Основание. Пятый пояс

Глава 3

— Глава, вас ждут Аранви и старейшина Рагедон.

Я оглядел склонившегося передо мной. Годий. Один из двух предателей, которого я освободил от подчиняющей печати, но обязал хранить верность семье Сломанного Клинка. На всякий случай. В три цвета. Но для всех рядовых орденцев — верный новой семье и верный Ордену бывший и будущий комтур. Надеюсь.

Итогом всех наших разговоров под формацией стало именно это: подмена Морщинистого, утаивание части правды от всех, кто был ниже рангом, чем комтуры и утаивание большей части правды от всех, кто был ниже рангом, чем попечитель.

Неидеальное решение, но время признаний ещё не пришло.

С каждым из обоих невольных предателей Ордена долго беседовал Озман, задавший им кучу вопросов под трёхцветной Истиной. Каждый из них в итоге получил от него целое наставление, что и как сообщать их бывшим хозяевам — клану Эрзум и второму, оставшемуся неизвестным.

Я, представивший своим новым старейшинам и прочим Озмана, главу Знающих семьи, во время этого допроса и последующего обсуждения больше молчал и слушал. Своё дело я уже сделал: осадил Озмана с его безумной идеей про Императора, представил его старейшинам. Дальше всё в их руках, я всё равно не знаю многих тонкостей жизни Империи.

Как по мне, всё выходило вполне правдоподобно: Орден долго держался, много десятилетий верил в возможность заслужить прощение Императора в битвах с сектантами и получить право возродить Орден, но жёсткая проверка Стражем, который на пустом месте искал что-то странное и унизил остатки Ордена, втоптал в грязь какие-то прежние договорённости, наглядно показав, кем их считают, привели к расколу. Вернее, сразу к нескольким идущим подряд расколам.

Часть орденцев остались с Кунг и решили продолжить битву с сектантами, всё ещё надеясь на искупление или боясь отказаться от последних иллюзий. Ушедшие развалились ещё раз. Одни, то есть мы, решили полностью порвать с орденским прошлым и влиться в новую семью, начать всё заново, отказавшись от прошлого. Другая, большая часть ушедших, решили, что можно заслужить прощение Императора другим способом — отыскав тело Ралера. Звучало безумно спустя половину столетия после той битвы, но все уверяли меня, что этому поверят.

Мне тоже оставалось лишь верить. Верить тому, что в глазах получивших эти сообщения от уже бывших предателей, орденцы выглядели слабыми, растерянными, сомневающимися в будущем и выбранном пути, беспомощными и неопасными.

Годий уже отчитался перед Эрзум. Второй ещё нет, с ним было сложней. Те, кому доносил он, сами искали с ним встречи, предъявляя особый предмет, по которому он их узнавал. Сомневаюсь, что они заявятся за разговором в Каменный Лабиринт.

Про Морщинистого, которого спящим тащили с собой, даже думать не хотелось. Хотя бы потому, что он самый опасный груз нашей семьи — попробуй-ка, объясни всем непосвящённым, что за груз в том коробе, да к тому же его донесение и молчание было, вероятно, самым важным. Уж слишком высоко находились те, кому он служил, предав Орден. Но заставить его передать сообщение с нужными нам словами? Не удастся. Так что с каждым днём тот, кто ждёт от него донесения всё сильней и сильней теряет терпение.

Я не очень верил, что это Рам Вилор. Как не верил в то, что Император лично все эти десятилетия следил за тем, чтобы как можно больше гадостей и испытаний подсыпать Ордену, который его подвёл.

Хотя, конечно, моя уверенность смешна — ведь в своём мнении я полагался на… сказки, которые мама читала мне в детстве, в Нулевом. И всё же, всё же. Я отлично помнил ту историю о мести соседям, про которую мы так долго когда-то говорили с мамой в безвестной деревушке Нулевого, когда она пыталась заставить меня отказаться от мести Вирглу и переврала несколько моментов из той истории.

Но я помнил тогда и верю сейчас, что Рам Вилор мог разорить соседей, убить главных виновников и прочее. Но гадить так мелко — посылать кого-то охотиться на орденцев, едва они вылазили из Шестого пояса и земель Кунг? Бред же. Не Виргл же в самом деле Рам Вилор?

Как по мне — виновники всех этих убийств — куча шакалов, которые все эти годы вымещали свои личные мелкие обиды на ослабевшем Ордене. Эрзум и прочие, кого Орден задел, когда был силён, велик и шёл вперёд, ни на кого не оглядываясь.

Ну и, конечно же, Вилор. Клан Императора. Наделённые властью и возможностями люди, у которых не могло не быть своих целей, своих желаний и своих обид.

Кого проще всего заподозрить в предательстве Ралера? Его братьев и сестёр, тех, кто тоже на самом деле вилорцы и кому мог служить Морщинистный. Затем матерей всех этих детей, которые вполне могли завидовать тому, что не их сын любимец Рама Вилора. После на подозрении все их слуги, подчинённые, многочисленные дяди, тёти, дедушки и прочие родственники, старейшины, которых в огромном клане Императора было великое множество и которых было ещё больше в кланах и семьях родных его жён и детей.

Все они могли преследовать свои цели в уничтожении Ордена, а может быть, всё было гораздо проще, чем казалось моим новым старейшинам и чем казалось мне. Пни упавшего, старая забава, которую я когда-то испытал на своей шкуре. Те, кто заглядывал мне в рот, слушая рассказы о путешествии по Нулевому, позже пинали меня, обливали помоями и опрокидывали ведра с водой, мешая выполнить норму по поливу.

Зачем они это делали? Потому что могли, потому что привыкли так доказывать свою силу, потому как уверились — я не отвечу, а им за это ничего не будет с попустительства взрослых, которые боялись главу деревни.

Рад ли был сам Кардо моим страданиям? Да ему плевать было на них. Так, раздражался на никчёмного сынка, который занимается глупостями, шпыняя меня, вместо нужных дел, но не более. Останавливать его забавы он не собирался, пока я едва не свернул шею, а мама, лишь чуть менее сильная, чем Кардо, а потому опасная, не показала зубы, требуя справедливости.

У Ордена давно уже не было силы сильнейшей фракции Империи. Остались лишь крохи тех великих сил: тщательно сберегаемые секреты формаций, составные техники, методики закалки и тренировки, делавшие из орденцев очень опасных бойцов.

Но как бы ни были опасны бойцы этапа Предводителя и Властелина, как бы ни были сильны формации, которые они держали наготове — всё это ничто перед ударами Повелителей Стихии.

Но миновали дни пути и десятки ли по Полю Битвы, а мы… Живы и целы.

Значит, у нас всё получилось — мы достоверно разыграли очередной раскол, Озман нашёл правильные слова для Эрзум, Императору плевать, что там происходит с распущенным Орденом, как и Стражам, Кунг и прочим, кому уже донесли про события в городе Пяти Ветров.

Во всяком случае, быстро собраться и ударить они не смогли, не захотели или не решились, а дальше всё будет проще.

Я, наконец, прошёл весь лагерь насквозь и добрался до Седого и прочих.

Он вместо приветствия кивнул мне и присел прямо на песок, в котором просто и незамысловато принялся чертить палочкой извивы Каменного Лабиринта.

Да, зелень, земля и пусть редкие, но лесочки, снова сменились песками. Я, уже опытный, выслушавший несколько десятков уроков от лучших знатоков Ордена, прекрасно знал, что это первейший признак приближения к зонам запретов, которые дотянулись даже до ветров и дождей, превратив свои окрестности в безжизненные пустыни.

Внутри всё может быть по-другому, но на подходах в семи случаях из десяти будут пески от горизонта до горизонта. В нашем случае, от нашего лагеря до расщелин в невысоком каменистом плато и дальше, до покрытых дымкой гор, которые изрядно приблизили кромку горизонта, закрывая от взгляда то, что лежало за ними.

— Разведчики прошли на три дня пути. Вот здесь, — палочка Седого указала на кружок чуть в глубине лабиринта, — похоже, долгие годы становились лагерем люди Морлан. Неплохое место. С водой, укрытиями в виде сохранившихся поместий, зелени и прочего, — смерив меня взглядом, Седой припечатал. — Но нам оно не подходит.

Рагедон пояснил:

— Слишком легкодоступно, слишком открыто, слишком трудно защищать и прочее.

— Поэтому мы пойдём сюда, — Седой прочертил в песке извилистую линию, постепенно уводя её куда-то на восток. — Вглубь зон запретов. Поместим их между собой и возможными гостями. Сейчас покажу, как это выглядело раньше и на самом деле.

Седой отбросил палочку и развёл руки над своими каракулями. Через вдох из песка начали подниматься голубые холмы, реки, поместья. Крошечные, но вполне угадываемые. Седой сейчас накладывал сверху своего рисунка карту Древних.

Извилистый путь, которым мы должны были пройти, вёл нас через плоскогорье, где не было и следа плато и извилистых ходов-расщелин в нём, к большому квадратному поместью, что занимало в прошлом огромное пространство и было окружено десятками более мелких. Что там сейчас — неизвестно, потому как в записях Озмана не нашлось сведений об этом рукаве Лабиринта, словно Морлан никогда и не пытались продвинуться теми проходами.

Удерживая карту, Седой поднял на меня взгляд:

— Уже сейчас ясно, что глупцы Морлан должны были все силы кинуть на штурм Каменного Лабиринта, а не пытаться сорвать куш на Диких Землях.

Я не понял и потребовал объяснения:

— Почему?

Вместо Седого ответил Рагедон. Подхватил с песка палочку, которую тот отбросил и провёл сквозь иллюзорную карту ещё одну черту.

— Север, — вытянул палочку по направлению к одной из гор вдали. — И вот север, — склонившись, воткнул палочку в песок, прямо в гору карты Древних и чуть в стороне от линии севера. — И вот эта гора. Мы видим её не там, где она должна находиться. Это может означать только одно — основная формация иллюзии Каменного Лабиринта настолько огромна, что искажает десятки, если не сотни ли.

Седой кивнул:

— Это точно будет один из важнейших Ключей всего Поля Битвы. На одних этих землях можно будет получить столько ресурсов, что хватит и шести звёздной фракции.

Я усомнился:

— И Небесные Испытания для Повелителя Стихии?

Седой не смутился:

— Разумеется, кроме этого. Если угодно, то здесь ресурсов и вещей Древних на три пятизвёздочные фракции хватит.

— И этого никто не обнаружил раньше?

Ответил мне Рагедон:

— Отклонение истинного положения гор и иллюзорного крошечное, сейчас на карте я сделал его таким большим, чтобы вам было наглядней видно, глава.

Седой добавил:

— К тому же, ни у кого, кроме нас, орденцев, нет такого богатого опыта. И этот же опыт говорит мне — что нужно двигаться к Ключу Лабиринта совсем не тем путём, которым пытались это сделать Морлан. Они даже не понимали истинного размера Лабиринта, пытаясь пройти его кратчайшим путём. Кратчайший на Поле Битвы? Смешно.

Я задумался, пока Седой не потребовал ответа:

— Молодой глава, что по лагерю?

Я коротко ответил, прекрасно осознавая, что это не более чем формальность:

— Не возражаю.

Теперь вопрос задал Рагедон:

— Глава, вы всё ещё настаиваете, что будете в первых рядах?

— Разумеется.

Они переглянулись, Седой погасил карту и встал.

— Тогда пошли к Келлеру, заберём твою броню.

Я лишь кивнул. Проще всего оказалось с мечом старшего Тизиора, его я получил давно. Маску тоже, хотя в ней теперь было всего два облика, большего артефактор моей семьи в ранге Властелина Духа сделать не сумел, этим, наконец-то, уверив меня, что Фатия действительно талант, и укрепив в будущих планах.

А вот доспех Ян лишь изо дня в день обещал вот-вот отдать, каждый раз выводя Седого из себя. Он очень переживал, что молодой глава без защиты в то время, когда каждый день с неба может обрушиться удар врагов.

Отыскав заметно помолодевшего за эти дни Келлера, Седой навис над ним и мрачно сообщил:

— Больше отговорок не приму. Твоё время истекло.

Келлер вздохнул:

— Ладно-ладно, — поклонился мне. — Молодой глава, приветствую. Что я могу сказать? Это добротный доспех старой работы. Не Древних, но первых лет основания Империи.

Я заинтересовался:

— А что, есть доспехи Древних для зон запретов?

— Есть, — буркнул Седой, заставив меня удивиться.

Я о таких и правда слышал первый раз. Очень забавная деталь на самом деле. Хотя может быть, я слишком подозрителен со всеми этим разговорами последних дней и ожидания нападения? Может быть, создав зоны запретов, как защиту от сектантов, Древние дополнили её и бронёй для тех, кто должен был в этих зонах биться с сектантами?

Не дождавшись от меня новых вопросов, Седой отвернулся к Келлеру и спросил:

— Что ты скажешь про её качество? У нас есть лучше?

— Есть, — кивнул тот, но тут же с улыбкой добавил, — но ненамного лучше. Чуть крепче сталь, чуть больше энергии берёт из средоточий, чуть поновей, не более. Не так уж много материалов подходят под броню для зон запретов.

Седой нахмурился:

— Выходит, это действительно она?

— Да, — кивнул Келлер. — Это действительно броня для Властелинов. Она просто износилась за минувшие столетия, потеряла часть свойств, и в ней нужно было кое-что поправить, причём не косорукому артефактору, а тому, кто разбирается в давно забытых, старых методах артефакторики. Я сбросил привязку, попробуйте ещё раз, молодой глава.

Я принял броню, которая даже выглядеть стала поновей. Почистили её, что ли? Расстегнув первый ремень, вдруг вспомнил, как опасался надевать её первый раз, боялся, что это ловушка.

От этих воспоминаний даже замешкался со второй застёжкой и искоса глянул на Седого и Келлера.

Второй ничего не понял, а вот Седой тут же прищурился и спросил:

— Что, молодой глава?

Я отмахнулся:

— Ничего.

Если я действительно буду подозревать, что Седой и Келлер сговорились надеть на меня артефакт, который лишит меня умений и возможностей, то, к чему тогда все мои старания? Мне что, дописать в Указы Седого и Келлера условий, чтобы обезопасить себя?

Ну да, ну да. А потом дописать этих условий вообще всем, да побольше, побольше. За мной либо будут идти добровольно и по своему желанию, либо всё это нужно бросить прямо сейчас, потому что ни к чему хорошему это не приведёт.

Передал броню Седому, стянул халат. Келлер явно заинтересовался моими наручами, но не сказал ни слова. Я тоже не собирался говорить про них. Нет, Келлер, конечно, лучший артефактор Сломанного Клинка, но и Клатир не просто прохожий с улицы. Тем более что наручи и не артефакт в общепринятом смысле, лишь броня из странного материала невероятной прочности.

С помощью Седого неспешно накинул броню на плечи, он же затянул ремень на боку. Палец резанул уже сам и коснулся им центра брони. Она тут же проснулась, второй раз начала привязку ко мне: плотно обхватила моё тело в одних местах, расширилась в других, чтобы я чувствовал себя в ней удобно, а затем потянула из меня силу.

Но в этот раз я не следил за тем, как она прорастает дымкой в средоточиях, а глядел на грудь. Кровавый отпечаток пальца впитался в сталь, а навстречу ему протаял огонёк. Он быстро разросся, стал ярче, изогнулся, превращаясь почти в две трети круга. Всё верно. Шесть звёзд. Спасибо Зеленорукому, с которым нужно обязательно поговорить. Я не готов отказываться от подобной возможности, но это всё потом.

Сейчас самое важное.

Внутри первого незавершённого круга загорается ещё один огонёк, так же изгибается, начиная вырисовывать второй круг. Вот он уже нарисовал треть круга и пополз дальше. Половина круга, а затем огонёк замирает, не догнав первый, внешний круг.

— Как интересно, молодой глава, — щурясь, произнёс Келлер. — Ни с одним Предводителем она не давала подобного результата.

— Потому что никто не сравнится в таланте с молодым главой, — отрезал Седой. — Он одновременно проходит два этапа Возвышения.

— Проходить он может сколько угодно этапов, но броне нужно третье средоточие. Оно у вас есть, молодой глава?

Я, который всё это время морщился, но морщился о своём, о своих мыслях и будущем и Возвышении, криво усмехнулся.

— Нет.

Келлер потёр переносицу и попросил:

— Молодой глава, дайте я сброшу привязку.

Это ничего не изменило ни в этот раз, ни в три следующих. Броня снова оценивала моё Возвышение, снова выдавала мне что-то близкое к пяти звёздам Властелина и снова не могла найти третье средоточие, чтобы получить доступ к запасам его эссенции.

— Так! — хмурый Келлер махнул рукой. — Снимайте. Нужно попробовать другой доспех.

А вот другой доспех Властелином меня считать отказался.

Седой вперил взгляд в Келлера:

— И что это значит?

— Что суть проблемы в той части, которая оценивает Возвышение.

— На что ты намекаешь?

Келлер поднял ладони:

— Аранви, ты злишься, даже не дослушав. Видимо, в этой старой броне она чувствительней и оценивает сразу качество эссенции, пропускную способность меридианов на Вратах Силы и прочее. Думаю, что у нашего молодого главы огромное будущее, как и у всех нас.

— То-то же, — самодовольно, словно это его только что хвалил Келлер, фыркнул Седой.

Я лично не считал, что дело в оценке качества эссенции и прочем, что назвал Келлер. Хотя бы по той простой причине, что Врата Силы — это дополнительная мощь, которую Властелины Духа вливают в техники с помощью эссенции духа. Из того, что я видел в теле Седого и Зеленорукого во время изучения этого момента, это больше походило на создание второго, дополнительного меридиана, который шёл рядом с нужным от самых истоков до конца созвездия.

Или, если взглянуть на происходящее немного по-другому — на очень и очень толстую оплётку, которая возникала вокруг меридиана.

Я уже не только задумывался над этим, но и даже пытался как утолщать свои оплётки, так и провести по ним больше силы, и не просто провести, а провести от средоточия до нужного места. Ну или зачерпывать нужное количество силы сразу из тела, по всей длине оплетённого меридиана.

Но даже без всего этого оплётка меридианов у меня была, и броня могла считать их раньше за Врата Силы слабого Властелина. Сейчас же…

Я вот точно мог сказать, что сейчас моя оплётка лучше, чем во времена событий в городе Ян. Потому-то броня и добавила мне звёзд. Но к Вратам Силы это пока не имело никакого отношения. Это другое. Во всяком случае, сейчас.

Сказать это означало бы расстроить Седого.

Хотя… Я смерил его взглядом, заставив вскинуть брови в немом вопросе. С его уверенностью во мне могло так выйти, что он бы просто не принял всерьёз мои слова. Или придумал им другое объяснение.

Я и сам так могу. Могу отбросить рассуждения об оплётке и перейти к толщине самих изначальных меридианов. Сейчас я могу твёрдо и уверенно, после осмотра стольких-то Властелинов, сказать, что ни у одного из них нет меридианов моей толщины.

Я набрал не так много звёзд с того момента, как начал лечить Зеленорукого, но внутри изменился гораздо сильнее: мои змеи успешно справлялись с расширением что духовных, что стихийных меридианов. Я же успешно справлялся с последствиями этих расширений, залечивая рубцы и растяжения меридианов.

Сначала суета дней в городе Пяти Ветров, когда на меня свалились все эти обязанности главы семьи. Я надеялся, что станет легче после появления Седого и старейшин? Ха, ха, ха. Как бы не так. Не прошло и трёх дней, как ко мне повалили буквально толпы жаждущих поглядеть, кто это такой, Ирал, глава Сломанного Клинка, к которому бывшие орденцы заявились всей толпой.

Что это за гордый и безумный наглец, который выпнул прочь три четверти пришедших к нему орденцев, зато оставил всякий сброд и детей-сирот с улиц.

Просто глазели, набивались на встречу, мучали вопросами, наглели, завуалировано оскорбляли и нащупывали границу дозволенного. И прочее и прочее и прочее. Радует, что, видя рядом со мной хмурого Седого и Пересмешника, у большей части из таких гостей всё же просыпалось здравомыслие и желание жить.

Радует, что эти мои мучения хотя бы не прошли даром — за четыре дня я заполучил ещё почти десяток сильных одиночек и ещё два неплохих отряда, чьи главы не так давно попробовали заполучить двойную оплату. Надеюсь, эти дополнительные силы тоже добавят шансов семье Сломанного Клинка пережить внимание имперских чиновников, вилорцев и прочих.

Пока что никто из этих самых сильнейших фракций Империи не решился закончить это самым простым путём — просто и незатейливо стереть с лица земли остатки Ордена.

Иногда закрадывалась мысль, что я неправ в своих рассуждениях про шакалов, и это и впрямь приказ Императора — Орден должен страдать и страдать как можно дольше. Поэтому и убивают одиночек, которых получается поймать, а основную часть Ордена не трогают.

Мне эта мысль неприятна. Она означает, что тот герой детских сказок на самом деле злопамятный и жестокий человек. Небесный Воин, который уподобился кому-то из моих детских мучителей.

Но тут нужно ещё подумать, а сам-то я лучше? Тот же Озман пусть и обставил это красивыми словами, на самом деле описал меня, как мстительного и злопамятного человека, который в одном случае встанет на колени, чтобы выжить перед лицом непобедимого врага, в другом случае же убьёт, едва получит такую возможность.

По описанию не самый приятный дарсов ублюдок.

Можно утешить себя мыслью, что кое в чём Озман неправ. Я не вставал на колени перед комтуром Ордена Морозной Гряды Пратием, не вставал на колени, когда меня догнали на болоте старейшины Ордена Морозной Гряды, не вставал на колени перед Тёмным и даже перед Изардом, духом города Тысячи Этажей. А уж сильнее его я пока не встречал идущих. Повелитель Стихии, Древний дух, дух целого города. Правда, я не знаю, сколько у него звёзд, вернее — испытаний, но не сомневаюсь, что он достиг именно этого ранга.

Так что ещё вопрос, не являюсь ли я со стороны столь же жестоким человеком, как и Рам Вилор. Взять ту же Бессердечную Суку, Лаю, которую я вместе с её людьми наказал служением семье Пиатрия. Уверен, расскажи я эту историю целиком сотне человек, половина, не меньше, скажут, что я наказал их ни за что. Как сейчас сам говорю про наказание Ордена Небесного Меча, которое длится уже половину столетия.

Рам Вилор мог и хотел наказать Орден Небесного Меча за смерть сына. Поэтому взял и наказал. И многие фракции Империи с радостью бросились исполнять этот приказ, щедро добавляя в него от себя.

Всё решает только сила. Сохрани Орден Небесного Меча сильнейших идущих, доступ к своим землям, и всё, возможно, повернулось бы по-другому.

Мы и пробуем сейчас повернуть всё по-другому. И для начала нужно стать сильней. Всем вместе и каждому по отдельности. И сильнейшим должен стать глава Сломанного Клинка, тайный молодой магистр Ордена Небесного Меча. ОН должен для начала выковать хотя бы себя.

Расширенные меридианы — это замечательно, но их нужно испытать хотя бы в деле, хотя бы в схватке. Настоящей, а в не в тренировке, в настоящей, а не в одной из тех, что я провожу в жетоне. Там и враги у меня уже слабоваты, да и поднадоели за столько лет сражений растянутого времени.

Среднее зелье Ростка Средоточия уже закончило своё действие. Принять следующее — означает остаться в лагере семьи, потому что с этим зельем я не могу год посещать зоны запрета. Я не могу себе этого позволить. Не сейчас. Хотя очень бы этого хотел. Потому что зоны запрета заставляют меня отложить не только зелье Древних, но и тренировки, которые должны меня изменить.

Как изменится Круговорот, вернее — Круговороты, с моими расширенными меридианами, по которым я проведу циркуляции?

Сколько силы я смогу влить в Барьер Прибоя с ними?

Сумею ли я выпустить змеев стихии в зонах запрета, создав новый вид тренировки?

Помогут ли мне орденские методики закалки души? Действуют ли они на истинных мастеров Указов или то, что дано талантом и родителями, сильная душа, не может быть улучшена до предела? С чем родился, с тем и живи?

Но на самом ли деле я получил настолько сильную душу от рождения?

Я в этом сильно сомневался, несмотря на тело идущее вслед за душой и прочее, и намеревался проверить. Но для этого нужны самые опасные зоны запрета — зоны запрета жизни. Они здесь есть, это точно, не могут не быть. Они есть везде, где хранятся Ключи Полей Битв. А этих самых Ключей много. Древние не любили жить тесно, везде ставили порталы Путей, а когда на их земли хлынули сектанты, сделали так, что каждый шаг стал для них смертельным.

Сектанты сумели получить доступ к Путям, а Древние сумели все эти Пути сломать. Затем подняли барьеры и зоны запретов, превратив огромные пространства Поясов в сотни лабиринтов, набитых големами и прочими опасностями. Пройди один такой до конца и получишь возможность снять запреты, получить немного безопасных земель.

На самом деле это не более чем иллюзия. Древние заманивали сектантов, истощая их силы и число, чтобы в конце ударить по ним лично или завести их в зоны запрета жизни — формации, где в действие вступал Указ «Смерть». Прообраз того, что обрушил на земли Альянса Тысячи Сект последний Император Империи Сынов Неба.

Там, где сектанты были сильнее погибших владельцев городов, поместий и прочего, они сумели добиться успеха, но во всех остальных местах они погибли, не сумев добраться до Ключей. Древние, сгинув в огне, охватившем Столичный округ, отомстили за свою смерть.

Успех ждал секты лишь на части земель Шестого пояса, куда, уходя от Указа Смерти Императора, пришли боги сект. В остальных местах уже четыре сотни лет властвуют Великие Поля Битвы, где уже не сектантам, а потомкам Древних приходится сражаться против ловушек предков.

Я, прислушиваясь к суете в лагере, поднял голову, вглядываясь вдаль, в границу, где смыкалось небо и земля, где высились далёкие горы, к подножию которых мы должны пройти.

Ложные горы, если верить недавнему рассказу Седого, в чьём опыте я не мог сомневаться.

За свою недолгую жизнь я побывал в двух городах Древних, которые выстояли против сектантов и в которых выжили их духи. То, что я видел перед собой, и то, что мы должны были пройти, выглядело странной смесью обоих городов и моих дорог через них.

Смесь Миражного с его ложными обликами города, когда с улицы ты видишь полуразрушенное крошечное здание среди сухой травы, а, переступив за границу поместья, оказываешься в бушующей зелени сада, посреди которого возвышается громадина в несколько этажей; и смесь города Тысячи Этажей с его големами и лабиринтом переходов, среди которых есть только один верный путь.

Снова и снова задумаешься — а точно ли случайно мне выпали на пути именно эти два города Древних? Не был ли мой путь Возвышения лишь подготовкой к этому дню, к этому Каменному Лабиринту?

Я не знал ответа на этот вопрос. Возможно, ответ могла бы узнать Лейла, задав его Небу. Но она точно не стала бы делиться им со мной. Я знаю, я пробовал упростить себе так дорогу.

Кстати, тут поневоле напрашивается ещё один вопрос: а так ли случайно оказалась разделена наша семья? Так ли случайно я лишился той, что рано или поздно могла как-то эту дорогу упростить, случайно проговорившись о чём-то?

Я поднял голову ещё выше. К Небу. Растянул непослушные губы в кривой ухмылке.

Не переоцениваю ли я свою персону? Кто бы дал мне ответ на этот вопрос?

Небо молчало, ну так я и не говорящий с Небом. Молчали и облака, плывущие по нему. Ни звука грома, ни вспышки молнии, ни путеводного луча солнца, пробившегося через облака и указавшего вход в Лабиринты.

Сам, всё сам.

Оно и к лучшему.

— Глава.

Я обернулся к Рагедону.

Тот резко кивнул и отрывисто сообщил:

— Готово.

Я оглядел всех, кто пошёл со мной. Многовато. Или вернее будет сказать, что орденцев маловато для нужного.

Ладно. Старейшины, включая самого Рагедона, на людей которого должна лечь самая тяжёлая часть, уверяли меня, что их достаточно.

Я повторил кивок старейшины и вслух приказал:

— Выступаем.

Он поджал губы:

— Есть проблема. Некоторые наёмники возмущены. Считают это нарушением контракта.

Неприятно, но ожидаемо, и, конечно же, старейшины не захотели решить это сами. Очередной урок-проверка.

Я не стал возмущаться, устал за эти дни, просто коротко приказал:

— Веди.

Наёмников оказалось больше, чем ожидал. Четыре Властелина и шесть десятков идущих в подчинённых им отрядах. С последними понятно — что приказали командиры, то они и повторили.

Вперёд шагнул Тарткал. Один из тех, кто пытался победить меня в битве духовной силы. Резко заявил:

— Наниматель, мы о таком не договаривались, добывать Ключ — без нас!

Седой тоже шагнул вперёд и рявкнул:

— Где твоя вежливость, наёмник? Живо поприветствовал главу!

Тарткал резанул Седого злым взглядом, но тут же согнул спину — не Властелину второй звезды оспаривать приказ старшего.

— Наниматель, приветствую вас, — выпрямившись, всё так же громко рыкнул. — Не было о таком речи!

— О чём таком?

— О Поле Биты! Правда, собратья?

Его тут же поддержали дружным гулом. Кто бы сомневался.

Я пожал плечами и с недоумением уточнил:

— О чём ты, собрат Тарткал? Мы на Поле Битвы с момента выхода из города Пяти Ветров. Не поздно ли ты начал беспокоиться?

— Наниматель, — изумился в ответ Тарткал, — о чём вы говорите? Одно дело, давно безопасные пространства вокруг главного города Морлан, совсем другое — Каменный Лабиринт, в котором они, по слухам, каждый год теряют по сотне идущих.

Я глянул на солнце, которое показывало, как много времени мы уже потеряли с этим спором, и решил закончить его. Сказал:

— Мы долго могли бы перекидываться словами. Я бы убеждал, что одно дело окраины Лабиринта, где всё точно так же истоптано идущими Морлан, как и в окрестностях их городов, что совсем другое дело — идти вглубь запретов за Ключом. Но не буду всего этого говорить. В вашем контракте значится охрана семьи от людей, Зверей и прочие мелочи. Никто не заставляет вас сражаться с големами или Призраками. Я нарушил контракт?

— Нет, — не оставалось Тарткалу ничего другого, как признать мою правоту, — но…

— Никаких но, — оборвал я его. — Моя половина контракта спокойна, я ничего не нарушил, но могу пойти навстречу вашим страхам. Один раз. Вы можете сейчас разорвать контракт и возвратить мне мои духовные камни и неустойку сверху. Не хотите? Тогда занимайте место в построении и дальше молчите, пока не будет настоящего нарушения контракта. Даю десять вдохов на решение.

Контракты с ним заключались уже с советами старейшин, включая казначея, и неустойки там значились немалые, так что Тарткал скрипнул зубами и поклонился:

— Наниматель, мы покоримся.

Я проводил его в спину взглядом и, наконец, занялся делом — направился к страже семьи вместе с Рагедоном. Добравшись, неспешно оглядел их всех, как никогда остро ощущая, что мы все — части единого целого. Негромко сказал:

— Двинули.

Рагедон тут же повторил мой приказ уже мыслью, и все стражники дружно сделали первый шаг, твёрдо зная своё место: в центре отряда самые беспомощные, чем ближе к краю, тем более сильные и опытные. Они. Старейшины. И я.

Да, мы сейчас собирались повторить то, что я когда-то проворачивал в городе Тысячи Этажей — провести через големов тех, кто не мог себя защитить. Вернее, провести через них вообще всех. И тех, кто не мог постоять за себя, и тех, кто не умел за себя сражаться, и тех, кто боялся это делать, и тех, кто не хотел этого делать, потому что не таков их контракт.

Разумеется, вынести всех големов по частям, как это делал я сам по пути к поместью с кристаллами и обратно, было бы проще. Но старейшины хотели большего. Они хотели увести всех людей в глубь зон запретов и при этом не облегчать дорогу тем, кто может последовать за нами. И уверяли, что они не раз, не два и даже не десять проворачивали такое. В клане Кунг, разумеется.

Жаль, конечно, что я не мог оставить с собой больше орденцев. Сейчас они были бы как никогда кстати: их едва хватало, чтобы жидкой цепью растянуться вокруг того, что считалось семьёй Сломанного Клинка. Мечи замерли следующей линией защиты, третьей линией стояли мелкие наёмные отряды. Злые, недовольные, а многие ещё и трясущиеся от страха или злости, как Тартакал. Мне удалось доказать, что это другое. Но стоит хотя бы одному Мечу или наёмнику погибнуть от лап големов, как у них появится повод обвинить меня в нарушении контракта и бросить меня и всех.

Старейшины клялись, что этого не допустят.

Я надеялся, что так оно и будет, но всё равно готовился подстраховать их Указами.

Раскрыл ладонь, доставая из кольца шлем. Надел его и тут же снова разжал, сжал кулак, за этот миг успев достать из него копьё и сомкнуть пальцы уже на его древке.

Шаг влево, вливаясь в цепь защитников. На острие я и Седой. Остальные сильнейшие бойцы семьи распределены равномерно вокруг отряда.

Двадцать шагов, остаётся лишь шаг до первой вешки, и Седой зычно предупреждает:

— Зона запрета полётов!

Никто из тех, кто может, не летит сейчас, все топают по земле и никому не грозит упасть с неба, но всё равно бледнеют многие.

Мы бредём, загребая песок и приближаясь к широкой расщелине, одному из входов в Каменный Лабиринт.

Несколько десятков тысяч шагов по извивам этой гигантской трещины, которой на самом деле нет. Те, кого мы охраняем, уже не бледны, привыкли. Мальчишки то и дело норовят показать свою храбрость и выскочить за кольцо охраны Мечей, идущие из тех, что послабей и кто даже не пытался выходить на Поле Битвы, завели полные пустого бахвальства разговоры, но впереди вдруг, внезапно, резко показывается вторая вешка — древко высотой с человека, с зелёным полотнищем, которое мы должны были заметить сотни вдохов назад.

Седой предупреждает:

— Зона запрета техник! Далее используйте только внутренние техники, если не хотите получить разрывы меридианов и травмы.

Словно насмехаясь над нами, Древние, которых уже давно нет в живых, показывают, что ни им, ни их творениям запреты не писаны — пейзаж вокруг тоже сменяется вдруг, резко, неожиданно.

Солнечный свет тускнеет, небо темнеет, словно за время одного шага, который я делал, наступил вечер. Отвесные скалы, до которых вдох назад нужно было ещё шагать и шагать, вдруг оказываются уже слева и справа, словно расщелина прыгнула на нас, заглатывая и закрывая от солнца, обдавая холодным дыханием из пасти.

Словно этого было мало, с каждым шагом стены расщелины вздымаются всё выше и выше, гораздо быстрей, чем это должно быть на самом деле. Тысяча шагов, и они высотой уже выше любого из Небесных Исполинов, закрывают небо и солнце, нависают над нами, заставляя почувствовать себя крохотными букашками. Вход уже кажется бездонной чёрной глоткой какого-то чудовищного Зверя. Впрочем, что значит, какого-то? Опасного, громадного, непобедимого.

Я на ходу оборачиваюсь, чётко видя ту границу, на которой это происходит: вот расслабленные лица искажает гримаса удивления и даже страха. Все всё знают, всем всё объяснили, все готовы, но ничего не могут поделать с ужасом, который накатывает на них в момент смены иллюзии. Огромной, качественной иллюзии, которая действует там, где не действуют техники и формации. Ещё одна тайна Древних, которую никто так и не разгадал. Даже Орден Небесного Меча, который научился выковыривать формации защиты из зон запрета, но так и не сумел заставить эти формации искажать миражами.

Считается, что для такого эффекта в формации запретов вплетены Массивы иллюзий. Вплетены как бы не Небесным Воином, потому что даже многоопытные старейшины, бывшие когда-то комтурами Ордена, не могли точно определить, сколько же сил нужно на подобное, чтобы вот тут работало, а тут не работало. Чтобы тут запрет техник, а тут солнце гаснет, но ведь гаснет только для тех, кто вошёл, верно?

Многие не ограничились гримасами. Вздрагивали, ругались, дёргались, сбивались с шага. Но никто не попытался побежать прочь. Уже хорошо.

Я, наконец, отвернулся, обратив теперь взгляд вперёд. Туда, откуда скоро должны показаться первые големы. Вернее, вторые. Первых искатели семьи уже выбили вчера, разведывая дорогу. Я, разумеется, помнил, что глядеть бесполезно, но ничего не мог с собой поделать.

Вздохнув, постарался растянуть посильней сферу восприятия.

Сто шагов.

Ничего.

Триста шагов.

Ничего.

Тысяча шагов.

Ничего.

Две тысячи шаг…

В прохладный ветер вплелась тёплая, едва уловимая струя.

Я резко поворачиваю голову, обращая взгляд на Седого.

Тот кивает и рявкает:

— Приготовились!

Големы — не люди и не Звери, их не испугать криком, не насторожить. Они знают только одно — уничтожить нарушителей. Для них всех мы враги. Сектанты.

Шесть шагов, семь шагов, восемь шагов…

Из пустоты, из ничего, где только что ничего не было, вываливается серая, шипастая тварь, даже в полумраке здешнего миража сверкающая гладкой, полированной шкурой.

У меня было лишь мгновение на то, чтобы вскинуть копьё. Мне хватило.

Резкий выпад — и голем лишается сначала одной, а затем и второй лапы. Шаг вперёд, подтоком по пасти, отводя зубы, и пнуть в грудь, откидывая голема в сторону. Как можно сильней, как можно дальше, чему Единение и техника усиления только помогают.

Голем слева, справа, ещё раз слева. Спустя десять вдохов рубится уже треть стражников и искателей семьи, рубится, даже не пытаясь убивать големов.

Да, убивать проще, убивать быстрей, но если мы хотим оставить между собой и незваными гостями полосу защиты, то каждый из этих големов нам нужен.

Я многое узнал за эти дни. О големах, о забавах Древних с их фигурками и о своей тупости. Насчёт последней особенно старался Седой. Хорошо хоть, делая это лишь наедине и мыслеречью.

Впрочем, я его отлично понимал. Ну да, поместье Древних. Библиотека с памятью Повелителя Стихии, тайный подвал, в который так сложно было попасть и игрушки там? Это же и правда смешно.

Не игрушки, а главная часть управления формациями, которые защищали поместье и создавали големов в том числе. Не только подвала, но ещё и какого-то города Древних.

Что-то вроде крохотного Поля Битвы внутри большого Поля Битвы и своего подобия Ключа. Без портала, но и без него это был очень жирный куш, за который на аукционе передрались бы даже идущие из семи звёздных фракций, ведь это возможность защитить свой дом, своё поместье, поставить големов Древних себе на службу, щёлкнув по носу соседа, у которого такого нет и не будет.

Но, разумеется, передрались бы только за полный набор — управление формациями и сами формации, которые и создают големов.

Я шагал вперёд, методично и неторопливо превращая нападающих големов в калек. Чем меньше повреждений, тем проще будет местным формациям восстановить своих защитников. Они, в общем-то, умудряются сделать это даже в том случае, если големов полностью уничтожить. Даже если выпотрошить големов, лишив их глаз-накопителей, то формации сумеют создать новые.

И вот по этой части у меня всё больше и больше вопросов. Нет, не о том, почему нельзя использовать их вместо духовных камней и не такие ли формации, только огромные и чуть другого вида находятся там, где расположены Шахты духовных камней, нет, мой главный вопрос в другом.

Почему мои Указы действуют на големов Внешних Полей Битв?

А ещё более главный вопрос — почему я не обратил внимания на эту странность раньше? Ещё, считай, год назад, когда первый раз использовал свои силы против големов у поместья?

Выпад. Но моё копье, вместо того, чтобы начисто отрубить лапу голему, притворяющемуся помесью тигра, мада и пантеры, оставляет лишь неглубокий разрез в камне его тела.

Я выворачиваю копьё, заплетаю им лапы голема, наваливаюсь, превращая его прыжок в падение, рву древко на себя, прокручивая его, обрушиваю на голема ещё один удар, точно в разрез, отрубая, наконец, лапу.

Причина моей затяжной схватки очевидна: големы повысили ранг силы.

Пнуть прямо в морду голему, сбивая попытку встать на уцелевшие лапы. И меня, и голема откинуло в разные стороны, проволокло по песку силой удара, напоминая, что у нас нет Опоры, а через миг я уже тянулся вперёд в длинном выпаде.

Лезвие, чиркнув голема по брюху, глубоко вошло в заднюю лапу. С трудом удержался от того, чтобы наполнить меридианы силой, используя, если не Звёздное Лезвие, то технику Раскола. Нельзя. Зона запрета техник.

Три вдоха — справился и без оружейных техник, уловив справа от себя облегчённый вздох стражника семьи, когда-то орденца. Мельком скользнул по нему, всего лишь Предводителю, взглядом. Не кинулся спасать своего главу — уже молодец. Но верить в меня нужно сильней, может мало было у стражников тренировок с моим участием?

Отброшенный голем пытался достать нас, тех, кого он считал за сектантов, прыгая на двух уцелевших лапах, но это скорее смешно, чем опасно, каждому из таких калек-беглецов хватало хорошего пинка или удара плашмя тяжёлым мечом, чтобы снова отшвырнуть от строя внешних защитников. Ни один из Мечей или других наёмников ещё ни разу не вступил в схватку.

Приноровившись к новому ритму схватки, я вновь вернулся к рассуждениям.

Мои Указы действуют только на живое. Я выяснил это очень и очень давно. То ли в пустошах Нулевого, то ли в лесу Небесных Исполинов Морозной Гряды. Исключений с тех пор не было. Люди, Звери и Монстры, растения и звери. Те, кто был жив и у кого была душа, которую я мог заклеймить своим Указом, заставив бежать в страхе или умереть.

Но были ещё одни противники, на которых действовали мои Указы.

Призраки.

С ними всё понятно — они, по сути, квинтэссенция души, сама эта субстанция.

Я невольно криво улыбнулся. Вот что с собирателями камней из Нулевого делают учителя и горы книг давно умерших мудрецов. Теперь собиратель камней даже не ломает язык, выговаривая столь сложные слова.

Но суть в том, что если есть душа, то на неё можно воздействовать.

И это может значить только одно — у големов она тоже есть.

Что я тут же и проверил, словно не доверял себе и своей памяти.

Слабость.

Возникшая надо рвущимся ко мне големом печать подействовала безотказно — у него разъехались лапы, словно его придавила незримая тяжесть, голем запнулся, сменив бег на неуверенные шаги.

Выпад. Ещё один. Привычный пинок, втянуть в себя силу души из печати, развеивая её. Вернувшиеся в полёте силы калеке уже не могли помочь.

Что и требовалось доказать.

Почему я принял возможность убивать големов талантом Указов как должное?

На это у меня нет ответа. Хотя я никогда и не считал себя мудрым или догадливым. Принял как должное, даже не задумавшись. Нет у меня ответа и на вопрос — почему Указы не действовали на них раньше.

Вернее, ответов у меня два. Либо големы простых Полей Битв в Тюремных поясах и в городах Древних отличаются от големов Внешних Полей Битв, либо моя сила и мой талант растёт. Лишь возвращение в Тюремные пояса и опыты могут показать, какой из ответов правильный.

Я склонялся ко второму. Моя сила растёт. Скорее всего, главную роль в этом играет само Возвышение.

Раньше у меня не было сил на то, чтобы сохранять печати во сне. Затем не было сил на то, чтобы видеть чужие печати без помощи своей. Я когда-то не умел добавлять второй и третий цвет в Указы, усиливая их и прочее, и прочее, на что я даже не обратил внимания, шагая к Небу, как не обратил внимания на то, что Указы стали убивать големов.

Но каков бы ни был правильный ответ, даже если дело не в моей силе и Возвышении, это не отменяло того, что если в големах нет души, то и действовать не на что.

А этот вывод уже очень неприятный.

Снова вспомнился шар Бедствия над Полем Битвы у Вольного Приюта, волна призраков и их схватка с големами.

С сектантами всё понятно: они убивают идущих, используя их тела для пилюль, их средоточия для своего Возвышения, их кости для артефактов, а их души для создания Призраков и прочее.

Но что мне теперь думать о Древних?

Что находится в големах? Что находится в их ярких глазах, которые так любит поглощать Призрак, а Седой умеет использовать для превращения в простенький артефакт?

С одной стороны, это накопитель, который полон энергии Неба и позволяет голему двигаться и сражаться.

С другой стороны…

Очередного голема я встретил, сам прыгнув вперёд, опередив его прыжок, ударив копьём сверху, добавляя к силе рук ещё и мощь падения.

Пусть в моих руках не Молот Монстров, созданный, чтобы слабые идущие могли пробить броню Монстра, но хватило и этого — я прорубил бок голему от хребта до брюха, а через три вдоха закончил начатое, разделив его на две неравных части — переднюю и заднюю.

Встревоженный Седой был тут как тут.

— Молодой глава?

— Всё в порядке, продолжайте по плану, — отмахнулся я.

Через миг вывесил над тушей голема большой круг печати.

Слабость.

Она уронила вниз только одну небольшую печать, только на переднюю часть голема, полностью проигнорировав начавшие трескаться задние лапы и кусок тела.

Но это ничего не значит. Как там писал создатель трактата «Инструмент»? Вывод ничего не значит без полной проверки над противоположностью. В моём случае — без такого же разрубания обычного зверя и проверки печати уже на двух его половинах.

Но одно точно ясно — то, на что я воздействую печатью Указа — находится в передней части голема.

Ещё невольно вспомнилась ловушка на Поле Битвы, куда меня и Рейку завёл Юрлем. Там была формация, которая собирала души всех убитых в том месте и создавала из них Призраков.

В тот день я принял ту формацию за сектантскую, но теперь… Теперь меня гложут сомнения.

Десятки лет идущие на Поле Битвы убивали Призраков в таких местах, а Флаг Миллиона Убийств кропотливо собирал души самих павших идущих, чтобы в один не очень прекрасный день выплеснуть их волной Бедствия.

Как знакомо, правда?

Точно так же, как на Внешних Полях Битв уже защитные формации Древних выплёскивают волны големов. Нет, разумеется, и здесь можно увидеть висящий в небе чёрный шар, и увидеть волну Призраков, но я сейчас размышляю о другом. О том, что идущие на Полях Битв Тюремных поясов, идущие на Внешних Полях Битв Империи уничтожают големов год за годом. А те снова и снова появляются, становясь на защиту владений давно мёртвых Древних.

Что, дарс меня побери, становится той основой, которая заставляет их двигаться, и на что ложатся мои печати?

Души? Души големов, давно погибших сектантов, идущих и прочих, которые тщательно, кропотливо собирают формации Древних, сберегая для новых тел големов?

Империя и Альянс, давно разделившиеся, но бывшие когда-то едиными пять изначальных кланов. Идущие, следующие к Небу такими на самом деле близкими путями.

Големы не говорят? Так и мой Призрак не может ни говорить, ни писать, ни толком ответить даже «да-нет» на большую часть моих вопросов. Можно ли при этом считать, что в големах Древними использован какой-то заменитель, обманка, недодуша, которую я смог зацепить, став сильней?

Да?

Нет?

А что с духами? С духами городов и Павильонов?

Я невольно поджал губы, вспомнив Маорса-Изарда с его двухцветными глазами и двумя разумами внутри. Двумя душами?

А дух Каори с ярко-красными глазами и теми словами: «Меня создал Небесный Воин семьи Кавиот, гранд-реол Стражей.»

Что значит создал? Как создают духов подобной силы, которые совершенно неотличимы от человека, которые намного совершенней любого известного мне человека?

Так ли уж различны пути Альянса и Империи?

Считать так не хотелось. Очень не хотелось. Всё же с детства я привык к тому, что Древние были великими, были справедливыми, были могучими. Очень не хотелось, чтобы в итоге оказалось, что духов они создавали из людей, вырывая из них душу и превращая её в духа. Точно так же, как сектанты делают Призраков, только во много раз качественней. Да и это ещё неизвестно. Как выглядит главный Призрак Флага Миллиона Убийств в момент своей пиковой силы?

Я встретил его спустя сотни лет после тяжёлой битвы, когда от самого Флага и его мощи осталось так немного, что какой-то жалкий Мастер сумел его уничтожить. А как выглядит Призрак этапа Повелителя Стихии?

Сколько у него свободы воли и разума?

Может ли он действовать по своему усмотрению? Вот мой Призрак может. И уйти, и убить, если ему не хватает сил или жизней. А вот тот же дух города выйти из своего города не может. Не может удалиться от вместилища его сути? От формации, Массива или чего-то там, где был создан?

Как много вопросов, как мало ответов. Но теперь я хотя бы знаю, чем разбавлю уроки, которые впихивают в меня старейшины. Тем, что для меня сейчас очень важно.