместо того чтобы смотреть на меня со смесью отвращения и ужаса. "Несмотря на то что Лохлан только что сказал, это действительно похоже на то, что сделала бы женщина. Вся эта история с членом — это не то, что можно сделать только для того, чтобы остановить шантажиста. Если цель была именно в этом, почему бы не обставить все как несчастный случай или просто не пристрелить его?"

Я обдумываю это и думаю вслух. "Вы правы, это было личное. Они хотели, чтобы он страдал. Они хотели доказать свою правоту".

Несколько мгновений мы сидим в тишине, обдумывая ситуацию. Стелла заговаривает первой. "Позвоните Илье Якшичу. У меня есть идея".

"Это должно нарушать дюжину различных санитарных норм". Стелла гримасничает, когда мы стоим лицом к лицу с замороженным Джеффери Маулдином, упакованным в морозильный ларь в большом мясном шкафу. Она сморщила нос. "Это действительно необходимо?"

Я драматично насмехаюсь. "Боже, да. Он бы сейчас пах хуже, чем свалка…"

"Я не имею в виду его замораживание". Ее губы подрагивают в отвратительной усмешке.

Когда Кларк не смог найти своего брата сегодня утром, он подумал, что тот мог заснуть пьяным в одной из приватных комнат. Так он, видимо, делал и раньше. Но вместо того, чтобы отрубиться, он обнаружил его все еще на кресте, штаны вокруг лодыжек и член во рту.

Что за способ уйти.

Он не хотел вызывать полицию по понятным причинам, так что этот морозильник в переполненном складском здании был следующим лучшим вариантом.

"О." Теперь я понял ее смысл. "Необходимо? Нет. Но разве не ты всегда говоришь, как драматичны мы, люди Фокс?" Я подмигиваю, и она закатывает глаза.

"Давай просто покончим с этим", — ворчит она.

Я заглядываю в морозилку рядом с ней. "С учетом всех обстоятельств, он выглядит не так уж плохо".

"Ты ужасен", — говорит она, подавляя смех.

Кристаллы льда прилипли к его ресницам и волосам на лице, а его кожа призрачно бледная с сине-серым оттенком. Он полностью одет, за исключением пиджака, который лежал в комнате Стеллы. Его брюки подтянуты, но рубашка испачкана кровью. Его рот приоткрыт, что создает впечатление, будто он зевает.

Как только я получаю то, за чем пришел, мы сразу же отправляемся на виллу Якшичей. Маулдин позаботился о том, чтобы Илья и его сын были на свободе, пригласив их на частный обед от шеф-повара, отмеченного звездой Мишлен. Ему было слишком легко придумать женоненавистническую причину, чтобы объяснить это исключению Марселлы: что-то вроде "стейки высочайшего качества тратятся на женщину, которая питается только птичьей едой".

Их вилла почти такая же, как наша, но более уединенная и находится в стороне от главной дороги. Как только я звоню в дверь, Стелла начинает суетиться, теребить ожерелье и нервно оглядываться по сторонам. Я понимаю, что она, должно быть, волнуется. По нашей нынешней версии, Марселла накачала Стеллу наркотиками, чтобы подставить ее.

Я кладу руку ей на плечо. "Ты не обязана быть здесь, если не хочешь".

"Нет, хочу". Она замирает и передергивает плечами. "Я сама хочу спросить ее "почему я?"". Она не говорит этого вслух, но я знаю, что это еще не все. Я уверен, что она хочет посмотреть Марселле в глаза, когда та признается. Чтобы знать наверняка, что она не убийца.

Несколько секунд спустя Марселла открывает парадную дверь. Она похожа на Барби, одетую в розовое бикини и юбку, и ее затмевает дверь из цельного дерева, от пола до потолка.

"Стелла!" — ликующе говорит она, поднимая солнечные очки на макушку. Она приглашает нас внутрь и говорит, проходя в гостиную. Двери на террасу и в бассейн открыты, и солнечный свет проникает внутрь.

"Боже мой, у тебя такое же похмелье, как у меня?" Она опускается на белый плюшевый диван.

Стелла стиснула зубы и заставила себя улыбнуться. "Бывало и лучше".

"Ой, извини, Ильи здесь нет", — говорит она мне, словно только что заметив, что я тоже здесь. "Какие-то дела с парнями". Она машет рукой в знак отказа, откидываясь на огромную подушку, а мы со Стеллой остаемся стоять.

"Вообще-то я пришел к тебе", — говорю я небрежно, и она поднимается, глядя на меня с нервным подергиванием губ. Я молча протягиваю ей подарочную коробку с абсурдно большим серебряным бантом, нахлобученным сверху.

Она смотрит на меня, потом на коробку и снова на меня. "Что это?" Ее тон повышается на конце вопроса, а в моей груди разгорается волнение. Это всегда мои любимые моменты, когда кто-то переходит от мысли о том, что он выкрутился, к осознанию того, насколько он в полной заднице. Нет ничего лучше, чем наблюдать, как жизнь человека проносится перед глазами, когда он заново переживает все те глупые решения, которые привели его сюда.

"Открой", — резко говорит Стелла, заставляя Марселлу вздрогнуть. Она выпускает когти, и я не могу отрицать, что это заставляет мой член дергаться.

Медленно снимая крышку, она поворачивает голову в сторону, словно ожидая, что на нее что-то выпрыгнет. Заглянув внутрь, она в замешательстве смотрит на свое лицо.

"Что это… Боже мой, это…" Она громко задыхается. Ее веки дрогнули, и она покачнулась на сиденье, после чего упала без сознания.

"Она только что упала в обморок?" Стелла бросается к дивану. Она неистово трясет Марселлу и кричит, чтобы я что-нибудь сделал.

"Ну…" Я вздыхаю, разочарованный. "Думаю, она не убийца"