Основание. Пятый пояс

Глава 15

Я, наивный, думал, что с рассветом все займутся делами, и я окажусь предоставлен сам себе. Ну там медитациям, лечению, поиску баланса и попыткой нащупать эссенцию духа. Наивный.

Седой нравоучительно зудел:

— Охрана зала с Сердцем Города. Это обязательно, пусть и кажется глупым в пустом городе. Один, а лучше два человека у входа в зал с Сердцем. Второе по важности дело — это разведка. По-хорошему, этим, конечно, должны заняться Властелины с их восприятием, но нас слишком мало. Один должен быть в городе, рядом с тобой, молодой глава, ещё бы одного назначить в охрану Сердца, затем…

Я не выдержал и перебил Седого:

— Да-да-да, всё правильно, но с чего ты решил всё так подробно рассказать? Можно решить это без меня, а мне кратко сообщить итоги?

Седой мрачно зыркнул на меня и качнул головой:

— Нельзя. Если ты глава семьи, то будь им на самом деле. Вникай в дела семьи, принимай решения, отдавай приказы.

Я ответил не менее мрачным взглядом и упрёком:

— Для чего мне столько старейшин, если мне приходится вникать в каждую мелочь?

— Чтобы понимать в управлении семьёй. Нужно начать с малого, затем перейти к более сложному, после к самому главному. Прежде чем отдать какому-то старейшине право чем-то распоряжаться без твоего одобрения, нужно самому разобраться в этом вопросе.

— Не убедил.

— Потому что ты не к месту проявляешь характер, молодой глава, — прихлопнул ладонью по колену Седой. — Начни ещё сейчас рассказывать про собирание камней и прочее.

— Я уже управлял отрядами и вполне разбираюсь в мелочах. Можно пропустить эту часть обучения с назначением людей на работы?

— Нет, нельзя.

Я тяжело вздохнул, но Седой даже бровью не повёл, и я сдался. Дольше спорить буду, проще по-быстрому раскидать дела и стать свободным.

— Хорошо, продолжай, — но злость никуда не делась, и я не упустил случая поддеть Седого. — Кто будет со мной в городе? Мне тоже самому выбрать, верно? Значит, выбираю Рутгоша.

— М-м-м, — он замялся, нехотя буркнул. — Нет. Ему как раз будет полезно развеяться.

— Тогда отправляю его на разведку. Пусть определит границы свободных земель.

Седой поджал губы и ожёг меня взглядом. Я снова вдохнул:

— Ох, ну хватит, так глядеть. Если не нравятся мои решения, то предлагай свои.

— Я не против решений, пусть и не совсем верных, молодой глава, я против того, чтобы ты забавлялся за мой счёт.

Упрёк был справедливым, поэтому я со вздохом повинился:

— Ох, хорошо, прости, Седой. С первым я, конечно, язвил, но что не так в решении отправить Рутгоша искать границу земель?

— Молодой глава, наша семья небольшая, наши ресурсы, особенно человеческие, ограничены. Тем более они ограничены сейчас, когда в городе только передовой отряд искателей. На одном из уроков мы говорили с тобой об этом. Кажется, я провёл тот урок между вторым и третьим особым проходом в Каменном Лабиринте. Вспоминай, молодой глава.

Я в раздражении потёр бровь. Кажется, это затянется на дольше, чем я думал. Ладно. Лабиринт, значит. Ресурсы, значит.

Уточнил:

— Урок о том, что в идеальном случае одно дело должно следовать нескольким целям?

— Верно, — с улыбкой кивнул довольный Седой. — Что можно считать сейчас главнейшей целью?

— Открытие портала Пути?

— Нет, — улыбка исчезла с лица Седого словно её там и не было. — Это даже не дело третьей очереди, молодой глава. Будь серьёзней, люди ждут, мы теряем время, пока ты здесь раз за разом пытаешься поддеть меня. Глава фракции, пусть и молодой, должен в первую очередь думать о фракции, а не о своих удовольствиях, иначе его новорождённая фракция плохо кончит.

Я с трудом удержался от гневного ответа. В этот-то раз я не пытался поддеть, а дал тот ответ, что считал верным. Попытался ещё раз:

— Связаться с основным отрядом?

— Снова нет.

У меня дёрнулся глаз.

— Аранви, — прошипел я, — давай, ты всё же немного пойдёшь навстречу своему не очень умному, пусть и молодому главе, и дашь подсказку?

Седой недовольно нахмурился, но сдался:

— Ладно. О чём я говорил тебе у подножия статуи? О том, что это место станет основой нашего могущества. И главнейшее сейчас — скрыть это место.

Очень хотелось напомнить ему, что говорил он это у могил погибших искателей, но вместо этого я спросил:

— Какое отношение к этому имеет Рутгош?

— Прямое! — всплеснул руками Седой. — У него талант формаций, у него опыт. Его нужно послать на разведку в ту сторону.

Я перебил его, изумившись:

— На разведку?!

— Да, — ничуть не смутился Седой. — Но только до статуи. Он долетит до неё, оттуда раскинет восприятие, проверит всё на пределе своих сил, а главное, оценит, что творится вокруг Сердец Стихии и что мы можем сделать, чтобы скрыть их.

— Вот! Вот! — я тоже вскинул руку. — Можешь же без меня!

— Но должен-то делать это ты! — рявкнул Седой. — Ты должен знать сильные стороны своих людей и планировать их дела, чтобы получить наибольшую выгоду. Ты! Не я! Хватит лениться!

— Я не ленюсь, — процедил я в ответ.

— Хорошо, не ленишься, а не хочешь нарабатывать опыт.

Боюсь, если бы не все те месяцы, которые мы знаем друг друга, то мы бы с Седым сцепились, клянусь Небом. У кого-то точно бы кончилось терпение. Но мы прошли вместе через слишком многое, тем более я понимал его правоту и правда, пытался делать то, что он от меня требовал.

Мы разобрали, сколько у нас самых главных, главных и просто главных дел.

Это были: разведка, связь, маскировка Сердец Стихии, охрана зала Сердца Города, очистка города от ловушек сектантов, расчистка портальной площади, связь с основным лагерем, поиск сокровищ в городе и прочее и прочее.

В городе со мной остался Зеленорукий, как меньше всех понимающий в Полях Битвы и формациях, а также шестеро искателей из тех, что слабее всех, включая ту парочку сильных, но пострадавших в битве с Призраками. Рутгош улетел в сторону статуи и Сердец, Седой в противоположную сторону, два отряда, веером, так, чтобы сначала видеть, а затем ощущать друг друга, разлетелись ещё в две стороны. Каждому отряду было дано время на полёт по половине дня, затем они должны развернуться в обратную сторону. За исключением Рутгоша, который никуда особо не улетит и будет действовать по своему усмотрению.

Я же не удержался, и в конце знатно поддел Седого, назначив себе работу в полном соответствии с главным талантом — я поставил себя собирать камни. Вернее, убирать камни, но это мелочи. Самое приятное, что Седому и возразить-то было нечего.

Вот я и шагал сейчас по площади, размышляя о том, что мне бы такие умения в прошлом, в Нулевом.

Я просто наклонялся, касался ладонью очередного обломка под ногами, и он исчезал, переносясь в кольцо. Почти никаких затрат времени и сил. Даже вес камней в кольце не чувствуется, важен лишь его объём. Как только груды камней в кольце начинают угрожать завалить мои полки, я останавливаюсь, достаю меч и улетаю через две улицы к поместью, которое я сам, без советов Седого выбрал под склад камней.

Нам в любом случае восстанавливать город и пускать в ход уже имеющиеся камни гораздо проще, чем тратить силы и время на добычу нового.

Работал я, кстати, на площади не один, а вместе с… Безымянным. Скорее всего, это очень глупая трата сил души Флага Убийств, но я не собирался отказываться от этой траты. Если уж я верю, что эта душа очень необычная, то и использовать её, вернее, его, Безымянного, только для сражений и убийств будет неправильно.

С ухмылкой глядя на Безымянного, я уже предвкушал вечер и то, как ещё раз удивлю всех. А тот, вряд ли подозревая о моих мыслях, подхватывал очередной камень и буквально исчезал, со всей отпущенной необычным Возвышением скоростью убегая к поместью-складу. Не используя возможностей Предводителя, можно и впрямь подумать, что Безымянный исчезает вместе с камнем.

И эти же возможности подсказали мне — две тысячи вдохов, которые я отвёл себе на собирание камней — истекли. Свой вклад в дела города я внёс. Теперь должен заняться другим, гораздо более важным, чем уборка площади.

Я не стал уходить отсюда, напротив, двинулся дальше, прямо через обломки и выбоины к ступеням, что вели на портальную площадку.

Каким бы ни было хорошим моё зрение, но при свете дня заметно гораздо больше подробностей. Отчётливо стало понятно, что здесь, как и в прочих местах — первый удар нанесли из портала. Оттуда хлынули сотни сектантов, сметая немногочисленную охрану и всех, кто оказался в тот момент на площади.

Потом была схватка с использованием техник, которая превратила окрестные дома и поместья в руины, затем хозяева города сумели выбить сектантов с площади и закрыть портал, но к этому моменту сектанты добрались до города уже со всех сторон и позже битва на площади повторилась.

Я поднялся по ступеням. Мой талант в другом, зал Сердца тоже далеко отсюда, поэтому я не вижу под ногами мерцания символов Древних в формациях и Массивах, но Седой уверяет, что они сделаны так надёжно, что даже сотни лет в зоне запрета не могли их сломать. Правда, и вернуть в работу портал будет не очень просто.

Мы с ним подробно обсудили этот момент. В свете моего наследования и прочего выходило, что у полноценного наследника всё могло быть проще, но для всех остальных часть возможностей города недоступна. Почти четыре сотни лет защитные формации искажали силу Неба вокруг города, держали иллюзии, барьеры и прочее. На всё это расходовалась огромная прорва силы Неба, а нам сейчас нужно наполнять формации портала духовными камнями, чтобы пробудить его к жизни.

Мне, как неполному наследнику города, нет доступа к той прорве силы, что использовалась для превращения этого места в Поле Битвы. Снова не очень понятное решение Древних, но оспорить его не получится.

Я раскинул восприятие. Вот Безымянный, продолжает носиться с камнями. Вот Дим, корпит над очередной формацией сектантов, вычисляя слабое место, удар в которое разрушит ловушку. Рядом никого.

Я опустил взгляд на правую руку, толкнул кроху духовной силы и через миг рядом с кольцом Путника, на соседнем пальце появился массивный, угловатый перстень с головой дракона.

И ничего.

Не появились вокруг полотнища с точками Пути Древних, не замерцали надписи, предлагающие восстановить работу портала или принять очередное наследие. Ни-че-го.

Ну и ладно, я ведь знал, что пока умельцы не наполнят это место силой Неба, ничего не выйдет. Но и не попробовать не мог.

Снова толкнул духовную силу, и перстень исчез, перенёсся на полку в кольце, в ожидании более подходящего времени и места.

Теперь я немного больше понимаю в услышанных обрывках про Древних, города, духов и Наследников. Или думаю, что понимаю.

Думаю, что давным-давно Рам Вилор тоже пришёл в какое-то особое место, особый город или поместье и тоже взял в руки Ключ. Думаю, что на том ключе была изображена голова дракона. А ещё думаю, что Рам Вилор прошёл проверку родословной.

Иначе просто не представляю, каким образом он смог навязать духам городов свои условия. Силой? Возможно, и с помощью силы, но с помощью силы, знаний и родословной можно сделать гораздо больше.

Наверное. Я так думаю. Подозреваю.

Не пытаясь бороться с улыбкой, которая растянула мои губы, я развернулся, вернулся к краю пьедестала, к первой ступени и сел перед ней, устраиваясь в позе медитации.

Проверка перстня, которую я тайно впихнул в список дел — окончена, пора переходить к следующему пункту — к поиску эссенции.

Закрыл глаза и погрузился в себя. Я пиковый Предводитель Воинов. У меня полностью раскрыты меридианы для стихии, они замкнулись с меридианами духовной силы, я могу без малейшего напряжения пропускать и стихию, и духовную силу по обеим системам меридианов.

Где, дарс побери, моя эссенция? Где она рождается, где появляется, где прячется от моего взгляда?

Я скользил по нитям меридианов, по темноте тела, пронизанной едва заметным свечением далёких средоточий, я вглядывался в каждый уголок своего тела, вслушивался в течение духовной силы и стихии, в полёт змеев, пытался нащупать ту самую эссенцию, заметить её, обнаружить, почуять.

Мне казалось, что я даже стал слышать едва заметное журчание стихии, тонкое, едва уловимое шипение змеев, тончайший звон, который наполнял моё тело и… ничего более.

Ни следа эссенции, никакого ощущения баланса и прочей философской мути, которой меня пичкал Седой, и подсунутые им трактаты о становлении Властелином Духа.

С трудом, но сумел справиться с накатившей злостью. Ей делу не поможешь. Можно, конечно, вскочить, начать трясти кулаками, жалуясь на несправедливость Неба, но мне ли говорить о несправедливости?

Справившись со вспышкой гнева, сосредоточился на том единственном, что оказалось полезным во всех трактатах о Возвышении Властелина — на дыхании. Делая размеренные вдохи и выдохи гораздо проще полностью успокоиться.

Эссенция во мне есть, и это непреложный факт.

Сосредоточившись, я придал энергии, пронизывающей моё тело, толчок.

В единый миг духовная сила и стихия хлынула в меридианы, наполняя их, достигла конца созвездий, не отвлекая меня от созерцания, и влилась куда-то там, пропуская этап обращения к Небу и сразу преобразуясь в технику, что омыла повреждённые меридианы левой руки.

Я тщательно просеял в памяти всё, что только что видел и ощущал. Только что я использовал эссенцию, чтобы создать лечебную технику по Властелински. Где, дарс её побери, она мелькнула? В какой момент была задействована?

Не вижу, не знаю, не понимаю. От только что достигнутого спокойствия не осталось и следа.

Вынырнув из тела, я яростно, ладонью принялся тереть бровь.

Сейчас я, как никогда, злился на силу Виостия. Зная, где сосредоточена эссенция, проще её отслеживать, да? Как бы не так. Идущие, пытающиеся преодолеть преграду между этапами Предводителя и Властелина, на что тратят годы? На это самое созерцание и обнаружение, на поиск баланса. Сиди и наблюдай, значит.

Раз не получилось и не нашлось, два не получилось и не нашлось, через месяц найдётся, ощутится и получится.

Мысль о том, что вместо месяца нужно упоминать годы, я старательно выбросил из головы.

Будь рядом Седой, я бы, пожалуй, потребовал немедленно вложить в меня часть ещё и его силы, чтобы отыскать, ощутить хоть что-то. Но его рядом не было, он улетел и, судя по солнцу, что висело левей острого пика хребта, вернётся ещё не скоро.

Я старательно повторил дыхательную практику, затем и вовсе поднялся на ноги и трижды прошёлся по всем Формам, возвращая утраченное душевное равновесие, пусть с одной рукой это и далось мне нелегко. Раньше я не был таким вспыльчивым. Спокойно себе бродил по пустошам, стегал себя колючими ветками, растирал кожу мелкими камнями и занимался прочими безумствами, между делом получая помои на голову. А тут, гляди, мелкие неудачи то и дело выводят меня из себя. И это глава семьи Сломанного Клинка?

Спустя тысячу вдохов я вновь сел в позу медитации и прикрыл глаза, погружаясь зрением в себя и намечая небольшую вершину, на которую нужно сегодня подняться.

До возвращения Седого я должен использовать сто техник и сто раз всмотреться в применение её по Властелински.

Эти сто раз ничего не дали, не сдвинули меня с места, не дали даже намёка на то, куда смотреть и как искать, но выполнив назначенное упражнение, я спокойно открыл глаза, не испытывая больше желания потереть бровь или выругаться. Всему своё время, всё должно идти своим чередом. Не сегодня, значит, завтра. Не завтра, значит, послезавтра. Не с созерцанием, значит, с другим способом, у меня много идей, которые нужно проверить заново, раз уж я пиковый Предводитель Воинов.

Предводитель Воинов. В который раз задумался над значением, которое Древние вложили в это именование. Да, я помнил, что говорил Клатир — многие именования несут лишь дань прошлому, тому пути, которым шли первые Древние. Предводители Воинов изначально могли передавать свою энергию лишь Воинам, гораздо поздней научившись делать это с Мастерами.

Я, кстати, так и не знаю, в чём отличие этих двух вкладываний, и нужно сказать об этом Седому, пусть исправит это упущение в моём обучении как главы семьи и, вообще, идущего к Небу. Может быть, в этой упущенной тонкости есть какой-то след для поиска эссенции?

Желание поднять взгляд и обшарить небо на горизонте в поисках возвращающегося Седого я подавил. Когда вернётся, тогда и вернётся, тогда и потребую занятия. Заставил себя вернуться к размышлению об этапе Возвышения и его названии.

Предводитель Воинов. Ведущий Воинов за собой. Сильнейший среди Воинов. Если оценить то, что проходит Предводитель в Возвышении, то это тоже можно сравнить с этапом Воина. Предводитель не только раскрывает в теле меридианы и узлы, но и начиная этап и заканчивая этап, создаёт в себе средоточия, повторяет всё то, что делал на этапе Воина.

Я в своё время намучился с этим самым созданием средоточия на этапе Воина, потому что самый распространённый способ его создания мне не подходил, я с ним лишь впустую тратил время и энергию. Может ли быть так, что на этапе Предводителя мне не подходит привычный для всех поиск баланса и поиск эссенции?

Может, почему нет, но упираться в свою исключительность — это бесполезное дело. В наставлении для Воинов описывались другие способы создания средоточия, а в наставлениях для Властелинов никаких других способов поиска эссенции не встречалось.

На этой мысли я невольно поджал губы. Как не встречалось и другого способа создания средоточия в наставлениях для Предводителя Воинов и Властелина Духа. И вот это подозрительно. Честно говоря, если бы не подробные советы старшего Тизиора, которых тоже не было в наставлениях, то я мог и не сформировать второе средоточие. До сих пор помню, как застыл на грани создания, не способный вложить достаточно воспоминаний о стихии. Не будь у меня личных советов старшего Тизиора, и всё бы обернулось трагедией.

Так есть ли какие-то тонкости в создании третьего средоточия? Нужно ли мне вкладывать туда воспоминания? Или же достаточно утрамбовать в узел всю найденную эссенцию, как было на этапе Воина и всё получится?

Ещё один вопрос к Седому. Раньше это можно было откладывать, отговариваясь тем, что у меня ещё годы Возвышения впереди, теперь уже он такое сказать не сумеет.

Но если я думал, что как только Седой вернётся, то мы сразу перейдём к тонкостям Возвышения и передаче мне опыта старшего идущего, то я сильно ошибался.

— Как это было у меня? — поднял брови Седой в ответ на вопрос. — Расскажу, молодой глава, обязательно расскажу, вечером у костра. Сейчас же позволь мне отчитаться о делах. Ну и не только мне, — с намёком покосился он на Рутгоша и прочих, что тоже вернулись обратно в город к отведённому времени и опускались сейчас с неба на площадь.

Не зря я половину дня упражнялся в Формах и дыхательных упражнениях. Я спокойно принял ответ, кивнул и приказал:

— Начинайте.

— Связаться с лагерем не удалось.

Я повторил гримасу Седого и поднял бровь, правда, одну. Смысл связываться с лагерем, если сегодня не тот день? Раз в неделю, то есть, через два дня. Седой отлично понял меня, хотя я не сказал ни слова, развёл руками:

— Попытаться стоило. После всех событий нет полной уверенности, что мы не ошиблись на день или даже два с подсчётом дат.

Я вновь кивнул, принимая объяснение, Седой же недовольно огляделся. Мы по-прежнему находились на площади портала, Призрак, кстати, пока я медитировал и искал равновесие, неплохо так разгрёб завалы. Но как оказалось, недовольство Седого было о другом.

— Это не то место, где глава семьи должен принимать доклады, — буркнул Седой.

— Молодой глава, — поправил я его.

Он ожёг меня взглядом и повёл рукой:

— Молодой глава, предлагаю перейти в зал Сердца Города. Заодно я дам урок о возможностях того места.

Стоило мне кивнуть и подняться на ноги, как Седой ухватил меня за локоть, мягко обхватил своей силой и буквально взметнул нас в небо. Воздух со свистом расступился с нашего пути. Если глядеть со стороны, то мы огромным прыжком перебрались с площади ко входу в то самое поместье с Сердцем.

Сегодня у меня день самых разных раздумий, и я задумался о том, как мы, идущие, любим для самых разных вещей употреблять одни и те же слова. Сердце. Сердце Стихии, Сердце Города, Сердце Лесов, Сердце Ущелья в Академии и прочие сердца. Совершенно друг на друга непохожие, означающие разное, но называющиеся одинаково. Это фантазия у идущих бедная или же во всех этих вещах внутренняя суть, отражённая в именовании, важней внешнего?

Разумеется, я не нашёл ответа за те краткие вдохи, что мы, вместе с догнавшими нас собратьями, поднимались к Сердцу Города.

Стоило мне переступить порог, как перед глазами вновь появилась надпись.

Режим компенсации таланта.

А следом всё вокруг вновь засияло едва заметными символами, линиями и знаками.

Седой, не задерживаясь и не отвлекаясь на надписи, которые видел безо всякой компенсации, пусть и более смутно, быстрым шагом прошёл к Сердцу, положил на него руку и негромко сказал:

— Перерисовка карты с моего жетона. Показ для всех.

Стоило Седому убрать ладонь, как над чёрным кристаллом загорелась голубым здоровенная плоскость в шесть шагов от края до края. Седой, я, Рутгош оказались внутри неё. Будь это техника, то нас бы располовинило надвое — она появилась мгновенно, не дав мне возможности даже дёрнуться.

Возможно, для Седого, Рутгоша и прочих собратьев, которые, по сути, были наследниками одной из сильнейших фракций и чего только в своей жизни не видели, в происходящем не было ничего необычного. Подумаешь, Сердце Города понимает произнесённые вслух приказы, но для меня, выходца из Нулевого…

Я недовольно дёрнул уголком рта и тряхнул головой. Ну уж нет. Я общался с Каори, духом Павильона Здоровья, которая вживую видела гранд-реола Стражей, Небесного Воина. Я прошёл город Тысячи Этажей и точно так же, даже не голосом, а мыслью общался с Павильоном Алхимии, я спорил с безумным духом города Тысячи Этажей и помешал ему перенести моих товарищей и собратьев к сектантам, точно так же мыслью перехватив управление над Путями Древних.

Но всё равно, брови у меня невольно поползли наверх, когда над Сердцем Города из голубой плоскости начали подниматься вверх очертания города, а затем и окрестных гор, приобретая объём и цвет.

Ловко. Очень ловко. И делает это не Властелин Духа, не дух, а всего лишь Сердце Города. Что ты такое Сердце Города? Есть ли в тебе душа, на которую может лечь мой Указ?

Проверять я это, разумеется, не стал. Я ведь не безумец. Такие проверки можно делать, если у тебя есть самое малое два Сердца Города. Вдруг одно от проверки сломается? Вдруг посчитает меня после такого врагом? Но вопросов у меня копится всё больше и больше, неясно только, когда я начну получать на них ответы. Даже с камнями-основами големов, защитников зон запрета жизни разобраться теперь не выйдет — я все их скормил При… Безымянному.

Или не все?

Седой тем временем повёл рукой, и вперёд шагнул Рутгош. Он, кстати, обошёлся без всяких фраз вслух, видимо, общаясь с Сердцем Города мыслено. Я при этом не услышал ни единой мысли, значит, это не считается мыслеречью. Но это услышало Сердце Города и дополнило карту Седого, прорисовав там статую с Сердцами Стихий.

Седой кивнул и сказал:

— Тогда и начинать тебе.

Рутгош бросил на меня короткий взгляд, вернулся к карте и провёл линию от города к статуе.

— Задуманное осложняется прямой видимостью. У хозяев города не было желания скрыть статую, напротив, они ей хвастались, — заметив мой взгляд, он пожал плечами. — Я так думаю. К счастью, путь решения проблемы есть, — Рутгош провёл новую линию, довольно длинную, уводя её куда-то далеко от гор. — Те самые шесть путей, что вели к статуе.

Седой перебил его:

— Значит, я выиграл?

Рутгош кивнул:

— Признаю.

Я невольно покачал головой. Какие мы всё же разные. Мы это я, Седой и Рутгош. Последний едва-едва принял, что я использую Безымянного, зато совершенно спокоен, вспоминая о споре. А ведь в том месте, в том споре погибли наши собратья. Стал бы я, вообще, вспоминать об этом споре? Ни за что, я бы предпочёл забыть, что о нём, что о самом том дне.

Рутгош же бесстрастно продолжал:

— Весь этот участок, как и окружающие земли, полностью освобождён от искажений. Там можно безопасно действовать.

— Хм, — Седой кашлянул и спросил. — Ты уверен? Это сложная задача, сумеем ли мы осилить её сейчас?

— Сумеем, — кивнул Рутгош.

Мне пришлось вмешаться в этот разговор двоих:

— А немного пояснить для ничего не понимающего главы?

Рутгош извинился:

— Прошу прощения, глава, — он провёл ещё линию от подножия статуи вниз, к предгорьям. — Мы в буквальном смысле шли внутри свёрнутого в трубу барьера, иногда в сотнях бу от настоящей, прежней земли. И все якоря формаций иллюзий на месте и полностью целы. Нам нужно лишь откопать их и перенести к Сердцам Стихии.

— Напоминает ту историю, что вы рассказывали про расцвет силы Ордена, когда они перенесли барьеры Поля Битвы.

— Подобные вещи, в гораздо меньших масштабах, разумеется, довольно частое дело. У таких молодых фракций, как наши, эти формации даже выкупают.

— Мы, конечно, продавать их не будем, — заметил Седой. — Сложность же в том, что у нас мало рабочих рук.

— Но и скрыть мы должны не столь и большую область, — возразил Рутгош.

— Но и времени у нас совсем мало, — не остался в долгу Седой.

— У кого из нас двоих в этом больше опыта? — вскинул подбородок Рутгош.

— У тебя.

— Если я говорю, что сделаем, значит, я знаю, что обещаю. Нет, значит, не пустим сюда никого, пока не закончим.

— Как у тебя всё легко, — покачал головой Седой, поднял руку, не давая Рутгошу снова возмутиться, и согласился. — Хорошо. Но сколько тебе нужно людей и кто именно?

— Я, Модур, Дим… — принялся перечислять Рутгош.

Седой выслушал и уточнил:

— Все, кто более-менее понимает в формациях.

— Разумеется. Нам нужно из большого сделать малое, рассчитать совместимость вырванных частей формаций, компенсировать помехи, убрать…

Седой снова поднял руку, прерывая Рутгоша:

— Всё ясно, — повернулся ко мне. — Молодой глава, напомню, что мы должны продолжать составление карты земель, а для этого нужны люди.

— А я напомню, глава, что для того, чтобы ощутить границу искажений, никаких особых талантов не нужно, — включился в спор Рутгош.

Настала моя очередь уточнять:

— Решить всё это без меня вы не можете?

Эти двое переглянулись и покачали головами.

— Нет, глава, — высказался за обоих Рутгош, едва ли не слово в слово повторит утренние слова Седого. — Вы должны учиться управлять семьёй.

Я буркнул, вроде себе под нос, но так, чтобы меня услышали все в зале:

— Спрашивается, зачем я раздавал должности старейшин? Это не старейшины, а бездельники какие-то, — раньше, чем возмущённый Седой успел произнести хоть слово, громко сказал. — Хорошо! Помнится, советник Бахар как-то говорил мне, что подчинённые всегда просят как можно больше, часто выходя за рамки разумного. Старейшина искателей Рутгош просит пятнадцать человек? Мы не можем себе этого позволить.

Рутгош криво, одной стороной рта, усмехнулся:

— Так-то моё дело главнейшее. Вместе с основной частью семьи придёт куча наёмников и нахлебников, среди которых обязательно найдутся соглядатаи от других фракций. Показать им, что у нас есть пять Сердец… — Рутгош покачал головой. — Нас сотрут. Перед таким кушем не устоят даже пяти и шести звёздные фракции.

— В течение года…

Седой перебил меня:

— Ради такого все закроют глаза на законы, молодой глава.

Я исподлобья оглядел и Седого, и Рутгоша. Что это они так наседают на меня? Хотят, чтобы я выделил как можно больше людей на маскировку статуи и Сердец? Но почему тогда Седой изначально противостоял Рутгошу в этом вопросе? Или всё проще и сейчас эта парочка проводит очередной урок над бедным мной?

Ещё раз оглядев их невозмутимые лица, я окончательно уверился в догадке. Умники. Впрочем, я сам влез в это дело. Не просто влез, а влетел, нырнул с головой. Поэтому я не стал возмущаться, не стал ничего сходу решать, а подумав, сам задал вопрос:

— Какие ещё у нас есть дела, требующие таланта формаций?

Тут же понял, что всё сделал верно, Седой негромко поправил меня:

— Не только формаций. В городе необходимо продолжить расчистку от ловушек сектантов, иначе нам некуда будет принимать основную часть семьи. Нам нужен безопасный квартал в городе и безопасная дорога к нему и от него.

— Хорошо. Сколько дней займёт дорога к городу?

Седой погладил свою недобороду-щетину:

— Сложный вопрос.

Он сделал шаг назад, снова положил руку на Сердце Города прямо сквозь карту. Сообщил:

— Наш путь сюда.

От границ неровного овала, который означал разведанные вокруг города земли, побежала извилистая линия, которая то и дело петляла, расширялась или сужалась.

Объяснений не нужно было — это путь по лабиринтам Поля Битвы.

Линия очертила ходы Каменного Лабиринта, добралась до лагеря семьи, и карта Сердца отобразила руины и даже флажки-метки оставленных там ловушек.

Седой напомнил мне то, о чём я немного забыл:

— Всё будет зависеть от того, где закончится свободная от искажений территория города, — палец Седого упёрся в границу разведанного. — Если всё останется так, то месяц, не меньше. Часть ловушек за это время уже снова стали опасны.

Рутгош буркнул:

— Большая часть, а толпа будет такой большой, что некоторые узости пути начнут их замедлять.

Я кивнул:

— Сократим время вдвое. Пятнадцать дней, — глянул на недовольного Рутгоша. — Сколько дней нужно на то, чтобы перенести формации маскировки?

Рутгош развёл руками:

— Глава, мне откуда знать? Для этого нужно хотя бы одну основу выкопать и перенести. Месяц? Два? Три?

У меня внезапно заболела голова, и я сообщил очевидное:

— Столько времени у нас нет.

Седой пожал плечами:

— Его никогда нет, молодой глава.

Под их взглядами я понял, что никто из них не собирается облегчать мне жизнь и давать нормальный совет, а ещё лучше — готовое решение. Я одними губами помянул дарсов, и Седой тут же поднял брови:

— Что-что, молодой глава?

— Ничего, — буркнул я. — Что ещё у нас из дел?

Обсуждение всего и вся, а также замаскированные под это наставления для молодого и глупого главы, продлились почти три тысячи вдохов. Из чистого упрямства банальную очистку квартала для обустройства лагеря я полностью оставил за собой, отказавшись ставить на эту работу хоть кого-то ещё.

Особого смысла в этом не было, но лишние руки, тем более три лишних руки, если считать ещё и Безымянного, это три лишних руки. Если бы разрушение ловушек сектантов давало ему силы, я бы и их забрал себе, но увы, это работало только с Призраками. Поглощение душ.

Заодно меня научили, где стоять и что говорить, чтобы запретить пользоваться в городе нефритами голоса, накрыть его зоной запрета техник и прочее. Работало это всё строго в границах города, которые ещё предстоит обозначить каменной стеной. Ну там, стена, ворота, воротная площадь с формациями проверки на Указы сектантов и прочее, что обязана сделать новорождённая фракция в первые годы, если не хочет, чтобы её распустили после первой же проверки.

К счастью, до этой самой первой проверки ещё оставалось много времени. Её точно будет проводить Страж, а мне до сих пор непонятно, что он увидит, когда окажется рядом со мной. Сгоревший герб Стражи? Целый?

Честно говоря, проверять это вообще не хотелось. Впору вписывать подобную встречу в задания от духа Испытания. По сложности деяния вполне сопоставимо. Встретиться со Стражем Границ, уцелеть и основать фракцию.

Но были и приятные новости. Например, я не стал откладывать вопрос про големов и получил ответ. Вокруг города, на всей территории освобождённой от зон искажения силы Неба эти формации больше не причинят вреда, но все они на месте. Включая те зоны запрета жизни, которые мы обошли стороной. На месте и их защитники, спящие под завалами.

Для всех, кто будет ходить мимо — они безопасны. Проснутся, только если откопать их и попытаться уничтожить или изучить. Но мне-то это и нужно. Как только у меня появится свободное время, я могу прогуляться за город, отыскать десяток этих големов, уничтожить их и снова получить для изучения их камни.

Но сейчас, когда мне нечего у них красть для победы, я с этим повременю. Подлечу руку, потренируюсь с Сутью Стихии, дам Безымянному время переварить силу второго Флага Миллиона Убийств и проверю, насколько он сам стал после этого сильней.

Кстати, о нём.

Пусть на ближайшие три дня мы составили очень жёсткий план работ, где каждому из нас на личные дела, сон и медитации отводилось не больше средней палочки времени, а работы должны вестись даже ночью, у всех было общее время встречи и приёма пищи. Сейчас мы сидели у костра, хлебали горячую лапшу и негромко переговаривались.

Но, мне кажется, здесь чего-то не хватает.

Я покосился на Рутгоша, поставил чашку на колени и медленно поднял руку вверх. Когда мои пальцы сжались на древке, Флаг расправил полотнище и выпустил Безымянного, Рутгоша буквально перекосило.

Я же повторил вслух свою мысль:

— Кажется, нам чего-то не хватает для атмосферы, — повернувшись к Безымянному, я приказал. — Музыкантша, сыграй нам что-нибудь, чтобы лучше потом спалось.

Безымянный явственно ухмыльнулся, а затем перетёк в другой образ. Вполне себе плотный, яркий даже в неверном свете костра и с кучей новых деталей в одежде девушки.

Она с поклоном приняла у меня цинь, опустилась на землю у меня за спиной и провела пальцами по струнам, извлекая первые звуки Полёта Ворона, мелодии, которой в Ордене Небесного Меча учили самой первой из всех. Бедолага Рутгош подавился и зашёлся в кашле. Седой не упустил случая и принялся стучать его по спине. Да так, что из Рутгоша, вернее, его халата, пыль полетела.

Я улыбнулся и с удовольствием отхлебнул ещё супа. Хорошо.