Осмелься

Глава 18

Место убийства мечты

Лохлан

Я никогда не бужу Стеллу. Вместо этого я переношу ее в кровать после того, как Марселла сообщает мне, что Илья останется дома и будет играть в покер. Я кладу полотенце на ее подушку и расправляю ее локоны, чтобы они могли высохнуть на воздухе, пока она спит как камень всю ночь.

На следующее утро я наблюдаю, как она в течение пяти минут толкает один и тот же кусочек ананаса по своей тарелке, прежде чем что-то сказать. "Что ты скажешь о лодочном путешествии? Тут недалеко есть остров с пляжем из черного песка".

Она роняет вилку и смотрит на меня так, будто у меня три головы. "Ты забыл о том, что мы пытались раскрыть убийство?"

"Эй, мы вчера много чего сделали. Думаю, мы заслужили выходной". Я пытаюсь убедить ее с помощью улыбки — я знаю, что она часто не поддается моему обаянию, но это никогда не помешает мне попытаться. Она неуверенно постукивает пальцем по столу, и я добавляю: "Остров заблокирован, убийцы не уйдут".

Она опускает взгляд на недоеденную еду. "Я просто чувствую, что мы должны что-то делать".

"Ты всегда так чувствуешь, убийца на свободе или нет. Это нормально, если ты не спешишь". Я хочу добавить, что мне не нравится видеть ее нерешительной и замкнутой. Я знаю, что вчерашний день был для нее тяжелым. Так было бы с любым человеком, особенно с тем, кто не живет этой жизнью. Она рядом, но не в гуще событий. До сих пор.

Любопытство искрится в ее глазах. " Ты сказал, черный песок? "1

"Ммм…" Я подхожу к тому месту, где она сидит, и беру ее за руки, вытаскивая из кресла. "Подземный вулкан создал песчаную полосу, а самая высокая точка образовала маленький остров специально для нас".

Я отступаю назад, увлекая ее за собой. Она в отчаянии откидывает голову назад, но я все равно улавливаю едва заметную улыбку. Она небольшая, но обрушивается на меня, как приливная волна. Клянусь могилой своей матери, я сделаю все возможное, чтобы она улыбалась так до конца своих дней.

"Черный песок, частный пляж, бесконечный солнечный свет, широкий открытый океан". Я рисую убедительную картину, когда затаскиваю ее в комнату и толкаю на кровать. Она смеется, когда я начинаю бросать ей разбросанные вещи: купальник, сумку, накидку от солнца, пляжное одеяло.

Я нахлобучиваю на голову ее широкополую соломенную шляпу. "Это я оставлю себе. А теперь собирайся, мы уезжаем через пять минут.

Я попросил охрану курорта подготовить для меня лодку с подвесным мотором на дальней стороне острова.2 Стелла скептически смотрит на нее. У нее две деревянные скамейки по всему корпусу и полностью металлическая обшивка. Выглядит она, конечно, неважно, но довезет нас туда. "Далеко мы не уйдем. Ты можешь увидеть это отсюда". Я указываю на зеленое пятно на горизонте.

Она кладет руку на бедро. "Это что, уловка, чтобы убить меня посреди океана, чтобы ты забрал весь Саммерленд себе?"

Я бросаю в лодку наш холодильник и сумки, а затем подхожу к ней ближе. Она поднимает подбородок, когда я подхожу еще ближе, ее грудь вздымается от затаенного дыхания. Мое тело начинает пылать, как будто она — открытое пламя, а я — бензин.

"Тебе нужен Саммерленд? Я отдам его тебе. В одно мгновение". Я провожу пальцем по ее челюсти до приподнятого подбородка. "И если бы я пытался тебя убить, ты бы этого не заметила".

Доказывая свою правоту, я перекидываю ее через плечо и переворачиваю вверх ногами, прежде чем она успевает вскрикнуть от удивления.

Я спускаю лодку на воду и забираюсь внутрь. "Лохлан!" — кричит она, все еще болтаясь вверх ногами, когда лодка шатается под моим весом. Я переминаюсь с ноги на ногу, намеренно заставляя ее раскачиваться еще сильнее. "Ты сказала, что я не убийца, но ты сделаешь меня им, если не прекратишь".

Смеясь, я усаживаю ее на место, и, несмотря на ее убийственную настойчивость, она кажется самой легкой за все время. Я завожу двигатель и направляю нас в сторону открытого океана. Я чувствую, как с нее спадает тяжесть, чем дальше мы удаляемся от Саммерленда, от крови и обмана, пропавших воспоминаний и вопросов, на которые нет ответов.

Прежде чем мы достигаем песчаной отмели, я глушу двигатель и открываю холодильник. "Не желаешь оказать почести?"

Стелла смотрит на завязанный пакет с мусором внутри. "Это моя одежда?"

Я киваю. "Плюс несколько гантелей".

Она безмолвно смотрит на них несколько мгновений, встречаясь с ними взглядом, как с врагом, и я хотел бы знать, что происходит за этими глубокими карими глазами. Она встает, сначала нерешительно тянется к сумке, а потом решительно выхватывает ее из холодильника. Она размахивается, а затем бросает его в океан с такой силой, что вся лодка сотрясается, словно ее накрыло волной.

"Хорошее, блядь, избавление". Она садится на место с довольным вздохом, затем смотрит на меня с улыбкой, в ее глазах появляется новая искра. "Пляжный день звучит очень мило".

Я не смог бы скрыть улыбку, даже если бы попытался. "Это моя девочка". Я нахлобучиваю на нее свою соломенную шляпу, как джентльмен, которым я притворяюсь, и завожу мотор.

Бездонная вода цвета индиго уступает место эбеновому песку, когда мы выходим на берег. Я бросаю якорь и беру наши вещи. Она тянется за своей сумкой, а я выхватываю ее из ее рук и перекидываю через плечо. "Пока я дышу, Реальта". Я напоминаю ей о своем обещании, данном ей в первый день нашего пребывания здесь, что ей никогда не придется таскать свои сумки.

Я выхожу из лодки в холодную воду по колено. Я невольно вздрагиваю, когда протягиваю ей руку, и она гримасничает. "Холодно, правда?"

" Не стоит об этом беспокоиться". Как только она кладет свою руку в мою, я другой рукой вытягиваю ее ноги из лодки, держа ее над водой. Она закатывает глаза, как обычно реагируя на мои выходки.

Остается надеяться, что я доказываю ей, что это не просто тактика, чтобы залезть к ней в штаны, а искренняя забота о ней. Она обхватывает меня за шею, и я думаю, что, возможно, мне это удается.

Это чертовски естественно — держать ее вот так. Как будто она упала с неба и приземлилась прямо в мои объятия.

До пляжа меньше пятидесяти ярдов, и когда мы доходим до него, я спускаю ее на землю, хотя мне хочется только одного — прижать ее к себе.

Ровный, гладкий участок пляжа не очень длинный. Большие валуны и камни нагромождены по обеим сторонам у основания небольшого скалистого утеса. Один из барменов рассказал мне о неровной тропе на другой стороне, которая взбирается на вершину и открывает вид на Атлантику с высоты тридцать на шестьдесят.

Стелла расчищает место от коряг и расстилает наше одеяло. Я снимаю рубашку и укладываюсь на спину. Черный песок, задерживающий солнечное тепло, согревает ткань. Я уже собираюсь закрыть глаза, когда Стелла поднимает подол своего платья.

Я бессовестно приподнимаюсь на локтях, пока она стягивает его через голову, обнажая простое черное бикини. Она освещена солнцем, которое высвечивает каждую ее идеальную линию. Я наслаждаюсь этим зрелищем, медленно проводя взглядом по ее длинным ногам, изгибам бедер и подтянутому животу. Сердце бешено колотится, когда я провожаю взглядом ее грудь, изящные ключицы, и совсем замирает, когда я добираюсь до ее лица, проникновенные глаза бесстрашно встречаются с моими.

"Ты… Твою мать". Я качаю головой. "Нет слов, чтобы описать, как ты прекрасна. Даже пытаться было бы оскорблением".

Она смело говорит: "Попробуй".

"Я могу смотреть на тебя днями, и все равно у меня перехватит дыхание". Она наклоняет голову в сторону, словно не может понять, серьезно ли я говорю.

"Заткнись". Она бросает на меня свое скомканное платье и садится, закатив глаза. Но ее губы подергиваются, словно она борется с улыбкой, и это все, что мне нужно видеть. Я переворачиваюсь и тянусь к ее бедрам. Она останавливает меня, пихая мне в грудь флакон с солнцезащитным кремом. "Я знала, что ты забудешь его упаковать".

Теперь моя очередь закатывать глаза. "Я бы хотел, чтобы ты мог провести хотя бы один день, не думая ни о ком другом". Я смеюсь над этим и возвращаюсь на свою сторону одеяла, но в глубине души я серьезно.

Она открывает книгу и пожимает плечами, не обращая внимания. "Просто я такая, какая есть."

Стелла лежит на спине, ее лицо закрывает шляпка от солнца.3 Я не могу понять, спит она или нет. Я наблюдаю, как поднимается и опускается ее живот при ровном дыхании. Я провожу пальцем по середине ее живота и прослеживаю верхнюю часть ее бикини. Я вижу, как подрагивает нижняя часть ее живота, и мое сердце бьется чуть быстрее.

Медленно я поднимаюсь над ней, не касаясь ее, за исключением мягкого поцелуя над пупком. Она резко вдыхает. "Ты спишь?" Мой голос хриплый, уже густой от желания.

"Да", — говорит она, и я практически слышу, как закатываются глаза под ее шляпой.

Я усмехаюсь. "Очень жаль". Нависая над ней, я целую ее под ребрами, а затем в углубление между бедрами.

Она изо всех сил старается не замечать меня, но я чувствую, как она напрягается под каждым движением моих губ. Наблюдать за тем, как она теряет контроль над собой, даже если это незначительные движения, чертовски увлекательно.

Я сажусь на пятки, упираясь коленями по обе стороны от ее ног, и провожу руками по бокам ее тела, останавливаясь, чтобы побаловаться со стрингами ее нижнего белья.

Она ничего не говорит, пока я не начинаю осторожно спускаться к поясу. Откинув шляпу, она смотрит на меня, щурясь от солнца. "Даже не думай об этом. Есть места, в которые я не хочу попасть песком".

"Ладно." Я ухмыляюсь и переворачиваюсь на спину, прижимая ее к себе так, что она упирается мне в бедра. Ее шляпа летит на одеяло рядом с нами. "Тогда садись мне на лицо".

"Что?" Она удивленно смеется.

"Сядь. На. Моем. Лицо". Я высокомерно вычленяю каждое слово. "Ну же, после всего, что произошло, ты определенно заслуживаешь оргазма или двух". Она поджимает губы, сдерживая улыбку. "Или, по крайней мере, сделай это, чтобы я заткнулся".

Она разражается звонким смехом. От этого звука в моей груди расцветает тепло. Одарив меня самодовольным взглядом, она дергает за ниточки бикини, расстегивая нижнюю часть. Я дьявольски ухмыляюсь, лаская ее бедра. "Правильно, детка, вставай сюда и используй меня".

"Ты обещал заткнуться", — язвит она, двигаясь вверх по моему телу.

"Дай мне эту киску, и я сделаю это", — дразню я, и она смотрит на меня.

Это делает удовлетворение, которое я испытываю, когда она опускается к моему рту, еще более злым. Я поддерживаю ее бедра крепкой хваткой с обеих сторон и провожу языком по ее сладкой пизде, широким и плоским.

"О", — удивленно произносит она, и я упиваюсь своей жадностью до новых ощущений. Я погружаю язык между ее складок и ласкаю внутренние губы, а затем кончиком щелкаю ее клитор.

Она тянется сзади, чтобы накрыть мои руки своими, и вжимается в меня тазом. Я с жадностью повторяю ее движения, проводя языком по ее клитору. Я вознагражден ее великолепными стонами и резкими вдохами.

Она берет то, что хочет, так безапелляционно и бесстыдно, что я никогда не был так уверен, как в этот момент: ей суждено стать Фокс.

Она разжимает свои пальцы и запускает их в мои волосы. Я закатываю глаза, чтобы заглянуть в ее. "Достань свой член. Поглаживай себя, пока вылизываешь мою киску". Простые слова еще никогда не звучали так грязно. Они словно молния, бьющая прямо в мою кровь.

Я поднимаю бедра, чтобы стянуть шорты и взять в руки член. Когда я провожу большим пальцем по головке, то не удивляюсь, чувствуя, как сперма смачивает кончик. Быть использованным Стеллой — это самое охуенное событие в моей жизни. Меня распирает от гордости и легкого неверия в то, что это реально.

Я скольжу рукой вверх и вниз по своей длине, заставляя ее стонать. Ее ноги сжимают мою голову, и она бормочет: " Блядь, Лохлан. Когда ты так стонешь…" Я делаю это снова, и ее слова обрываются жалобным хныканьем.

Звуки нашего наслаждения разносятся по воздуху, танцуя вместе с морскими птицами и приливом. Мы словно два последних человека на земле, выживающие только благодаря нашей жажде друг друга.

Я просовываю свободную руку под нее и ввожу пальцы в ее насквозь промокшую пизду. Она тут же бьется о мой рот, погружаясь в них еще глубже. Я загибаю их внутри нее и пульсирую на ее точке G. Она, кажется, теряет себя в ощущениях, раскачивается и извивается, задыхаясь.

"О боже", — кричит она, и ее бедра начинают дрожать, а движения становятся глубокими и отчаянными. Я продолжаю поглаживать и надавливать на то место, которое приводит ее в бешенство. "Блядь, Лохлан. Твою мать, я сейчас кончу". Ее стоны становятся резкими и пьянящими, ее ноги смыкаются вокруг моей головы, и она выплескивает все на мой язык. Теплая жидкость заливает мой рот и лицо.

Ее слизь слегка соленая и чертовски эротичная. Она глубоко выдыхает и соскальзывает с моего подбородка, ее тело становится мягким и свободным. "Это было охренительно". Она вздыхает, блаженная и довольная.

Двигаясь вниз по моему телу, она трется задницей о мой твердый член. Она смотрит на меня пьяным, полузакрытым взглядом, прикусывая губу, поднимается на колени и берет мой ствол в руку. Моя кровь бьется в жилах. "Собираешься оседлать мой член, как ты оседлала мой язык? Ты всегда такая жадная, правда, Реальта?"

Она одаривает меня наглой ухмылкой и опускается на меня. "Блядь", — глубоко и неистово стону я, зарываясь головой в песок. Ее киска — воплощение греха. Рай и ад в одном лице.

Выгнув спину, она подается вперед и зажимает мою голову между ладонями. Она наклоняет ее в сторону и вылизывает длинную, непристойную дорожку своей смазки. Ее киска сжимается, когда она пробует себя на вкус, и, клянусь богом, я собираюсь сгореть в чистом эфире.

Когда она откидывается назад и начинает садиться на меня, я сгибаю колени и упираюсь пятками, чтобы войти в нее. Она упирается ладонями в мою грудь, а ее рот раскрывается в едином непрерывном порыве. Пот заливает мне лоб, а по венам разливается огонь от ощущения, что она вокруг меня, на мне.

Я ласкаю ее сиськи, и она развязывает свой топ. Облегающая ткань спадает, и я стону, качая головой в недоумении. "Проклятье. А я-то думал, что ты не можешь быть еще сексуальнее". Золотистый металл пронзает ее соски; изящные цветы из жемчужин усеивают конец каждого стержня.

Я провожу пальцем по украшениям, и она смеется. "Как ты не заметил их в душе?"

Я озадачен. "Понятия не имею".

Я обхватываю ее за спину и сажусь так, чтобы втянуть в рот одну из ее грудей.

"Да." Она мурлычет от восторга и вплетает пальцы в мои волосы, прижимая меня к себе, пока я нежно отщипываю и покусываю ее усыпанный шипами сосок.

Наши стоны разделяют пространство, пока она медленно двигает вверх и вниз мой член, а я лижу и целую ее сиськи, шею, грудь. Я хочу досконально изучить каждый сантиметр кожи. Вкус, запах, ощущения. Я хочу точно знать, что ей нравится и как она этого хочет.

Оргазм настигает меня, как медленно нарастающая волна. Мое дыхание становится прерывистым, и она крепче прижимается ко мне, целуя мой рот так, словно может утонуть во мне. Я кричу: "Куда ты хочешь меня, детка?".

Она проводит пальцами по моим ушам и шепчет мне в губы: "Войди в меня".

"Блядь, пожалуйста. Пожалуйста", — умоляю я, внезапно ослабев и совершенно уничтоженный потребностью сделать именно это.

Она продолжает нежно обводить раковину моего уха и чувствительное место за ним. "Я так хочу этого".

Я зарываюсь лицом в ее шею, кончая с придушенным стоном и лихорадочными волнами удовольствия. Я прижимаюсь к ее теплому телу, окутанный головокружительным сочетанием полного расслабления и бушующей энергии.

Она целует мой вспотевший висок, проводит пальцами по волосам, и я со вздохом впиваюсь в ее кожу. "Кажется, я чертовски зависим от тебя, Реальта".

Перед этой поездкой я видел, как Стелла отбивалась от мужчины вдвое больше нее с мегафоном возле женской консультации. Ее сестра, которая там работает, ежедневно подвергается преследованиям со стороны фанатичных протестующих против абортов. Стелла встала на защиту этого человека и отбил у него охоту говорить. Он иссяк под напором ее страсти и ярости.

Я видел, как она разнимала бесчисленные драки в барах, а однажды даже разбила бутылку о голову мужчины. Я видел, как она так злилась, что лишалась дара речи, и видел, как она так бесилась, что вещи, которые вылетали из ее рта, могли соперничать с матросскими.

Я видел ее в ярости, раздражении и всех оттенках гнева между ними.

Но такой я ее не видел никогда.

В пятый раз, когда ее волосы зацепились за один из колючих кустов, через которые мы ползли и карабкались по пути к вершине скалы, я перестал считать ее угрозы кастрировать меня гиперболическими.

"Если это тропа, то я гребаная русалка, да ты просто сукин сын!" — кричит она, и я оглядываюсь, чтобы увидеть, как она выковыривает из руки колючку с ветки.

"Я сказал, что мы можем повернуть", — говорю я, и уверен, что от ее взгляда у слабого мужчины яйца бы отсохли.

"Во-первых, мне не нужно твое разрешение, чтобы повернуть". Она упирается руками в колени и делает большой вдох. "Во-вторых, мы уже поднялись на полпути, так что можем продолжить. И в-третьих, лучше бы этот вид стоил того. После этого ада я хочу увидеть Бога". Она хмыкает.

Я хихикаю и шевелю бровями. "Я могу это устроить".

"Черт возьми". Она выдыхает, раздражаясь.

"Эй, ты прямо в него вошла", — отвечаю я и продолжаю идти вверх по изрезанному склону.

Она более или менее молчит всю оставшуюся часть подъема, приберегая некоторые из самых креативных комбинаций ругательных слов, которые я когда-либо слышал. Когда мы достигаем вершины, там есть небольшой выступ камыша, побитой ветром травы, но, черт возьми…

"Это…" Она издала восхищенный вздох. "Это того стоит". Нас окружает бескрайний океан, Саммерленд — лишь незначительная точка в море безмятежности.

Она смотрит на живописные окрестности, но я не могу отвести от нее взгляд, любуясь изумлением, загорающимся на ее лице. Я чувствую себя по-настоящему благословенным, что могу разделить с ней этот момент. Небо над нами похоже на начало войны между богами. Справа от нас первые лучи заката смело пылают над горизонтом, а слева — темно-серые грозовые тучи, подкрадывающиеся все ближе, словно армия зла.

Мне нужно снова почувствовать ее в своих объятиях.

Поэтому я встаю позади нее и обхватываю ее за грудь. Ее руки тянутся вверх и держатся за мои предплечья, а я упираюсь подбородком в ее макушку. Она прислоняется ко мне и тихонько вздыхает. На долю секунды меня охватывает ясность, и я вдруг понимаю, что это чувство, вот здесь, — это полное удовлетворение.

"Все еще хочешь столкнуть меня с края?" поддразниваю я.

"Спроси меня еще раз после спуска".

"К тому времени ты уже упустишь свой шанс". Я смеюсь. "Из тебя действительно получился бы паршивый убийца".

Она смеется вместе со мной, но потом замолкает. Жаль, что я не могу увидеть ее лицо прямо сейчас. Я опускаю руки и поворачиваю ее к себе. У нее тревожный взгляд, который заставляет меня забеспокоиться. "В чем дело?" спрашиваю я.

"Что с Кларком? Как ты думаешь, он мог убить своего брата?" — спрашивает она так, будто это немыслимо, чтобы кто-то мог убить собственного брата. Это немыслимо, но не невозможно. И есть много людей без совести.

"Он нашел тело, а потом стал обвинять всех, включая нас", — напоминает она мне. "Он даже сказал, что его брат получил по заслугам. Может, ему надоело убирать за ним".

"Я тоже так подумал", — признаю я. "Но некоторые вещи не имеют смысла. Я был с ним в клубе, когда его убили…"

"Но это могло быть намеренно, верно? Нанял кого-то, чтобы у него было алиби. Некоторые из тех головорезов, которые на него работают, я могу это понять", — решительно заявляет она.

"Я не возражаю, что это возможно. Держу пари, что в Саммерленде нельзя бросить камень, чтобы не попасть в кого-нибудь, кто готов совершить убийство по найму. Но что не имеет смысла, так это то, как он был убит. Ты сама сказала: это убийство было личным. Если бы он просто хотел от него избавиться, было бы гораздо проще и чище инсценировать самоубийство или несчастный случай. Или просто заставить его исчезнуть совсем. Мы на отдаленном острове посреди океана. Это как" — я вскидываю руки вверх — "место убийства мечты".

Она начинает смеяться, и я думаю, что, возможно, она наконец-то сорвалась, сломалась под тяжестью всего этого. "Ты единственный человек, которого я знаю, у которого есть "место убийства мечты"". Она качает головой с ехидной усмешкой.

Я выдыхаю с облегчением и улыбаюсь уголком рта. "Вообще-то, ты знаешь еще как минимум троих".

1. Play “I Like You (A Happier Song) (With Doja Cat)” by Post Malone, Doja Cat

2. Continue playing I Like You (A Happier Song) (With Doja Cat) by Post Malone, Doja Cat

3. Play “Outta my head” by Omido, Rick Jansen, Ordell