Отсекая лишнее

Глава 17 Неожиданный ракурс

Медленно, откуда-то из далекой темной пустоты, сознание тихо и несмело постучалось в закрытые, слепленые веки. Болели глаза и открывать их вот так сразу, одним махом и резко, не хотелось. Это дерзкое действие представлялось сомнительно возможным, да и делать так было попросту страшновато. Вместо этого Илья дал себе лишнего времени, чтобы лучше понять, где сейчас находился. Несколько минут, может быть пол часа — до сих пор отдававшая легкой вибрацией после удара голова, не бралась утверждать это с уверенностью. Мысли, расплавленные и размазанные, слоем угольной черноты, маслянистые, как печная сажа, прело липли к внутренней стороне век и помятым извилинам внутри умной кудрявой головы. Ну и пусть, хорошо. Значит так надо. Чувство было сродни тому, когда ты проснулся у себя в кровати в холодный пасмурный день ранней зимы или поздней осени. Спал ты долго, больше 9ти часов, но несмотря на это открывать глаза и вставать прямо сейчас нет ни желания, ни, сколь бы то ни было, осмысленной необходимости. Мелатонин еще плещется и бурлит в голове, наполняя ее приятным обволакивающим туманом, крепко и нежно держащим сознание в тягучих объятиях. Отличие было лишь в том, что, отслеживать переливы описываемых чувств, лежа на своей привычной и любимой кровати — одно, а здесь…Совсем другое.

Здесь ты даже не лежал! Твои руки были раскинуты высоко над головой и привязаны. Спина, через засохшую, коркой затвердевшую потную ткань, ощущала холодный шершавый камень, который впивался и противно раздражал и без того зудящую кожу. Но все же, находиться в таком положении было не столь немыслимо и неудобно, как показалось на первый взгляд, после того, как Илья пришел в сознание. Вскоре ноги нашли опору и уперлись во что-то твердое, предположительно в ту же поверхность, что и спина, вот только ощутить её текстуру мешали кожаные кроссовки. Но и на ногах вес не покоился полностью. Полусогнутые бедра ягодицами чувствовали некое подобие каменного седалища. Если бы не холод, сверлящий спину и простату, то положение тела, пусть и с изрядной натяжкой, можно было бы назвать комфортным.

Вот теперь, сориентировав внутренний гироскоп в пространстве и немного пообвыкнув, пришла пора приступать к самому смелому и ответственному шагу — открыть глаза. Кап…. Кап…. Кап…. Откуда-то издали, разносясь переливчатым эхо, слышались звуки разбивающихся о воду капель. Новое наблюдение добавляло загадке о текущем местоположении фрилансера глубины и вариантов.

Почувствовав, что страх силой воли загнан так глубоко, насколько это было ему под силу, и что он не закричит, как девчонка при виде, например, неведомого насекомого в нескольких сантиметрах от своего лица, Илья открыл наконец глаза. В мгновение ока перед сознанием пронеслись военные, террористы, какие-то бандиты, иллюминаты, рептилоиды и инопланетяне, предстающие перед ним, вооруженные диковинными инструментами для пыток, в самых невероятных интерьерах, на которые только была способна его фантазия.

Но когда разошлись засохшие веки, все, что предстало перед усталым, замазанным слезами взором, был полумрак какой-то карстовой пещеры, с желтовато-белесыми, местами пористыми сводами, очень грубо обработанными людьми, одному богу известно сколько лет назад. В специальных нишах, вырубленных прямо в податливом горном минерале, в алюминиевых чашечках, оплывая воском, горели свечи. В целом, абсолютно ничего страшного. Ничего из того, что рисовало воспаленное сознание не явилось материально. Интерьер горной пещеры можно было бы даже назвать уютным. Илья продолжал медленно крутить головой, изучая желтоватые известняковые стены и естественные колоннады сталактитов, расплывающихся тенями в тусклом неверном свете.

Мозг уже почти успокоился и перестал волноваться, рацио переключилось и занялось своим любимым делом — постоянным, безостановочным думанием. Бельштейн силился вспомнить, как оказался здесь. Контраст сумрачной, полу фэнтезийной пещеры и бетонных джунглей Токио был поразительный. Где он находился сейчас, хотя бы чисто географически?.. Япония ли это вообще, и сколько прошло времени? Горесть от сорванных похитителями планов, вопросы в голове о Юки и фирме ее отца, которую он готовился хакнуть еще не успели до конца оформится в голове, как в дальнем углу, начисто скрытом до этого тенью, зажглась зеленая, холодная вспышка цвета болотной гнилушки. Зажглась и потухла, привлекая внимания, выкинув все прочее из спектра восприятия и приковав взгляд к месту своего появления. Следующая вспышка была дольше и выхватила из мрака серые очертания какой-то кожистой материи. Во рту хакера мгновенно пересохло. Мигом позже, зеленый замогильный свет зажегся ярко и стабильно. Илья от удивления и шока открыл рот и выпучил свои красные, воспалённые глаза на то, что светилось сейчас в углу. Про то, что можно было закричать, мозг его напрочь забыл.

Свет разносился по пещере от фосфоресцирующей капельки на длинном блестящем усике, почти таком же, как у глубинного удильщика из фильмов Discovery. Усик этот врастал в круглую мерзкую голову, напоминающую раздутый и гниющий цветочный бутон. Он был прорезан по середине и раскрывался распадающимися, многослойными складчатыми губами, с которых вязкая желтоватая слизь падала каплями в образованное ей же маленькое озерцо.

Кап……

Кап……

Кап……

Илья содрогнулся всем телом от омерзения и, наконец, коротко вскрикнул. Существо должно быть крик услышало и повернуло свою склизкую прорезь в голове прямо к нему. Тут же свет его лампочки загорелся ярче, и монстр издал низкий гортанный звук: что-то среднее между воем и лаем. Пролаяв так несколько раз, сопровождая это брызгами тягучей слюны во все стороны, существо забило щупальцами по склизкой луже, в которой стояло и захлопало спинными плавниками, очень похожими на кожистые крылья, какие изображают у демонов или драконов. Туловищем этому созданию служил серого цвета кожистый и склизкий, как и другие части его тела, гибкий стержень. Казалось, что щупальца, на которых монстр стоял, сплетались в один толстый ствол, увенчанный гнилым бутоном мерзкой головы. Ствол этот медленно, будто гипнотически раскачивался из стороны в сторону. По обеим сторонам его длинными и тонкими плетями повисли атрофированные трехпалые конечности.

Страх, неприятие, ужас, чувство странного неверия в реальность — все это толпилось в сознании, толкаясь и перекрикивая друг друга. Казалось, это происходит сейчас с кем угодно, но не с ним. Казалось, что на экране перед ним какой-то фильм ужасов. Может быть поэтому рука Ильи рефлекторно потянулась куда-то в сторону, будто за пультом или мышкой, чтобы убрать это отвратительное нечто прочь. Но его рука была прикована к каменному пилону, и лишь цепь звякнула в ответ на усилие.

Монстр тем временем всерьез заинтересовался прикованным хакером, смотрел на него неотрывно, качая головой, что-то при это хрипло урчал, не забывая проливать под себя свои мерзкие слюни. Два тенктакля-щупальца, словно змеи, вынырнули на поверхность из пузырящейся липкой слизи, следом за ними, тут же еще два. Чудище оперлось на них, бросило себя вперед и мгновенно стало на 2 метра выше. Часть парализованного ужасом мозга Бельштейна, отвечающая за анализ и, лишь по счастливой случайности до сих пор способная выполнять свои функции, отметила, что должно быть, существо сидело в чем-то наподобие ямы или трещины. Обладателю же щупалец было совсем не важно, что там анализировал хакер. Все больше тентаклей вырывалось из белесого киселя на поверхность, чертя за собой липкие, шлейфы и нити. Добавляя децибел в свой хрипящий клекот, монстр принялся мощными быстрыми толчками двигать себя прямо к Бельштейну. Крылышки на его спине бешено трепетали, заставляя огни свечей подергиваться в такт их истеричному биению.

Когда до Ильи оставались жалкие метры, зверь рывком бросил свое стеблевидное тело с рычащей, разверстой головой. Илья заорал во всю глотку, что было мочи, от безысходности и ужаса. Совсем другую смерть он представлял для себя, нежели быть сжеванным вонючей сопливой пастью.

Своды пещеры оглушительно звякнули металлом, монстра отбросило назад. Он попробовал новый несмелый рывок, но лязг повторился. Слегка скорректировав положение головы на звук и приглядевшись, Илья увидел окутанные киселистой массой, очертания черной толстой цепи. Цепь это видимо была как-то хитро прикована снизу в тентаклям богомерзкого создания. Ее длина позволяла существу прогуливаться по пещере, но только в строго отведенном для этого радиусе. Сам монстр тем временем постоял в нерешительности, слегка покачивая головой, потом рыкнул, как показалось Илье, досадно и практически обижено. Серый стебель туловища повернул голову сначала направо, потом налево, удилище на ней о чем-то тускло просигнализировало несколькими неяркими вспышками, а потом большинство щупалец были вскинуты вертикально вверх, задержались там секунду и резко упали, сопровождаемые взвесью вонючей слизи. Жест, по мнению хакера, напоминал практически людское выражение досады: когда человек поднимал руки вверх, задерживал их там на какое-то мгновение, после чего резко бросал вниз, одним словом, всплескивал ими. Не дав пленнику построить в голове что-то, хоть отдаленно напоминающее гипотезу, по пещере гулко прокатилась человеческая речь:

— Что ж, вижу вы успели познакомиться! Хорошо.

Илья вздрогнул от неожиданности. Шок от контраста между человеческим голосом и невиданным, черт знает откуда выкопанным созданием, заставил вздрогнуть, съежится. Если бы фрилансер умел по-кошачьи прижимать уши, он бы так и сделал. Тем временем шаги эхом отскакивали от известняковых сводов, по ощущениям звук шел откуда-то сверху, справа. Хакер повернул голову до упора на звук, максимально напрягая зрение, всматриваясь во мрак, по ту сторону рыжих свечных пересветов.

Шаги мерно, один за другим глухо щелкали во тьме. Пока что их источника было не видно. Монстр больше не проявлял ни агрессии, ни беспокойства, он просто стоял, чуть в стороне, совсем по-человечески сцепив и легко потирая сейчас свои трехпалые ручки. Согнутое вопросительным знаком длинное тело его, едва уловимо для глаза раскачивалось из стороны в сторону. Голова же. после реплики из мрака, была повернута на звук, и чудовищное, немыслимое человеку существо, по всей видимости, узнав голос, замерло в ожидании.

Каждый новый шаг разносился по сумрачному залу чуть громче предыдущего, и вот, наконец, переступив границу света, из тьмы соткалась фигура. Человек этот был среднего роста, в темном, простом классическом костюме, и вообще не выделялся хоть чем-нибудь заметным. Такие неприметные персонажи никак не могут быть созданы естественно, самоопределиться, такой образ можно было лишь намеренно синтезировать.

Человек был темноволос, подстрижен максимально просто, не длинно и не коротко, стрижкой не современной, но в то же время и не классической.

— Ну, здравствуй, Илья Маркович, — спокойно и, можно даже сказать, участливо начал он.

Но не тон голоса больше всего изумил Илью Марковича, так и продолжавшего, между прочим, висеть не в самой удобной в мире позе, а то, что незнакомец заговорил с ним по-русски. Сложно было сказать, родной ли это язык для вошедшего. Илье показалось, что он уловил тонкий, едва уловимый, но все-таки налет какого-то трудно определимого акцента. Хотя, конечно, все это могли быть лишь игры его потрясенного разума.

— Что. Это. Такое? — кивнул хакер в сторону мирно шевелящего щупальцами и что-то клокотавшего себе под нос создания.

— Хм, — пауза, взятая неприметным, была поистине выдающаяся.

Подойдя совсем близко, человек в темном продолжил:

— В досье сказано, что вы вежливый, Илья Маркович. Я вот с вами поздоровался, все как положено… Но ладно, думаю, спишу это на шок.

— Совсем хорошо было бы еще и представиться, чтобы я знал для начала с кем мне выпала честь здороваться.

— Ох, ваша правда здесь, гражданин Бельштейн! Простите мне мои манеры, — сказал визитер, чуть выставляя вперед правую ногу и карикатурно, но не без присутствия грации, кланяясь в насмешливом реверансе.

«Издевается или что?», — подумал про себя Илья, — «Какой смысл? Мне и так не то, чтобы очень комфортно».

— Можете называть меня м…ну скажем, Анатолий!

— Можете… Ну скажем… То есть вы никакой не Анатолий?

— Ну что вы, что вы! Милый мой, — всплеснул руками именовавшийся, — Для вас я обещаю быть самым качественный в мире Анатолией! Или, быть может с этим именем у вас какие-то проблемы? Может быть некий Анатолий увел у вас девушку?

— Я рад, что вам весело, Анатолий. Можно просто Толя?

— Да хоть Толян! — рассмеялся на всю пещеру черный костюм, громким лающим смехом.

Если есть смех заразительный, то этот был полной его противоположностью. Исцеляющим назвать его было конечно нельзя, но вот под определение «отрезвляющий» тот смех подходил вполне. Пока Анатолий сотрясал пещеру своим инфернальным хохотом, серое склизкое создание включилось в процесс и принялось аккомпанировать ему совсем уж страшными потусторонними завываниями.

— Ну все, хватит! Ты слышишь, хватит! — рявкнул Анатолий, обернувшись в сторону монстра.

К удивлению фрилансера, серое недоразумение мгновенно умолкло.

— Кстати вот это вот, — Илья кивнул в сторону трехметрового страшилища, — хотело меня сожрать.

— Кто? Наш осминожек?! Я вас умоляю! Он хотел всего лишь с вами поиграть, он ведь еще совсем малыш.

— Малыш? Ну-ну… Сначала он был в той яме, — Илья звякнул запястным браслетом, путаясь указать в сторону слизневого озера, — потом у него засветилась эта хрень на башке, и он бросился на меня брызжа слюной! Вы хотите сказать, это игры такие?! Что вообще эта за пое**нь, что тут происходит, где я? Почему я прикованный?

— Давайте-ка, Илья Маркович, вы немного поубавите свой пыл и поумерите свой тон, — Анатолий мгновенно сменил полушутливую манеру разговора, обратив рекламную презентацию холодным металлом, — так всем нам будет легче и проще понять друг друга, и прийти к скорейшему консенсусу. А наш друг, уверяю вас, хотел просто-напросто пообщаться с вами. Другой вопрос: как бы закончилось такое общение для вашего здоровья, но, как видите, поэтому мы и приняли меры.

С этими словами вежливый Анатолий кивнул на черную, протянутую через весь зал цепь, которая терялась где-то в склизких переплетениях щупалец «малыша».

— А это тоже меры такие? — Илья звякнул цепью, крепившуюся к браслету на руке.

— А это, чтобы вы точно согласились на разговор.

— Странные у вас методы, конечно… Можно было бы и просто по-человечески позвать. Я так-то парень общительный.

— Общительный, но занятой, — многозначительно ответил Анатолий, — и был существенный риск, что ваши, ммм… не совсем полезные для общества и не до конца обдуманные вами цифровые изыскания, позволили бы вам добровольно принять наше предложение. А вместе с тем, время не терпит.

— Хорошо, хорошо, — Илье хватило сил, чтобы закатить глаза к потолку, — так или иначе я здесь. Здесь и впечатлен до глубины души вашими возможностями и, так сказать, фауной.

Хакер кивнул на серого ксеноморфа, который подтверждая слова Анатолия о своем возрасте, принялся подкидывать мелкие камешки щупальцем, а другим поражать их в воздухе, да так, что глаз не мог засечь фазу их полета и видел только известковую пыль после соударения снаряда со стеной пещеры.

— О! Вы не видели и процента наших возможностей, Илья Маркович. Однако же сумели стать настоящей болью в нашей дырка-заднице! — после изречения сего перла современной классики комедийного жанра, Анатолий, видимо, безмерно довольный своим чувством, юмора громко заржал.

— Снимите меня пожалуйста, Анатолий. Я готов к любому диалогу и никуда не убегу. Иначе поймайте меня и отдайте на съедение вашему этому…. Чуду, я не знаю.

Чудо, должно быть, как-то уразумев, что разговор идет про него, повернулся к Илье, наклонил свою ужасную, источающую слизь, голову и что-то вполне себе добродушно взрыкнул.

Мрачный Анатолий какое-то время молчал и просто смотрел на прикованного хакера, слегка наклонив голову и прищурив глаза. Илья же смотрел на то, как огромный серый монстр мирно и совсем по-детски продолжал играть с камешками. Зеленый огонек над головой загорался то ярче, то тускнее, а сам неизвестный науке вид, изредка сопровождал особо удачные с его точки зрения попадания радостным горловым подвыванием.

Глядя на эту игру, хакер улыбнулся и пробормотал, ни к кому особо не обращаясь:

— Да, похоже и вправду малыш.

Если бы Илья смотрел сейчас на Анатолия, и если бы мог хорошо его видеть в полумраке пещеры, то заметил бы, как улыбка, лукавая и самодовольная тронула его губы.

— А сколько ему? — спросил Бельштейн у своего тюремщика, — вы знаете?

— Приблизительно. По нашим меркам ему очень много, но вот по меркам его, м… скажем так, ему подобных, возраст подготовительной группы детского сада, ну максимум первый класс.

— Ему подобных?

— Только не делайте вид, уважаемый Илья Маркович, что не понимаете, о чем я говорю. Это попросту смешно. Все-таки мы то с вами, в отличие от этого сопляка, ха-ха! Сопляка! Вы поняли, да?!

Илья посмотрел на восторгавшегося сверкающими гранями собственного остроумия Анатолия. Глаза его в отблесках свечей горели каким-то диким огнем, оскал растянул губы. «Интересно, знает ли он Уве», — пронеслось в голове у пленника, — «Думаю они бы очень быстро нашли общий язык».

— Так вот, господин Бельштейн, не делайте тут из себя совсем несведущую бедную жертву. Вы преступник, плут, жулик и жестокий убийца!

Бах! Клац! Очередной камешек разбился о стену и осыпался на пол мелкой крошкой.

— Пожалуй, — медленно и очень спокойно проговорил Илья, не глядя на собеседника, — вот только я ли это?

— Что вы сказали?

— Говорю, Я ли это? Понимаете? — повторил хакер свой философский вопрос, делая ударения на «Я».

— Хм!.. Вы ли, говорите? Ну то, что вы чертовски умный сукин сын, это точно, — удовлетворительно и, как показалось Илье, в первый раз с легким налетом почтения в голосе, ответил Анатолий, — Поставили очень правильный вопрос. Но об этом, как и о многом другом завтра! А сейчас вам необходимо отдохнуть. Хенрик! Мачида!

Из мрака позади элегантного тюремщика выплыли два широкоплечих молодца с отрешенными, спокойными лицами, точно высеченными из камня. Один был седоволосый, стриженный под площадку, другой японец, круглолицый и смуглый. Забравшись на подножье скального образования-алтаря, на котором висел Илья, квадратные прислужники быстро расстегнули браслеты. Весь вес фрилансера разом оказался на отвыкших и затекших ногах. Последние тут же пронзило электрической колющей судорогой, хакер зашатался на высоком камне, накренился вправо, точно бриг в шторм, и следующим мигом, окончательно потеряв равновесие, полетел с высокого пьедестала. Не успев толком испугаться, он почувствовал, как могучие мускулистые руки прервали падение. Хенрик поставил его на пол, а Мачида быстро освободил скрученные цепью ноги.

Илья выпрямился. Стоять получалось, но почва под ногами ощущалась максимально нетвердо и неуверенно. Потирая болевшие после кандалов запястья, он спросил:

— Почему вы просто не убили меня?

Лицо Анатолия с такого расстояния было видно гораздо лучше, поэтому искреннее удивление, отобразившееся на нем, читалось легко и четко.

— А зачем же нам это делать, Илья Маркович? Убьем вас, придет другой! А так… Завтра мы пообщаемся с умным человеком, Илья Маркович! С вами пообщаемся! Расскажем про себя, вы про… Можете тоже рассказать, разумеется, но мы в принципе и так все про вас знаем! А?! ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!!

Анатолий снова осклабился в своем дьявольском фанатичном оскале и со всего маха саданул Илье ладонью по затекшему плечу, словно многолетнему, еще с институтской поры, другу.

— Ха-ха, — без особого энтузиазма отозвался пленный, теперь придется потирать еще и плечо.

— Но это, как я уже сказал будет завтра! А пока Ханрик и Мачида проводят вас в ваши, с позволения сказать, покои. Не подумайте! Это не издевка, там очень уютно. Разве что прохладно немного… Но это ничего! Голову как известно надо держать в холоде.

— Ага… А желудок в голоде, — мрачно завершил древнеримскую поговорку Бельштейн.

— За это не волнуйтесь, вас накормят. Мишленовский уровень, к которому вы должно быть привыкли в силу своего образа жизни, не обещаю, но мы едим и, ничего. Да и смотрите, какие у нас парни мощные, а! — Анатолий подошел к замершему в позе каменного голема Мачиде и обеими руками помял ему бицепс, — хотите потрогать? Ну же! Или вот потрогайте нашего Хенрика, это же просто скала!

— Можно я воздержусь?

— Разумеется! Мы сюда вас, вообще-то, не за тем доставили, чтобы мужиков щупать. А-ХАХАХАХАХАХ.

После очередного взрыва дьявольского смеха, заскакавшего эхом по пещере, даже малыш-монстр бросил свои камешки и с интересом повернулся на эти вопли агонизирующей гиены. Однако, хакер быстро вспомнил, что глупо быть уверенным в однозначной интерпретации немыслимого, видимого в первый раз существа. «Кто его знает, что там скрывается за этой многослойной, расклешенной кожистыми сопливыми складками, детской физиономией?» — одернул себя Илья, глядя на покачивающегося монстра, — «мало ли там, что оно чувствует, это чудо-юдо. Я, если бы так выглядел, то просто хотел бы, наверно, сожрать всех, кто попадал в мое поле зрения…»

— Прошу, — отсмеявшись, чуть отошел от первых ступеней, уходящей во мрак лестницы Анатолий, приглашая Илью пройти первым.

— Там же ни черта не видно!

— Ой, и правда!

С этими словами смешливый босс хлопнул в ладоши и левая стена винтового, уходящего вверх коридора засветилась желтыми пятнышками электрических, врезанных прямо в камень светильников.

— Хм, уютно тут у вас.

— А то! Пойдемте. Ну же! Вперед! Вперед!

Процессия из четырех мужчин удалилась. Кожистый серый зверь, или вовсе не зверь, а несчастный ребенок неведомой расы, повернулся вслед уходящим, что-то негромко прожурчал-проклекотал, ярко засветился зеленый огонек над его головой, а правая тонкая ручка чуть поднялась вверх, протянувшись по направлению винтового коридора, где уже гасли желтые огни.

Путь по коридорам, заключенным в неровные стены шершавой породы, петлял, перетекая из одного подсвеченного факелами прохода в другой. Илья уже хотел спросить, почему где-то освещение было электрическое, а где-то столь архаичное, но не стал этого делать, так как опасался еще одной шутки, грозящей взорваться очередным сатанинским раскатом. Он объяснил это для себя тем, что виной была разница в возрасте между разными частями этого странного места. Место, к слову сказать, действительно было более чем странное и необычное. Напоминало оно в первую очередь средневековые катакомбы какой-нибудь инквизиции. Однако Мачида с Хенриком в пути пару раз обмолвились друг с другом по-японски. Получались два взаимоисключающих логических предположения. По крайней мере уставший и пораженный увиденным воспаленный мозг московского фрилансера эти два различия увязать никак не мог. Илья задумался. Странное чувство дежа-вю посетило его. Будто бы он уже когда-то шел по этим коридорам и думал ровно то же самое, что и сейчас. Но все-таки… Вряд ли его успели перевезти в Европу, да и кому это надо? Плюс в Европе говорили бы на европейских языках. Юморной «Толя» мог быть откуда угодно. То, что он не русский — понятно, хоть и знает язык на удивление хорошо. Получается это по-прежнему Япония. Но откуда в ней подобная архитектура, если вспомнить, что страна была изолирована вплоть почти до самого начала 20 века? Хотя с другой стороны, что мы вообще знаем о нашей-то истории, не говоря уже про историю мировую?

— Вот мы и пришли, господин Бельштейн, ваши покои, — вежливый Анатолий, выполнив элегантный приглашающий жест, остановился сбоку от тяжеленой на вид двери с черными коваными петлями.

Доски были старые и потемневшие, а на самой двери висел огромный, черный — в цвет петлям, амбарный замок, по ощущениям никак не моложе двухсотлетнего возраста. Хенрик прошел вперед, быстро отпер его и вынул из петель.

— В знак нашего Вам доверия, Илья Маркович, запирать мы вас не будем. Туалет дальше по коридору, последняя дверь перед поворотом. В комнате вы найдете все необходимое, еду подадут примерно через час. Отдыхайте.

Когда Илья уже одной ногой перешагнул порог, Анатолий добавил ему в след:

— Хоть вы с этого момента никакой не пленник, а гость, по коридорам шарахаться все же не рекомендую. Кое-что может вас шокировать, это раз, а два — вы можете банально заблудиться. Скоро ночь, поэтому советую просто спать. Завтра же состоится полномасштабная экскурсия.

— Хоть и глупо было бы говорить спасибо тем, кто бьет вас по затылку до потери сознания в городе при свете дня, но спасибо. Всегда может быть хуже.

— И это золотые слова! Сам точно так же считаю! Кстати, за вашу скорейшую доставку ответственен вот этот вот джентльмен, — с этими словами местный начальник кивнул в сторону коренастого японца.

Мачида хмыкнул, обаятельно улыбнулся и подмигнул Илье.

— Оригато газаимас, блядь! — кивнул преданному самураю хакер и карикатурно сложил ладони перед грудью.

Хохот Анатолия снова раскатисто и страшно сотряс средневековые галереи. Под его аккомпанемент хлопнула тяжелая дубовая дверь, отгораживая плененного компьютерщика от загадочной компании.

Пройдя за дверь, Илья оказался в маленькой комнатке, вырубленной, как и все здесь, прямо в скале. Шершавые карстовые стены вокруг, пахнет известкой или мелом. У дальней стены короткая односпальная кровать, у изголовья ее по правую руку стол с выдвижными ящиками сбоку. На столе довольно ярко горит керосинка, белое ручное полотенце перекинуто через спинку стула, задвинутого под стол до упора. Напротив стола у противоположной стены что-то вроде гардероба: несколько крючков, вбитых в кусок грубо обработанной доски, рядом несколько полок. На них были гигиенические принадлежности, кувшин и таз для умывания. На крючках «гардеробной» висело какое-то грубое холщовое нечто. Илья подошел и развернул тряпки. Ими оказались свободная рубаха и широкие штаны. Оба эти предмета гардероба были грязно-серого цвета, но чистые и пахли той самой, пресловутой свежестью альпийских лугов. Это говорило о том, что несмотря на всю архаичность и дауншифт этой загадочная организации, в «гости» к которой посчастливилось попасть Илье, современными хозяйственными средствами они все-таки пользуются.

Хакер сел на кровать, побарабанил пальцами по коричневому колючему одеялу, попрыгал на этом дивном лежбище — чуть не отбил зад. Час до еды, говорите? Многовато. Как только уровень кортизола, того самого, что ответственен за стресс-менеджмент в организме, упал, из-за кулис сознания на свет начали выходить другие естественные потребности. Гегемоном среди них было то самое, дремучее и первобытное, чувство голода. Илья лег на спартанскую кровать, живот отреагировал тракторным урчанием. В желудке, утягивая остальные органы за горизонт событий, куда-то туда, к сингулярности, образовалась настоящая черная дыра, завывающая от ужаса долгих часов голодания. Плененный хакер попробовал отвлечь себя, сменив пыльную и пропотевшую одежду на мешковатые тряпки с вешалок. Хорошо, что в его келье не было зеркал: что-то подсказывало «гостю» — вынести его новый модный новый лук и остаться при этот в здравом рассудке было бы очень тяжело. В голове нестройным, разрозненным роев сиротливых пчел, оставшихся без улья, хаотично циркулировали мысли. Они никак не могли сфокусироваться во что-то, хоть в какой-то степени осмысленное и направленное. Словно осколки разбитого калейдоскопа, позвякивали они в опустевшем черепе, переворачивались, бликуя гранями. Лишь изредка нейроны, бьющиеся в припадке голода, обращали внимания на эти перепутанные, перемешанные образы. Вот промелькнула Юки, синие кончики ее вороновых волос, вот почему-то вспомнился, рассекающийся лазурь тихого океана, стальной нос внушительного эсминца. Потом был этот серый ужасный бедолага. Кто он? Что он? Как попал сюда? Кто все эти люди?

На самом деле Илья уже давно примирился и принял в своей голове тот факт, что происходящее с ним не может быть объяснено классическими, каждодневными, привычными всем истинами. Прагматичность и научность, факты и исследования, скармливаемые людям всю жизнь, давным-давно перестали работать в его конкретной, отдельно взятой реальности. Но ведь все равно это были факты? Что вообще это такое: факт, данность, парадигма? Миллионы, да что там! Целые миллиарды людей живут, опираясь на эти данные, на эту непоколебимую нормальность. А как иначе? Разве устоял бы мир без нее? Разве не посходили бы тогда все с ума в море сюрреалистичного хаоса, когда непонятно, где верх, где низ, где правда, а где вымысел и все зависит только от точки зрения и личного опыта того или иного субъекта. Тот, серый, могучий и глубокий, что являлся во снах и наркотических видениях, теперь понятно почему он не может просто так взять, да и перекроить планету, согласно своей древней, всепонимающей и всезнающей мудрости, что выше человеческой на многие порядки. Просто он понимает, что резкое пресечение бездумного бега леммингов на пути к суициду вызовет в рядах этих леммингов еще больший хаос и ужас. Они просто остановятся тогда, лишенные цели, без малейшего понятия что же делать дальше. А если такие лемминги доминирующий вид, а если в их лапках чемоданчики с красными кнопками?

Вот и дотянул этот подводный хранитель до самого конца со своим вмешательством. Однако Илья не был наивен, веруя в свою исключительную избранность. Он был уверен, что далеко не первый, кого выбирал своим орудием древний и страшный бог, и то немногое, что было сказано на его пути в качестве этого орудия, лишь подтверждало гипотезу.

Желудок вновь заурчал, выполнив очередное желчное сальто, прервав мысленный поток. Все-таки очень сложно думать о высоком и вообще как-то эволюционировать голодающему. Первичные потребности, стоит про них забыть, одномоментно и в одностороннем порядке, без права на аппиляцию, сталкивают все твои «высокие» человеческие проявления прямиком во тьму и невежество обезьяньего прошлого.

Эта мысль была последняя перед внезапным и резким помутнением сознания. Видимо ослабленный организм, просто не мог больше поддерживать бодрствование. Веки отяжелели, зашумело за глазными яблоками. Прямо сейчас легче было поднять двухсоткилограммовую штангу, чем держать глаза открытыми. Илье всегда казалось, что в борьбе между очень сильным голодом и очень сильным желанием спать, должен непременно победить голод. По крайней мере так всегда случалось в его случае, когда приготовление или добыча еды зависела от твои кулинарных действий или от приложения карточки или телефона к банковскому терминалу. Сейчас он лишь успел усмехнуться от того, насколько же был далек от истины, а потом нырнул в густой и неотвратимый сон.

Резкий спазм в животе сквозь тьму. Илья подскочил на кровати. Первое что он заметил, это как изменился свет в его комнате. Керосинку убавили процентов на восемьдесят. Комната из-за этого разделилась размытой границей на две зоны: полумрака возле стола и кровати, который едва-едва разбавлял тусклый свет, и сырого, совершенно черного дальнего угла. Но что это?..

Угол, окутанный тьмой, явственно и мощно пах едой! Источника запаха было не видно, но он совершенно точно просто обязан был там быть, если только мучимый голодом мозг не стал жертвой обонятельных галлюцинаций.

Фрилансер выбрался из-под колючего одеяла и ступил на ледяной каменный пол, пупырышками неприятно впившийся в ноги. Презрев эти смешные неудобства, выставив вперед руки, Илья двинулся навстречу желанному запаху. Остатками еще трезвого рассудка он сообразил, что нужно сделать. Хакер вернулся к столу и просто выкрутил вентиль подачи на керосинке до максимума. Желтый светлячок за стеклом встрепенулся, обрел силы и мощь, и со скоростью света, заставил мрак раствориться. Как только это произошло, в дальнем углу материализовался милый двухэтажный стол на колесиках, заставленный всякими яствами. Тут же, вслед за только что рассеянным мраком, испарились из головы и мысли о судьбах планеты, заговорах и каких-то глупых, никому не интересных леммингах. Когда же Илья подкатил столик к кровати и приступил с долгожданной трапезе, ему стало совсем хорошо. Учитывая общий спартанский антураж вокруг, от еды никак нельзя было ожидать изысков. Какого же было удивление фрилансера тем фактом, что накормили его действительно на совесть. Должно быть местный шеф был настоящим фанатом своего дела. Меню окончательно развеяло сомнения по поводу географического пребывания. Такая свежая рыба, тем более в таком количестве вряд ли могла бы быть где-то еще, кроме Японии. Да и палочки подали, что делало данную гипотезу до неприличия очевидной.

Оставив пару роллов на утро и накрыв их посеребренным колпаком, Илья залез обратно под одеяло. Вряд ли прошла хотя бы минута, как он снова провалился в уютное забытье.

— Вставайте! Вставайте, Илья Маркович, нас ждут великие дела! Ну! Ну же! Я с кем говорю?

Каждая фраза слышалась отчетливей и четче предыдущей. Хакер разлепил веки, прочистил глаза от скопившихся за ночь засохших слез. Ощущение было такое, что он заснул буквально мгновение назад, но из небольшого квадратного отверстия в стене над кроватью, конусом, постепенно растворяясь в воздухе, пробивался солнечный свет.

— Давайте, быстрее умывайтесь и пойдемте! Нам есть, о чем поговорить!

— Умыться… — прогоняя из головы остатки сна, пробормотал Илья, — Это еще пол дела, я вот тут роллов оставил на завтрак, а тут вы, так рано…

— Какие роллы? Да еще и на завтрак?! Разве это кушает по утрам человек интеллигентный? Ответьте мне, м? Илья Маркович!

Человек интеллигентный тем временем был слегка ошеломлен таким напором вопросов и неуверенно пробормотал:

— Да, вроде как, больше ничего и нет.

— Ой, ради бога, идите уже умывайтесь!

Фрилансер встал с кровати. Ноги съежились от впившихся в них остреньких скальных пупырышек.

— Тапочки же мы вам предусмотрели, — раздраженный неприспособленностью гостя, резким жестом указал Анатолий на угол возле входной двери, где действительно стояла пара аккуратных серых тапочек, без изысков.

Хакер бросил на тюремщика взгляд из подлобья, но рекомендацией все же воспользовался, неуклюже проковылял в угол и обул предложенные тапочки. Пока Илья плескался в тазу и размазывал по зубам пыльный, лезущий в горло порошок, Анатолий что-то вдохновенно вещал, сопровождая поток мыслей активной жестикуляцией. Было там что-то про Россию, про их вклад в прогресс, про дерзкое, непохожие на других мышление и подходы. Илья порядком удивился. Ему редко удавалось слышать подобное про его родную страну. Забавным находил он тот факт, что поток грязи и критики в адрес многострадальной РФ гораздо чаще можно было услышать от самих русских, хотя подобная точка зрения, конечно же, была популярна и у иностранцев. Прошелся Анатолий по Японии и по евреям, заставив Бельштейна инстинктивно напрячься и приготовиться к пассивной обороне, основанной на игнорировании негатива и его отрицании или же на ироничном высмеивании антисемитских взглядов. Но, к его удивлению и здесь, высокий чин местных казематов был крайне лоялен к богоизбранным.

— Ну вот! Хорошо, что вы уже одеты, — сказал Анатолий, оглядывая Илью в его мешковатом одеянии, так сильно контрастирующем с классическим нарядом начальника.

Пиджака и черного цвета на нем сегодня не было, вместо этого были серые, модного зауженного кроя брюки, белая рубашка и в тон брюкам жилет.

— Подождите, а завтрак?

— Не о желудке сейчас вам стоит думать, Илья Маркович! Пошли.

Мужчины покинули скромные покои.

— А дверь можно и не закрывать. У нас тут, знаете ли, сознательное общество.

— Почему мы, кстати, постоянно на вы? — попытался наконец изменить бесившую его формальность Илья.

— Потому что мы воспитанные люди, нет? ТЫ так не считаешь?

— Наконец-то! А то как два дебила на светском рауте.

Возможно, это сон придал Илье гусарского бесстрашия, а может ему просто надоело противиться и отрицать невозможную на первый взгляд череду событий, но факт оставался фактом. Страх, волнение и потрясение улетучились из головы как дым.

— Кстати, а где твой амулет, Илья Маркович?

— Просто Илья, можно просто Илья, — хакер попытался сместить неудобный акцент вопроса, в то время как в голове адреналин тараном ударил в мозговые рецепторы.

Однако, Бельштейн быстро нашелся с ответом.

— А что, он мне здесь нужен? — ответил он вопросом на вопрос.

— Нет, ну вы сто процентный еврей, Илья Маркович! — Анатолий немного помолчал, усмехаясь одному ему ведомому чему-то.

После того, как они завернули за очередной поворот, начальник местных катакомб продолжил:

— Не могу я на «ты»… Воспитание, наверное. Вас, разумеется, не ограничиваю. Это же такая классика отвечать вопросом на вопрос! Что ж, ваш амулет действительно вам не нужен, а еще он почти высох, мы проверили. Очень скоро он стал бы полностью бесполезен и перестал бы вам служить. И вы бы натворили страшных дел, Илья Маркович.

— Тут вы, пожалуй, правы. То, что я могу творить страшные вещи, я уже догадался. Тот человек в Исландии был ваш?

— Да наш. Вот только он, скажем так, сорвался с поводка. Он, вообще-то, должен был взять вас живым.

— Ну, живой бы я вряд ли тогда ушел, если бы не…

— Но в итоге все получилось, как нельзя лучше! — перебил хакера Анатолий, — Ваши действия послужили для нас важным индикатором.

— Индикатором чего?

— Того, что с вами можно и нужно работать. Вы не классический, как сейчас говорит молодежь, — «упоротый» разрушитель.

— Откуда вы так знаете язык? Вы же не русский

— Почему вы так уверены? — усмехнулся Анатолий и пристально посмотрел Илье в глаза.

— Ну… Акцент в первую очередь.

— Ах, акцент!.. Что ж, надо будет поработать над этим, — загадочно заключил тюремщик.

Илья же решил более не углубляться в эту тему.

— Так вот, вы взяли Амулет, тем самым сознательно отрезав себя от бесконечной, дарованной вам силы.

— Этой силой я не управлял. Она проявлялась независимо от моей воли.

— Ну правильно. Как и все в вашем существе.

— Не понял.

— Вы в курсе, что у вас есть мозг, господин Бельштейн?

Илья хмыкнул.

— Слышал о таком, — саркастично ответил он.

— А слышали ли вы о том, что это мозг управляет вами, а не вы им. Буквально.

Хакер немного помолчал, собираясь и раздумывая над ответом.

— Вы имеете в виду, что он контролирует печень, легкие, сердце, всю работу организма…

— Да нет! — перебил его элегантный Анатолий, — это все понятно. Я о том, что ваш мозг управляет чем-то гораздо более тонким. Что такое «намерение» никогда не задумывались?

— Если только очень давно, — немного растерянно ответил сбитый с толку хакер.

— Ладно, я отвечу, чтобы вы сейчас не плутали в дебрях невежества. Ахах! Так вот, Илья Маркович, намерение — это оправдание и обоснование поступка, транслируемое мозгом вашему «Я», чтобы вы думали, что сами решились на то или иное действие. На ЛЮБОЕ действие. На самом же деле, на него решился ваш мозг, даже и не думая вас об этом спрашивать.

Илья замедлил шаг, Анатолий подстроился под него, внимательно глядя на хакера, наблюдая какой эффект вызовет сообщенная им информация. Фрилансер же сощурился, смотрел куда-то сквозь лицо своего провожатого расфокусированным взглядом. Губы его шевелились, тихим-тихим шепотом повторяя последнюю реплику Анатолия, для того чтобы максимально верно и точно ее понять.

— То есть… — протянул хакер, — подожди! Ты же говоришь про «нас», разделяя этих «нас» от мозга. Кто же тогда мы? Что такое сознание?

— Хм, сознание… Кто ж его знает! Я вообще думаю, это самый сложный вопрос для человечества — не больше, не меньше. Но вот то, что мозг управляет вонючим мешком мяса, костей, сосудов и всяких вегетативных систем — это вопрос абсолютно решенный. Причем уже приличное время назад.

— Да? Почему же я узнал об этом лишь к 40 годам?

— Помилуйте! — всплеснул руками Анатолий, — это уже вас надо спросить. Может просто не интересовались, может еще что… Ну а если серьезно, то масштабно, все эксперименты по доказательству этого факта никогда не освещались. Прочитать о них обыватель мог лишь из серьезной научной литературы и то очень сухо и сжато. Понимаете, почему?

— Думаю, что да. Тогда ведь получается, что у человека нет свободы воли, получается, что он не контролирует себя.

Илья осекся и задумался, остановился.

— Ну что, Илья Маркович, понимаете теперь?

— Все те случаи…. Убийство в Москве, жажда… Тяга к океану… Да, я понимаю. Но ведь амулет…

— Подождите. Обо всем по порядку. Вот смотри… — усилие в голосе читалось отчетливо, — Илья, с мозгом разобрались. Он управляет человеком. А что, если кто-то или что-то управляет мозгом? А что, если я скажу тебе, что эти мозги могут общаться друг с другом, что если у них есть типа свой интернет?

— Ты просто продолжай, Толя, я уже ничему не удивлюсь, — горько усмехнулся Илья.

— Пошли дальше, идти еще прилично. Ты слышал про ноосферу?

— Слышал, конечно, то я всегда относил это к области шизотерики и прочей околонаучной чепухи. Но, видимо, я ошибался.

— Видимо. Ноосфера реальна. Реальна и операбельна. Ты ведь слышал, когда говорят: «что-то буквально витает в воздухе», что-то, что понятно и почти очевидно многим, например, научные открытия, совершаемые почти одновременно разными людьми в разных частях света, никогда до этого не общавшимися. Или, например, предсказания фантастов, такие как у Жюля Верна и Алексея Толстого, да и еще много у кого. Люди будто заглядывают в будущее, куда-то туда, за незримую, но совершенно непроницаемую завесу. Это и есть ноосферные области, поля той частоты, на которые способны настраиваться лишь некоторые мозги, лучшие среди подобных, если угодно. Понимаешь, эти мозги уже пообщались между собой, и все определили. Понимаешь?! Мозги пообщались, не люди.

Илье хватило сил лишь на то, чтобы просто покивать.

— Теперь самое интересное, — продолжал тем временем Анатолий, — мозг управляет тобой, хорошо, здорово, с этим определились. Но ты конечно же в курсе, что у всех нас есть начальники. Так вот и ноосферу это не обошло стороной. Точно так же, как мозг управляет нами, кто-то при желании может управлять и мозгом. То, что этот кто-то задает перед ними некие стратегические цели, мы не сомневаемся.

— Это тот, кого я видел во снах?

Анатолий кивнул.

— А тот, маленький в пещере?

Улыбка на тонких красивых губах и еще один кивок.

— Но с этим, — указательный палец с дороги перстнем указал вниз, — проще. Он еще маленький. Вот теперь мы и подошли к амулетам. В нашей структуре они были созданы очень давно, почти сразу же, как только Окти попал к нам.

— Окти? Вы его так называете? Очень мило.

— От октопус, осьминог. Скажи же, похож?

— Ну… как сказать? Но название хорошее.

— Имя. Это его имя, — поправил тюремщик, — а тот, кого видел ты, это взрослая особь. Про него мы знаем очень мало. Он очень древний, счет идет на тысячи лет, может на десятки или даже сотни.

— Откуда такой вывод?

— Судя по Окти, — развел руками Анатолий, — ему уже скоро будет 600 лет, а он все еще ребенок ребенком. Но интересно то, что воздействовать на человека, управлять им через мозг, маленький Окти еще не умеет, и мы подозреваем, что уже никогда не научиться. Ведь учить его банально некому. Папашке мы его не отдадим. Э, нееет!

— А этот «папашка»… — Илья взял небольшую паузу, точно прикидывая стоит ли озвучивать дальнейшее, — он такой один?

Анатолий повернулся, остановился и серьезно посмотрел хакеру прямо в глазу:

— Я не позволяю себя думать, что их может быть несколько, — серьезно сказал он, потом немного помолчал, медленно зашагал дальше и добавил, — среди нас нет единого мнения на этот счет. Некоторые считают, что могут быть еще, но никаких явных подтверждений тому, к счастью, не наблюдалось за всю нашу историю.

Но даже если я ошибаюсь, то мы знаем точно: управлять друг другом представители этого вида не могут. Абсолютно точно доказано: взрослая особь на своего отпрыска влиять не способна. Собственно, этим мы и пользуемся!

Илья прищурился. Понимание этого аспекта пока что обходило его стороной.

— Что, Маркович, не догадался еще? Амулет твой это просто хитрая железка с выделениями Окти внутри! Ахахахах!

Хакер вздрогнул. Он все не как не мог привыкнуть к раскатам дьявольского хохота подземного мастера. Хотя то, что они до сих пор были под землей, теперь подвергалось большим сомнениям. Лестницы на их пути все чаще устремлялись вверх, в стенах все чаще и все большего размера встречались бойницы и уже настоящие окна. Факела на стенах больше не горели за ненадобностью — естественного освещения хватало с лихвой.

— Его слизь, — продолжал Анатолий, — мы ее изучаем. Она излучает, причем довольно сильно. Спектр напоминает радиоактивный, только абсолютно безвредный для здоровья. По крайней мере за всю нашу историю нет не одного свидетельства о том, что у кого-то выросла третья рука! Ахахаах!

Короче мы думаем, что попытки влияния на разум не могут пробиться через этот фон. Этим и пользуемся. Но вот когда слизь высыхает, а это неизбежно, носитель вновь становится уязвим. Твой амулет почти высох. Поэтому мы очень торопились. …И, к счастью, успели.

Тем временем в коридорах вокруг стало совсем светло. Илья и тот, кто называл себя Анатолием шли теперь по долгому лестничному пролету под открытым небом. Лестница под арочной крышей вздымалась над морем, небольшие фигурные колонны поддерживали свод, а лазурное небо, щедро рассыпая солнечный свет, заставляло искриться водную гладь, далеко-далеко внизу. В перспективе за сужающейся до угольного ушка аркадой угадывалась протяженная площадка, неведомо как парившая над океаном. В сознании от таких картин невольно рождались аналогии с царствием небесным, тем более после путешествия по затхлым и мрачным, факелами лишь освещенным казематам. Наконец-то стены перестали сковывать. Здесь их не было вообще, и лезвия океанских ветров, одурманивая голову запахом растворенной соли, дарили организму свежесть и бодрость, наполняя его до краев энергией радости: первобытной и дикой. Светлая синева сверху, и снизу та, что темнее, рождали трудноуловимый расплывчатый горизонт. Ничего более не было по левую руку идущих кроме моря и неба. Справа же, где-то сбоку и далеко внизу, виднелся скалистый клочок земли.

— Контраст какой! — после очередного глубокого вдоха, восхитился фрилансер.

— Только на нем все и познается.

— Давай просто немного здесь постоим!

Провожатый Ильи нахмурился, потирая подбородок.

— Вообще-то нас ждут…

— Да, ладно, минуты 3 ничего не изменят, скажешь я запнулся пока шел или еще что-нибудь.

— Хорошо, постоим.

— Так чем вы занимаетесь, кто вы вообще? Откуда у вас это серое чудо?

— Тут, товарищ хакер, я вам многого не подскажу. Не та карьерная ступень… — он вздохнул, достал из жилетного кармана портсигар, подцепил ногтем одну сигарету и протянул ее Илье, — Мачида сказал мне, ты не докурил. Позволь исправить этот недочет.

Бельштейн усмехнулся и угощение принял. Выдыхаемый пар, подхватываемый сильным ветром, мгновенно и бесследно растворялся.

— Мы организация, как ты уже понял. Название если и есть, то я его не знаю. Скорей всего его нет. Может и было когда-то давно, но, должно быть, отмерло само по себе. Чем мы занимаемся?.. Скажи, ты рад сотовым телефонам, прочим успехам коммуникаций, благодаря которым ты можешь делать свою работу? Рад? Хорошо. Тогда знай, что это мы. Да, не удивляйся! Именно мы внесли очень существенный вклад в факт их появления. Ядерная энергетика — тоже мы. Да, тут ты можешь поспорить, что добра едва ли больше, чем вреда, но все же это прогресс!

Прогресс — вот то, благодаря чему ты не сидишь сейчас в пещере, доедая своего сородича, которому генетически повезло чуть меньше тебя. Благодаря прогрессу ты можешь смотреть не на волосатую обезьяну женского пола, сшивающую две шкуры огромной костяной иглой, а на шикарную азиатку.

— Вы и про это?.. Хотя, чему я удивляюсь.

— Знаем. И это тоже, благодаря прогрессу. Без него, видишь ли, никуда, — Анатолий глубоко затянулся, — перечислять его достижения можно бесконечно. Но, все могло бы быть еще лучше, если бы нам не мешали. Например, Тесла мог бы дать миру гораздо больше, если бы его не убили, когда поняли, что несмотря на все попытки саботажа его работ, неспособны бороться со светочем его интеллекта. Сейчас мы бы уже, я уверен, встречали очередную экспедицию с Плутона, прибыв в аэропорт на машинах, которым не нужны бензин, колеса и дороги. Я могу долго фантазировать об этом.

— Что же мешало?

— Другой полюс, который, как ты знаешь, есть у всего в нашем мире. В том числе и у нашего общества. Наши записи появляются около 600 лет назад, с эпохи раннего возрождения, когда люди стали всерьез задумываться о прогрессе. И уже тогда были они. Те, кого ты встречал, кто, как ты наверно думаешь, спасали тебя от нас. Хотя… Признаться, это они и делали, и тут мне стоит перед тобой извиниться. Вначале планировалось тебя убрать, но это было бы крайне необдуманным и вредным решением… К счастью, жизнь расставила все на свои места, что в конечном итоге, позволило нам стоять тут и довольно мирно разговаривать! Да? Ахахахах!!

Анатолий зашелся в страшном припадке своего хохота, как и много раз до этого. Чайки в небе в ответ подняли оглушительный гвалт, видимо приняв импозантно одетого мужчину за своего.

— Мы были обречены проиграть эту битву почти с самого начала, ведь за нашими противниками стояли силы, неподвластные человеку не то, что для борьбы, а хотя бы просто для понимания. Даже сейчас, обладая куда как более развитыми знаниями и наукой, мы можем довольствоваться, по сути, лишь догадками и предположениями. Но нам повезло. Наш португальский брат, ты его прекрасно знаешь, под предлогом поиска нового пути в Индию отправился в бушующие и холодные воды Атлантического океана в поисках последней надежды. Потопив половину флота, он все-таки смог поднять со дна его, нашего маленького Окти, того самого, что встретил тебя на алтаре.

— Неужели ему действительно столько лет? — не мог поверить своим ушам Илья.

— Может и больше. Лично я склонен думать именно так.

— Но кто он?

— Тут есть несколько версий. Озвучу самую, на мой взгляд, адекватную. Окти — это детеныш древнейшего вида разумных существ на планете. По своим силам и возможностям они сравнимы с богами. Предпочитают жить под водой, настолько глубоко, куда еще добрую сотню лет, а может и вообще никогда не доберется человек.

— Я видел его… — тихо проговорил Илья, — видел его во сне.

— Легко в это поверю. В конце концов, ты ведь его протеже. Он выбрал тебя орудием. Орудием для очередной форсированной приостановки и отката развития нашего вида. Почему очередной? Да потому что всегда, когда люди приближались к определенному уровню, те, с глубин, являли свою волю и стирали с лица Земли зазнавшихся наглецов, наших предков, их же собственными руками.

— Мне говорили, что это опасно для планеты, — вспоминая горячие фанатичные речи Уве, ответил Илья, — якобы только в этих случаях.

— Прогресс идет рука об руку с риском — это правда, но не думай, что мы такие дураки. Все, что реально грозит планете, нами жестко отслеживается и пресекается.

— Но ведь и вы можете ошибаться, неверно оценивать риски. Ты сам говорил про расщепление атома.

— Все могут ошибаться и риски неверно оценить. Поэтому они и риски, — отрубил Анатолий, докуривая сигарету и складывая раздавленный перед этим о каменную стену бычок в карман, — вот тебе кстати пример нашего отношения к экологии! Ладно, заболтались мы тут с тобой. Пошли, осталось немного.

Илья повторил сделанное Анатолием с сигаретой. Мужчины быстрым шагом прошли остальную часть колоннады и нырнули в проход на противоположном ее конце. Вопреки ожиданиям хакера, долгого пути по очередному лабиринту мрачных коридоров, на этот раз не случилось. Уже очень скоро проход кончился. Перед ними раздвинулись створки тяжелой металлической двери, и процессия из двух человек оказалась в широкой и просторной и да, все так же высеченной в скале зале. Ее своды уходили высоко, смыкаясь плавным куполом. Все пространство было заставлено длинными горизонтальным рядами столов с множеством мониторов и разной другой компьютерной аппаратурой на них. За столами сидели, а между ними ходили и стояли люди, разных рас и возрастов, мужчины и женщины. У каждого была своя функция, было видно, что работа спорится и кипит — идут приготовления к чему-то очень важному.

По бокам залы-пещеры были прорублены широкие окна. Они были застеклены современными стеклопакетами, с кое-где открытыми форточками, благодаря чему в зале было свежо и приятно. За окнами белыми гуашными мазками парили над океаном чайки, солнце золотило их перья, как всегда величественно и без всякой суеты совершая свой извечный небесный обход. В самом центре зала, у его дальней стены так, что видно было абсолютно всем, закрепленные в ячейках толстого металлического каркаса, висели огромные мониторы. Некоторые из них безжизненно чернели, ожидая своего часа, некоторые рябили шумом помех, на каких-то транслировалась океанская гладь с высоты птичьего полета, а на других, помимо глади, рассекая волны пенными бурунами, гордо шли вперед военные корабли.

— Что здесь происходит, Толя, — задал Илья вопрос, как только закончил осматривать этот командный центр.

— Теперь, надеюсь, ты понимаешь зачем ты здесь. Тагава — наш человек. Человек прогресса, как и твоя родина, что было сюрпризом для многих, должен признаться, — потер Анатолий переносицу.

— Алистер, у нас почти все готово, пойдемте, совет ждет вашего отчета.

— Кто? Алистер? Чего, бл**ь? — Илья недоуменно развел руками и даже позволил себе мат, в надежде, что мало кто здесь так же хорошо, как его провожатый понимает русский.

— Я думал Анатолий твоему русскому уху будет привычней.

— Имя — отстой, если честно, — при этих словах хакер был готов в очередной раз содрогнуться от взрывов страшного хохота, но Анатолия-Алистера будто подменили.

Веселость и щеголеватое всезнайство на его лице заменило выражение холодной собранности профессионала, как только они вошли в зал управления. То, что помещение служило каким-то высшим командным целям сомневаться не приходилось, вот только каким именно, и к чему сейчас готовились все эти люди? Алистер ушел с позвавшим его человеком, а Илья тем временем внимательно изучал мониторы, те из них, на которые уже передавалось изображение.

Догадка пришла почти сразу, но поверить в нее было на грани невозможного. Во-первых, хотя бы просто потому, что в голове у хакера никак не могло уложиться как должно быть осуществлено то, чего он всей душой опасался. Но его предчувствие ясно давало понять, что уже очень скоро, этот вопрос станет ясен.

Хотелось позвонить Юки, сказать, что с ним все хорошо и услышать, что с ней тоже все в порядке. Конечно же сейчас телефон ему никто не даст — даже думать об этом было бессмысленно, не то, что просить.

Тем временем вернулся Алистер. Жестом он маякнул человеку в дальнем конце зала, возле небольшого возвышения, затем что-то негромко сказал, стоящему рядом мужчине в белой мантии. Как показалось Илье сказано это было на латыни. Не на итальянском, который он немного разбирал, не на испанском или, не дай бог, португальском, не даже на румынском, а именно на чертовой латыни!

— Что тут происходит? — негромко задал вопрос Илья.

— А на что похоже?

— Вопросом на вопрос? Тебе ж вроде это не нравилось.

— Стараюсь учиться у людей на своем пути, вот и все.

Илья, оскорбленный в лучших чувствах, отвернулся и продолжил созерцать действо на мониторах.

— Ладно ты! Я шучу. Прости. Я всегда шучу, когда волнуюсь, а волнуюсь я ужасно. То, что сейчас будет, мы не делали уже очень давно. В двадцатом веке, если я правильно помню историю, вообще не делали не разу.

Илья внимательно слушал, волнение в нем нарастало, солнечное сплетение сковало тупым ноющим холодом, и холод этот все усиливался. Волновались все. Он чувствовал это буквально кожей. Люди и машины работали как единый механизм: операторы печатали со скоростью автомата, супервайзеры внимательно следили за вверенными группами, безошибочно координируя процесс. Алистер наблюдал за общей картиной, было понятно, что он либо не вовлечен непосредственно в технологию, либо свою часть уже отработал.

— Вдень это в ухо. Это синхронный аппаратный переводчик. Не думаю, что ты знаешь латынь.

— Спасибо. Куда уж нам, простым деревенщинам.

Алистер хмыкнул.

Как только устройство оказалось в ухе, многоголосый гвалт сразу же превратился в набор прекрасно различимых фраз и реплик, переключаться на которые можно было с помощью обычного внимания, прямо, как если бы язык, на котором говорили все эти люди был твоим родным или ты его очень хорошо понимал.

— Мы готовы полностью передать картинку, все дроны на позициях: воздушные и подводные. Оператор. Отбой.

— Наши люди на судах рапортуют о полной готовности приступить.

— Группа медиумов также готова, ждет распоряжений. Состояние Окти удовлетворительное, говорят, мычит что-то мирное… Ай!

Это Алистер влепил подзатыльник молодому оператору, перегнувшему с самодеятельностью. Затем он наклонился к парню и сквозь зубы проскрипел металлическим голосом:

— Ты у меня сейчас сам замычишь, придурок, еще раз я услышу отсебятину!

Алистер поднял руку и проговорил в свои электронные часы на запястье. Его спокойный, ровный голос, усиленный динамиками, прокатился по всему залу:

— Говорит координатор первого порядка Алистер ван Хойдонк. Все готово к началу операции. Ждем сигнала от медиумов. Как только Окти выйдет на достаточную мощность, приступаем, — и убрал руку ото рта.

После уже тише обратился к девушке-оператору неподалеку:

— Джессика, Кшиштоф на связи?

— Да, координатор, как мы и рапортовали, все агенты готовы приступить по сигналу.

— Пингани его еще раз. От него сейчас зависит все.

Джессика два раза кликнула куда-то мышкой и через секунду отозвалась:

— Координатор, он на связи, ждет команды.

— На центральный монитор его камеру.

Девушка исполнила приказ и в центре экранной мозаики отобразилась огромная командирская рубка какого-то военного корабля. Полукруглая панорама стекол, за которыми кинжалом рассекал волны стальной нос. На палубе, с позиции Кшиштофа, можно было видеть стволы носовых орудий. В рубке длинный пульт, и дежурный офицер за ним нес вахту. Судя по обстановке все было спокойно, Судно крейсировало по маршруту в стандартном патрульном режиме.

— Джесс, спроси его, как далеко ближайший японский корабль.

Оператор отстучала на клавиатуре запрос. Голландец склонился над монитором у левого плеча девушки.

— Порядка 15 миль…. Далековато черт! Хотя, с другой стороны, может среагируют и будет меньше жертв, — пробормотал координатор себе под нос, но Илья, напрягший слух прекрасно его услышал.

Не выдержав, он вклинился в размышления координатора:

— Может объяснишь мне что происходит хотя бы в двух словах?

— Нет времени, — отмахнулся от него ван Хойдонк.

— Слушай, я понимаю, что вы хотите спровоцировать японцев. Юки мне кое-что рассказала. Все-таки фамилия у нее тоже Тагава. А я не такой дурак, чтобы не сложить 2 и 2.

— Ну а что спрашиваешь тогда? Все сам прекрасно понимаешь.

— Я не понимаю, как вы хотите это сделать!

— Тогда наберись терпения и просто смотри дальше.

Поняв, что дальше пытать упрямого голландца смысла не имеет, Илья скрестил руки на груди и продолжил смотреть глазами агента Кшиштофа на пенные океанские буруны под ярким солнцем. План, если, конечно, Бельштейн его правильно понимал, был хорош. Ясно было, что это чертово тайное общество, предпочитающее почему-то общаться на латыни, замыслило и хочет осуществить обычную провокацию. Илья мысленно поаплодировал организаторам всего этого действа, сумевших внедрить своих людей на флот далеко не самых последних в военном плане стран, особенно США, которые, конечно, хоть и сдали свои позиции Китаю уже как несколько лет, по мнению многих экспертов, но все еще считались весомым игроком на любом театре военных действий. Но неужели они хотят открыть огонь по японцам? Неужели думают, что это сработает? Можно ведь тут же связаться с командованием самураев и оправдаться тем, что запуск был случайный. Хотя, с другой стороны, кто знает до какой степени развился конфликт между тремя странами? Об этой третьей стране, вообще-то, стоило помнить чуть ли не в самую первую очередь. Ведь не стоит забывать, что именно Россия стояла у истоков очередного конфликта международных интересов, коему, как и бесчисленному множеству перед ним, суждено затеряется в исторической перспективе, под гнетом безразличного времени. К сожалению, рассуждать обо всем этом более-менее осмысленно и здраво, Бельштейн сейчас не мог. Последние дни он был занят совсем другими делами. Следить за развитием событий в тихоокеанском очаге напряженности было абсолютно недосуг.

А тем временем, прямо сейчас, очаг этот приковывал внимание около сотни людей. Кто-то из них напряженно следил за вверенными ему показаниями на мониторе, кто-то переговаривался, видимо, с многочисленными группами, задействованными в готовящемся действе, некоторые, как Алистер-Анатолий, координировали целые людские кластеры разного назначения и размеров.

— Мастер, начинайте, если все готово. Кшиштоф, также полная готовность, твой выход с минуты на минуты, — сказал голландец своим часам и убрав ото рта запястье, принялся нервно массировать подбородок.

Какое-то мгновение все было тихо. Конечно, речь не шла о полной, абсолютной тишине, гомон переговоров, пиликание техники, щелчки шагов, усиленные эхом скального купола, — все это наполняло командный центр. Илья огляделся вокруг. Внимание почти всех людей, кто не был напрямую вовлечен в техническую часть работы, было приковано к центральному монитору, на который транслировалось изображение со скрытой камеры польского оперативника. Картинка слегка, едва уловимо покачивалась — должно быть агент переминался с ноги на ногу от напряжения или усталости, а может от того и другого.

Повернув голову направо, хакер остановил взгляд на Алистере. Координатор сосредоточено, слегка приоткрыв рот, внимательно смотрел на дисплей своих электронных часов. Губы его едва уловимо шевелились, как будто бы он что-то отсчитывал. Вот, он чуть громче сказал лишь одно слово, по звучанию похожее на немецкое, нажал на часах боковую кнопку, и одновременно с этим вперился колючим взглядом прищуренных глаз в многоячеечную наблюдательную конструкцию.

Как только это произошло, Илья ощутил словно легкое касание. Это было очень необычное чувство, так как хакер мог поклясться, что коснулись чего-то древнего и первобытного в самой глубине его мозга. Закружилась голова, и зал, раскачиваясь, поплыл перед глазами. Нетвердые ноги сделали шаг назад, гипофиз забыл, где верх и низ и как поддерживать вертикальное положение вверенного ему организма. От падения фрилансера удержали руки, вовремя ухватившие его сзади за спину.

— Эй! Эй! — лицо Алистера расщеплялось на несколько слоев перед подернутым туманом взором, — приди в себя! Сейчас пройдет.

Голландец отвесил Илье две легкие пощечины, посадил его на так кстати подвернувшийся стул на колесиках, окропил пальцы в непонятно откуда взявшемся стакане с водой и побрызгал на вечно небритое лицо.

Хакер сидел на стуле с низко склоненной головой, удерживая ее обеими руками, потому что она так и норовила разлететься на несчетные слои-проекции и отправиться водить хороводы по командному центру. Но в данный момент до него, либо же до его головы никому не было дело. Напряжение в зале нарастало лавинообразно и скоро, казалось, было готово зазвенеть в воздухе.

— Координатор, Окти включился. Поле очень сильное.

— Я почувствовал, — откликнулся Алистер, — действительно. Он молодец. Кшиштоф, готовься!

Изображение на экране слегка качнулось вверх-вниз. После, картинка командирской рубки поплыла слева-направо — носитель камеры переменил положение, перейдя в другой угол. Отсюда агенту было видно боцмана, стоящего за пультом управления хода корабля. Мужчина с небольшим животиком, в песочно-зеленой форме флота США оперся о края пульта, закрыл глаза и наклонил голову вниз, после чего потряс ей несильно влево и вправо. По командному залу прошел одобрительный и возбужденный, негромкий ропот. Илья, понемногу приходя в себя, обратил внимание на стакан на краю стола неподалеку. Не спрашивая ни у кого разрешения, он схватил стакан, вылил содержимое себе в глотку и проглотил одним махом, точно это была 50 граммовая рюмка водки. В голове шевельнулись старые недобрые воспоминания о той сжигающей нестерпимой жажде, что отправила его в это последние, и очень насыщенное событиями, путешествие. Как только жидкость упала в желудок, он почувствовал, что головокружение проходит, а расколотые зрительные проекции собираются в одну сфокусированную картину. Но несмотря на то, что мозг адаптировался, возвращаясь к нормальной работе, осталось ощущение легкой тошноты, волнения и будто бы, психологического пресса, сродни панической атаке.

Тем временем, Кшиштоф продолжал транслировать на экран немолодого американского офицера. Мужчина на глазах багровел, а его седая борода от этого лишь ярче выделялась на мясистом лице. Наконец боцман, ни слова не говоря, покинул пост, оставив агента Кшиштофа одного в капитанской рубке.

— Медиумы, трехминутный эффект невнимания на рубку, лучше пяти-.

Напряженный, голос ответил, слегка запыхавшись:

— Да хоть десятиминутный. Малый сегодня в ударе, может это наш гость так его мотивировал?

— Все может быть. Ладно, вы главное там не расслабляйтесь.

Загудело у Ильи в голове. Перед глазами вновь потемнело, окружающий мир распался серо-черным мелким крошевом. Хакер усилием воли взял себя в руки, буквально приказав миру перестать разлетаться. Как ни странно, тот послушался и быстро пришел в норму, слепившись из шума помех обратно, привычным своим порядком. Алистер бросил на Илью беглый озабоченный взгляд.

— Что с дронами, Майкл?

— Будут в рабочем коридоре через одну минуту, пятнадцать секунд. Горизонт воздействия двухминутный.

— Хорошо. Мастер Ив, невнимание есть?

— Д… Да, Ал, рубки, считай, что нет. Ай! Черт! Грегори!..

— Что у вас там?

— Все нормально, Ал. Грегу стало немного не по себе. Малыш сегодня и вправду очень силен…

— Не забывай, что и воздействия нормального не было сколько, года три?

— Хм, — добродушно хмыкнул мастер голосом из колонок неподалеку, — я работал полгода назад, но… Ладно, неважно. У нас все готово.

— Кшиштоф, готовь запуск. Старт по моей команде. Цель — крейсер Аматерасу.

Напряжение в зале загустилось до степени, когда его можно было потрогать рукой. Илье казалось — протяни он руку с расставленными пальцами и проведи ей по воздуху, она увязнет в этом напряжении, и оно липким киселем склеит пальцы. Гомон в зале пропал как по команде, все звуки точно провалились, канули в бездну. Люди молча наблюдали. Внимание их было приковано к центральному монитору, на котором от первого лица транслировались главные события всего их дерзкого предприятия.

Заученными движениями, руки в сером рукаве военного мундира пробежались по кнопкам и тумблерам, двинули регуляторные ползунки, задавая координаты и помечая цель. Последний беглый взгляд — финальная проверка, и пальцы откинули стеклянную крышку, под которой красным горела небольшая поворотная ручка.

— Давай, — выдохнул в свои часы Алистер.

Рука повернула ручку. Тут же освещение в капитанской рубке сменилось на тревожно-алое, знаменующее собой боевой режим. Две белые линии прочертили небо, унося к зениту смертельный заряд ракет. Рубка взорвалась громовым басом, усиленным фэйдером радио связи. Бас этот, напоминая искусственный голос разгневанного робота, гремел по-английски, яростно вопрошая что сейчас произошло, и кто санкционировал запуск ракет. Те же, не обращая внимание на гнев захлебывающегося яростью адмирала, неотвратимо двигались все дальше к своей цели.

Илья следил за мониторами, на которых, повинуясь командам Алистера, менялись картинки с разных наблюдательных устройств. Сами команды, приглушенные и размытые, с трудом доходили до восприятия, разлетались едким дымом, не в силах пробиться через вязкую хмарь, которая внезапно снова захватила голову хакера. Слух отказывал и, словно, топил звуки в густой, непролазной глине. Внутри отлично продуваемого всеми ветрами каменного купола стало нестерпимо жарко и душно. Однако, зрение пока еще продолжало служить своему хозяину и кристально четко передавало мозгу изображение двух, перевитых клубами дыма, белых линий, несущих заготовленную смерть дальше, через тихоокеанскую лазурь. Ракеты в мгновение ока преодолели цепь американских кораблей, несколько страшных секунд летели горизонтально над пенными гребнями, после чего быстро пошли на снижение. Изображение на мониторах снова переключилось. Теперь уже снимали не беспилотники, а камеры, прикрепленные не ведомо к чему у поверхности воды. Было видно, как с неба отвесно спикировали два клубящихся белых шлейфа. В следующий миг черно-рыжий огненный взрыв расколол пополам военный корабль, увенчанный красным солнцем на белом поле. Зарябило изображение, волны накатили на камеру, а после стало видно, как разорванный точно посередине японский крейсер, двумя искореженными кусками металла, принялся быстро погружаться на дно. Разлом кишел снующими в панике маленькими человечками в белой форме. Белыми ядрышками риса спрыгивали они в кипящую пеной и пузырями воду с поднимающихся вертикально осколков того, что еще минуту назад было военным кораблем.

— Черепахи, твою мать!.. — шепотом на родном голландском выругался координатор, — могли же среагировать.

Илья эту реплику не услышал. Тошнота и головокружение ударили по нему столь же резко как те ракеты, только что потопившие японский крейсер. Он упал со стула, больно приземлившись на локоть. Перед глазами с быстротой стробоскопа замелькали образы. Нельзя различить были то ли это трансляции с камер, или же картины, которые рисовала его собственная голова. Вспышками, сознание бешено носилось и переключалось, обозревая идущий ко дну корабль с разных ракурсов глазами тех, кого поверженный боевой левиафан стремился утянуть с собой в темную бездну. Вспышка, и вот перед глазами переплетенные, точно ветки сухого мертвого дерева стальные перилла бортика.

— Прыгай, Хидео! Прыгай! Тут нас точно ждет смерть!

Илья глазами японского моряка видел, как его товарищ стоял над краем порванного металла, хватаясь за те самые изломанные перилла и никак не мог решиться на прыжок с тонущего стального айсберга.

— Ну же, Хидео, чего ты ждешь!?! — кричал товарищу матрос.

Он резко оглянулся. Лицо обдало жаром и жирной гарью. Когда ветер унес черное облако стало видно, что это взорвалось носовое орудие. Вспышка, огонь и серая труба орудия с другого борта, оторванная взрывом, перелетела через них, ударилась в противоположную тонущую половину, в затем плюхнулась в кипящие варево водоворота, разом прекратив мучение больше десятка людей.

Илья почувствовал какой-то импульс, вибрацию. Словно кто-то пытался без слов, но договориться с застывшим в страхе над пропастью матросом, убедить его наконец прыгнуть. Но не получалось! Будто не хватало опыта, а картинка тем временем метнулась туда, в кипящий котел. Иступлено колотя руками по пенным пузырям другой, пока еще живой матрос пытался удержаться на плаву. Но сзади кто-то резко надавил на плечи. Голова ушла под воду. Паника и беззвучный крик. Удалось повернуться и скинуть с себя руки обезумевшего товарища. Под водой его лицо, обезображенное паникой, глаза, переполненные безумием, а руки продолжали тянуться и хватать… Илья, точнее тот, чьими глазами он воспринимал сейчас мир, извернулся выбросил вперед свою руку, растопыренными пальцами надавил на глаза очумевшего матроса, оттолкнулся от его головы и всплыл.

Вспышка и, оказавшись снова в своей голове, в своем теле и, как будто бы, в своем сознании, Бельштейн судорожно втягивал в легкие воздух. Казалось, его нужно больше и больше, столько, что легкие просто не способны были вместить такое количество. Ван Хойдонк коротко и быстро оглянулся через плечо, скользнул озабоченным взглядом по бешенно озирающемуся вокруг фрилансеру, который, казалось, перестал понимать где находится и что сейчас происходит вокруг него. Однако, всем сейчас было совершенно не до Ильи. Кровавая морская пьеса, заваренная этими людьми, требовала неотрывного внимания, так как развивалась она с быстротой сгорающего в небе метеора.

— Не ответили Алистер! Почему? — голос откуда-то из угла зала, затененной ниши на возвышении.

— Мы это учитывали, — быстро выплюнул в ответ голландец. Последнее что ему было нужно сейчас, это глупые отвлекающие вопросы.

— Сейчас же начнется настоящий морской бой, мать твою! Вон, русские уже разворачиваются!

Алистер вместо ответа посмотрел на массив мониторов. Изображение подавалось с неба, сразу с нескольких дронов. Цепь русских судов, помеченная белым флагом с косым голубым крестом, вспарывая волны, синхронно легла на левый борт. Крен военных кораблей был пугающе крутой. Непосвященному взгляду показалось бы, что морские исполины вот-вот полностью завалятся набок и пойдут ко дну. Но вместо этого, серые стальные монстры, упрямо вгрызаясь в волны, дугами продолжали чертить свой маневр. Когда суда вышли из крена и прямым курсом понеслись на сокращение дистанции в сторону американцев, быстрый фрегат, что шел в авангарде цепи, выстрелил в воздух несколько бочек. Те взмыли в синюю высь, вращаясь в бешенных сальто и взорвались белыми клубами дыма в самых высоких точках своих траекторий. Русский флот пошел под прикрытием дымовой завесы.

— Ив! — Алистер снова включился в координацию, — Вы прямо сейчас должны дотянуться до трех человек, командующих флотами. Пусть Окти внушит им всем приказ не вступать в бой! Своей цели мы уже достигли, а третья мировая нам совсем ни к чему!

Тишина в эфире. Старший из отряда медиумов не отвечал.

— Ив! Ив! — орал Алистер в микрофон, — ты слышишь меня?!

Ответа не было.

— Так, быстро к Окти, кто-нибудь! Нужно понять, что там произошло, почему нет связи.

Тем временем американцы не мешкали. На одном из мониторов было видно, как один за другим с огромной палубы авианосца взмывают в небо истребители. Серые матовые F-18, ложились на крыло и уносились по направлению к белой дымовой завесе, лоскутами изорвавшейся между синими небом и водой.

— Ну Алистер, мать твою… — скрипучий голос из края зала, — молись, чтобы русские и американцы сейчас не поубивали друг друга…

Всю эту картину, молниеносно разворачивающихся событий, наблюдал Илья. Он так и сидел на полу, привалившись спиной к металлической стене-перегородке, не в силах подняться. Странная слабость одолела его, и будто бы тело больше не принадлежало намерению и воле. А может быть наоборот, эта самая воля подвела его, ослабла и расфокусировалась, потеряв способность управлять.

И тут комната пропала. Утонула в черноте перед глазами на миг. Но спустя этот краткий миг, длинной в взмах век, чернота ушла, а на ее месте появилась пещера, та самая, где он пришел в сознание, привязанный цепями к странному алтарю. Теперь же вместо него, на алтаре этом было тело в белом балахоне. Человек этот безвольно висел, голова упала на грудь. По периметру в разных малоестественных позах застыли на полу другие фигуры в таких же белых одеждах. В центре всего этого действа со склоненной вниз головой, растерянно махая нижними щупальцами, стоял Окти и крутился в разные стороны. Илья чувствовал, что серый пятиметровый гигант испуган, потерян и не понимает, что делать. В его сознание копьями, одна за другой, вонзались человеческие мысли, мысли тех, кто принимал непосредственное участие в набирающем силу бое. Каким-то непостижимым образом мысли эти дублировались и в голове хакера. Вот пролетели словно рой диких пчел, мысли летчиков американских истребителей, готовых исполнить любой поступающий приказ. Эта готовность граничила со страхом, адреналином, отдающим в надпочечники. В это же время до сознания доносились, объятые паникой с одной стороны и военной дисциплиной с другой, мозговые волны капитанов флотов. Американцам не хотелось воевать на два фронта, даже их мощнейшим флот этого бы не выдержал. И пока русские неуклонно сокращали дистанцию под прикрытием дымовой завесы, японцы не мешкали и тоже разворачивали свои корабли в боевые позиции. И пока одни лихорадочно искали причину запуска ракет, другие пытались не допустить новых потерь и оскалить в ответ свои военные зубы. С каждой новой секундой, разноголосый гомон мыслей в водовороте конфликта, прорезался все новыми и новыми голосами в огромной, источающей слизь голове, похожей на гниющий бутон, попутно резонируя в совершенно неподготовленных для такого восприятия человеческих мозгах Ильи.

Ему уже не нужны были мониторы, чтобы наблюдать за развитием боя. Он был сразу во многих местах, мог видеть картину сотнями пар глаз, воспринимать ее десятками душ и сердец. Вот, к центрам зрительного восприятия, не спрашивая его на то разрешения, приклеилась картина: глаза американского пилота F-18 за толстым фонарем кабины и тонированным экраном шлема, наконец-то смогли различить что-то кроме плотных белых клубов. Не успев проанализировать боевой порядок русских, внимание его приковал крупный пунктир зениток, прочертивших трассеры сразу с нескольких кораблей. Мгновенно были срезаны две машины, шедшие в звене слева. Не дождавшись команды, летчик в ярости откинул предохранительный колпачок с гашетки, отправив тем самым сразу пять ракет по ближайшей цели. Интеллектуальная система наведения выбрала некрупный эсминец в первом ряду. Ракеты вонзились в серый корпус и взрывами раскололи корабль на несколько частей. В этот момент, когда летчик в эйфории, налитыми кровью глазами, созерцал бушующее пламя, пожиравшие эсминец и его команду, быстрая очередь зенитки разрезала его истребитель точно посередине фюзеляжа. Пилот умер мгновенно, как и его мозг, просто перестав существовать, не почувствовав и мили секунды боли.

Сознание бросило Илью в пучину вскипающего огнем океана, туда где еще минуту назад гордо развивал свой Андреевский флаг российский эсминец. Тут уже боли, страданий и ужаса была хоть отбавляй. Люди захлебывались вспененной солью вод или же сгорали заживо. Некоторые догорающей спичкой, обезумев от ужаса, прыгали за борт разорванного на куски судна, повинуясь последнему самому древнему инстинкту — попытаться спастись во что бы то не стало.

— Прекратите! ПРЕКРАТИИИИ-ТЕЕЕЕ! — надрывно выл фрилансер, колотившись спиной о стену, стискивающий, и до крови раздирающий ногтями кожу под своими волосами, в надежде прервать этот поток ужаса, людской боли, страха и смерти.

— Алистер, там нашему гостю что-то совсем нехорошо, — какой-то мужчина указал голландцу на Илью.

У хакера тем временем уже пошла ртом пена и закатились глаза, перевитые багряными жилками сосудов. Бельштейн содрогался в крупных конвульсиях, продолжая надрывно и все менее связно выть все те же два слова по-русски.

— Что там за завесой? — спросил Алистер вместо реакции на Илью.

— От дронов нет сигнала. Они-то ли не могут прорваться, то ли их сбили.

— Твою мать… — сквозь сжатые зубы выдавил голландец, — А что там с медиумами, кто-то уже к ним отправился?

— Да, сразу, как только вы велели. Пошел Мачида со своей командой.

— Хорошо, — тихо ответил координатор.

Ван Хойдонк несмотря на бешенное напряжение и ответственность, тем не менее был способен задавить свои эмоции. Запретив себе отвлекаться, он во что бы то не стало пытался удержать тонкие нити ускользающего контроля. Мозг его лихорадочно искал решение, то что могло спасти сейчас не только задуманную миссию, но и целый мир от чудовищных последствий. Алистер молчал, стоя в пол оборота и через плечо наблюдая за, казалось, выжившим из ума Ильей.

— Фрэнк, свяжись с охраной. Мне нужно три человека и носилки. Да, и передай Мачиде, чтобы ни в коем случае ничего не делали с Окти. Под страхом смерти ничего не делали!

— При всем уважении, сэр, я думаю он и так это понимает.

— Давай-ка я буду здесь думать, а ты выполнять!

— Так точно, — ответил оператор, после чего дал короткий устный запрос в микрофон на длинной стойке, стоящем на углу его стола.

Меньше чем через минуту, в зал влетели три коренастых молодца в черных военных брюках и свитерах. Двое из них несли пустые носилки. В руках третьего был внушительный автоматический карабин.

— Так, парни, видите этого припадочного? — Алистер быстро указал рукой в сторону раскачивающегося и тихо что-то бормотавшего себе под нос Ильи, — Замечательно. Грузите его на носилки и за мной.

Когда группа с голландцем во главе и погруженным на оранжевые носилки хакером быстрым шагом направилась к выходу из каменного зала, неприятный скрипучий голос из тенистой ниши раздражительно заметил:

— И куда это ты, Алистер? Кто будет разгребать весь этот бардак?

Надо было отдать должное обладателю этого голоса. Несмотря на весь творящейся вокруг хаос и вакханалию, никакой паники или даже простой неуверенности нельзя было расслышать в заданном вопросе.

Перспектива зарождающейся на глазах, третьей мировой, будто бы абсолютно не пугала скрытого тенями соглядатая, словно за свою жизнь он повидал таких конфликтов не один и даже не десять, и все, что сейчас творилось, не выходило за границы обычного рабочего порядка.

— Я, патриарх, как раз этим и занимаюсь, — обернувшись, как можно спокойней, стараясь не сорваться на грубость, ответил голландец.

Быстрые гулкие шаги, мелькание синего неба сквозь полуразрушенные колонны морской галереи, крик чаек и свежий соленый воздух. Илье удалось переключиться и снова вернуться в себя, удалось оставить ужас боя позади и сосредоточить внимание на том, где сейчас находилось его мокрое от испарины и сотрясаемое сильным ознобом тело. Но удалось ли это ему? Быть может это его мозг устал от резких вспышек невыносимого стресса и боли и выкинул сознание прочь? А может быть мозгу это приказали? Слишком много вопросов для его бедной головы. Одно оставалось несомненным фактом — его куда-то несли. Оглядевшись и попытавшись приподняться на локте, чтобы обозреть тех, кто так громко топал сейчас, хакер нашарил в воздухе рядом с собой плотный накрахмаленный манжет дорогой белой сорочки. «Толя!» — первое, что пришло в сознание. Сделав усилие и приказав пульсирующим и ноющим от повышенной температуры мышцам шеи повернуть голову, Илья увидел над собой знакомое лицо голландца. Тот, почувствовав взгляд, посмотрел в ответ.

— Т-Толь… Алистер, — слабым голосом позвал фрилансер, — куда мы идем? То есть… Куда вы несете меня?

— К твоему другу, Элайджа, мы несем тебя к Окти. Другого выхода у нас нет.

Какие-то мгновение, лежащий на носилках хакер молчал, словно что-то соображая, пытаясь собрать рассыпанные мысли.

— Ему очень больно, Али, — наконец тихо проговорил Бельштей, — а еще страшно. Он не понимает, что ему делать, что вы от него хотите. Он не был к этому готов.

Голландец внимательно посмотрел в покрасневшие, слезящиеся синие глаза, чуть разлепил губы, видимо для ответа, но осекся, а после отрывисто скомандовал:

— Быстрее, парни! Надо поднажать.

Галерея кончилась, процессия спустилась в темные каменные коридоры. Дневной свет быстро сменился маслянистым, коптящим огнем факелов. Коридоры ветвились ходами и поворотами, встречая спешащую группу промозглой сырой затхлостью. Густой, липкий воздух все явственней отдавал плесенью. Люди одолевали один лестничный пролет за другим, углубляясь все дальше в скалистые недра. Вот уже отдаленно, на границе слышимости, можно было уловить звук падающих капель. Несли Илью бережно, даже очень. Настолько, что ему почти удалось провалиться в какое-то подобие дремы, чуткой и настороженной. Легкое раскачивание носилок только способствовало этому. Если закрыть глаза и домыслить мерный перестук колес, то могло показаться, что ты едешь на поезде. Из этого полусна к реальности Илью вернул резкий голос Алистера, эхом раскатившийся по сводам знакомой пещеры:

— Поставьте сюда. Да, вот сюда, на это возвышение.

Качка прекратилась, Илья ощутил под собой твердую скальную породу. Попытался приподняться на локте, открыть иссушенные свои, больные и слезящиеся глаза. Мышцы пресса при попытке подъема отозвались долгой ноющей болью, а сквозь влажную пелену слез, склеивающих ресницы, своды пещеры виделись точно написанные неумело наложенными мазками масляных красок. Сверху этих мазков, острыми белыми иглами растянулись пламенные наконечники многочисленных, расставленных по всей пещере свечей. Хакер протер глаза — картинка прояснилась. Тут же, внимание привлекли распластанные по каменному полу бесформенные груды белого тряпья. Приглядевшись, очень скоро стало понятно, что это человеческие фигуры. Они лежали по периметру подземного зала. Живы были эти люди или нет, сказать Илья не мог. Координатора первого порядка Алистера ван Хойдонка, должно быть тоже заинтересовал этот вопрос, и он отдал очередную команду:

— Парни проверьте тут все. Самое главное живы ли медиумы.

В центре зала, точно клубок серых склизких и медленно копошащихся змей лежал Окти. Голова его лбом упиралась в пол, стебель тела изогнулся вопросительным знаком, мерно вздымаясь вверх и вниз от дыхания монстра. Переплетение щупалец разного размера еле-еле шевелилось.

— Ты, — Алистер кивнул на Окти бойцу с карабином, — проверь его, только очень аккуратно. Подходи сзади, так он тебя не увидит, и ты его не напугаешь.

Охранник с оружием наперевес медленно принялся сокращать дистанцию с распластанным ниц существом. Он аккуратно, как и советовал голландец, обходил чудище по периметру, заходя тому в тыл прямо за переплетение щупалец. Тут легкий металлический лязг раскатился эхом по каменным сводам. Охранник посмотрел под ноги и пошарил черным ботинком с высокой голенью по склизкому киселю — одному из продуктов жизнедеятельности Окти. После чего он резко повернул голову и посмотрел на Алистера широко раскрытыми глазами, полными тревоги и страха.

— Господин координатор, — шепотом пытался говорить он, — цепи, они порваны.

Одновременно с этим подал голос другой боец из дальнего конца зала, и этот возглас, напротив, был очень громким:

— Координатор, осмотрели всех. Живы, за исключе…

Оперативник не успел договорить. Пещера задрожала от чудовищного рева. Окти пружиной распрямил туловище, махнул по широкой дуге головой — брызги слизи оросили стены, Илью, так и продолжавшего лежать на носилках, Алистера и стоявшего рядом с Окти бойца. Монстр поднял свои дистрофичные руки с растопыренными тремя пальцами. Кисти этих рук с бешенной скоростью принялись вращаться в суставах, словно два миксера, поставленных на максимальную скорость. Внутреннее, темно-зеленое свечение окутало трехпалые конечности. В тон ему, но гораздо ярче, вспыхнуло удилище, венчавшее бутон его головы. Солдат с карабином отпрыгнул на шаг, упер свое оружие в плечо и наставил на мгновенно ставшие почти в три раза выше его, создание.

— НЕ СМЕТЬ! Опусти ствол! — заорал голландец, что есть мочи.

Ответом ему был громовой гортанный полу-клекот полу-рык. С ревом, почувствовав опасность, Окти резко развернулся и взмахом одного из щупалец, того что потолще смахнул карабинера как щепку. Боец, точно невесомая черная тряпка, кувыркаясь в воздухе, полетел в стену со скоростью футбольного мяча. Он ударился об острые выступы и сполз переломанной грудой исковерканных конечностей, оставляя за собой кровавый подтек на стене пещеры.

Люди видели эту картину и теперь замерли в шоке и ужасе в разных краях каменной залы. Окти дико ревел, размахивая щупальцами в разные стороны и бешено вращая трехпалыми руками. Удилище его горело с яркостью электросварки. Длинные серые тентакли удлинялись, упругими смертоносными хлыстами они прорезали пространство, доставая до самых стен, высекая из них каменную крошку. Два оставшихся в живых солдата и сам Алистер попрятались за оказавшимися поблизости сталагмитами.

Илья смотрел на ужасное действо со странным спокойствием и принятием. Он внезапно понял, что оказался здесь неслучайно и, как ни удивительно, но только он мог прекратить всю эту вышедшую из-под контроля операцию. Еще он понимал, что бедный малыш-осменожек сейчас боится возможно даже больше всех здесь собравшихся, и за пеленой этого страха, он догадывался о том, во что его втянули и как использовали. То, что сегодня хотели осуществить все эти люди с его помощью, было попросту выше пока еще лишь детских силенок. Именно это фрилансер сейчас и увидел в разъяренном монстре, с силой достаточной, чтобы крушить камни. Он увидел в нем просто испуганного ребенка. Другой, неведомой расы, с должно быть, полностью отличным от нашего, восприятием, пониманием и коммуникацией, но, тем не менее, всего лишь дитя. Сила работать в поле, недоступном для большинства людей — в поле мыслей и мозговых волн, как и несопоставимая физическая сила не меняли суть существа. И по сути этой, перед ним сейчас ревел яростный и смертоносный, но обычный испуганный малыш. Когда Илья понял это, представил, сколько времени это создание является пленником людей, сколько вынужденно было служить их целям и манипуляциям из его головы улетучились остатки страха. Эти вислые лохмотья, лоскутные бесполезные ленточки на дереве восприятия, были сорваны прорвавшейся в голову эмпатией и состраданием, простыми участием и сочувствием. Слезы, светлые и чистые брызнули из глаз, смочили нижний ряд ресниц и упали крупными каплями на щеки. Эти слезы, точно быстрая горная речка, смыли всю слабость и недомогание. Бельштейн поднялся со своих носилок, протянул вперед руку, пытаясь с помощью нее дотянуться до сознания разъяренного малыша. Окти повернул бутон своей головы в стороны хакера, посмотрел, как тот, с поднятыми вверх руками, как бы говоря: «Я не желаю тебе зла», медленно сокращал дистанцию между ними. Щупальца сделали последний взмах, сократились, втягиваясь обратно в неведомый организм и успокоились. Тонкие плети рук перестали вращаться, спокойно опустились и повисли вдоль тела. Окти внимательно смотрел на приближающегося Илью, негромко что-то взрыкивал на своем языке, будто рассказывая или сообщая что-то. Да, сейчас он по-настоящему, первый раз рассказывал кому-то о своей нелегкой жизни.

Завороженные охранники вместе с Алистером смотрели на эту картину контакта, не издавая не звуку. Помаленьку, осторожно, они выползали из своих укрытий.

Илья же продолжал идти, неуклонно идти вперед. Между ним и Окти теперь оставалось не больше 5 метров. Хакер сейчас рисковал стать трупом в мгновение ока. Но самый первый и главный инстинкт человека — стремление во что бы то не стало сохранить свою жизнь, казалось, начисто вытравило из его организма. Он шел вперед и слезы градом катились из глаз. Никогда еще он настолько не понимал и не сочувствовал другому. Окти наклонил свою голову ближе к приближающемуся человеку и высоко и тоненько что-то запел. Удилище на его голове поменяло свет на нежно-синий и принялось пульсировать светом в такт мелодии его голоса.

Завороженный Алистер не верил своим глазам. Он сел в тени сталагмита, за которым прятался мгновениями ранее, поднес ко рту свой коммуникатор на запястье и тихо спросил:

— Командный центр, что там на море? Стреляют?

Секундное молчание, затем пробиваясь сквозь шипение помех, пришел ответ:

— Нет! Нет, первый координатор! Русские запустили торпеды по американцам, но поражения цели не было. Мы пока не понимаем почему… А сейчас все тихо! Тихо, понимаете?! Русские даже остановили двигатели, их корабли сейчас просто дрейфуют. То же и у японцев.

— Сколько это продолжается?

— Да вот… буквально, может какую-то минуту.

— Хорошо, продолжайте наблюдение. Больше не вмешивайтесь, никак.

— Принято. Но, что вы, как вы?..

— Отбой, — прервал оператора голландец и нажал на крошечную красную трубку на дисплее.

Тем временем Илья и Окти уже стояли друг напротив друга. Криптобиот все так же красиво и чарующе пел, склонив свою голову прямо напротив лица Ильи. Сам фрилансер был под колоссальным впечатлением от того, как простое искреннее сочувствие может помочь абсолютно любому живому существу, пусть даже и способному напрямую повелевать мозгами других. Бельштейн положил руку на, до этого казавшуюся до дрожи противной, складчатую склизкую голову.

И тут что-то выпрыгнуло из самых потаенных глубин его сознания, словно все это время только и дожидаясь этого, накапливая энергию для решительного броска. Тотчас же Илья узнал энергетику, древнюю могучую и сокрушительную. Вот только сейчас этой титанической силе сам Илья был вовсе не нужен, сейчас хакер был лишь чем-то вроде электрического шнура — провода для сигнала. С быстротой удара хвоста скорпиона и с силой многотонного грузового железнодорожного состава, пробежало это сознание через Илью, протекло через его руку, прислоненную к поющей, омерзительной для кого-то голове. Так отец или мать бегут навстречу вернувшемуся с войны сыну, которого мысленно уже похоронили и увидеть больше не надеялись.

Окти сразу же узнал родителя. Вой боли, облегчения, и одновременно с этим сотрясающей радости прокатился по пещере, заставляя даже камень резонировать и вибрировать в унисон. У Ильи же никогда не было детей, но дело в том, что в данный момент, он далеко не полностью был тем самым Ильей. Тело фрилансера упало на колени не в силах стоять под напором бьющих внутри него чувств, разрывающих нежностью, любовью и тоской, длинной во многие сотни лет, все его существо. Сознание отца и сына соединились в нем, два сознания по циничной воле случая оказавшиеся по разные стороны баррикад. Тех баррикад, что возвели люди — существа по силе и возможностям сравнимые разве что с муравьями для двух по-настоящему коренных и древних жителей планеты.

Замершие, в шоке от не виданного доселе троиственного контакта, Алистер и молодые бойцы совсем не услышали новых посторонних шорохов, обозначившихся в темноте у дальних стен пещеры. Когда же эти шорохи превратились в явственные шаги, было уже поздно. Перешагнув размазанную границу света и тени, из тьмы вышли 4 фигуры, обступив пещеру по периметру. Двое солдат, приведенных голландцем, почувствовали холод глушителей, упертых в шеи, прямо у основания позвоночника. После негромких, но емких и доходчивых фраз, молодые парни послушно опустились на колени. Алистер видя это, попытался уйти в тень и вызвать помощь, но в тот самый момент, когда он уже подносил ко рту свои часы-коммуникатор, тень выплюнула 5ую фигуру. Этот невысокого роста человек, рыжий с проседью на длинных, убранных в хвост волосах и такой же длинной, закрывающей всю шею бородой, вскинул на ван Хойдонка большой черный пистолет и коротко сказал:

— Не-а. Не советую.

Илья открыл глаза, почувствовав в инфополе новые сигнатуры. Не услышал, унюхал, увидел и даже не уловил. Фрилансер именно почувствовал вокруг посторонние психические следы других существ, которых раньше здесь не был. По-прежнему были Алистер и 2е его молодых ребят, была команда медиумов в глубокой отключке, тело одного из них — мертвого, не пережившего или скорее принявшего на себя весь ментальный удар Окти, не излучало ничего. И были новые: 5 человек, явно не сулившие ничего хорошего. Не убирая руку с головы ксеноморфа, Илья аккуратно посмотрел направо и увидел своего старого исландского знакомого — Уве. Рыжий берсерк, как для себя его определил Илья, держал на мушке Алистера, медленно выводя того из тени на свет.

— Парни, держите тех на коленях! — крикнул исландец звонким голосом, — Правильно!..

— Теперь ты! — с этими словами он махнул стволом своего монструозного пистолета, продолжавшего угрожающе смотреть на Алистера, — тоже на колени.

Координатор медленно опустился, гневно и смело глядя на наглого рыжего бородача.

— Руки то вверху держи! — снова махнул тот пистолетом, словно жестикулируя им, — не надо там тянуться одной рукой к другой и пытаться куда-то нажимать. А вообще знаешь, что…

Уве пружинисто развернулся на носках, зашел за спину стоявшему на коленях голландцу, коротко размахнулся и саданул того ручкой пистолета по затылку.

— Так-то лучше, — глядя сверху вниз на распластанное без сознания тело, довольно сказал рыжий.

Илья просто наблюдал, не вмешивался. Берсерк тем временем вкинул пистолет в кобуру, огладил волосы и улыбнувшись Бельштейну как старому другу, медленно, обходя крупные камни пошел к центру пещеры, прямо к ним с Окти. Чувства нового спектра восприятия опьяняли и мутили рассудок. Но справится с этим опьянением нужно было как можно скорее. Что-то подсказывало хакеру — от этой быстроты сейчас зависит многое, если не все. Илья попытался забыть на время про, знакомый с рождения, стандартный человеческий набор чувств, и сфокусировался на восприятие мира только через новое, только что открывшееся ему поле. Через него он как-бы «посмотрел» на Уве. Сделав так, фрилансер понял, что уже видел ментальный след исландца, просто не осознавал этого. Быстро оглянувшись новообретенным видением вокруг, хакер укоренился в уверенности, что оно было с ним всегда. Это можно было сравнить с тем, как человек, например, научился делать сальто или любой другой сложный координационный прием. Кажется, что в твоей голове всегда было это знание, просто сейчас ты наконец об этом вспомнил, а вместе с мозгом, вспомнило и тело. Снова просканировав Уве на этом уровне, у Ильи не осталось сомнений в том, что он уже видел его волны раньше, с самого начала их знакомства и вроде бы, даже попытался сделать какой-то смутный вывод на их основании. Ясное дело, что тоненький голосок более высокого, но неразвитого видения, был нагло заглушен сигналами от куда как более привычных 5ти чувств. Теперь же некий толчок, импульс извне словно сорвал толстые слои упаковочной пленки с рецепторов, отвечающих за это тонкое восприятие. И как только это случилось, оно уже перестало быть настолько тонким, обрело свой голос, уверенность, в миг твердо встав в ряд с остальными чувствами, подвинув те налившимися силой локтями.

— Ну привет, старый друг! Вот и я! Пришел наконец-то тебе на помощь, можешь не благодарить, — весело, с характерной легкой усмешкой, сказал подошедший Уве.

— Кстати спасибо, что утихомирил… бррр! — рыжебородый поморщился, — вот это. Я, конечно, приблизительно знал, как оно выглядит, но что бы настолько мерзко!..

Илья по-прежнему молча, продолжал пристально глядеть на скандинава.

— Ты кстати, что это, друг, — Уве прищурился, — не рад мне? Молчишь, я смотрю… Но молодец. Нет, правда, молодец! Отважится прикоснуться вот к ЭТОМУ!.. Я тебе скажу… Черта с два я б на такое подписался!

Потомок викингов пошел кругом, задирая голову и изучая Окти с разных сторон, однако, не забывая про осторожность и сохраняя, как ему казалось, безопасную дистанцию.

— М-да… — протянул он, — старик не говорил, что оно такое здоровое и такое… Фу ты, боже! Отвратительное!

— Зачем ты здесь? — подал наконец голос Илья.

— Что? Зачем? Как зачем?! А кто тебя дурака вызволять будет? У тебя миссия вообще-то, хочу тебе напомнить, если забыл. Да, ты молодец, был очень близок к цели, но тебе не удалось! Тебе помешали ОНИ! — Уве громко выкрикнул последнее слово, одновременно растопырив руки в стороны, как бы указывая на адептов организации.

Илья почувствовал, как скользкая кожа под ним мелко зашевелилась и подернулась. Хакер поднял другую руку и осторожно погладил огромную голову.

— Обосраться! Нет, ну вы только посмотрите на эти нежности! Может поцелуетесь?

— Уве, — Илья посмотрел рыжему прямо в глаза, — уходил бы ты отсюда. Забирай людей и уходите, пока живы.

— Чтоооо? — насмешливо пропел пораженный исландец, неуловимым движением выхватил свой огромный черный ствол, нагнулся и потряс им перед лицом фрилансера, — а вот это ты видел?! А знаешь, что есть у моих людей? Да мы может все это сраное подземелье к е**ной матери разнести!

Я тебя не понимаю, русский, ты забыл, что ли, что мы для тебя сделали? Как спасали от них, — одной рукой, той что с пистолетом, он обвел своды пещеры за собой, а другой холодными, твердыми как арматурные пруты, пальцами схватил Илью за горло, — а про нашу планету, м? Тоже забыл, я тебя спрашиваю?! Ты у нас совсем получается отбитый дурачок, а?!

— Ты не понимаешь… — прохрипел Илья, пытаясь вытолкать звуки сквозь сдавленную трахею, — вы все н… не понимаете! Это все л-л-лишнее! Я тоже не понимал… КХ-КХ!.. Да отпусти ты!

Уве сощурил глаза в недоверии, хватка разжалась.

— А если я сейчас отпущу руки, вы все умрете, и я скорей всего вместе с вами. Уходите. Вы занимаетесь не тем. Эти ребята, — Илья кивнул за спину, — тоже занимаются не тем. Я понял. Я могу попытаться рассказать, донести. И вам и им, если только меня послушают. Ты мне можешь в этом помочь, и все что тебе нужно для этого сделать сейчас — это просто уйти.

Уве слушал молча, потом пожевал губами, сощурил глазами. Какие-то секунды еще что-то соображал, а потом усмехнулся и ответил:

— Совсем ты, бродяга, еб**улся здесь. Не знаю уж чем тебя накачивали, и как промывали мозги, но ты заблуждаешься. Что ты такого можешь знать интересно, м? Нет, ну вот что? Я с рождения в ордене! С рождения, понимаешь?! Наша семья служит уже третье поколение подряд. И ты сейчас будешь говорить мне, сука, — Уве быстро присел на корточки и влепил Илье короткую несильную пощечину, — что я что-то там не понимаю?!!

— Да это ты! ДА ЭТО ТЫ, ТВАРЬ! — орал исландец на всю пещеру, так что вибрировали лужицы копающей со сталактитов воды, ЭТО ТЫ! ТЫ, ТВАРЬ Е**НУТАЯ, НИ**Я НЕ ПОНИМАЕШЬ!! ПОНИМАЕШЬ??!!

Крупная дрожь прошла по телу Окти, стебель туловища дернулся, трехпалые руки оперлись в пол, зашевелились задние щупальца, а удилище над головой погасло на секунду, а затем сменило нежно-голубой цвет на тусклый, оранжевый.

— Да, боже ты мой! РРРР-А! — рявкнул Уве и брызнул слюной на бороду, словно оскаленная собака, готовая к броску, — это еще тут у**ище!.. Ну ничего, щас мы его утихомирим… а ты не дергайся!

Продолжая держать Илью на мушке своего черного Desert Eagle в правой руке, скандинав развернулся в пол оборота, и левой рукой выхватил сзади из-за пояса короткоствольный шокер, искрящийся синей дугой на конце ствола. Илья успел рассмотреть, что искра пробегает между двумя острыми лезвиями.

— 5000 Вольт, а работает всего от двух крон, представь! — довольно донес до сведения некоторые технические спецификации оружия Уве, — этой склизкой мрази за глаза.

— Это склизкая мразь ребенок того, кому вы служите! — выкрикнул Бельштейн последний аргумент, в надежде образумить вошедшего в раж берсеркера.

— Ну да, ну да… Скажи еще твой ребенок! … Дебил, б**дь… — Уве в полголоса выплюнул последнее презрение, сосредотачиваясь на прицеливании шокером.

— Пожалуйста, одумайся, — обреченно проговорил Бельштейн.

— Идите вы все к дьяволу! — ответил скандинав и нажал на спуск указательным пальцем левой руки.

Вспыхнули две синие молнии, с шипением разрезая спертый подземный воздух. Дротики впились в серую плоть. Окти вытянулся и мелко завибрировал от разряда как струна, добавляя себе еще пару метров роста. Щупальца вскинулись вертикально вверх и задрожали в судорогах, а голова с силой ударилась о каменные своды так, что сверху посыпалась крошка. Капелька на удилище вспыхнула ярко-розовым и потухла, а сам ксеноморф тяжело рухнул всем своим немалым весом. Илья успел увернуться в последний момент. Когда хакер на коленях подполз к растянувшемуся на скалистом полу гиганту и коснулся его, в надежде понять жив тот или мертв, голова его взорвалась искрами. Все, что было в ней пропало, отключилось точно свет в комнате. Последнее что он успел увидеть своим новым зрением, была упругая белая волна, раскатившаяся по черному фону. На пути своем, волна эта в дребезги разметала осколками рваного шума, небольшие пульсирующие сгустки разной величины. «Так должно быть и выглядят ауры», — пронеслась мысль. Потом откуда-то снизу из глубин, что многократно чернее, чем окружающий мрак, донесся страшный, сотрясающий все естество хакера ментальный рев, полный боли, досады и ярости.