Основание. Пятый пояс

Эпилог

Рутгош распахнул дверь, вошёл к Аранви и толкнул мысль:

— Нужно серьёзно поговорить.

Тот лишь недовольно буркнул в ответ:

— Мог бы постучаться.

— Ты ощутил меня ещё когда я шёл по улице, — заметил Рутгош.

— Вежливость, мой друг, — Аранви нравоучительно погрозил пальцем, — это называется вежливость.

— Хорошо, хорошо, — теперь недовольно поморщился Рутгош, — в следующий раз обязательно постучу, раз тебе это доставляет удовольствие.

— Приятно, когда старый друг слышит тебя, — а вот сам Аранви расплылся в довольной улыбке от этого обещания, затем повёл рукой, приглашая пройти в комнату. — Готов слушать тебя.

— Наш глава, — выдохнул Рутгош, не сделав и трёх шагов.

— Что наш глава? — поскучнел Аранви.

— У тебя что, нет глаз? — зыркнул на него Рутгош. — Один я об этом переживаю? Ты меня спрашиваешь: что наш глава?

— Да, я тебя спрашиваю, что наш глава, — спокойно ответил Аранви.

Рутгош покачал головой и тоже задал вопрос:

— Его поведение, его жизнь, она тебя не пугает?

— Ты всё же боишься его Флага, — вздохнул Аранви.

— Флаг? — переспросил Рутгош и резко махнул рукой. — Да пусть забавляется чем хочет, Аранви, я тебе не упёртый фанатик и вполне могу принимать происходящие с нами изменения. Если бы было иначе, пошёл бы я за тобой? — теперь Рутгош направил на Аранви палец и с нажимом проговорил. — Заметь, Аранви, в числе первых пошёл, приняв, что иначе у нас не будет будущего.

— Первым, — поправил Аранви. — Я пришёл к тебе первому, потому что не сомневался в твоём ответе.

— Не сбивай меня, — дёрнул рукой Рутгош. — Я хочу поговорить про главу.

Аранви наконец сел и сказал:

— Давай поговорим, но если это не разговор про его ручного Призрака, то я по-прежнему тебя не понимаю.

Рутгош поднял одну бровь:

— А что, его ручной Безымянный — это единственная странность в нашем главе?

— Если бы ты так упорно не продолжал именовать его главой, то я бы мог кое-что предположить о твоих намерениях, но ты раз за разом подтверждаешь свою верность, поэтому, — Аранви повёл рукой и подкрепил жест словами. — Говори прямо, Рутгош.

— И не собирался общаться намёками, старый друг, — криво усмехнулся тот в ответ. — Говорю прямо — его поведение нормально? — и тут же ответил сам себе. — Полностью ненормально, — подался вперёд и жарко спросил. — Что есть в его жизни, кроме Возвышения?

— Мы вроде говорили об этом в городе Морлан, — нахмурился Седой. — Мы много учим его, я сам стараюсь как можно больше отвлекать его от Возвышений и нагружать делами Орд… К-хм, — Седой потёр висок, который прострелило лёгкой болью, и поправился. — Делами семьи.

— Делами семьи он его нагружает, говорили мы об этом, — проворчал Рутгош, вновь откидываясь назад. Кивнул. — Да, был тогда у нас разговор, что нужно парня подтянуть, что он должен соответствовать, — не сбившись, без малейшего следа боли на лице, Рутгош прямо сказал, — Ордену Небесного Меча.

— И что? Не соответствует? — усмехнулся Аранви. — Ты глянь, ему и двадцати нет, а он пиковый Предводитель. А его Истинная Суть Стихии? Ты видел подобное в его возрасте? Так ли уж плоха его упёртость?

Рутгош хлопнул ладонью по столу:

— Да что, у нас вся жизнь в Возвышение упёрлась?!

— Теперь уже я тебя совершенно не понимаю, — помолчав, признался Аранви. — Ты о чём?

— О жизни! — рявкнул Рутгош. — О простой жизни. Жизни даже не идущего, а обычного человека.

— Я ещё сильней запутался, — признал Аранви, глядя на Рутгоша и часто моргая.

— Да ты что, разум где-то потерял сегодня?! — зло рыкнул Рутгош, злясь на так невовремя одолевшую друга слабоумность. — Вместо хорошего вина перешел на дешевое отупляющее пойло из недобродивших слив?

Тот нарочито поковырял пальцем ухо и попросил:

— Ты не ори, а объясни толком.

— Толком? — прищурился зло Рутгош. — Ну ладно, давай объясню так, что тебе сразу дойдёт. Ты как, хорошо расторговался?

— Что ты скачешь с одного на другое? — изумился Аранви. — То глава, то моя торговля. Вполне я себе расторговался, мало с меня жил потянули эти двое, ты ещё хочешь? — похлопал себя по макушке. — У меня скоро плешь будет от вопросов про торговлю, духовные камни, нашу выручку, наш доход и почему я не выжал еще немного прибыли из распорядителя.

— Мне-то не ври, — скривился Рутгош. — Плешь у тебя будет, ага, скорее, у тебя другое место протрётся, вернее, сотрётся.

— Чё?! — вытаращил глаза Аранви.

Рутгош раздражённо отмахнулся:

— Говорю, другим корчи жалобную рожу, может, они и поверят. Торговать он ушёл, не жалея себя цену выбивал. Ну да, ну да.

— Да ты… — окончательно растерялся Седой, но его тут же заткнул Рутгош.

— Помолчи. Себя не жалел, ночей не спал, дней не ел, вернулся, весь аж светишься, будто ещё пару Сердец Стихии отыскал, а на деле четыре дня из постели не вылезал, да мял…

— Да тебе какое дело? — Аранви пришёл в себя, заговорил негромко, но вот силы вложил в свои слова немало, не столько словом, сколько ей заставив замолчать Рутгоша. — Что ты лезешь в мои дела? Чего ты яришься, словно я у тебя эту женщину отбил?

— Тупой, самовлюблённый придурок, — Рутгош отшвырнул от себя силу Аранви. — С каким разговором я к тебе пришёл? С разговором о главе! О главе!

— Так чего ты…

— Да, чтобы ты, наконец, понял меня! — грохнул кулаком Рутгош. — Жизнь — это не только тренировки, медитации и управление семьёй. Это ещё и посиделки с вином в кругу друзей, это сами друзья, это женщины, которых лично ты так обожаешь! Так почему наш глава больше похож на своего Безымянного, чем на обычного человека?

— Ты меня спрашиваешь? — изумился Аранви.

— Кого ещё, безмозглый Аранви? — прошипел Рутгош. — Ты нашёл главу, ты с ним дольше всех общаешься.

— Так, — Аранви нахмурился, налил себе чаю, несколькими глотками осушил чашку до дна и поднял глаза на Рутгоша. — С вином у него связано что-то неприятное в прошлом. Он кривится каждый раз, когда я предлагаю ему его. Сильней его перекашивает, только если я щетину скребу по утрам.

Рутгош тяжело вздохнул:

— Аранви, я тебе сейчас по голове дам, мне больше ничего не остаётся, чтобы немного встряхнуть твои мозги и заставить их появиться. Ты чего ведёшь себя словно последний тупица?

— Прости-прости-прости, — Аранви помотал рукой из стороны в сторону. — Ты просто к такому вывернул, что я совершенно растерялся.

— К чему такому? К обычной жизни? К простым радостям, в которых ты сам себе не отказываешь? У нас уже был старший, который всего себя посвятил Ордену, — снова ничем не выдав боли от наказавшей его печати, сказал Рутгош. — Он лишал себя всего и что, к чему-то хорошему это привело?

— Ну уж нет. Ты не заговаривайся, — со злостью возмутился Аранви. — Лишал он себя, ага. От хорошей жизни, что ли, сбежала Паоми?

— Сбежала? — переспросил Рутгош. — Она же погибла.

— Теперь ты резко поглупел. Я говорю не об итоге, а том, что к нему привело. Сбежала из Ордена в вылазку на Поле Битвы, вот что это было. Не решение уйти на задание, куда её никто не отправлял, а решение сбежать от Дарагала и его навязчивой идеи о…

— Не важно, — буркнул Рутгош, перебивая Аранви. — Не хочу лезть в те давние дела и тревожить память сестры Паоми. Меня волнует здесь и сейчас.

— Слушай, — вздохнул Аранви. — Я всё понимаю и не отрицаю наличия проблемы с главой, я даже в начале знакомства с ним использовал тему женщин, чтобы надавить на него, смутить, Павильон Пяти…

— Погоди, погоди, — подался вперёд Рутгош и с подозрением уточнил. — А это, случаем, не ты перестарался?

— Ни с чем я не перестарался, — отрезал Аранви. — Обычные мужские, грубоватые шутки, чтобы немного его растормошить. Удалось, кстати, после этого он ожил немного, стал больше на человека похож.

— То есть раньше было еще хуже? — Рутгош снова тяжело вздохнул, потёр лоб. — Значит так, друг. Делай что хочешь, но эту его упёртость на Возвышении нужно смягчать, ни к чему хорошему долбёжка об Преграду не даст. Так и рехнуться можно или ожесточиться, и у нас пример такой беды есть. Давай, работай.

— Теперь ты погоди, — вскинул ладони Аранви. — Что значит работай? Ты чего от меня хочешь? Чтобы я Павильон Пяти Удовольствий начал строить?

— А он всё об одном, — Рутгош смерил Аранви уничижительным взглядом. — Вспомни себя молодого. У тебя деньги на Павильон были?

— Не было.

— Тебя это останавливало?

— Нет. Но всё равно не понимаю.

— Так, — Рутгош снова потёр лоб. — Мог ли я когда-нибудь подумать, что женщинами буду заниматься я, а не этот похотливый бабник, не способный пропустить ни одной?

— Да где я тебе женщин тут возьму?! — изумился Аранви.

— Себе нигде не возьмёшь! — рявкнул обозлившийся Рутгош. — Ты точно сам на себя не похож, если тебе приходится всё объяснять. Но мы-то говорим не о тебе, а о главе! Главе! А он у нас прилично тебя моложе.

— И?

— Аранви, — Рутгош встал, стремительно шагнул вплотную к Аранви, ухватил его за халат, заглядывая в глаза, и спросил. — Ты в молодость за кем бегал? — не дождавшись блеска отгадки в глазах собеседника, сам устало выдохнул. — За сверстницами. И слава Небу у нас не одни парни в послушниках, да служителях бегают. Но мне это, похоже, придётся взять на себя, даже если ты лишь делал сейчас вид, что резко отупел.

— Да я…

— А ты займись другим вместе с Бахаром. Вино, музыка, — на этом слове Рутгош скривился, — раз уж глава её любит, праздник устройте.

— Праздник? — переспросил Аранви, отцепил от себя Рутгоша и хмыкнул. — Хм, ну это можно, осеннее празднование молодых талантов уже прошло, но ничего страшного, если мы отпразднуем его с небольшим опозданием, народ с удовольствием поддержит.

— Ну надо же, — покачал головой Рутгош.

— Сейчас ты чем недоволен? — нахмурился Аранви.

— Тем, что ты, вроде как, уже чуть ли не два года учишь нашего главу, а он, между прочим, даже не знает о том, что такой праздник существует. Сумел вчера на уроке назвать мне только один-единственный — праздник Высокого солнца.

— У него было суровое детство, в Нулевом не до праздников.

— Ты не его оправдываешь сейчас, а себя и свою слабость, как учителя, если не сказать никчёмность, — припечатал Рутгош. — Исправляй, пока собрат показывает тебе на ошибки.

Аранви поджал губы, кивнул:

— Хорошо, я услышал упрёки.

— Ещё бы ты их не услышал, — фыркнул Рутгош, затем нахмурился и огляделся. — Главное, чтобы сам глава не услышал. Ладно, пошли.

— Куда? С Алкая выбивать духовные камни на праздник?

Рутгош криво усмехнулся и сказал, пристально глядя на Аранви:

— Дарагала кормить и поить, раз уж ты о нём вспомнил. Или ты думаешь, тебя эта очередь минует? Не дождёшься.

Аранви скрипнул зубами, но даже не подумал ничего возразить. Правда, чтобы отвлечься от предстоящего, всю дорогу обдумывал, как же привлечь Леграда к личному участию в праздниках, да и девушек из послушниц, бывших послушниц и служительниц тоже вспомнил. Да, немного сглупил в начале, не понимая, к чему всё это болтает Рутгош, но кто среди братьев больше него понимает в женщинах? Это будет даже оскорбительно, если после всех усилий и обещаний Леграду не он толкнёт его в объятья женщины, а увалень Рутгош.

***

Где-то очень и очень далеко от Пятого пояса, Каменного Лабиринта и начавшего возрождение города Истока и семьи Сломанного Клинка открыла глаза, вроде как, сидевшая в медитации девушка со светлыми волосами, тут и там раскрашенными тонкими зелёными прядками.

Лейла. Говорящая с Небом. На губах её играла улыбка и нет, она только что была погружена совсем не в медитацию.

Спустя миг она и вовсе рассмеялась, рассыпая по залу звонкие колокольчики смеха.

Одна из телохранительниц покосилась на Говорящую, но не более. Та часто вела себя так, что в любом другом месте её сочли бы за сумасшедшую.

Сама же Лейла, отсмеявшись, вновь широко и довольно улыбнулась.

Тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч сильнейших идущих к Небу считали, что само Небо на что-то там влияет в их жизни, устраивает встречи и события, меняя ход вещей в нужную ему сторону, назначая Испытания или наказания.

Нельзя сказать, что эти мысли возникли на пустом месте, но в большинстве своём люди прекрасно справлялись со всем сами, Небо не имело к этому ни малейшего отношения, оно лишь наблюдало за их поступками, наблюдало с интересом. И сама Лейла только что с интересом вглядывалась в то, что показывало ей Небо.

Интересно, что бы сказали эти двое, если бы узнали, что их разумными, правильными, направленными на пользу Леграду решениями они только всё испортят? Испортят то, что задумали и что уже представили в своих головах. А ей и Небу, напротив, скоро предстоит увидеть очень много интересного. Теперь, может быть, и Мады будут не такими уж и врагами брата.

Так, с улыбкой Лейла и поднялась, расправила халат, помявшийся за те два дня, что она была погружена в видения и разговоры, шагнула с ковра на полированные доски и двинулась дальше. Охрана молча распахнула двери и последовала за ней. Говорящая ни перед кем не отчитывалась, куда и зачем идёт, и в пределах земель Мадов у неё была невероятная свобода.

Лейла знала её пределы и не собиралась ни переходить порталом в Пятый пояс, ни посещать земли врагов клана. Это было не очень интересно, хотя могло обеспечить много весёлых встреч и событий.

Жизнь, вообще, пронизана этими самыми встречами и событиями.

Лейла замерла у парапета верхней площадки Алого Сада. Внизу открылась взглядам тренировочная площадка молодого поколения клана. Там, среди почти двух десятков парней и девушек ничем особым не выделялся невысокий паренёк с приятными, правильными чертами. Разве что красными волосами, с одинокой чёрной прядью. Ярим. Когда-то брат спас ему и его семье жизнь. Лейла видела эту встречу, Небо показало её ей. Но ни Небо, ни тем более Лейла не могли пока представить, чем эта встреча обернётся в будущем, когда и как Леград попросит вернуть долг. Будущее сплеталось десятками, сотнями нитей, ветвилось, и это было жутко интересно.

***

Учитель рявкнул:

— Приветствуйте старшего!

Ученики выучено развернулись, безошибочно угадав направление даже с подавленным тренировочной площадкой восприятием, склонились в приветствии идущих.

Ярим, как и все остальные прекрасно видел, кому они кланялись — на площадке верхнего сада стояла Говорящая с Небом.

Кое-кто, впрочем, не удовлетворился привычным именованием и благоговейно выдохнул:

— Живой артефакт.

В этом обращении всё же было маловато почтения, но Ярим понимал собрата. Тот, мало того, что помешанный на артефактах, хотя и не особо в них талантливый, так ещё и умел обосновать свои доводы, а доводы про Живой артефакт все они слышали не раз после того, в чём участвовали около полугода назад. То место и то событие навсегда врезалось в память всем участникам.

Горная долина, скалы, горы, облака на таком близком небе. Тысячи идущих, среди которых стояли и таланты этого поколения. Никаких тебе техник, Форм, общих медитаций и прочего, что придумали идущие для усиления себя и товарищей.

Ничего. Просто вся эта армия идущих вливала силу в меридианы, кто во что горазд. Просто стояла в центре этой толпы Говорящая с Небом, Живой артефакт, связавшая всех воедино одним взмахом руки, переплавившая всю их силу в невиданную, непонятную технику, которая обратила в ничто гигантский кусок этой долины, за один миг создав ложе будущего озера, которое сможет в будущем прокормить тысячи людей и дать приют новому городу.

И всё же самому Яриму больше нравилось привычное именование — Говорящая с Небом.

Он проводил взглядом Говорящую, даже не подозревая, что она сестра того, кому он должен жизнь и помощь.

***

Лейла тем временем, уже выбросив из головы эту мимолётную встречу, в которой пока не было ничего интересного, неторопливо шла дальше. На неё сегодня снизошло странное задумчивое настроение, и она невольно сравнивала два сада. Этот, что сейчас раскрывал ей свои красоты, и тот, в котором всё началось, сад Павильона Здоровья Кавиот.

Сравнение пока было не в пользу Мадов. Как бы они ни старались, какого бы Возвышения садовники ни ухаживали за ним, какие бы могущественные артефакты ни скупали для него, до идеала сада духа Каори они не дотягивали.

Возможно, так оно и было на самом деле, возможно, суть заключалась в первом, самом важном впечатлении девочки, которая только что получила вторую жизнь и совсем иным видела и ощущал всё вокруг. Лейла не обманывала себя и допускала, что она может быть предвзята. В конце концов, даже Небо не может просто и беспристрастно наблюдать, даже у него есть свои любимчики, а она всего лишь человек.

Это была не единственная её слабость. Ещё одна заключалась в сожалениях о том, что брат так и не добрался до наследников клана Кавиот. А ведь их земли располагались совсем рядом с землями Ордена. Какая бы удивительной встречей это стало, сколько бы иных возможностей это открыло. Хорошо, что ничего ещё не потеряно, что возможность ещё сохраняется, и сама Лейла здесь ни при чём. Почти ни при чём.

Ещё одной слабостью была семья. Очень горько смотреть, как твоя семья совершает ошибки, совсем не интересно. И сейчас Лейла думала не о брате, а о другой, более многочисленной части семьи.

Весенний сад закончился, закончились и переходы поместья, приведя Лейлу во внутренний двор. Кто-то создаёт в таком месте небольшой внутренний, личный сад, кто-то устраивает водоём с лотосами, кто-то площадку с музыкальными подвесками, но здесь всё было строго и к месту. Одно большое дерево для тени, большая площадка для прогулок, несколько скамей вдоль стен для ожидания.

Лейла пересекла внутренний двор, распахнула дверь и сказала:

— Здравствуй, мама.

Эри подняла голову, кивнула:

— Здравствуй, дочь.

Невольно оценила, как снова изменилась она за месяц с последней встречи. Четырнадцать лет. Подросток. Несмотря ни на какое Возвышение это всегда время стремительного роста и изменения. Уходит детская округлость и привлекательность, сменяется угловатостью, худобой, странной неправильностью черт.

Так и Лейла стремительно вытянулась, прибавила в росте, заострилась в лице и… Эри против воли сглотнула. Стала очень похожа на неё саму. Те же черты лица, та же посадка головы, та же улыбка, те же волосы. Эри словно перенеслась на много лет назад и увидела себя молодую в совсем другом зеркале, только глаза другого цвета, глаза, как у Римило. Правда, она сама тогда была старше и от подростковой угловатости уже почти ничего не осталось, да и держалась она тогда не так уверенно, но… Действительно, словно зеркало.

Лейла оглянулась, спросила:

— Как дела? Сегодня без пациентов?

Эри хотела привычно огрызнуться о том, что не дело Говорящей с Небом спрашивать то, что она и так знает, но… Не смогла. Пусть былая размолвка никуда не делась, но сейчас, вдруг поняв, как дочь становится похожа на неё, Эри не смогла ей нагрубить и мягко сказала:

— Один обещался прийти ближе к вечеру. Не так много в этом месте страдающих нужного мне Возвышения.

Охрана привычно осталась за дверью, Лейла же аккуратно прикрыла её, прошла к полкам, где стояли зелья, сваренные двоюродной сестрой. Ведя по ним пальцем, негромко произнесла:

— Тебя никто не ограничивает в свободе. Ты можешь переехать ближе к окраинам города, где не сыскать ни одного Повелителя Стихии. Там больше людей и больше тех, в ком родословная Зверей не очень сильна. Там гораздо больше практики, в которой ни у тебя, ни у сестры не будет конкурентов.

В серых глазах Эри сверкнула сталь.

— Дочь, как-то ты сказала мне, что я могу помочь ему, только став сильней и заполучив уважение и обязательства об услуге у сильных идущих.

— И не отступаю от своих слов. Я верю в него, и он гораздо сильней, чем тебе думается. А сильных и благодарных пациентов можно отыскать и среди тех, кто не вхож во дворец клана. Этот мир полон затаившихся драконов, мама.

Эри прищурилась, блеск стали в её глазах медленно тускнел. Она на миг забыла, кем стала её дочь, но сейчас эта слабость прошла. Да, Говорящие с Небом не отвечают на вопросы и не дают советов, но что это только что было, если не совет от той, которая видит гораздо больше, чем все остальные вместе взятые?

— Да, это хороший совет, дочь, — кивнула Эри.

Лейла же довольно улыбнулась. Всё, что мама могла безопасно, без риска для Возвышения и будущего, взять в этом месте, она уже взяла. Пора ей двигаться дальше. А Маро тем более пора. Вот уж кому точно тесно в стенах этого дворца Зверей, так это ей.

***

Илдур, которого один не умеющий давать имена глава называл просто Красноволосым, наслаждался полётом и улыбался. Четыре месяца каторжного труда позади, полноценный, исправный големный охранный пояс для целого города выкопан из песка, выкопан весь, до последней основы. Каждая из них размещена в новом, нужном месте, формация управления охранного пояса также полностью исправна. В общем, только она и позволила провернуть этот трюк с выкапыванием, минуя стадию битвы со всеми големами.

Теперь тысячи их, восстановленных, ждали команды, прячась в песках. Никаких поддавков, как с сектантами, и волн, которые должны выбивать слабых, не будет. Будет один невероятно сильный удар в нужном месте, в нужное время.

Дело осталось за малым — найти и привести в это место врага. Хотя Илдур был уверен, что это станет самым лёгким делом за последние полгода. Легче, чем прятки по Полям Битвы, легче, чем поиски предателей и доносчиков среди братьев, легче, чем путь до заброшенного поместья с артефактом управления охранным поясом, который оказался именно тем, что описывал глава — не только ключ к охране одного небольшого поместья, но и ключ к полчищу охраны целого города. Скорее всего, бывший хозяин этого поместья был артефактором и не успел сдать большой заказ. Для Ордена же и самого Илдура это означало, что добыча эта во много раз больше основ формаций, отыскать которые под целым холмом из песка было тоже той ещё работёнкой.

Так что нет, Илдур не сомневался, что сейчас его ждёт не работа, а заслуженная награда.

Отыскать какого-нибудь врага Ордена и заманить его в ловушку? Что может быть проще? Нужно только вновь надеть одежды Ордена и заявиться в ближайший город, да вести там себя понаглей, чтобы слухи о безумце из запрещённого Ордена разошлись пошире. Отыскал же так Аранви себе мстителей из клана Алых Пиков на свою голову, причём надев только плащ с гербом? Чем он, Илдур, в полном одеянии хуже? Лучше же. Тоже отыщет!

Илдур поправил рукава, чтобы замявшийся цветной кант был как следует виден, и в этот миг до него донеслась мыслеречь:

— Старший! Приветствую вас, старший. У меня к вам есть разговор, старший, вы не могли бы немного сбавить скорость, чтобы я мог догнать вас?

Илдур удивлённо поднял бровь. Неужели ему и до города лететь не придётся? Нет, в то, что Эрзум, вилорцы и прочие наводнят окрестности некоторых городов своими глазами и ушами, у него не было сомнений, но чтобы вот так, удачно, в первый же день?

Тем не менее он не то что полетел медленней, а полностью остановился и обернулся в ту сторону, откуда до него донеслась мыслеречь. Там находился небольшой отряд в десять Предводителей, которые сейчас торопливо мчались к нему на летающих мечах.

Илдур прислушался. Но ни Прозрение, ни чувство опасности не дали подсказки. Впрочем, это ни о чём не говорило. Что опасность, что жажда убийства могут быть довольно эфемерной штукой и легко прятаться, дело привычки, на которой концентрируются многие убийцы.

Отряд Предводителей остановился в полусотне шагов от Илдура и его отряда. Вперёд вылетел только один из незнакомцев.

Лет двадцать пять на вид, скорее даже младше. Густые брови, массивный нос и большие губы, на которых играла широкая и довольная улыбка. Ветер треплет тёмные волосы. От уха уходят к затылку заплетённые в узкую косичку волосы. Облачен в какой-то дешевый доспех, потрёпанность которого не в силах скрыть даже плащ.

В десяти шагах парень остановился и ловко, не замечая пропасти в сотни шагов под ногами, склонился в приветствии идущих:

— Старший, приветствую тебя. Моё имя Самум Тамим.

Илдур отметил двойное имя, но название фракции было совершенно незнакомым и он молча продолжил ждать продолжения речи.

Самум не подвёл и не стал молчать:

— Старший, на вас и вашем отряде одеяния орденцев. Я не слышал, чтобы в окрестных землях имелась фракция-Орден, поэтому мне кажется, что вы из Ордена, который раньше носил название Небесного Меча.

— Ты догадлив, — кивнул Илдур, прерывая своё молчание. — Да, мы устроили себе дом в песках возле здешнего города. Можешь рассказывать об этом всем, мы не скрываемся.

— Нет-нет-нет, старший, — замахал руками Самум. — Я хочу не рассказывать, а спрашивать.

— Спрашивать? — всё же Илдур не сумел удержаться от удивления. Подобрался, готовясь к неприятностям, раскинул восприятие шире, ничего не нашёл, но всё равно толкнул мысль подчинённым. — Будьте готовы, — любопытному же сказал. — Ну, спрашивай.

— Я слышал, что вы недавно раскололись на две части.

— Это вопрос?

Люди любопытного Самума напряглись от вложенной в голос Илдура силы, а вот сам он лишь снова сверкнул своей ослепительной улыбкой.

— Прошу прощения, старший, если задел вас, но я могу лишь опираться на слухи, а слухи могут ранить. Позвольте, я постараюсь объясниться. Я, — ткнул он себя пальцем в грудь, — как и часть моих людей пришли из Второго пояса налогом и отслужили положенное в битвах с сектантами.

Уже на словах про Второй пояс Илдур прищурился, но чем дальше слушал, тем сильнее изумлялся.

— У меня потерялся приятель в вашем то ли Пятом, то ли Шестом поясе, и я его ищу. Описать его мне будет сложно, скажу лишь, что он любитель менять лица и имена. Леград, Римило, Ирам, Арадеш, Орзуф, Атрий, как он только не называл себя, иногда добавляя к имени прозвище Мясник, — замолчав, Самум толкнул к Илдуру мысль. — Он даже связан с одним необычным Орденом Второго пояса, с Орденом, который тоже, вроде как Меч. Так как, старший в чине комтура Ордена Небесного Меча, вы с моим знакомым не сталкивались?

***

Конец