От начала начал. Антология шумерской поэзии

46

ОН ПОКИНУЛ СВОЕ СТОЙЛО... Плач о разрушении города Ура

Перевод по изданиям: Kramer 5, N. Lamentation over the Destruction of Ur. —

Assyriologica) Studies. N 12. Chicago, 1940: Falkenstein A. Klage um die Zerstorung von

Ur. — Sumerische und akkadische Hymnen und Gebete. Zurich; Stuttgart. 1953.

Среди текстов, посвященных плачам о разрушении древних шумерских городов (пока известно пять таких текстов), плачи о разрушении города Ура занимают особое место: две большие композиции, одна в 436 строк, другая более пятисот, развивают эту тему. Падение в конце IV тыс. до н. э. царства, просуществовавшего свыше ста лет, славного своим могуществом, произвело впечатление катастрофы, всеобщего разрушения и нашло отражение в памятниках необычайной эмоциональной силы. Социальные и стихийные бедствия, которые пали на Шумер, объясняются волей богов, но вины города здесь нет: Энлиль, владыка богов, говорит Нанне, защитнику и покровителю Ура: «Кто когда-либо видел правление столь длительное?» (плач о разрушении Шумера и Ура, 366).

Согласно шумерской теологической концепции, ничто не может существовать вечно, и царственность переходит от одного города-государства, от одного царства к другому. Плач о разрушении города Ура состоит из одиннадцати песен-стансов разной длины: самая пространная — седьмая песнь (76 строк вместе с рефреном) и самая короткая — девятая, в ней всего десять строк, включая рефрен. Десятая песнь составлена таким образом, что первые девять строк продолжают тему девятой песни, а последующие семь начинают развивать новую тему, которая продолжается в последней, одиннадцатой песни.

Первые две песни составлены на «женском языке» (эме-саль), встречаются написания этого диалекта и в других песнях плача. В нашем переводе все названия и имена на эме-саль переданы как написанные в обычном, главном литературном диалекте. В конце каждой песни помещен рефрен из одной-двух строк, где подчеркнуто основное эмоциональное настроение песни и где есть фраза, переведенная мною условно «повторенье строки», ко которая может быть и указанием на характер исполнения или музыкального сопровождения текста. Несмотря на кажущееся внешнее несовершенство композиции, она необыкновенно стройна с точки зрения передачи состояний: рассказ о горе и о том, как это горе переживается, создан с удивительно психологической тонкостью.

Первые две песни еще как будто ничего не говорят о горестных событиях и его причинах, они только подготавливают слушателей к нему, создавая тревожное настроение. Тридцать пять строк (песнь первая) построены по одной схеме — называется божество главного храма одного из шумерских городов и говорится, что это божество покинуло «свое стойло, свой дом (храм)». Два эпитета бога чередуются, образуя ритмический узор, подобный росписям на шумерской керамике или цилиндрических каменных печатях. Вторая песнь состоит из призывов начинать плач, обращенных к святилищам или к кирпичам перечисленных вначале храмов и городов. Только из нее мы узнаем, что это будет плач о разрушении города Ура, но что именно произошло — все еще неизвестно. Тем не менее монотонное, ритмически-мерное повторение тревожных строк «в его (ее) загон вошел ветер» (первая песнь) и «начинай плач» (вторая песнь) уже эмоционально подготовили слушателя к трагическому известию.

Третья и четвертая песни — плач-рассказ богини Нингаль, супруги лунного божества Нанны, «матери города». Она вспоминает о своих давних ужасных предчувствиях и о совете богов, где было принято решение о гибели города. После этого решения город как бы уже погиб, и никакие мольбы Нингаль перед богами не могли изменить приказа. Пятая и шестая песни посвящены описанию бури, напавшей по воле Энлиля на город, точнее многих бурь и ураганов. Слово «буря, ураган» здесь, по всей видимости, надо воспринимать не только в буквальном, но и в фигуральном смысле — это все беды и несчастья, которые пали на людей. Этот рассказ, сопровождаемый рефреном «рыдает народ», ведется как бы от лица автора повествования. Уже в конце шестой песни напряжение, вызванное перечислением ужасной картины бедствий, возрастает до предела: Нингаль, сообщает автор, вопит и кричит. Но кульминации это состояние достигает в седьмой песни, которая начинается с известия, что Нингаль «точно враг стоит под стенами своего города». Она не может поверить своим глазам — действительно, ее город разрушен до основания, предчувствия сбылись, и приказ Энлиля приведен в исполнение. Она начинает перечислять все, что погублено, и картины былого благополучия медленно проплывают перед ее глазами, бередя сердце. Ближе к концу этого рассказа снова вступает автор — он описывает вид Нингаль, ибо самой ей уже не под силу продолжать плач. Когда она начинает снова, она способна только рассказывать о том, как она плачет, силы выражать горе уже почти нет, и она может лишь повторять причитания. Восьмую песнь опять начинает автор (или горожане), обращаясь к Нингаль. Все начало построено так, как будто основная цель обращения — растравить Нингаль, не успокоить ее боль, но разбередить раны: при чередованиях рефренов «как сможешь ты жить» и «как твое сердце вынесет это» снова и снова перечисляются все ужасные картины разрушения города, все сцены, чей вид и воспоминание о которых лишили ее силы. И в конце песни мы начинаем понимать, что это не случайно — Нингаль должна вернуться в разрушенный город и помочь его восстановлению, дать ему возможность ожить. В включении плача еще раз перечисляются бури, напавшие на город, но это уже заклятие: больше эти бури в город войти не должны, «запись», решение о гибели города отныне должно висеть «на гвозде» в храме Энлиля и впредь больше не приниматься. Кончается текст обращением к Нанне и призывами мочиться ему — город должен быть восстановлен, буквально «возвращен на свое место», и жертвы «царю города», Нанне, должны так же исправно приноситься, как и в былые времена.

Известно, что юрод Ур действительно был восстановлен, хотя никогда уже больше не играл столь значительной роли, как в период его третьей династии.

Плачи о разрушении храмов в Шумере обычно составлялись именно в период их реконструкции: ведь прежде чем построить новый храм, его сначала надо было снести, и вот, чтобы испросить прощения у бога-покровителя храма, надо было сперва оплакать храм и уже только после этого начать возведение святилища. Имя бога в стандартном тексте можно было заменить. Но оба плача о разрушении Ура — самостоятельные авторские произведения, созданные конкретно на определенное событие — на восстановление города Ура и, видимо, впервые исполненные по случаю празднества возрождения города. Они могли послужить и литературными образцами для других плачей, и, может быть, даже стать родоначальниками жанра, столь любимого и распространенного в Шумере, что составление плачей на шумерском языке происходило и в эллинистическое время.