От рождения до костра

В Тамилнаде бытуют также приметы, имеющие отношение к числам. «Магическое» значение чисел связывалось в представлении людей с окружающим их миром, природой, с неподвластными человеческому разуму силами космоса. Издревле человеческий ум пытался осмыслить действие этих сил. Индийцы всегда считались прекрасными математиками. Одним из самобытных математиков Индии нового времени был тамил С. Рамануджан (1887–1920)[40]. Он — классический пример самородка, математика-самоучки. С. Рамануджану не довелось получить специального математического образования. Однако результаты его исследований в области теории чисел поразительны. Умер он в тридцатитрехлетнем возрасте, но успел обогатить науку значительным трудом по асимптотике функций Р(n), написанным вместе с английским математиком Г. Харди. Как известно, советский исследователь В. И. Левин написал о нем работу.

До сих пор в Индии можно встретить людей, обладающих умением производить сложные математические вычисления на пальцах и с помощью нескольких морских ракушек. Техника счета такого рода была зафиксирована в древних трактатах. Большую их часть не пощадило время, и эти своеобразные учебники математики безвозвратно канули в Лету. Но примеры якобы магического воздействия чисел не ход событий и людские судьбы сохранились.

Так, тамильские крестьяне при подсчете продукции избегают употреблять порядковое числительное «один». Вместо этого числительного они пользуются либо словом «первый», либо заменяют его именем какого-нибудь бога. Не повезло также числительному «восемь». Отмеряя восьмую меру (пади — около полутора килограммов) риса, крестьянин едва ли отважится произнести еттуп пади («восьмая мера»), потому что эти слова звучат почти как таттуп пади — «нужда, лишения». Стоит ли накликать на свою голову беду?

Во многих случаях тамилы предпочитают нечетные числа — считается, что они приносят удачу. Наблюдательный человек сразу же обратит внимание на то, что ценники на товарах обычно пестрят нечетными цифрами, например: 3 рупии 25 пайса, 71 рупия 85 пайса и т. д. Так поверия и приметы, связанные с числами, проникают даже в сферу цен, оказывая и тут свое влияние. Тамилы, например, с гордостью называют номер своего телефона, если он нечетный. Часто родственники и друзья на свадьбу преподносят молодым вместо подарка деньги. Эта сумма, естественно, бывает различной. Однако при этом одно условие должно обязательно выполняться: сумма эта не может быть четной. Обиды и пересуды вызовет подаренная сумма в 10, 50 или 100 рупий. Следует дарить 11, 51, 101 рупию, потому что нечетное число, считается, приносит счастье.

Искусство счета известно в Индии с незапамятных времен. Все мы пользуемся возникшей в Индии позиционной системой счисления.

В индийских научных трактатах можно обнаружить немало сложнейших математических выкладок. Возникновение, становление и развитие науки о числах были вызваны практическими потребностями народов — необходимостью вести учет при обмене товаров, усложнявшимися социально-экономическими связями общества. Хотя многие рукописные труды древней Индии по математике, выполненные на хрупких пальмовых листьях, вообще до нас не дошли, зародившееся здесь понятие нуля, счета десятками и другие компоненты, входящие в десятичную позиционную систему счисления, получили поистине всемирное признание и уважение.

Трудный путь десятки

Позиционная десятичная система с использованием нуля, возникшая в Индии более полутора тысяч лет назад, пришла на Ближний Восток и в Европу сложным и долгим путем. Было, правда, время, когда эти великие достижения индийского математического гения считались в других странах «чужими», наваждением сатаны, хотя представители христианства не могли не заметить удивительную стройность, простоту, целостность и удобство такой системы. Историки математики приводят примеры официального запрещения использования арабо-индийских цифр во Флоренции, например, когда в конце XIII века купцам категорически запрещалось оперировать этими удобными цифрами, Церковь настаивала на употреблении только римских цифр, громоздких и неудобных при записи больших чисел[41]. Огромное значение для распространения позиционной системы счисления с использованием нуля имели труды выдающегося среднеазиатского ученого IX века аль-Хорезми. Эта система счета на Руси становится известна с начала XVII века. Православная церковь оказала ожесточенное сопротивление внедрению индийской системы, объявив ее зловредной и повелев сурово наказывать приверженцев этой системы. Только при Петре I на русских монетах появляются арабо-индийские цифры. С начала XVIII века Россия повсеместно перешла на новую систему счета и обозначения цифр.

Следует сказать, что в самой Индии многие открытия науки канонизировались индуизмом, который всегда отличался необычайной гибкостью и приспособляемостью. В отличие от христианства, объявлявшего новые и прогрессивные методы счета безбожными, индуизм приписывал им магическое значение, монополизировал лучшие достижения математиков и часто трактовал их в нужном для себя направлении, окутывая плотным кольцом суеверий. Так, одно из распространенных в странах Юго-Восточной Азии поверий рассказывает, что Будда обладал удивительной способностью устно оперировать большими числами вплоть до 10²¹. Талант ученого, поэта или композитора объяснялся как проявление божественной воли и энергии. Некоторые числа возводились в ранг магических, они обрастали мифами, легендами (нередко весьма яркими и выразительными) — в таком виде «магия» чисел легче доносилась до сознания миллионов неграмотных.

Таинственные рубежи предельного

В Индии, как и во многих других странах, в разряд «мистических» попадали обычно те числа, которые представлялись в древности предельными. Таким числом была единица, символизировавшая в закодированном виде начало начал и предметы, встречающиеся только в единственном числе, например Земля, Луна или одинокий брахман. Магическими свойствами наделялось число «два» (оно представлялось в виде Солнца и Луны) либо «три», связываемое с тремя верховными богами, и т. д. Нуль в зашифрованном виде в трактовке священнослужителей — это небо, а также «божественные» отверстия в телах живых существ либо бесконечность. Прочим числам — 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 32, 108 и др. — тоже придавался особый, тайный смысл.

Вокруг цифры «три» в Индии сложено немало поверий и легенд. Тамилы, как и другие верующие индусы, до сих пор чтят триаду — Брахму, Шиву и Вишну, главных богов индуистского пантеона. Число «три» — единственное в ряду натуральных чисел, состоящее из суммы двух чисел — 1 + 2. Поэтому в системе индуизма оно таинственное и магическое. Особо почитают его представители шиваизма, ибо Шива — единственный бог, которого индуизм наделил третьим глазом. Приверженцы шиваизма наносят себе на лоб, грудь, плечи и другие части тела три горизонтальные полосы. Шива совершил много фантастических подвигов, в том числе разрушил Трипур (троеград) — три крепости, построенные асурами, чтобы править тремя мирами — Небом, Эфиром и Землей. Эти крепости были воздвигнуты из железа, серебра и золота, но Шива испепелил их.

Другому богу — Вишну — приписывается не менее легендарный подвиг. Однажды, превратившись в карлика, он отнял власть над тремя мирами у всевластного царя Бали, который согласился отдать карлику столько пространства, сколько тот отмерит тремя шагами. Вишну мгновенно покрыл три мира, шагнув три раза, и таким образом победил Бали.

Широко использовал индуизм мистификацию числа «три» для объявления «святыми» литературных памятников и религиозно-философских трактатов. В «Муннул» («Троекнижие»), согласно тамильской традиции, включены Веды, их расширенный вариант и дополненные к ним писания в форме адвайты. Индуистская философия считает якобы данными свыше трикаранам — ум, речь и тело человека. В свою очередь, последнее вмещает три области — мандалам — область огня, находящуюся будто бы в нижней части брюшной полости; область солнца, располагающуюся в желудке и сердце, и, наконец, лунную, охватывающую голову и плечи.

Океаны и моря, утверждает индуистская традиция, — вместилище дождевой, речной и морской вод. Эти воды, в свою очередь, обладают тремя свойствами — производить, сохранять и разрушать. Дождевая и речная вода, кроме того, способствует произрастанию трех священных плодов — бананов, манго и хлебного дерева. Они являются составной частью жертвоприношений, известная доля которых оседает в храмах.

Индуизм настойчиво внушает верующим мысль о наличии в душах людей трех главных зол, являющихся следствием опять-таки трех видов человеческого темперамента — меланхолического, раздражительного и флегматичного. Внушая эту мысль, жрецы настоятельно убеждают верующих, что врачевателями их душ и разрушителями трех зол, гнездящихся в них, могут быть только гуру. Как известно, представители «высоких» каст носят священный шнур, свитый из трех нитей.

Индуизм неустанно напоминает верующим о трех основных частях сущности жизни человека: исполнение религиозного долга, материальное благосостояние, обладание женщиной для деторождения.

Магия числа «три» видится некоторым индусам и в том, что на Юге Индии в древности существовало три крупных царства — Чола, Чера и Пандья. Тамильская традиция насчитывает три периода (санги) в развитии древней литературы Тамилнада — тоже немаловажный довод в пользу приверженцев «магии» чисел.

Не забыл индуизм и о числе «четыре». Именно столько в древнем обществе было сословий — варн, в пределах которых сложились касты, на долгие века разделившие индусов на многие сотни взаимно отчужденных групп и породившие вражду и ненависть. Институт каст в свое время пришелся по душе и английским колонизаторам, взявшим на вооружение принцип «разделяй и властвуй» и стремившимся сохранить кастовую систему, этот позор и горе народа. Индуистская религия возвела число «четыре» в ранг «магических» и убеждала своих последователей в божественной его сущности (а следовательно, и в данном свыше делении народа на четыре варны). При этом приводились и приводятся подкрепляющие эту ортодоксальную догму рассуждения о якобы подаренных небесами четырех Ведах, а также и четырех действиях с натуральными числами, которым приписывалось символическое значение, полное неожиданных тайн и загадок. Проявлением божественной воли объявлялась сумма первых четырех чисел натурального ряда (1+2+3+4), равная 10.

«Магическая» пятерка

Длительное время число «пять» оставалось магическим. С ним связывалось много поверий и примет. Пять — и не больше — продуктов священной коровы были объявлены необходимыми компонентами для ритуально-очистительных церемоний: свежее молоко, кислое молоко, топленое масло (гхи), моча и навоз. Крестьянин, используя коровий навоз для удобрения почвы и в качестве топлива, воочию убеждался в его пользе. Молоко, спасающее от голодной смерти, нечаянных или умышленных отравлений, кислое молоко, целебное, прекрасно утоляющее жажду и снимающее жжение во рту, вызываемое острой и пряной пищей, наконец, гхи, не теряющее своих питательных и вкусовых свойств в жарком и влажном климате Индии — все эти ценные продукты не могли не вызывать у жителей благоговейного к себе отношения. А моча коровы широко используется в народной медицин не как бактерицид.

Число «пять» присутствует и в других сторонах духовной и практической жизни тамилов, как и в жизни прочих народов — приверженцев индуизма. Панчаюдам — таково одно из многих имен бога Вишну, данное ему за то, что фантазия народа приписала ему обладание пятью (панча) боевыми орудиями, главным из которых считается чакра — метательный диск. Число «пять» связано в сознании индусов и с именем бога Шивы — ведь одно из его многочисленных имен («Пятиликий») нередко упоминается в сказаниях и мифах, ибо он выступает в пяти ипостасях: Брахма, Вишну, Рудра, Махешвара и Садасива, которые соответствуют пяти функциям: созиданию, сохранению, разрушению, затмению и просветлению душ.

Древнеиндийские философы считали, что природа состоит из пяти элементов: земли, воды, огня, воздуха и эфира. Индийские медики насчитали в организме человека ровно пять пран («жизненных сил») и в деталях разработали трактаты о реально существующих пяти органах чувств. Числу «пять» приписывалось особое магическое воздействие — в Индии до сих пор, например, деревенский общинный совет (панчаят) должен состоять из пяти членов (хотя на деле их может быть и 20). Тамильская литературная традиция называет пять — ни больше ни меньше — великих древнетамильских поэм: «Шилаппадихарам», «Манимехалей», «Сивакасинтамани», «Кундалакеси» и «Валейяпади».

Индийцы любят панчамритам — набор из пяти лакомств, включающий мед, сахар, гхи, виноград и бананы. Местные модницы пользуются для умащивания волос акилом, состоящим из пяти ингредиентов, в том числе чистого камфарного масла, сандала и меда. Эта смесь придает волосам блеск, служит прекрасным питательным средством, препятствует выпадению волос. Издавна в Индии основными считались пять металлов — золото, серебро, медь, олово и железо. Индийские ювелиры и торговцы много веков пользуются термином панчаратнам, подразумевающим пять драгоценных камней — рубин, жемчуг, алмаз, изумруд и сапфир.

В сфере моральных догм тоже обнаруживается магическое число «пять». Так, например, считается незыблемым, что среди всевозможных деяний, совершаемых родом человеческим, есть пять наиболее страшных: убийство, ложь, воровство, злоупотребление спиртными напитками и оскорбление духовного наставника. Раджи и служители культов, преследуя свои цели, настойчиво убеждали народ в незыблемости принципа, повелевающего чтить пять уважаемых лиц: раджу, духовника, отца, мать и старшего брата (некоторые источники вместо матери называют учителя). Не менее настойчиво насаждался тезис об айнькужу, или пяти приближенных раджи, которых следовало уважать и оберегать пуще отца и матери. В айнькужу входили министры, священнослужители, военачальники, послы и тайные соглядатаи.

В тамильских трактатах по искусству управления государством указывалось на значение ремесел, а сами ремесленники делились на пять категорий — золотых дел мастера, медники, каменщики и архитекторы, кузнецы, плотники. Трактаты предписывали властям и духовникам не только наблюдать за ними и поощрять их, но и неукоснительно держать в повиновении. Что касается десятков и сотен тысяч неприкасаемых, не включенных ни 110 в одну из четырех варн, то они определялись как панчама, то есть те, которые находятся в некой пятой категории существ и выведены за пределы четырех вари. Панчама считались изгоями, и в обществе к ним было соответствующее отношение. Наиболее рьяные сторонники кастовой системы решительно отказывают неприкасаемым в праве быть зачисленными в какую-либо из групп «чистых» людей.

Не остались в стороне от числа «пять» и древнеиндийские врачеватели, узаконившие пять главнейших и наиболее действенных видов лекарственных растений. Согласно трактатам, их надлежит всячески оберегать и использовать для лечения тех или иных недугов.

Число «пять» не было обойдено вниманием древнеиндийских художников и поэтов. Последние, как уж, е упоминалось, воспевали пять волшебных стрел индийского Купидона — бога любви Камадевы. Эти стрелы, по поверьям, вызывают в сердцах влюбленных пять чувств: тоску, печаль, радость, ревность и гнев. Южноиндийский классический танцевально-драматический театр катхакали предполагает участие пяти действующих лиц, олицетворяющих благородство и честность — Пача («Зеленый»); благородство и героизм — Катхи («Герой, Защитник»); бесчеловечность, жестокость, коварство, низменность и зло — Тади («Борода»); коварство и низость и подлость — Карин («Черный»); мягкость и благородство характера, рыцарство — Минукку («Изысканный»). Последний образ обычно подразумевает мудрецов, брахманов или женщин.

Весьма любопытным явлением в древнетамильском искусстве было четкое деление музыки и поэзии на пять категорий, соответствовавшее эстетическим требованиям и вкусам народа и удивительным образом связанное с чисто земными реалиями. Древним тамилам было известно не менее пяти пан — основных, узаконенных традицией манер музыкального исполнения, Пан, или рага, представляет собой мелодическую схему. В пределах каждого пана используется не менее пяти нот. Музыка как бы отражала тайную любовь, чувства, охватывающие влюбленных в ожидании встречи; супружескую верность, разлуку; ссоры и примирение; любовные муки.

Дело в том, что древние тамилы разделяли земли своей родины на пять основных областей: горную, лесистую, пустынную, обработанных полей и лугов и морского побережья.

Каждой из пяти областей соответствовал определенный эмоциональный настрой. Так, горы ассоциировались с зарождающейся любовью. Трепетно-нежное ожидание встречи влюбленных, томление, невысказанные желания и бессонные ночи — все это связывалось с темой таинственных и манящих своей загадочностью гор. Супружеская верность и терпеливое ожидание встречи с супругом ассоциировались с пастбищами и лесистыми холмами, а приморский ландшафт — с любовными муками. Периоду разлуки соответствовал пейзаж безжизненной и выжженной пылающим солнцем пустыни. Любовные ссоры соответствовали равнинному краю, плодородным полям в перерывах между всходами.

Деление на пять областей не случайно. Каждая из них, по свидетельству ученых, была соответственно заселена скотоводами, земледельцами, охотниками, горцами и рыбаками. Каждый из пяти поэтических мотивов, соответствующий определенной географической области, обладает своими атрибутами.

Например, покровителем горного края (куриньжи) традиционно выступает один из любимых тамилами богов — воин Муруган, младший сын Шивы. Поэты и музыканты, избравшие своей темой куриньжи, воспевают жителей этого края — горцев и горянок, людей мужественных, честных и великодушных. Героями поэм и музыкальных сочинений выступают сборщики меда, кореньев, охотники за попугаями, земледельцы, жители горных долин и воины, совершающие набеги на соседние земли.

Непременным атрибутом этой темы считается попугай или павлин. Песни и старинные предания горцев воспевают и диких животных — тигра, индийского черного медведя, вепря и слона. Действие поэмы происходит обычно в горном селении на фоне гор и бушующих водопадов. Древние поэты или музыканты, прославлявшие этот край, обязаны были, воспевая человеческие чувства, упоминать присущие этому ландшафту цветы и растения. Например, лавЗонию (Lavsonia Spinosa), кандаль, или малабарскую лилию (Gloriosa Superba), цветок вэнгей, или крылоплод (Pterocarpus Bibolus), или водяную лилию (Pontederia).

В куриньжи традиционно воспеваются также деревья и растения, играющие значительную роль в экономической жизни населения края: акил, или орлиное дерево (Aquillaria Agalocha), сандаловое дерево и другие. В поэмах горцев много говорилось и о просе.

Одним из основных инструментов музыкантов-горцев до сих пор считается барабан (вериятту парэи), которому вторит барабан громкого боя (тондага парэй) из бараньей кожи. Важное место в инструментовке традиция отводит горной вине (куриньжи яж).

Начиная с 1954–1955 годов мир узнал два индийских слова, ставших теперь интернациональными. «Панча шила» — пять известных принципов мирного сосуществования, включающих в себя взаимное уважение территориальной целостности, ненападение, невмешательство во внутренние дела друг друга, равенство и взаимную выгоду, мирное сосуществование. Впервые эти принципы были сформулированы в преамбуле соглашения между КНР и Индией о торговле и связях в 1954 году[42]. В 1955 году на Бандунгской конференции двадцать девять стран Азии и Африки, в том числе и Индия, выработали известную «Декларацию о содействии всеобщему миру и сотрудничеству». В ее основу были положены пять принципов мирного сосуществования[43]. В самой Индии, ставшей одним из главных инициаторов пяти принципов мирного сосуществования, словосочетание «панча шила» известно не одну сотню лет. Оно родилось в недрах буддизма, выработавшего для своих последователей пять заповедей: быть бесстрастным, не убивать и не причинять вреда живым существам, отказаться от употребления алкоголя, быть правдивым и не брать чужого.

Еще одно слово из санскрита стало интернациональным, и оно связано с числительным «пять». Пунш — видоизмененное индийское панч — значит «сладкий напиток из пяти ингредиентов».

Число «пять», таким образом, проникло во многие сферы жизни, хотя в наши дни оно все реже воспринимается как магическое.

«Божественная» семерка

В Индии, как и в других странах мира, с числом «семь» соотносили многие явления окружающего мира. Исторически это число не могло не оставаться известное время предельным й ряду натуральных чисел. Огромную роль в закреплении за семеркой божественных свойств сыграл лунный календарь, которым до сих пор пользуются не только тамилы, но и другие народы Индии.

Особый смысл придавался тому, что двадцать восемь дней лунного календаря делятся на четыре равные части по семь дней и на две по четырнадцать. Священный трепет, испытываемый от осознания того факта, что очищение женщин происходит с определенной цикличностью, соответствующей известному числу фаз луны, укреплял верующего в предопределенности числа «семь». Тамильские женщины до сих пор вычисляют сроки беременности и родов по лунному календарю, оперируя семерками. Древние астрономы наблюдали семь ярких космических тел — Венеру, Марс, Меркурий, Сатурн, Юпитер, Луну и Солнце. Естественным представляется, что семь дней недели тамилы, как и другие народы, назвали именами этих движущихся в безбрежных просторах Вселенной объектов. Само Солнце, как гласят легенды индусов, мчится на огненной колеснице, влекомой семью могучими конями, символизирующими 7 дней недели. Именно оно было изображено на эмблеме участников совместного советско-индийского космического полета, совершенного в апреле 1984 года.

Счет семерками оказался необычайно популярным. «…Он сохранялся в религиях первых цивилизаций и в мировых религиях, живет и до сих пор в народных суевериях»[44]. Действительно, тамильский крестьянин верит в существование семи видов туч, среди которых есть благоприятные и зловещие. В мифах и преданиях, передававшихся у крестьян от отца к сыну, упоминаются и семь океанов. Наиболее популярен океан Нейккадаль, наполненный гхи. В предании о Нейккадаль отчетливо прослеживается древняя мечта народа об изобилии.

Как известно, Индия испокон веков была аграрной страной, и потому большое количество примет и поверий привязаны к земле, тесно связаны с климатом, временами года, природой. Типичным примером такого отношения можно назвать персонификацию индийских рек, вспаивающих поля крестьян. ИнДусская традиция еще в глубокой древности объявила реки священными, включив в «магическую» семерку наиболее важные и могучие — Ганг, Инд, Ямуну (Джамну), Сарасвати, Нарбаду, Кавери и Годавари.

Семь названных рек персонифицированы, они выступают в образах богинь, связаны с древнейшим культом плодородия и воспеты многими поколениями индийских бардов. Традиционно считается, что реки, текущие на восток (кижаккодум) — это реки-женщины, и к ним у индусов особое отношение.

Семерка проникла во многие сферы жизни народа. Семь качеств, возвеличивающих человека, называет традиция: добродетель, благосостояние, умение радоваться жизни, сострадание к чужим невзгодам, умение завоевать себе добрую славу, а также уважение окружающих и умение быть щедрым по отношению к стоящим на более низкой социальной ступени. Не обошли вниманием число «семь» и музыканты — музыкальные ноты они обозначают семью тамильскими буквами: са, ри, ка, ма, па, та, ни. Сказания обычно называют семь — священных городов Индии (один из них — древний тамильский город Канчипурам). Индуистские жрецы с незапамятных времен устрашали народ разными видами ада, число которых тоже равнялось семи. В зависимости от прегрешений верующего якобы ждут в ином мире либо область сплошного мрака, либо страшного холода, либо непроницаемых туманов, либо песчаных пустынь, либо вечного бдения, либо потоков крови, либо огненный ад. Последний считается самым страшным инструментом наказания грешников.

Не только восемь удовольствий

Немалую магическую роль играло также число «восемь». Некоторые его свойства при умножении на числа натурального ряда удивляли древних математиков и вызвали соответствующее отношение. Интересно, что пифагорейцы, как сообщают историки, манипулируя натуральным рядом чисел, пришли к выводу, что «восемь» — это символ смерти[45]. Индусы не были настроены столь пессимистично, хотя не смогли не приписать числу «восемь» таинственный смысл. Это заметно в трактовке ими пространственно-временных категорий, при астрологических выкладках. Древняя философия и астрология Индии узаконили восемь сторон света и закрепили за каждой из них богов-защитников. Им-то и вменялось в обязанность стоять на страже соответствующих сторон. В благодарность за это верующие должны упоминать в своих ежедневных молитвах их имена.

Индра получил «назначение» сторожить главное направление света — восток. Его оружием признан гром. Бог огня Агни стал «защитником» юго-востока — символически он представлен в виде огня. Нагоняющий ужас бог смерти Яма «стережет» юг — ведь именно там, по повериям, находится царство смерти. Юго-западную сторону света «охраняет» бог Солнца Сурья. Владыка вод Варуна «стоит на страже» запада. Охрану северо-запада народная фантазия отдала богу ветра Ваю. Хубера, бог богатства, считается «хранителем» севера. Его символ — слон. Наконец, Шива (Ишана) «сторожит» северо-восточную сторону света (иногда эту функцию приписывают Соме, то есть Луне).

Землю, согласно индусским мифам, «поддерживают» восемь гигантских змей.

Пользовались числом «восемь» и философы древней Индии. Словом енвахейялавей тамилы обозначают восемь путей достижения истинного познания вещи или явления: катчи — с помощью зрения, ощущения (экспериментальный путь); ануманам — с помощью вывода или умозаключения из достоверно известного; ахамам — с помощью устного или письменного подтверждения или свидетельства авторитетных лиц; аруттапатти — с помощью дедукции; уваманам — с помощью подобия, а также сравнения той или иной вещи или явления с другими; апавам — с помощью использования доказательств о невозможности присутствия в природе таких-то явлений; джадихам — с помощью использования традиционного взгляда на вещи в природе; самба-вам-с помощью доказательства существования такой-то вещи в природе.

Для знати был выработан своеобразный кодекс, состоящий из восьми видов удовольствий, доставляемых женщинами, красивыми одеждами, ношением драгоценностей, вкусной пищей, жеванием бетеля, пользованием благовониями, песнями и музыкой, а также сном на благоухающем цветочном ложе.

Не забыли число «восемь» и торговцы, канонизировавшие ровно восемь качеств, которыми должен обладать член общины торговцев. Среди таких качеств традиция выделяет отсутствие боязни быть разоренным и умение улавливать дух времени, атмосферу спроса и предложения, что называется «держать нос по ветру».

Широкое хождение имело число «восемь» среди любителей изящной словесности, бардов и сказителей. Традиция узаконила, например, восемь способов стихосложения, восемь размеров, восемь поэтических настроений. В поэзию, считалось, следует переносить восемь эмоций, восемь страстей души, ума и сердца.

Индуизм требует особой позы во время молитв, которая также включает число «восемь». Читая молитвы, верующий должен помнить, что ему следует пасть в ноги божеству, касаясь земли восемью частями тела — обеими стопами, руками, плечами, лбом и грудью, выказывая таким образом полную покорность объекту поклонения.

На проводимых в Тамилнаде многотысячных процессиях и празднествах должны присутствовать в качестве благоприятных объектов восемь предметов — опахало из хвоста яка, ярко орнаментированный глиняный горшок, зеркало, крюк погонщика слона, барабаны, светильники, флаги и связка карпов.

Хотя этим и не исчерпывается перечень «магического» использования числа «восемь», ясно, что, кодируя те или иные вещи и явления окружающего мира в определенную числовую систему, древние индийцы овладели умением создавать числовые порядки.

Девять олимпийских судей и прочее…

Немало поверий, мифов, обычаев связано также и с числом «девять». При умножении на другие числа натурального ряда, при сложении и вычитании оно дает различные любопытные сочетания, которые легко объяснит любой старшеклассник. Но много веков назад те же числовые комбинации не могли не вызвать к числу «девять» благоговейного отношения. Впрочем, обожествление девятки, как и других чисел, наблюдалось не только у индийцев. Ее выделяли и другие народы, в частности древние греки, в мифологии которых присутствует гигантская девятиголовая змея Гидра; государством которых управляли девять правителей и даже число судей на олимпийских играх равнялось девяти.

Идея обожествления числа «девять» в самой Индии родилась, по всей видимости, независимо от других народов еще в глубокой древности. Позже девятка, как и другие числа, была канонизирована. Девять видов зерна стали считаться жертвенными; для жертвенного огня использовали девять видов деревьев и кустарников; гирляндами девяти видов цветов венчали воинов в знак признания их заслуг; в блюда и при ритуальном купании до сих пор идет масло, добываемое из еля (индийский сезам), считающегося одним из девяти видов зерен, наиболее подходящих для этих целей.

Мифология насчитывает девять проявлений бога Шивы, а теоретики индийской эстетики — девять видов искусств. Пышно отмечаемый по всей Индии праздник наваратри, посвященный богине Дурге и герою Раме, приходится на первые девять дней осеннего месяца ашвин. Древняя медицина Индии принимала во внимание девять отверстий (наваттуравам), данных человеку природой. Наиболее благоприятной во время провоза по улицам статуи божества считается музыка, исполняемая в соответствии с девятью правилами. При этом во время движения должны соблюдаться равные интервалы между девятью обязательными остановками, а оркестр должен составляться из девяти определенных музыкальных инструментов. Канонизированы были также девять музыкальных размеров.

Число «девять» проникло в этикет. При встрече высокого гостя ему должны оказываться традиционные девять актов благих деяний. Встретить его подобает на значительном расстоянии от дома, при этом выказывают всяческие знаки внимания. В доме его следует усадить на почетное место, после чего приступают к омовению его ног, дарят цветы, воскуривают фимиам, зажигают светильники, говорят гостю приятные слова, хвалят его и, наконец, угощают яствами. Основные элементы этих обычаев в модернизированном виде до сих пор можно встретить в Индии.

Число «девять» обнаруживаем и в системе южноиндийского классического танца катхакалн, широкоизвестного в штате Керала. Мимические жесты этого уникального танца насчитывают девять узаконенных каноном эмоциональных оттенков, передаваемых средствами танца, — удивление, ужас, отвращение, мужество, героизм, пафос, гнев, умиротворенность, презрение и романтически возвышенная любовь. Хотя девятка едва ли воспринимается нашими современниками в Индии как воплощение неких таинственных сил, но следы особого отношения к этому числу достаточно ясно прослеживаются и теперь.

Простейший счетный прибор

Многие народы мира на определенных исторических этапах вели счет десятками. Развитие экономики и хозяйства, все усложнявшиеся торгово-экономические связи вызвали к жизни необходимость «оперировать» числом «десять». Несомненно, десятка удобна, проста и эффективна при манипуляциях с огромными числами. Сам человек имеет при себе простейший счетный «прибор»: природа снабдила его двумя десятками пальцев.

Число «десять» Индия также обожествляла. Индийцы, чтобы достигнуть мистической десятки, к имеющимся восьми сторонам света добавляли еще две — верх и низ. Век бога Брахмы, согласно индуистским представлениям, равен десяти тысячам миллионов лет. Десятка проникла во многие сферы духовной и практической жизни жителей Индии. Праздник, посвященный богине Дурге, — дашера длится десять дней и девять ночей. Поминальный обряд, тоже называемый дасера, исполняется ортодоксальными верующими на десятый день после смерти близкого человека.

С течением времени в индуистской мифологии сложились представления о воплощениях (аватарах) богов и героев. Вишну, один из богов священной индуистской триады, имеет десять аватар (дасаватарам). С каждой аватарой связаны те или иные подвиги и деяния Вишну. Во время всемирного потопа, сообщают мифы, Вишну в облике рыбы спас божественную Веду и вернул ее растерявшемуся Брахме. Воплощенный в черепаху, Вишну служит опорой мироздания. Мифы рассказывают, как однажды коварный демон Хираньякша похитил Землю и спрятал ее на дне Океана. Вишну, превратившись в вепря, поднял ее своими клыками и водрузил на место. Но злой и мстительный Хираньякша не успокоился и продолжал строить козни богам, людям и зверям, причем сам он был неуязвим.

Превратившись в человека-льва (Нарасинху), Вишну разделался с демоном. Затем в облике карлика Вишну ловко отнял власть над тремя мирами у царя Бали. В образе Парашу рамы Вишну предстает как истребитель кшатриев (воинов), посмевших притеснять членов высшей варны — брахманов. Весьма популярна у индийцев седьмая аватара Вишну, воплотившегося в легендарного царя Раму, героя «Рамаяны». Примечательно, что демон Равана, которого одолел Рама, имел десять голов. В своем восьмом облике Вишну выступает как бог — герой-пастух Кришна, имеющий брата Баладэву, которого изображают с плугом в качестве оружия. Возможно, здесь нашел свое отражение культ плодородия: ведь Баладэва, как гласят мифы, прорыл своим могучим плугом новое русло реки Ямуны. Когда Кришна поднимается на небо, Баладэва выступает как восьмая аватара Вишну. По общеиндусской традиции, девятым воплощением Вишну считается Будда, основатель буддизма, но тамильская традиция называет здесь Вишну Идейяном.

В своем десятом воплощении — в образе воина-меченосца Кальки на белом коне — Вишну должен явиться в конце мирового цикла, чтобы покончить со вселенским злом. Небезынтересно отметить, что тамильский писатель Кришнамурти (1899–1954) в качестве псевдонима взял себе имя Кальки. Несколько десятилетий в Мадрасе издается популярный тамильский литературно-художественный журнал «Кальки».

Не остались бесстрастными к числу «десять» тамильские поэты. Знаменитый сборник афоризмов «Тируккурал» древнетамильского мудреца Тируваллувара разбит на тематические главки, каждая из которых насчитывает ровно десять куралов (афористичных двустиший). Еще в древности был известен такой вид поэмы, как патитрантади, состоящая из десяти стансов в классическом размере вэнба.

До сих пор поэтизируются десять видов деревьев и кустов, которые, согласно представлениям, распускают бутоны и цветут, едва к ним приближается женщина. Какие же это деревья и кусты? Тамильские источники дают ответ на этот вопрос. Это дерево со странным названием «обезьяний взгляд», по-латыни — Mimusops Elengi. В тот же разряд попало и «древо дружбы», дерево с особыми желтыми и красными цветочками в виде трубочек (Stereospermum). По повериям, оно вызывает ссору между влюбленными. Жасминовые цветы, распускающиеся в ноябре (Jasminum Irichotomum), считаются одной из неотразимых стрел бога любви Камы, а цветок красолиста (Calophyllum Inophyllum) ассоциируется с любовными играми. Используемый для изготовления ароматических веществ кустарник веберии растет обычно на бесплодных землях, но считается, что веберия способна соединять сердца влюбленных. К «магической» десятке деревьев и кустарников причислена и вечнозеленая ашока (Uvaria Jongifolia). Одной из стрел Камы считается цветок этого дерева.

Вьющееся растение куруккатти (Geortnera Racetnosa), оказывается, вызывает тоску и печаль у влюбленных, находящихся в разлуке, а цветы красной кадамбы (Eugenia Racemosa), любимые богом войны Скандой, причислены к священной десятке, видимо, в силу того, что ими любовались возлюбленные, разлученные с воинами, ушедшими на поле боя Сканды. Десятым божественным цветком поэтическая традиция называет дерево чампак (Michelia Chatnpaca).

Однако, пожалуй, более всего полюбилась десятка древнеиндийским медикам, составившим трактат «Аюрведа», до сих пор пользующийся авторитетом у врачей Индии, лечащих по рецептам народной медицины. Во многих тамильских источниках можно обнаружить следы этого «мистического» числа применительно к медицине. Они упоминают о десяти существенных «силах», способствующих поддержанию жизнедеятельности организма человека. Некоторые из них помогают росту организма и становлению речи ребенка, другие стимулируют биение сердца и способствуют газообмену в легких, третьи содействуют пищеварению — они возникают якобы из пупка человека и через гортань проникают в мозг.

Древняя медицина индусов обнаружила и канонизировала десять главных нервов человеческого тела. Одни из них находятся, как считается, в районе ушей и имеют разветвления в виде ста двадцати более мелких ушных нервов, другие начинаются от большого пальца левой ноги и проходят вверх по телу человека к правой ноздре, пересекая по пути пять (снова мистическое число!) различных частей тела; третьи связаны с глазами и имеют, в свою очередь, еще десять нервных ответвлений, контролирующих деятельность тех или иных органов. В «магическую» десятку древние медики включили десять вен, пульсов и жил. Одни из них, как полагают, выходят из пупка и имеют ответвления по всему организму, поднимаясь все выше и выше по телу, пересекая десять (снова десять!) органов тела, пять органов чувств и пять так называемых органов действия. Каждый, кто хотя бы немного знаком с лечением иглоукалыванием, легко узнает здесь основы той же системы.

Есть другие числа, которые причислены к разряду, «магических», но они встречаются гораздо реже — это числа 11, 12, 13, 32, 64, 108 и др. О числе 108 следует сказать несколько подробнее.

Много веков назад это число было канонизировано. Как уже упоминалось, астрологи, посылая страдающую бесплодием женщину на берег водоема, под раскидистое дерево асватту, предписывают ей обходить статую каменной змеи (наги) 108 раз. До сих пор простые люди боготворят змею и приписывают ей мистические свойства. (Возможно, почитание кобры вообще небезосновательно, если учесть несомненную пользу змеиного яда при лечении определенных недугов и то, что змеи — регуляторы популяций мышей на полях и в лесах.)

Число 108 использовалось в древней Индии для составления «магического» треугольника. Для этого 108 раскладывали на простые множители: 108= 1 × 2 × 2 × 3 × 3 × 3 и записывали так:

1

2 2

3 3 3

Знатоки тайн «магических» цифровых фигур, подставляя вместо этих чисел соответствующее им космическое понятие (единица принималась за небо, двойка — за Солнце и Луну и т. д.), получали в расшифрованном виде результат:

Небо

Солнце и Луна

Огонь Три мира вселенной Три времени[46]

Число 108 использовали также знатоки «магических» наук, разработав 108 основных поз и упражнений. В храмовых изображениях Тамилнада и ряда других областей Индии безвестные мастера оставили своим потомкам на память классические фигуры танца и жестов, которые следует принимать исполнительнице. Число фигур и поз равняется 108. Каменный «учебник» танцевального искусства, разработанный в древности, служит в наши дни целям возрождения забытых культурных традиций. Знаменитая тамильская танцовщица Падма Субраманьям, например, тщательно изучила храмовые скульптуры, которые помогли ей возродить забытое искусство предков[47].

Вера в магию чисел определенным образом сказалась и на формировании воинских подразделений в древности. В те времена индийская армия состояла из четырех родов войск, куда входили, во-первых, боевые слоны (эти живые танки таранили крепостные ворота), во-вторых, колесницы; в-третьих, всадники и, наконец, пехотинцы.

Минимальное, подразделение (патагу, или патату) включало в себя боевого слона, колесницу, трех всадников и пять пехотинцев (эти числа, как известно, считались также «магическими»). Если эту боевую единицу увеличивали ровно в три раза (снова «магическая» тройка!), получали подразделение (сенамухам), состоявшее соответственно из 3 слонов, 3 колесниц, 9 кавалеристов и 15 пехотинцев. Следующее армейское подразделение (кунмам) снова возрастало в три раза и составляло 9 слонов, 9 боевых колесниц, 27 кавалеристов и 45 пехотинцев. Тамильские источники упоминают и о более крупном соединении — ваганам. Оно представлено 81 слоном, 81 колесницей, 243 всадниками и 405 пехотинцами. Нетрудно заметить, что данные числа нечетные, считавшиеся и продолжающие считаться благоприятными. Может показаться, что нечетные числа здесь — случайное совпадение. То, что это не так, подтверждает изучение числа боевых единиц в еще более крупном соединении пиратанам — 243 слона, 243 колесницы, 729 всадников и 1215 пехотинцев.

Названные выше подразделения отличались одно от другого тем, что их число увеличивалось ровно в три (или девять, как в случае с ваганам) раза.

Таким образом, структура древнеиндийской армии была в известной мере традиционной и никакой тайны для противника не представляла. Составив мысленно простую таблицу, увидим, что в ней главную роль играют «магические» числа — 3, 5 и 7.

Эту армию отличала одна особенность — она представляла собой иногда гигантский цветок лотоса, лепестки которого — крупные боевые соединения обладали способностью быстро маневрировать и занимать выгодные позиции, когда требовалась круговая оборона.

Что касается простых крестьян, то они в обыденной жизни следуют своим повериям. Так, в некоторых местностях Тамилнада они избегают произносить число «семь». В таких случаях вместо «семи» обычно складывают первый предмет с шестью. Причина отрицательного отношения к семерке кроется, по-видимому, в звуковом составе слова «семь» — тамильское ежу (разговорный вариант елу). Слово «елу» созвучно другому — тэлу, что значит «скорпион», а также «знак зодиака и созвездие Скорпиона», считающийся несчастливым.

Способность индийцев к устному счету поразительна. Техника вычислений обычно передавалась в Индии устно, как, впрочем, и ряд других наук. Для этого использовались мнемонические приемы. В тамильских школах ученики начальных классов заучивают таблицу умножения с помощью нехитрых куплетов, распеваемых хором в определенном ритме. Может показаться невероятным, но даже самый нерадивый школьник легко запоминает таблицу умножения за несколько дней.

Власть Калана

Эти строки из известного двенадцатистишия гениального тамильского поэта Субраманьи Баради обращены к мифическому богу смерти, известному в Тамилнаде под именем Калан. Созданный народной фантазией, в Индии он повсеместно известен как Яма. Этим не исчерпывается список имен зловещего бога смерти. Каладеван — «Разрушитель времени, сокрушитель всего сущего», Кутран, Тандатаран, Таруман, Марали. Это далеко не все имена всемогущего Калана. Он еще и судья Надувай — взвешивающий благие и скверные деяния людей; Савари — ассоциируемый со страшным мерцанием зловещего Сатурна; Пасакаран — «Держатель аркана», «Ловец человеческих душ». Это он присутствует и в еле слышимом звуке ма, исторгаемом слабеющими устами умирающего, и слышится у колыбели новорожденного. Верующие величают его Тенриссейкконом или Тенрисейппаланом («Владыка южной стороны»), ибо Калан — страж Юга, где якобы помещается царство смерти. У Калана, согласно мифам, есть свой дворец, министры, советники и придворные.

Во все времена смерть человека связывалась в представлениях людей с чем-то непостижимым и вызывающим ужас. Видимо, в силу этого ритуалы и церемонии, касающиеся смерти, весьма тщательно разработаны индуизмом, как и всеми религиями, а поверия, обычаи и приметы, связанные с ней, необычайно живучи. Проследим основные моменты, сопутствующие этому драматическому и, к сожалению, неизбежному событию в жизни людей.

Юг — царство смерти

Почему именно теплый, ласковый, залитый солнцем Юг стал в представлениях индусов обителью скорби, последним пристанищем человеческих душ? С большой долей вероятности можно предположить, что здесь сыграли свою роль климатические особенности Индийского субконтинента, отраженные в мифах и легендах. Вот один из них, проливающий некоторый свет на загадку «смертельной» южной стороны.

Земля, по представлениям индусов, будучи одним из космических тел, обладает магнитными силами, которым придается магическое значение. Эти силы бывают положительными и отрицательными. Они, считается, соответствуют двум полюсам земли — Северному и Южному. Взаимодействие сил Земли и космоса и их влияние на организм человека должно быть уравновешено, что может быть достигнуто правильным положением тела спящего по отношению к сторонам света. Наиболее благоприятно воздействие магнитных сил Земли на человека, когда он спит головой на восток, особенно в ночные часы. В это время жизненная деятельность организма спящего самая низкая, так как он лишен живительной силы Солнца. Важнейшие процессы в организме человека протекают ночью якобы под мощным воздействием магнитных сил Земли, направленных от Северного полюса к Южному. Эти силы, считают индусы, «очищают» на своем пути все живое на планете, в том числе и организм человека. Если тело спящего не находится под определенным углом к направлению магнитных сил Земли, то постепенно он лишится жизнеспособности, например если будет спать головой на юг. Кстати, обычай тамилов класть труп головой на юг идет от стремления показать, что жизненные силы полностью иссякли и труп остается лишь сжечь или захоронить.

Со смертью человека в его организме прекращается, как гласит классическая медицина индуизма, движение панчапраны — пяти главных жизненных сил, в особенности пранаваю — «силы дыхания».

У многих народов существуют те или иные поверия, фантастические представления о загробной жизни, суеверия, связанные с естественным прекращением функционирования жизненно важных органов. Если в каких-то деталях мифы и легенды, касающиеся ухода человека из жизни, а также изобретение имен богов у разных народов все-таки отличаются, то этого нельзя сказать о создании идеалистического представления о потустороннем мире. Стремление продлить жизнь любимым и близким людям зачастую входило в противоречие с реальными возможностями, и тогда у людей в бессилии опускались руки. В отчаянии они обращались к богу и создавали поверия, мифы и легенды о потустороннем мире.

Послание смерти

Душа, по индуистским представлениям, находится в плену тела и мирских привязанностей. Покидая свою телесную оболочку, она избавляется от земных страданий и в зависимости от значимости земных деяний человека может достичь небесного блаженства либо звездного мира, где и будет пребывать, превратившись в звезду. Согласно поверьям, распространенным среди тамилов, чья-то смерть может быть вызвана заклинаниями или магическим действием, таким, например, как «тайное послание смерти».

Считается, что в тамильском алфавите есть разряд букв, расставив которые в определенном порядке, можно составить заклинание, способное умертвить человека. Такое стихотворное послание не обязательно составляется умышленно. Бывает, что кто-то, сочиняя стихи, случайно наткнется на зловещую комбинацию знаков, и тогда он обязательно причинит вред другому человеку. В таких случаях на помощь приходит священное заклинание мируттиюнсаям, которое якобы способно отвратить смерть.

Самую значительную роль во всем, что связано со смертью, индуизм отводит Калану и его царству Наманулахаму. Тамильские источники называют многочисленных помощников из его свиты. Здесь можно встретить вечно спешащих по неотложным делам ямпадаров, отправляемых Каланом в очередной поход за сбором человеческих душ. В «залах» Наманулахама важно восседают яман, канакканы, деловито ведущие записи добрых и дурных деяний людей. Среди канакканов расхаживает суровый и непреклонный Чандрагупта, один из старших столоначальников, наблюдающий за правильностью записей в «книге бытия». Регистрируя человеческие поступки, канакканы одновременно рассчитывают точно время, когда следует забрать к себе душу того или иного человека. Неумолимые канакканы, как считают верующие, не обращают внимания на молитвы и просьбы об отсрочке смерти.

Вспышки эпидемий, землетрясения, ураганы, наводнения, затмения и войны нередко ассоциируются в сознании верующих тамилов с «периодом Калана», когда он пожинает особо щедрый урожай. Есть поверие, что скорая смерть наступит из-за вступления в брак в неблагоприятное с точки зрения астрологов время суток. Поэтому, повторяем, тамилы нисколько не удивляются, получив приглашение на свадьбу, которая состоится в три часа ночи.

Тамилы большое значение придают дню смерти, времени суток и сопутствовавшим этому печальному событию обстоятельствам, которые тщательно взвешиваются, обсуждаются, после чего делаются соответствующие выводы. Пять последних лунных дней месяца связаны с устойчивым поверием. Смерть, случившаяся в первый из дней, считается весьма зловещим предзнаменованием для пяти любых обитателей этого дома или соседей.

Если трагический исход выпал на второй из пяти указанных дней, значит, несчастье нависло над четырьмя членами семьи или соседями и т. д. Самое неприятное при таких обстоятельствах — то, что приходится ломать стену, чтобы вынести покойника из дома. Это уже следствие вышеуказанного поверия. А заключается оно в том, что тело умершего в один из пяти дней ни в коем случае нельзя выносить через дверь, ибо такое чревато для семьи или соседей тяжелыми, порой непредсказуемыми последствиями. Чтобы избежать несчастья, покойника выносят через специально пробитую брешь в стене. Люди считают, что таким образом они могут сбить с толку злые силы, затаившиеся вблизи жилища.

Традиция предписывает членам семьи, лишившейся близкого человека, оставить дом с пробитой стеной на несколько месяцев и провести в течение этого времени ряд очистительных церемоний с целью задобрить рассерженных богов. Немало денег вынуждена потратить попавшая в беду семья — на обряды, ремонт дома, аренду другого помещения, переезд и т. д. Так что поверия, как видим, не столь уж безобидны и оборачиваются против самих верующих, в подавляющем большинстве своем скромных тружеников.

Говорят, смерть не выбирает часа. Но когда она приходит со своим неумолимым посланием в субботу, это плохой знак: значит, вскоре в дом, где находится покойник, снова придет не менее страшное горе. Тамилы вовсе не пылают любовью к субботнему дню. В литературе, кинофильмах и в быту они избегают даже произносить это неприятное слово. И случилось такое, видимо, потому, что этот день назван именем планеты Сатурн (по-тамильски «Сани»), которая со всех астрологических точек зрения считается средоточием коварства и злых деяний, смертельно враждебных всему живому на земле.

— Саниянэ! («Будь проклят ты, отмеченный дурным Сатурном!») — восклицают, бранясь, тамилы, если кто-то выведет их из терпения.

Суббота — «плохой» день для тамилов. А такое страшное событие, как смерть, наступившая в субботу, — плохо вдвойне. В подобных случаях покойника помещают в специально отгороженный угол дома, поближе к выходу. Делается это в надежде избежать губительных для живых людей последствий, связанных, как полагают, со смертью человека в субботний день. В дополнение к всевозможным «предохранительным» мерам, с целью задобрить божество члены семьи приносят особые жертвы, что, естественно, требует дополнительных расходов. Представители некоторых слоев населения покупают в таких случаях петуха, привязывают его к похоронным носилкам, а затем сжигают вместе с покойником.

Смерть настигает людей не только в преклонном возрасте. Особо трагичной представляется смерть супруга (в юном или молодом возрасте) для жены. С его уходом из жизни она лишается не только естественного защитника и покровителя, будущего отца своих детей. Юная вдова теряет высокий статус замужней женщины, хозяйки семейного очага. Социальная ценность вдовы в индусских общинах катастрофически низка.

После смерти мужа она — всего лишь вдова, человек, лишенный многих привилегий в кругу своей общины, семьи и рода. Многим может показаться странным, что цветущая, полная сил и жажды жизни шестнадцати-семнадцатилетняя вдова, не познавшая материнства, вынуждена заглушать в себе жажду любви. Родственники покойного зорко следят за ее поведением, и ей приходится завязать в тугой узел все свои надежды и желания. Вдова расстается с яркими украшениями, она лишена права носить живые цветы в волосах, которых едва коснулась рука безвременно ушедшего в иной мир мужа. Ей запрещено пользоваться косметикой, носить яркие одежды.

Печальные похоронные звуки, льющиеся из сверкающих на солнце морских раковин (чанга), касаются чуткого уха юной вдовы. В них закодирован простой, но драматический смысл. «Отныне тебе следует навсегда отказаться от радостей жизни, — взывает раковина, — Ты должна уподобиться мне, чанге, извлеченной из глубин океана, высушенной на жгучем солнце, отполированной сильными руками музыканта-умельца. Твой муж ушел навеки из жизни, и руки его не коснутся уже тебя никогда. Смирись — таков твой удел». Печальные звуки раковины мертвящим холодом ложатся на сердце вдовы, оповещая всю округу о случившемся.

Отныне ей следует стараться поменьше попадаться на глаза окружающим. Бедняге закрыта дорога на гуляния и фестивали — считается, что лишившаяся мужа женщина самим фактом своего появления омрачает атмосферу всеобщего веселья. Весь отмеренный ей судьбой остаток жизни она как бы несет незримую тяжесть вины за смерть мужа. Вдова попадает в полную материальную зависимость от родственников. Вторичное замужество чаще всего просто невозможно.

Смерть молодого супруга обязывает юную вдову облачиться в белые одеяния — символ траура. Согласно обычаям, ей следует в знак скорби и печали постричь ногти и обрить волосы. Правда, современная традиция все же делает ей уступку: даже в самых ортодоксальных семьях вдове разрешено не брить волосы. Эта уступка, как и некоторые другие, завоевана в течение последних пятидесяти лет в трудной борьбе выдающимися реформаторами, просветителями и поэтами Индии. Время от времени появляются сообщения о вторичном замужестве вдов — теперь это уже не шокирует тамильского обывателя. И хотя такое бывает не столь часто, но эти случаи показательны — значит, новые времена властно заявили о себе.

Смерть кормильца — настоящая трагедия, и связана она не только с большими материальными затратами, но и со значительной функциональной перестройкой в пределах семьи или рода. Хорошо, если к тому времени успели подрасти сыновья, потому что по обычаям старший сын не только совершает важнейшие похоронные обряды, но и взваливает на себя груз ответственности за всех членов семьи. На эту роль годится юноша, прошедший добрачные обряды. Нередко ему, как и младшим членам семьи, приходится бросать учебу, искать работу, устраивать переезд семьи в более подходящее с экономической точки зрения жилище. Неписаные правила обязывают братьев умершего всячески заботиться о семье, потерявшей отца. Не остаются в стороне и другие многочисленные родственники. Их советы, наставления и практические шаги воспринимаются осиротевшей семьей беспрекословно. Считается, что безвозвратно ушедший муж и отец передал незримую часть своей духовной силы и власти ближайшим по кровным узам родственникам.

Для извещения соседей о чьей-либо смерти нанимается за определенную плату представитель одной из «низших» каст, знающий тонкости игры на чанге, умеющий делать этот нехитрый древний музыкальный инструмент. В дом, где случилось непоправимое, стекаются родственники, друзья и соседи. Далеко живущим родственникам отправляют срочные депеши, стоящие немалых денег. Небезынтересно отметить, что в своих письмах, телеграммах и в беседах тамилы избегают слов «он умер» или «она умерла». В ходу иносказательные выражения типа «он достиг стоп Шивы» (у шиваитов). Вишнуиты, например, используют в этих случаях сходную формулировку — «он познал истинный путь» и т. п.

Вдове покойного приличествует всячески изъявлять свою скорбь — составная и необходимая в таких случаях часть церемонии заключается в том, что она бьет себя в грудь и громко плачет. С момента смерти близкие покойного или покойницы обязаны сделать все для выполнения предписанных индуизмом похоронных церемоний и обрядов. Здесь одна из главных ролей отводится старшему сыну и семейному духовнику. Он руководит все ми последующими этапами похорон, в то время как сын и остальные члены семьи и рода лишь следуют его указаниям. Тиккадан — поджигание огня у изголовья погребального костра умершего — так определяют тамилы моральный долг сына покойного и традиционных наследников по мужской линии по отношению к умершему.

Обычаи предписывают старшему сыну брить голову наголо. Жена умершего находится в непосредственной близости от покойного. Родственники, прощаясь с усопшим, обходят его с правой стороны. Тело покойного моют и укладывают на похоронные носилки, богато украшенные живыми цветами (носилки и цветы тоже стоят денег). В часы, указанные духовником, покойника несут к месту сожжения. Обычно оно представляет собой ровную площадку на берегу реки, пруда или иного водоема в окрестностях города или деревни.

Порядок следования к месту кремации определяется в соответствии с кастовыми обычаями. Здесь имеются свои отличия и правила. Представители брахманских каст, например, не практикуют похоронные процессии в сопровождении музыки. Другие касты непременно нанимают музыкантов. В оркестре должен быть барабан, используемый только на похоронах. Он — небольшой, с печальным звучанием, в которое вплетается траурная мелодия, исторгаемая рожком. Похоронная процессия движется под звуки музыки до перекрестка, где делается небольшая остановка. Затем следует церемония раздачи денег нищим, после чего процессия следует дальше. По мере приближения к храму музыка звучит все тише, прекращаются разговоры — это делается с целью ввести в заблуждение, сбить с толку верных слуг бога Ямы и прочих, злых духов.

Когда процессия подходит к месту кремации, то готовы и дрова, и все необходимое для последующих церемоний. К слову сказать, дрова, в особенности высокого качества, достаточно дороги — равнинный Тамилнад не особо богат лесами, поэтому плата за каждый килограмм дров не столь уж малая. Продажей дров занимаются специализирующиеся на этом бизнесе торговцы.

Покойнику на месте кремации устраивается смертное ложе из дров, цветов и т. д. Во многих подобных случаях жители пользуются услугами вэттиянов — низших деревенских служащих. Они хорошо знают свое ремесло и подчас бывают незаменимы при проведении церемонии сжигания трупа. Вэттияны прекрасно разбираются в качестве дров, ловко и быстро готовят костер.

Следует сказать, что женщины на место кремации не допускаются. Вдова также не составляет исключения. «Жена проводит до порога, родня до кладбища дойдет. Сын дым костра проводит взором, а дальше… он один пойдет», — говорится в средневековом тамильском четверостишии. Однако прежде чем поджечь погребальный костер, проводится церемония «кормления» покойника. Она заключается в том, что покойнику кладут в рот несколько зерен риса. Право и обязанность поджечь погребальный костер остается, как известно, за старшим сыном. С кувшином воды он обходит смертное ложе покойного, держась к нему правым плечом, затем разбивает кувшин и, вооружившись длинным горящим факелом, поджигает у изголовья костер. В этой связи вспоминается бытующая у тамилов поговорка. Если дети наносят родителям тяжкую обиду, то могут услышать от отца или матери такие слова: «Ты поджег огонь у моего изголовья», что соответствует русскому «вогнать в гроб». Пока пылает костер, на него сыплют пепел навоза священной коровы.

В зависимости от качества дров и масел, используемых на пропитку дров для погребального костра, кремация длится различное время. Следует сказать, что в далеком прошлом у тамилов, видимо, существовал также обычай захоронения покойных. Во всяком случае, некоторые источники свидетельствуют об использовании большого глиняного горшка, в который помещали труп. Иногда упоминается еще и особая урна для захоронения. У тамилов, как почти у всех индусов, не принято кремировать детей, умерших в определенном возрасте, так же как и саньясинов. Представителей некоторых «низких» каст тоже только погребают. Считается, что саньясины легко достигают небес, ведь они «святые», как, впрочем, и дети — сама невинность. Перед захоронением их заворачивают в пропитанную раствором куркумы ткань, укладывают на ложе, покрытое молодыми ветками дерева, после чего на носилках доставляют на кладбище!.

Небезынтересно отметить, что саньясинов хоронят особым способом.

Перед тем, как поместить тело саньясина в могилу, на стены ее и на дно сыплют соль — это дезинфекционная мера, обеззараживающая землю. Покойника в могилу «сажают», после чего происходит обязательная для усопшего церемония: ему разбивают череп кокосовым орехом. Считается, что это облегчит выход его души из тела — ведь она гнездится, как полагают, в голове. После этогр могилу засыпают землей.

История знает случаи, когда в средние века на Юге Индии практиковался обычай самати — погребение живого прокаженного. Но куда более распространен был обычай добровольного восхождения на погребальный костер вдовы, известный в Индии под названием сати. Восхождение на костер — отнюдь не проявление мужества, как это порой стараются представить ортодоксальные индусы, а следствие величайшего отчаяния женщины, вынуждаемой к самоубийству объективными социальными условиями и морально-психологическим давлением со стороны семьи и общины, толкавших вдов в пылающий костер. Во времена существования традиции сати брахманы, говорят, знали такие растения, которые якобы защищали от боли при ожогах. Пастой из этих растений, смешанной с сандалом, натирали тело вдовы, после чего она бросалась в огонь и будто бы не испытывала при этом мучительных страданий, причиняемых ожогами.

Истоки обычая самосожжения восходят, возможно, к разработанному в системе индуизма понятию дампати — неразделимости мужа и жены. Считалось, что умерший муж испытывает необычайную тоску по оставленной половине, скорбит и взывает к ней, умоляя добровольно перешагнуть линию, отделяющую жизнь от небытия.

Древний обычай сати поддерживался почти повсеместно в Индии вплоть до его запрещения в первой половине XIX века.

Он существовал и в Южной Индии. Исторические хроники доносят до нас сообщения периода правления династии царей Чола. Во времена Вирараджендра Чоладевы (около 1216–1239 гг. н. э.) безымянный автор взял своеобразное «интервью» у вдовы, добровольно решившейся взойти на костер. «Она утверждает, — сообщал он, — что если останется жить после смерти мужа, то превратится в рабыню для других женщин, а мужчины, которые не связали и не бросили ее в костер, навлекут на себя несмываемый грех и будет считаться, что они сами толкнули собственных жен на стезю проституции»[48].

Обычай сати окутан многими повериями. Так, например, считается, что мудрецы не получат просветления, если в костер с горящей вдовой не добавят несколько прутиков. Вдовам, уклонявшимся от исполнения сати, грозил бесконечный цикл рождений в облике презираемой женщины. Только костер мог помочь им возродиться в облике мужчины. Идеология сати коварна, отголоски ее слышны в Индии и в наши дни. Обратимся к индийской прессе.

В марте 1981 года газета «The Times of India» опубликовала любопытную подборку на тему о случаях сати. «В приведенных примерах женщины психологически были доведены до катастрофы… Единственное, что они знали, это то, что традиция рассматривает сати как нечто весьма похвальное… Общество же продолжает давить на беззащитных вдов. Сегодня они — объект либо жалости, либо подозрений. Страх развода зачастую висит над замужними, их жизнь нередко — игрушка в руках мужей»[49].

Небезынтересно отметить, что до сих пор не обнаружено свидетельств того, чтобы какой-нибудь вдовец ринулся в огонь, ж*елая быть сожженным вместе с ушедшей в небытие любимой женщиной.

На другой после кремации день место сожжения посещают родственники — на сей раз в сопровождении женщин, которым вменяется в обязанность исполнение обряда кадатрудаль, заключающегося в том, что место кремации «охлаждают» свежей водой или молоком. После этого наступает очередь мужчин. Они собирают пепел и кости кремированного родственника в особый глиняный горшок, окропляют их и опускают в воды реки — чаще всего в том же месте, куда ранее бросали останки других родственников.

Несущая бремя страданий человеческих

В Тамилнаде существует еще один удивительный обычай, связанный со смертью женщин, умерших в родах. Он называется сумэй таньги и известен давно. Этот обычай более характерен для деревенских жителей. Сумэй таньги — значит «возложенное бремя», «несущая бремя». Никто не знает точно, когда именно возник этот обычай, когда вошло в норму, стало правилом увековечивать память матерей, умерших в родах.

Вдоль тамильских дорог, связующих города и поселки, стоят невысокие каменные сооружения в виде буквы «П» — два вертикальных столба и положенная на них плита. Эти сооружения не отмечают расстояние дорог и не предназначены для отдыха. Они, как; рассказывают, служат символами нерасторжимых уз живых и ушедших в небытие.

Обязанностью вдовца считается забота об установке сумэй таньги. После похорон муж отправляется на поиски подходящих камней. Каменщики помогают ему подобрать нужный материал, после чего несколько дней работают над ним, высекая столбы и плиту нужных размеров. Два камня-столба вкапывают в землю, а сверху кладут плиту. Теперь сумэй таньги готов. Обычно он в рост человека. Путник, бредущий с грузом (сумэй) на голове, облегченно сбрасывает его и водружает на памятный камень (таньги). Человек отдыхает, набирается сил и благословляет ту, в память о которой установлен сумэй таньги. Подрастет сын или дочь, которые своим рождением обязаны покойной матери, — их приведут к сумэй таньги и покажут памятный камень, расскажут о матери.

Этот обычай породил ряд поверий. Одно из них состоит в том, что горизонтальная плита сумэй таньги обладает особой силой. Вот почему ее иногда снимают и используют при строительстве дома. Считается, что в нем всегда будут мир, счастье и благосостояние.

Стремление увековечить память ушедших вызвало в наши дни появление сходных обычаев. В городах Тамилнада можно, например, встретить немало аккуратных навесов на автобусных остановках. Они сооружены семьями в честь умершего близкого человека. Соответствующая надпись и фотография покойного поясняют, кем, когда и в честь кого построен навес, под которым живые находят укрытие от палящего солнца или ливневых дождей. Деньги, которые тратят европейцы на изготовление надгробных плит, кажутся бессмысленной тратой средств, когда смотришь на такие навесы на жарких улицах тамильских городов.

Смерть — это осквернение

Дом, в котором находится покойник, считается, как мы уже писали, оскверненным. Оскверненными становятся также все, кто принимал участие в похоронных обрядах — будь то кремация или захоронение. Вот почему участники похорон и жилище, где пребывал покойник, подвергаются тщательному очищению. В деревнях таким признанным средством для наружных и внутренних стен, пола дома, а также прилегающих к нему территорий считается коровий навоз. Его разбавляют водой и им обмывают жилище. Обычай требует, чтобы после похорон были зажжены светильники. Особенно ярко они горят на месте, где находилось тело покойного. Здесь же помещают кувшин с водой в честь умершего, нищим раздают пищу — все это делается для того, чтобы «избавить» умершего от жажды и голода.

В городах помещения обрабатывают ароматическими составами. Принимавшие участие в похоронах родственники спешат выполнить ритуальное омовение, сменить одежды. Семья покойного несколько дней не разжигает очаг и не готовит еду дома. По обычаю, в эти дни семью, которую постигло несчастье, кормят соседи, друзья. Но хлопоты, связанные с похоронами, особенно в течение первого года, на этом не заканчиваются. Отныне в свои права вступают предписанные традицией поминальные обряды и церемонии. Разработаны эти обряды в Индии с большой тщательностью, их число велико, и они, естественно, связаны с немалыми материальными затратами.

Поминальные обряды и церемонии меняются от касты к касте, многое зависит от степени обеспеченности семьи. Если состоятельные деревенские жители могут позволить себе, например, предаваться печали в течение двух и более недель, то у крестьян победнее, так же как и у городских рабочих, на это нет времени.

В небрахманских кастах принят недельный траур, начинающийся с семнадцатого дня после похорон. Бытует и обычай подношения брахману подарков с целью получения символического «пропуска» душе покойного в иной мир. Нередко родственники усопшего практикуют угощение вкусными и отборными яствами шестнадцати человек, устраиваемое на двенадцатый день после похорон.

Живучи среди тамилов также поминальные обряды, исполняемые на восьмой и на десятый день после похорон.

Распространены среди тамилов годовые индуистские поминальные обряды. В октябре, например, проводится массовый праздник в честь умерших родителей. День жертвоприношений предкам обычно приурочивается ко дню новолуния. В дни поминовения родственников по мужской линии приносится весьма распространенная среди индусов жертва шраддха. В обряде в этом качестве используются шарики из вареного риса и сырые продукты. Последние предназначены для духовника, который обычно хорошо знает церемониальные тонкости, пользуется непререкаемым авторитетом и стоит во главе церемоний.

Важной составной частью обрядов считается поминальная церемония в доме покойного после кремации. Ответственность за ее проведение ложится либо на сына, либо на наследников покойного. В знак того, что оставивший земные тяготы не забыт в мире живых и здравствующих родственников, последние приносят в честь покойного дары в виде пищи, тканей или одежд, преподносимых’ священнослужителям, беднякам и нищим. С этой же целью широко практикуется скармливание пищи животным. Дурным знаком считается, если корова или ворона отказывается брать жертвенную пищу.

На ежегодных поминальных обрядах принято подносить брахману в виде дара листья особого кустарникового растения и многие другие предметы. Считается, что они будут символически переданы предкам.

Не столь уж многие правоверные индусы знают и помнят дни, месяцы, часы и порядок проведения тех или иных обрядов или церемоний. Нужные сведения, наставления и практическое руководство они получают от жрецов и астрологов, внося определенную плату за такого рода услуги.

В конечном счете расходы на похороны и последующие за ними обряды и церемонии выливаются в приличную сумму, пробивающую значительную брешь в бюджете индусской семьи. Но люди идут на такие жертвы — традиции прочно держат их в плену. Это особенно заметно в деревнях и небольших городках Тамилнада. В крупных же городах с развитыми производительными силами обычаи и церемонии в значительной степени утратили свою значимость.

Бурные десятилетия нашего века стимулировали невиданный по своему размаху процесс пробуждения сознания глубинных масс населения. Даже в системе погребальных обрядов происходят перемены. В крупных городах Тамилнада, например, вводятся в действие построенные на общественные средства крематории с использованием электричества. Нынешние условия жизни вынуждают горожан справлять погребальные обряды в максимально сжатые сроки. Некоторые церемонии либо опускаются, либо значительно упрощаются. В конечном счете объективные условия развития общества подскажут народу приемлемые пути транс-формации обычаев.