Отсекая лишнее

Глава 19 Чудесное спасение

Ощущение было сродни падению с горы — тело, все его составные части чувствовали каждый ухаб, валун и горизонтальный сброс, но все это происходило точно под защитой прочного резинового кокона. Коконом этим служил Окти, который обвился вокруг Ильи всем чем только можно, обеспечивая максимальную безопасность. Благо, что конечностей криптобиоту хватало и для защиты, и для спорого продвижения в узком, закрытом скальном кулуаре. Петляющий и обрывающийся вертикальными провалами лабиринт змеился во всех трех осях пространства, где-то сжимаясь до угольного ушка, через которое их тандем чудом, но все же протискивался, а где-то расширяясь до гулких, галерей, в которых эхо усиливало падение даже самого мелкого камешка.

Наконец последний поворот, напряжение в склизких щупальцах, рывок и нарастающее ощущение невесомости в животе. Они вылетели из скальной дыры в самом верху огромного грота. Сюда пробивались призрачные лучи, непонятно откуда взявшегося света, делая воду глянцевой, переливчатой. Окти выпустил Илью, ловко перевернулся в воздухе, сгруппировался и словно плетеное, украшенное красивым резным орнаментом щупалец веретено, аккуратно вошел в воду. Через несколько секунд, с громким воплем, туда же плюхнулся Илья. Плюхнулся и попал прямо в заботливо расставленную сеть, практически родных уже, щупалец. Если бы хакер соображал сейчас со своей привычной скоростью, то предположил бы, что Окти, быть может, специально ускорился для проверки глубину водоема. После того, как заботливый земноводный приятель убедился, что его другу ничего не угрожает, он аккуратно выпустил Илью в свободное плавание. По началу температура воды показалась обжигающе ледяной, но спустя буквально пол минуты активных гребков руками и ногами, температура ее превратилась в терпимую, очень скоро став комфортной, и в последствии даже приятной.

Окти, точно осьминог, ударил щупальцами, вытолкнув себя далеко вперед, совершил грациозный пируэт. Он зажег свое удилище, максимально добавив яркости и жестом руки, совсем человеческим пригласил Илью следовать за ним. Для этого, куда как менее совершенному организму надо было для начала, как минимум, подышать, что хакер и сделал. Вынырнув, он несколько раз глубоко, до предела вдохнул и выдохнул, пытаясь растянуть легкие, затем после финального вдоха, нырнул и ударом ног погрузил себя в темную прохладную толщу. Вообще, со времен Исландии, с водой у Ильи отношения перешли на качественно новый уровень. Вот и сейчас Бельштейн уверенно шел за ксеноморфом, успевая при этом осматривать многослойные переплетения пещер и гротов, которые его проводник освещал малахитовым светом. По правую руку от Ильи, сверкнув отсветом черных маленьких глазок, проплыла мурена, вынырнув из одного каменного проема, и тут же скрывшись в другом. Хакер повернул голову и увидел, как рассыпался косяк каких-то маленьких радужных рыбок, побеспокоенных очередным взмахом щупалец исполинской амфибии. Косяк, однако, в следующий же миг вернулся к прежней формации и неспешно подрейфовал дальше по своим делам. Толщи вод впереди меняли градиент, на глазах превращаясь из темно-фиолетовых во все более светлые, голубые. Очевидно, что тандем неумолимо приближался к поверхности.

Илья, к сожалению, или, может быть, к счастью амфибией не был, поэтому периодически ему надо было всплывать за очередным глотком кислорода. Окти, по всей видимости, понимал это и делал скидку своему несовершенному другу, продвигаясь под водой на очень тихих для него ходах. После очередного глотка воздуха, Илья с радостью для себя обнаружил, что грот расширился. Если раньше он еле-еле мог просунуть половину головы между верхним сводом грота и поверхностью воды, то теперь над головой были добрые несколько метров. Такое расширение пространства позволяло наконец плыть над водой, что Илья и сделал, перейдя на хороший кролль. Все выше поднимались каменные своды и после крутого поворота, вдалеке, скальная арка очертила ярко-синий небесный свод. Хакер даже прикрикнул от радости, ускоряя темп. Ему хотелось, как можно скорее увидеть уже наконец небо надо головой, свободное небо, которое несмотря на довольно непродолжительное заточение, последний раз появлялось, словно, в другой его жизни. Бешенным шестиударным кроллем полетел фрилансер по водной глади, словно намереваясь обрушить все мировые рекорды разом. Ему удалось даже догнать Окти и легко, шутливо коснуться его головы. Но в следующий миг, после сильного удара сплетением щупалец, амфибия торпедой ушла вперед сразу метров на десять.

И вот, первый желтый луч лизнул границу каменного свода и упал на воду. Хакер остановился и, зажмурившись, подставил лицо ласкающему теплому свету. Показалась над водной гладью и внушительная серая голова. Окти огляделся, потом неожиданно громко, несколько раз коротко и звонко выкрикнул. Выдержал паузу, будто прислушиваясь, затем выкрикнул еще раз, после чего повернул голову к Илье и призывно махнул ему щупальцем. Этот жест не мог быть ничем иным, кроме как призывом следовать за собой, что Илья и сделал. И они снова поплыли. Вот только куда на этот раз? Зев грота остался позади. Вырубленный природой в высокой, одинокой скале, он изломанной пастью кривился над мраморным перламутром океана, разбрасывающего во все стороны переливы солнечного света. Помимо этой одинокой скалы, в обозримом пространстве больше не было ничего. Интересно, куда же в таком случае приглашает плыть его Окти? В отличии от друга, Илья не был создан для океанской среды, и как бы хорошо он не плавал, но идти куда-то, за неизведанный горизонт не был готов ни морально, ни физически. Тем временем, ксеноморф, не обращая никакого внимания на неуверенность друга, повернул и уверенно поплыл прямо по золотой дорожке разливавшегося по волнам солнца.

Плыли они довольно долго, пока среди золота мелькания и всплесков, глаз не начал различать черные очертания. Поначалу показалось, что это какой-то мираж, но по мере приближение, сверкающая дорожка все больше разрезалась и преломлялась разрастающимся скальным островком. Площадь суши была сравнима по размеру с залом среднестатистической квартиры. Окти, точно лодка, выкинутая на берег инерцией своего движения, запрыгнул на пупырчатую каменистую твердь. Илья аккуратно, чтобы ничего не порезать, подвернуть или сломать, вылез из воды вслед за ним. Было довольно тепло, несмотря на позднюю осень. Хакер стянул с себя мокрый свитер и разложил на камнях, чтобы хоть как-то просушить. Когда Бельштейн отдышался и пришел в себя, до сознания наконец дошла информация о законсервированном телефоне. Наступал момент истины — да или нет.

Нет конца взлетам и падениям на синусоиде человеческих эмоций. Вот и Илья, не успев толком отойти после эйфории от успешного побега и спасения своей жизни, достигнув настоящего пика радости, с бешенной скоростью сорвался с него вниз прямиком в яму нового стресса. Банальный вопрос стал тому причиной: а что, собственно дальше? Вот сейчас его друг уплывет в родную стихию, может не сию секунду, но это случится непременно, и что тогда? Что он тогда будет делать? Если тот самый телефон… О боже! Не хотелось даже думать об этом, но адреналиновые лезвия в его голове уже во всю раздирали нервные клетки в мелкие клочья. Трясущимися руками Илья вытряхнул восковой брусок из кожаного подсумка. Слава богу, он был на месте! Отросшие грязные ногти соскоблили защитный слой. Черный матовый кирпичик под ними был сух, словно только что из магазина. Этот факт придал немного надежды и вселил толику оптимизма. Но ликовать было совсем не время, ведь еще много что могло пойти не так.

Выдохнув, фрилансер долго нажал на маленькую кнопку сбоку. Кирпичик пиликнул, встряхнулся вибрацией и высветил белый логотип производителя на черном дисплее. Прошла загрузка и рабочий стол покрылся иконками приложений. Глаза стрельнули вверх и душа со всего разгона врезалась в желудок — еле видимый красный штрих индикатора зарядки вжался в правый борт нарисованной батарейки. Не успел Илья занести большой палец над зеленой иконкой с белой трубкой, как телефон устало бжикнул в руке, мигнул на прощание лого фирмы-производителя и отключился.

— БЛЯЯЯЯЯЯЯЯДЬ! — во всю глотку закричал хакер.

Он уже занес руку над головой. От досады и понимания, что все насмарку, хотелось расколотить предательский кусок пластика на мелкие щепки прямо вот об эти камни. И когда рука уже готова была послать несчастный, ни в чем не повинный гаджет в его последние пике прямиком в ад, Окти, со своей привычной молниеносной реакцией выстрелил щупальцем в направлении рокового движения, поймал руку и деликатно задержал ее в верхней точке. Илья хотел дернуть плечом, но не тут-то было. Хакер повернулся к земноводному, несколько секунд смотрел недоуменным потерянным взглядом, затем с сожалением, склонив голову тихо сказал:

— Да, друг, ты прав. Так проблему точно решишь. Да и несчастный Онор ни в чем не виноват.

Окти в ответ пропел что-то успокаивающее и убрал петли щупальца с руки Ильи.

— Но что же делать? Он сел! Как мы его зарядим? Ты конечно полон сюрпризов, приятель, но сомневаюсь, что с собой у тебя есть пауэрбэнк или розетка.

Окти развел в стороны руки и пару щупалец, отрицательно промычал. Илья подумал, насколько поразительно быстро ксеноморф перенимал особенности людского общения. Не исключено, что через какую-нибудь неделю, он вполне мог бы и заговорить.

— Ну а, тогда как?.. — обреченно и тихо проговорил хакер, безвольно опустив руки.

Море ударилось в острые каменные края, разбилось белой пеной и окатило пару друзей с головы до ног.

— Бл**ь! Ахах! — Илья издал истерический смешок, — как тебе это нравиться, дружище? Теперь он еще и намок! …Хотя, какая разница, толку все равно уже никакого.

Вместо ответа ксеноморф вытянул туловище в струнку, поставил голову по ветру и тонко загудел: высоко и на самом пределе слышимости. Его удилище, еле уловимо в дневном свете, засветилось. Гигант еще несколько раз покачал головой в разные стороны, точно убеждаясь в чем-то, после чего вдруг резко подпрыгнул, оборачиваясь в этом прыжке к Илье. Ударная волна прошла по пятачку суши. Окти же всплеснул сразу несколькими щупальцами и протянул одно из них другу. Фрилансер инстинктивно отпрянул, немного испугавшись столь резкой перемене настроения все еще чужого и не до конца понятного организма. Окти, не обращая внимания на это смятение человека, протянул другой тентакль к небу и резко ткнул им вверх, потом покрутил головой и сипло, но громко засвистел, явно имитируя ветер.

— Да что ты хочешь сказать? Будет гроза что ли? Ну и что в этом хорошего? — скептически заметил Илья, — Чему тут радоваться? Если только тому, что меня может быть смоет с этого долбанного камня, я, падая в воду, разобью себе голову, в связи с чем утону к чертовой матери, и все это наконец закончиться!.. Тогда, да, пожалуй, порадоваться есть чему.

Окти махнул головой, быстро выстрелил щупальцем и обмотал им предплечье Ильи. Потом случилось странное. Глаза хакера оставались открытыми, но информацию от них он почти не воспринимал. Вместо этого в голове явственно и четко вставали картины с черными тучами, перестреливающимися изломанными разрядами ветвистых желтых молний, и проливной дождь. Внизу под этим светопреставлением, максимально вытянувшись вверх всем, чем только можно, имитируя громоотвод, стоял Окти. Молнии то и дело ударяли в него, заставляя высокое гибкое туловище светиться, как на рентгеновском снимке. После этого картинку сменила темнота, пауза, новый слайд, и вот уже опять над ними синие небо провожает уносящийся вдаль клокочущий электричеством грозовой фронт, а Илья держит в своей руке черный кирпичик, жмет на боковую кнопку и…

Щупальце холодно и склизко лизнуло руку, разматываясь. Все-таки способности земноводного были еще далеки до пика своего развития. Окти ухнул, склонился и тяжело оперся о скалистую твердь. Бельштейн подошел и потрепал друга по желеобразной голове.

— Ты сможешь зарядить телефон? Но нам надо дождаться грозы, так? И когда же она будет?

Ксеноморф устало поднял один тентакль и ткнул им куда-то по направлению к горизонту, после чего ухнул, повалился набок и мерно задышал с большими интервалами.

«Заснул», — подумал Илья, — «совсем устал малыш меня спасать».

Повинуясь внезапно налетевшему порыву признательности и нежности, Илья подошел и погладил по верхнему слою головного «бутона». Тот показался ему каким-то странным, гораздо более сухим, чем весь остальной организм амфибии. Как будто бы кожа змеи перед сменой начала отмирать и отслаиваться.

Солнце в самом зените крепко жарило, заставляя испаряться воду и оставляя вместо нее корку соли на волосах и одежде. Несмотря на начинающийся ноябрь, солнца было в избытке, и если в родных для Ильи широтах в это время, светило нужно было дожидаться и ловить, чтобы погреться в последние дни, то здесь желтая звезда, наоборот, заставляла искать от себя укрытие. Этим Илья и занялся, обходя островок, в поисках достаточно высоко скального выроста, готового подарить ему подходящую по размеру тень. А еще жутко хотелось спать…

Выдохнув, и отогнав последние призрачные предрассудки в паре с остаточным, едва уловимым отвращением, Илья угнездился прямо в переплетении щупалец, приладив голову в удобную выемку, образованную изгибом серого тела. Было прохладно, но… погоди-ка! Прямо на его, с позволения сказать, глазах Окти теплел! Виной ли тому было жаркое солнце, или это было еще одной особенностью организма криптобиота, но тело его нагревалось примерно с той же скоростью, с какой и сиденья автомобиля, если включить их подогрев. Разомлев от накатывающего со всех сторон тепла, Илья очень быстро уснул.

Проснулся фрилансер от того, что дуло и свистело со всех сторон. В последние моменты дремы, на границе сна и яви, уязвимому сознанию казалось, что небо рвется на синие лоскуты, обнажая серую хмурую подложку под собой. Налетел ветер и сдул все былое тепло прочь. Вслед за этим, очередь воспринимать дошла наконец и до тела. Ему очень не понравились острые каменные края, врезающиеся в ребра. Илья рывком поднялся и открыл глаза. Точно поворотом ручки диммера, свету вокруг приказали съежиться до максимума. Серая хмарь, подсоленная разлетающимися брызгами, носилась вокруг, принося с собой дрожащую свежесть озона. Волны стали выше и хищно набрасывались на рваные каменные края крошечного островка, скрадывая у двух его гостей и без того невеликую площадь суши. Илья протер глаза, вычищая сухую белую пыль из их уголков и огляделся. Окти был прямо у него за спиной. Гигант замер и не издавал не единого звука. Но вот, он резко дернул правой половиной тела, вонзив в волны сразу сонм своих щупалец, потом грациозным движением захлестнул одно из них за спину и у ног Ильи, трепыхаясь в амплитудных конвульсиях, судорожно открывала рот жирная морская форель.

«Ну вот поспали, теперь можно и поесть, что ли?» — пришла в голову цитата из старого мультика, так кстати подходящая здесь. Вслед за ней сразу другая и почему-то такого содержания: «Был бы у меня такой кот, я может быть и не женился бы никогда».

Бельштейн смотрел на трепыхающуюся рыбу, не зная, как к ней подступиться. Стыдно признаться, но почти за сорок лет своей жизни, Илья Маркович так ни разу и не побывал на настоящей рыбалке, в связи с чем, с рыбами знакомился исключительно в неживом виде и только на торговых прилавках. Каждый раз в ответ на робкое приближение человеческой руки, лосось из последних сил взбрыкивал, пружиня дугой, подлетая на несколько сантиметров от земли. Человек тогда, тут же смущенно и виновато руку убирал, и обдумывал новую атаку с какого-нибудь другого угла. Когда Окти, видимо, надоело смотреть на эти жалкие попытки превратить жертву в еду, он бесцеремонно ухватил рыбу щупальцем прямо за хвост, пару секунд повертел ею в воздухе, осматривая островной рельеф, а затем завершая очередной размах, саданул рыбину головой об острый край какого-то невысокого холмика, да так, что у бедолаги разом и начисто эту самую голову срезало. Выполнив эту совершенную казнь, хладнокровная амфибия подчеркнуто медленно вернула обед к ногам друга и деликатно проклекотала, как бы интересуясь: «Ну что, теперь-то сам справишься?» Илья усмехнулся, взял рыбу и пальцем вспорол ей брюхо, вызволяя оттуда отслужившие свое и больше никому не нужные внутренности.

Промыв раскрытую тушку в воде и просолив таким образом жирное мраморное мясо, хакер приступил к трапезе. Сдирая маслянистые куски прямо с позвоночника, пачкая жиром подбородок, то и дело раня губы о кости, Илье казалось, что вкусней этой рыбы на свете ничего не было и вряд ли уже когда-то будет. Удивительно, но морская вода вполне себе справилась с задачей и просолила деликатес идеально.

Обглоданный остов улетел за борт, но вместо тихого всплеска раздался оглушительный громовой залп. Солнечный свет мерк на глазах, будто наступала ночь. Через несколько минут видимый мир окутали настоящие сумерки, стало хмуро и серо. Фронт уже проходил над ними и готов был разорваться молниями и ливнем в любой момент. Окти озабоченно заклекотал, заурчал и протянул щупальце Илье. Хакер все понял, и без лишних слов, вложил в него безжизненный телефон. Аккуратно оплетя устройство, криптобиот споро отполз на самый край островка, подальше от друга, чтобы не дай бог, не взбодрить его небесным электричеством. Должно быть что-то подсказывало древней форме жизни: нежный человеческий организм вряд ли выдержит подобную шоковую терапию. Илья в свою очередь, поспешил к другому краю острова, нашел там какой-то скальный вырост и, насколько мог, схоронился за него. Подготовка была выполнена в самый последний момент, ведь не успел фрилансер толком угнездиться за своим импровизированным укрытием, как сразу несколько ярко-желтых зиг-загов пронзили черные тучи, сплетя в небе настоящую огненную паутину. Залп молний ударил в океан. Сразу в нескольких местах изломанные яркие линии разорвали небо. Потом еще и еще раз. Следом, каскад из разрядов врезался в поверхность черной воды с промежутками в несколько мили секунд. Удары эти прочертили неровную линию от горизонта прямо к их острову. Три толстых шипящих столба мелькнули и пропали возле самой кромки воды, а затем Окти резко выкинул большинство своих щупалец в воздух, удлинил их так, что те стали возвышаться на добрую дюжину метров, и следом тут же принял на себя яркий удар.

Первый раз в жизни Илья Бельштейн видел, как молнии искривились и под углом, по нескольку десятков с двух разных сторон упали с небес. Сплетаясь в своем стремительном падении тугими жгутами, смертоносные разряды ударили прямо в Окти. Ксеноморф вздрогнул и засветился изнутри будто на рентгеновской карточке — точно, как в видении, переданном им Илье. Получалось, что плюсом ко всем своим талантам, этот чудесный представитель земной фауны мог еще и предсказывать будущее? Вряд ли! Илья встряхнул головой. Да нет! Должно быть просто нафантазировал возможную картину развития событий, а она, по случайному стечению обстоятельств, просто разыгралась столь похожим образом. Сам чудо-прорицатель тем временем стоял, разливая вокруг сияющий яркий свет и сотрясаясь в шоковых конвульсиях.

Но вот свет потух, небесная неимоверно долгая атака закончилась. Клубящимся черным агрессорам требовалось время, нужно было накопить заряд, чтобы затем исторгнуть его из себя новым залпом. Окти уронил дымящиеся щупальца, согнулся и тряхнул головой. Небо снова с шипением разорвалось, устремив вниз всю свою мощь. На этот раз такой кучной фокусировки не было, но все равно несколько разрядом протянулись прямо к ошеломленному криптобиоту. Однако, на этот раз у неба не получилось. Светящееся гало жемчужно-серого света окутало дымящуюся фигуру. Молнии расплескались по этому защитному куполу желтыми искрами, пару секунд обреченно потрещали и растворились в воздухе. Окти поднялся, опершись щупальцами в мокрый камень, выпрямил туловище, устремил голову к небу и весь вытянулся напряженной, звенящей струной. Переливающаяся перламутром аура начала будто бы втягиваться в длинное тело существа, заставляя кожу тускло светиться. Свечение это ползло по телу искрилось и мерцало. Снизу-вверх оно стягивалось и напитывало удилище удивительного создания, заставляя его сиять лунным светом, разгораясь все ярче и ярче. Очень скоро человеческий глаз Ильи уже не мог различать ничего, кроме заливавшего все вокруг холодного, молочного сияния. Глазам стало больно и хакер зажмурился. Это иллюминация продолжалась какое-то время. Илье стало казаться, что он слышит тонкую, высокую и очень чистую ноту, на самой границе звукового восприятия. Слышал он ее даже не ушами, а улавливал где-то в самом центре своей головы. Все вокруг было сияюще-белым, даже не смотря на закрытые глаза. Пропали все остальные чувства кроме этого странного внутреннего слуха. Невозможно было сказать видит он сейчас или нет и где находится, ведь никакой поверхности под ногами не ощущалось. Запахи пропали, и кожа перестала что-либо чувствовать, будто ее и вовсе не было. Был ли он сам в этот момент или растворился в чем-то безмерно большем и необъятном — сказать было так же невозможно. А может он этим самым необъятным стал? А может, был им всегда?

Но глаза открылись. Сначала мир вокруг наполнил яркий, желтый свет, согревающий кожу приятным теплом, после пришли ветер и подгоняемый им, соленый запах моря. Колени ныли, упираясь в твердый камень. Аккуратно, сначала одну, а потом другую, Илья распрямил ноги и встал. Голова закружилась, но оказавшийся кстати скальный вырост помог ему удержать равновесие и не упасть, послужив надежной опорой.

Сквозь почти высохшие слезы, склеивающие ресницы, солнце пробивалось рваными посеченными штрихами. Илья наскоро прочистил глаза рукой, затем вспомнил, что он вообще-то посреди бездонного океана, пошел к краю островка и умылся. Как только способность видеть вернулась в полной мере, перед ним тут же откуда не возьмись появилось знакомое серое щупальце.

— А, это ты, дружище. Привет! И я рад тебя видеть, — с этими словами Бельштейн пожал протянутую конечность.

Но дружеского рукопожатия не случилось, вместо этого скользкие камни выскочили из-под ног, и неловкий спросонья Илья Маркович полетел по страшной траектории на сближение своего лица и острых черных камней. Однако щупальца чуткого и внимательного друга не дали свершиться трагедии. В мгновение ока Окти оплел Илью за ноги и за руки, притянул и поставил перед собой. Как только человек обрел равновесие, амфибия склонила перед ним свою страшную голову, нетерпеливо ей потрясла и пропела что-то вопросительное.

— Что, что ты хочешь? — развел руками хакер, — подожди, а что это с тобой?

Бельштейн протянул руку к голове, к тому самому месту, где она раскрывалась складками вниз, напоминая перевернутый бутон цветка. Складки с одной стороны головы стали будто бы гораздо суше, некоторые из них отслоились, немного сползли со своих мест. Сильнее всего отслоилась та, что была самая внутренняя, ближе всего к… Да! Эта складка свисала сухим лоскутом, а под ним можно было увидеть гладкую зеленоватую кожу лица и темный живой глаз! За ним безошибочно угадывался интеллект, а еще не оставалось сомнений в родстве между тем, кого Илья однажды видел во сне в Исландии и его другом, нареченным людьми именем Окти. Илья медленно потянулся к складке, намереваясь аккуратно оторвать ту до конца, но ксеноморф мягко перехватил его руку щупальцем и слегка отстранил, одновременно с этим застенчиво отворачиваясь.

Распрямив упругое туловище, Окти повторил свой недавний вопрос, только еще более высоким звуком, в котором читались нетерпение и раздражение. По крайней мере так слышалось человеческому уху Ильи.

— Да что? Я правда не!..

Окти не дал фрилансеру договорить, выстрелил щупальцем, поднося то прямо к лицу Ильи. По щупальцу короткой синей паутинкой проискрили разряды. Осознав, что человек все еще ничего не понимает, Окти поднес тентакль к голове, смешно ее склонил и пропел-проклекотал что-то, по его мнению, напоминающее, человеческую речь.

— Ай, точно! Прости баклана! Давай конечно, — и хакер попробовал включить гаджет, но устройство оставалось глухо к этим попыткам.

— Неужели не сработало, — с досадой спросил Илья.

Окти в третий раз повторил свою реплику, теперь уже с явной нервозностью.

Бельштейн быстро передал безжизненный серую пластинку криптобиоту. Тот бережно оплел щупальцем телефон, подержал его буквально 30 секунд и протянул обратно.

— И что, это все? Сейчас сработало, ты уверен? Но почему тогда?..

Окти в ответ мелодично что-то промурлыкал. Лукаво глядя сверху-вниз на друга единственным, недавно проявившемся глазом через шутливый прищур, он видел, как Илья нажал на кнопку включения. Телефон взбрыкнул в руке, поприветствовал хакера белым логотипом и через несколько мгновений загрузил рабочий стол. Загрузились ярлычки приложений, индикация связи, которая кстати показывала целых 2 деления, и последним, в правом верхнем углу, занял свое привычное место индикатор заряда батареи. И прямоугольник его… Был залит белым целиком! Не успел хакер толком обрадоваться воскресшему телефону, как напомнила о себе новая печаль, опять же целиком вытекающая из зависимости перед цифровыми помощниками современного человека.

— Я же не помню ее номера… — сокрушенно выдохнул Илья.

Окти ответил негромким клекотом. Все-таки несмотря на свои, казалось, бесконечные способности и таланты, человеческую речь он не понимал.

— Да-да, конечно, — Илья как мог сформулировал в голове проблему и сконцентрировался на ней, — но тут уж ты извини, я совершенно не представляю, как ты можешь помочь мне вспомнить…

Глаз амфибии, под отслаивающийся кожей сузился, образовав морщинки в уголках — совсем как у людей. Ксеноморф подполз поближе и протянул к Илье свои тонкие руки. Это было что-то новенькое, ведь все свои нужды одаренное земноводное обычно решало с помощью многочисленных тентаклей. Прохладная шершавая ладошка легла на лоб. Хакер почувствовал, как ото лба к затылку щекочущими паутинками мизерных гальванических токов, расходились волны приятного покалывания. Так бывало, когда Юки нежно запускала свои ноготки между прядей его длинных волос и легкими движениями массировала ему голову. Ассоциация быстро прошла, а на смену ей перед глазами встали цифры номера девушки, которые фрилансер и поспешил поскорее вбить в телефон, пока те не растворились в том же эфире, из которого так внезапно появились. Трясущимися от волнения пальцами хакер ударил по набору номера.

Трубку подхватили тут же, не успел прозвучать и второй гудок.

— Алло! — возбужденный голос высоко выкрикнул по-японски.

Тот самый голос. Илья с удивлением для себя, каким-то глубинным слоем сознания, остающимся всегда беспристрастным и холодным, отметил, насколько важным и желанным успел стать для него этот голос. В это же самое время другая часть его мозга, взорвалась, расплескивая допамин и окситоцин во все стороны, наполняя сознание нежностью, пиковой тоской и привязанностью. Лицо скривилось в гримасу, а нижние веки до краев наполнились подступившими слезами.

— Юки, это я, — срывающимся голосом ответил Илья по-английски.

Секундная пауза на том конце, затем всхлип и вот-вот готовые прорваться наружу рыдания.

— Илюша, божечки, ты жив! — залепетала девушка, смешивая японские и английские слова, — мы искали тебя! О боже, я уже никогда-никогда не надеялась тебя услышать! Спасибо, господи!

Цунами рыданий прорвало жалкую плотину человеческого самоконтроля и несколько минут люди просто плакали друг для друга, через телефонные динамики. После того как первый порыв эмоций схлынул и позволил влюбленным вести хоть какой-то диалог, Юки попросила Илью оставаться на связи так долго, как это возможно, пока спецы его отца будут определять его координаты с помощью триангуляции. Когда это было сделано, девушка сквозь остаточные после бури радостного шока всхлипы, наказала Илье держаться, и что они уже выезжают на катере для его эвакуации. Вся техника и люди дежурили чуть ли не в круглосуточном режиме, ожидая его звонка, и вот, наконец, все они его дождались. Илья свою девушку поблагодарил и заверил, что теперь то уже с ним ничего не случится, особенно после того, что уже было. Но вот что именно из всего этого рассказывать любимой, а самое главное ее отцу — здесь предстояло подумать и тщательно взвесить каждое слово. Меньше всего фрилансер хотел, чтобы далеко не последний человек в Японии, а возможно и в целом мире, увидел в нем лжеца и фантазера. Хакер посмотрел на своего друга. Друга, именно так. Того, без которого ему нечего было и надеяться освободиться из плена. Окти стоял на берегу крохотного островка и болтал щупальцем в воде. Казалось, что чудесный организм отвернулся специально, чтобы не смущать своим присутствием участников важного, долгожданного разговора. Интересно, думал Бельштейн, должно быть он не меньше моего хочет вернуться в свой мир, к своим близким? Тогда расставание выглядело абсолютно логичным и более того, необходимым.

Илья медленно подошел к возвышавшейся над скалистым берегом и бирюзовой гладью амфибии, осторожно тронул сзади. Окти перестал болтать щупальцем и с добродушным пиликанием повернулся.

— Эм… Дружище, — начала было Илья, но затем вспомнил, усмехнулся, потер ладонью слившиеся от соли волосы на затылке и продолжил уже мысленно.

Он представил телефон у своего уха, разговор и Юки в слезах радости на том конце провода, потом группу людей, грузящуюся в катер и мчащуюся по волнам к их маленькому острову, затем вычленил себя, как бы вырезал из картины настоящего момента и, словно ребенок аппликацию, наклеил поверх катера. Прокрутив в голове все это, Илья посмотрел прямо в лицо своему другу. Бутон его головы почти полностью пожух с одной стороны. Отслаивающиеся, сухие слои того, что некогда было склизкой кожей, подобно пачке очень древних альбомных листов, пузырящихся старой гуашью, свисали с правой стороны головы амфибии. Окти должно быть действительно был очень смышленым малым, даже для своего вида. Угадав взгляд друга и его мысли по этому поводу, криптобиот окунул голову в воду, погрузил туда также и пару щупалец, и какое-то время шурудил ими, вспенивая сине-зеленые гребешки. Когда же земноводное показалось из воды вновь, то половину его головы все еще занимал неприглядного вида бутон, зато вторая превратилась в настоящее лицо, пусть и безо рта, на месте которого переплетенной бородой свисали тонкие кожистые отростки разной длины. Единственный видимый пока антрацитово-черный глаз смотрел из-под высокого прямого лба, бугрящегося круто очерченным надбровьем. Чуть ниже глаза, у самой границы по-прежнему вислых кожаных слоев другой стороны головы, на небольшом выпуклом бугорке была косо прорезана тонкая линия носа.

— Взрослеешь, друг! — тепло проговорил Илья и взял Окти за тонкую правую руку.

К неожиданности человека, гигант реликтового вида пожал его руку в ответ и в добавок к этому обнял Илью сразу несколькими щупальцами. Хакер попытался представить у себя в голове, передать, как сильно он благодарен диковинному созданию за спасение, но не успев даже толком сформироваться, его мысли были смятены напором точно такой же ответной благодарности, но сто крат сильнее. Окти прижал человека к себе, аккуратно положил щеку своего новорожденного лица ему на плечо и принялся выводить тонкую, прекрасную мелодию. И как сам Бельштейн думал, что ни за что на свете не смог бы выбраться из плена без помощи ксеноморфа, так и этот ксеноморф не мыслил своего освобождения, но уже без помощи Ильи.

В голове фрилансера начали проплывать и хаотично обгонять друг друга образы. Картины парусных судов и людей, облаченных в металлические кирасы, сменились высокими светловолосыми гигантами, одетыми причудливо: с одной стороны, вроде бы древне и не по моде, но с другой очень практично и технологично. Потом был взрыв чего-то под землей, страшный и почему-то с небесным, темно-синим отливом, после которого весь континент за какую-то неделю полностью ушел под воду. Потом какие-то купола, из ниоткуда появившиеся под водой. Заседание очень взрослых, почти что старых людей в полумраке за круглым столом, эмоции, спор и эманации страшного, холодящего кончики пальцев отчаяния и неприятия были, как будто бы осязаемы даже сейчас. Провал, пауза, смятение, словно внезапное забытье и попытки пробиться через него, вспомнить… Было понятно, что его друг спешил, рассказывая ему все это, он чувствовал, что время их контакта подходит к концу.

Концентрация, новая трансляция. Мысль, пробившая многотонные толщи вод и времени. Чертежи в подводной лаборатории, Генетические модификации, конструкты за стеклом высоких цилиндров, заполненных питательным раствором. Обреченность, но вместе с ней и новая надежда в глазах и умах людей. Лучше уж жить так, чем сгинуть навеки. После нас придут другие, дай бог им не повторить наших ошибок, а уж мы проследим… Но далеко не все получилось так, как задумывалось…

Во мраке нескончаемой океанской бездны неслышно тиканье часов. Годы, века и эпохи это для тех, кто вечно суетится на поверхности, считая обороты неутомимого солнца. Здесь его не видно, здесь его будто и нет. Но это иллюзия, энтропия со временем все равно возьмет свое, разметав, разбив на фундаментальные элементы сами мысли, что порождают действия.

Со временем древняя раса забыла свою цель и мотивы и принялась просто жить, приспосабливаясь к холодному и безразличному темному миру, становясь такими же холодными и безразличными, напитываясь этой всепоглощающей сдавливающей тьмой. Кое-кто помнил древние обеты и не позволял себе раствориться в забвении примитивного выживания, но таких было жалкое меньшинство. Большинство же, как ни печально, полностью отринуло от себя цель, отвернулось от нее, забыло причину по которой живет и сгинуло в океанских толщах под гнетом праздности и времени. Те же немногие, кто остались верны пути, озлобились, наблюдая насколько глупы и саморазрушительны те новые, что пришли на поверхность вместо них.

Затем снова появились галеоны эпохи возрождения и любопытство, материализовавшееся сетями, и долгий, долгий плен, прозябание на службе у неразумных кожаных обезьян, так сильно напоминавших их далеких предков.

Вот и все, что успел поведать Окти своему другу перед вечным расставанием. Вот и все, что самому ему было известно, пока безжалостный случай не отрезал его от родового канала генетической памяти.

ПОРА. Эхом отразился нетерпеливый приказ, резонируя в чертогах перегруженного человеческого разума. Окти отстранился. Теперь он стал безусловно взрослее, мудрее, сильнее и благоразумнее. Больше он не попадаться на крючок своего же безрассудного любопытства. Измененный до неузнаваемости временем и условиями, потомок древней расы, поднял щупальце, указывая им в направлении тоненькой полоски берега, почти смазанной с горизонта красным жирным штрихом заходящего солнца. Илья сощурился, прикрыл глаза сверху козырьком ладони и до боли всмотрелся в полыхающий алый горизонт. Там, взбивая океан кудлатой пенной полосой, бликуя оранжевыми сполохами от белых бортов, шла в направлении их островка красавица-яхта, скрывая пока свои истинные размеры за долгими милями.

Окти отступил. Потом еще немного. Вот уже половина его потрясающих, всемогущих ловких щупалец была в воде. Красный закат пока не доставал их, и Илья видел, как его собственное отражение постепенно уменьшается в черном глазу его друга, друга, которого он больше уже никогда не увидит. Бельштейн бросился к воде, чтобы еще раз обнять ксеноморфа, но забыл об осторожности, поскользнулся и полетел лицом вниз. Уже во второй раз. Щупальца сработали безошибочно и молниеносно, как, впрочем, и всегда. Аккуратно, сопровождая свои действия укоризненным утробным клекотанием, Окти поставил человека на сушу, продолжая отступать все глубже. Илья сел и заплакал, уронив лицо в ладони. Он не мог видеть, как океан постепенно скрывает ставшую такой близкой наполовину преобразившуюся голову. Разумеется, хакер все понимал, но от этого было ни на йоту не легче. Вдруг все окружающее пространство и, будто бы, сам воздух завибрировали от высокого, пронзительного и чистого, нарастающего звука, похожего ближе всего на песню кита. Это песня повисела в воздухе короткие мгновения, высушила слезы, заставила горе уйти и вспомнить о радостях грядущей встречи и резко оборвалась, оставив после себя лишь звенящий отголосок в памяти. Илья поднял голову. Тихий плеск волн, легкий бриз, расплывающийся по океану огонь заката. Все кончилось, он был на острове один.

Причалила яхта, точнее бросила якорь в нескольких десятках метрах от острова — огромное, блестящее совершенство. Словно в тумане он смотрел на то, как его крохотная смуглокожая статуэтка чуть не перевалилась через бортик, так сильно махала ему. Вроде бы он даже махал в ответ. Вроде бы он даже плакал, зарывшись лицом в ее волосы с таким родным и приятным запахом. Вроде бы. А вроде бы и нет, потому что какой-то слой его сознания, той совокупности синоптических связей и нейрохимических рецепторов, что некоторые называют душой, был все еще в глубине вод, с тем, кто сейчас могучими толчками ловких и сильных щупалец со скоростью в добрую дюжину узлов уходил на непроглядную глубину, туда, где не никогда не взрывалось ярко-красным пожаром солнце.

Жизнь постепенно немного успокоилась. Если же применительно к Илье, то безумный шторм, игравшийся с ним, как с лодочкой на высоких волнах, пресытился этим занятием и наконец ушел. Наступило затишье, по началу оглушившие своей пустотой и спокойствием, отсутствием событий.

Он рассказал Кенши и Юки всю-всю правду, не утаил ничего. Перечислил абсолютно все события как видел их и как видел причины их вызвавшие. Не умолчал даже о попытках взлома фонда Тагавы. Конечно, совсем уж в крайности он не впадал и не сообщил японскому семейству, например, об убийствах в Москве или в Исландии, т. е. сделал то, что на все 100 одобрил бы любой искушенный в своем ремесле лжец, а именно — не досказать правду. Выслушав о необычайных способностях Окти и сеансах телепатии, Кенши, казалось, совсем не злился даже на попытки взлома своей компании. В конце концов, ну что можно взять с человека, чей разум контролировался многократно превосходящим сознанием. С хакерским делом, к слову сказать, Илья обещал завязать. Он даже сделал на этом особый акцент в своей исповеди.

Когда расспросы об удивительном пленении наконец закончились, Кенши рассказал к чему привело то самое столкновение трех флотов на море, едва не переросшее в полномасштабную войну.

На самом деле конфликт прекратился очень скоро, можно сказать, практически сразу после первых залпов и жертв. Весь мир был очень рад этому событию — оно и понятно, мало кто хотел бы новой мировой войны. Мир был рад с одной стороны, но с другой никто не понимал, почему все закончилось столь малой кровью и так сказочно быстро, а главное почему это вообще началось. Теперь-то было ясно, хоть и верилось в это с большим трудом и не до конца. Тогда же тот внезапно разыгравшийся бой представлялся абсолютно хаотичным, никому не ясным и не нужным черным лебедем, который не понятно как и откуда взялся. Да, напряженность, да, якобы, ученья, понадобившиеся резко всем и в одном месте, но стрелять боевыми-то было зачем? Теперь это наконец-то улеглось в голове старого японца, за что Илье он был бесконечно благодарен. Но самым главным итогом того морского боя было то, что правительство его родной страны сменило политику в отношении России вместе с ее амбициозными арктическими изысканиями и дало фонду Тагавы зеленый свет для работы, разом вытащив все вставленные до этого палки в колеса. Америка же к удивлению всего мира, признала свою ошибку, извинилась за несанкционированный запуск ракет, списав это на системный сбой, вызванный пока что непонятно чем (ведется расследование), и как бы самоустранилась от всех крупных мировых событий. Надолго ли — большой вопрос, но пока дышаться стало ощутимо легче. Разумеется, такие успехи немыслимы без минусов, без той самой пресловутой ложки дегтя или другой стороны медали (сравнение можно выбрать по вкусу). В случае добычи S-Fuel, такой темной стороной стали растущие, как грибы после дождя, экологические проблемы. В данный момент, например, по всей арктической зоне фиксируются выходы крупных пачек метана прямо в океан. Источник проблемы пока найти не удалось, но норвежские друзья обещали этим заняться, и в самом скорейшем времени решить вопрос — все-таки опыта в налаживании экологичности и безотходности им было не занимать. Ясное дело, такой альтруизм не возник на пустом, бесплатном месте. Ну а что, пока старший звездно-полосатый брат залечивает раненое эго, нужно ловить момент.

Таким образом, короткая поговорка «все к лучшему», которая есть абсолютно в любых языках, в очередной раз на все сто оправдала себя.

Неторопливо шло время. Илья и Юки все еще оставались в Японии. Конец ноября, серый и хмурый утонул в дождях, унеся с собой по лентам дорог и водостокам последнюю листву, что еще оставалась на деревьях. В это промозглое сырое время влюбленные почти не расставались, наверстывая дни, проведенные в вынужденной разлуке. В предрождественской и предновогодней суете прошел декабрь. Праздники справили по-семейному, в кругу родных и близких друзей клана Тагава. Девушка наконец-то рассказала Илье, о чем он всегда хотел, но боялся спросить — о своей матери. Рассказала то немногое, что знала сама. Юки была дочерью испанской журналистки, которую занесло в страну восходящего солнца по работе в начале двухтысячных. Никому не обязанный, вечно разгульный и вольный случай, свел их с Кенши, но о своей беременности испанка узнала лишь когда вернулась из командировки домой. Ребенок в планы молодой горячей южанки на тот момент не входил и Кенши был поставлен перед ультиматумом: либо ребенок отправиться в испанский детдом, либо отец может забрать его, если, конечно, хочет. Тагава без раздумий прилетел в Испанию за девочкой, он бы с удовольствием увез ее просто так, безо всякого ультиматума. Тайны из происхождения маленькой наследницы отец никогда не делал и обо всем честно рассказал, едва девочка научилась говорить и стала задавать вопросы о маме. Такая шокирующая для многих детей новость была воспринята маленькой Юки на удивление просто и спокойно, с почти пугающим фатальным стоицизмом. Но, тем не менее, больше о маме Тагава-чан не спрашивала ничего и никогда. Этот факт по началу радовал, но с возрастом все больше пугал и волновал ее отца, ведь девочка, лишенная материнской любви, росла оторвой и безбашенной авантюристкой, а навязанное им дорогое воспитание только лишь загоняло вглубь эту проблему, сжимая ее как пружину, готовую распрямиться от малейшего страгивающего импульса.

Когда девушка рассказала все это, она улыбнулась, обняла Илью и добавила, что теперь ее отец очень рад, ведь она все-таки смогла полюбить правильного человека, а значит про его опасения можно наконец-то забыть.

После новогодних праздников, на каникулах, когда Кенши-сан утряс все свои рабочие моменты и маховик дерзких арктических разработок наконец-то набрал ожидаемый ход, было решено всем втроем отправиться на горнолыжный курорт на Хоккайдо, в местечко Русуцо. Кенши показалось знаковым поехать именно туда, ведь с ними русский, а значит сама Аматерасу велела отправиться в место, с таким же корнем.

Когда волшебное время на горнолыжных склонах пролетело, накануне отъезда, в последний вечер было решено отправиться на местную пагоду — красивую небольшую часовенку чуть в отдалении от основного курорта и поблагодарить предков за отличный отдых и великолепного зятя. На уютном и милом микроавтобусе — такси они добрались почти до самого места, но все же несколько сот метров предстояло пройти вверх по склону, по узкому крутому серпантину ступенек. Бояться было совершенно нечего, дорога приносила лишь созерцательное наслаждение, а уж никак не страх. Огороженная добротным высоким забором со стороны обрыва и подсвеченная фонарями выше человеческого роста, сказочной лентой она уходила будто бы в царство небесных драконов. Этому впечатлению способствовала и погода в тот день. К вечеру на гору спустился туман, укутав склоны тончайшим невесомым покрывалом. Любой источник света в нем становился сказочным и потусторонним, словно принадлежащим не только нашему миру. Вот и фонари на тропе, разлились нежной желтизной по белесому мареву, напоминая сливочно-лимонный десерт.

Пагода находилась в самом конце долгой пологой поляны, на которой в несколько рядов уходили вдаль могильные плиты. Участки с надгробьями отгораживали друг от друга невысокие каменные заборчики. На каких-то не было ничего, на других одиноко, невысоко от земли возвышалась каменная же скамейка, на некоторых, в дополнение к этому, были небольшие жертвенные столики и алтари, крытые стеклом, со свечкой внутри. Все это казалось вот-вот готово было растаять в тумане. Пятна света фонарей выхватывали из неверной мглы небольшие сферический участки, за границей которых молочно мерцал туман, чтобы дальше снова разойтись очередным светлым кругом. Это чередование света и пустоты уходило вдаль, постепенно соединяясь в одну точку в перспективе. Над всем этим, восходящими ярусами крутых черепичных скатов, неярко и спокойно, высвечивалась из мглы башня пагоды. Вокруг кроме них троих не было ни души.

Медленно шли трое людей сквозь туман. Кенши чуть спереди, благоговейно осматриваясь по сторонам, вбирая в себя всю красоту окружающего мира, как могут, пожалуй, только японцы. Юки и Илья шли чуть позади, сплетя пальцы рук и тесно прижавшись плечами. Они шепотом говорили о чем-то своем, смешном и неважном, стараясь не мешать впереди идущему. Пагода с каждым их шагом все отчетливее проступала, обозначая свои контуры и цвета, по капле отвоевывая их у туманного марева. И вот, когда семейная процессия была примерно на середине кладбища, туман выплюнул из себя четвертую человеческую фигуру. Этот четвертый материализовался будто из неоткуда, не выдав себя ни шорохом, ни вздохом, ни другим каким-либо звуком или действием. Выступив справа от центрального ряда могил, по которому шла троица, он оказался между Кенши и парой. Тагава-сан повернулся навстречу незнакомцу, видимо уловив того краем глаза и слегка согнулся в вежливом поклоне. В этот же момент на неожиданного гостя посмотрел и Илья. Это был неброско одетый мужчина в кожаной куртке и толстовке, капюшон которой закрывал голову. Сердце фрилансера ёкнуло и замерло на секунду. Это куртка отдалась в голове каким-то старым, почти выцветшим и стершимся воспоминанием, да и осанка человека была почему-то знакомой. Время растянулось. Секунды по ткани пространства потекли как застывающая смола. Словно в замедленной съемке, одной рукой мужчина скинул капюшон с лица, а другой достал черный пистолет с глушителем из-под своей куртки. Кенши как раз поднял лицо и расцепил руки, заканчивая приветственный поклон. Выражение лицо его не успело измениться. Пуля легко прошила лобовую кость и вышла, выломав из затылка крупный осколок черепа. Японец упал на холодную землю с застывшей улыбкой и добрым счастьем в глазах. Бросив короткий взгляд на окаменевшую от шока пару и убедившись, что те не опасны, киллер посмотрел на бездыханную жертву и добавил еще два выстрела в грудь.

Когда дело было сделано, мужчина средних лет, с короткой стрижкой темных волос и совершенно неприметной для европейца внешности в упор посмотрел на Илью и осклабился.

— Ну здравствуй, Илюша. Только не говори, что не узнал меня, это было бы слегка обидно. Все-таки, — он поводил пистолетом по воздуху, выписав круг, — ты обязан мне жизнью, а теперь вот и работу пришлось за тебя заканчивать.

Все это было сказано по-русски.

— Ну что же ты, Илюша? После всего пережитого ты не должен впадать в состояние шока вот так вот запросто, — продолжал русский, прищелкнув пальцами.

Юки упала на колени и с выражением застывшего на лице ужаса не могла поверить в то, что видели сейчас ее глаза.

— Ты Сергей? — тихим голосом, стараясь не выдать страх, наконец нашел в себе силы ответить фрилансер, — тогда, в Москве…

— Браво! — крикнул Сергей и обозначил аплодисменты, несильно похлопав свободной рукой по ручке пистолета, — давненько не виделись, да?

— Зачем… Зачем ты это сделал?

— Ну как же! — воскликнул русский, — а наше дело? То, что было поручено тебе и то, что ты по всей видимости уже не собирался исполнить, так?

Он ткнул пистолетом по направлению хакера, подошел чуть ближе и продолжал:

— Я конечно абсолютно не понимаю, как тебе это удалось, и почему великий позволил тебе уйти из-под своего контроля. Но сейчас это не важно. Я здесь, и я сделаю то, что суждено.

Илья горько смотрел на преданного делу своей организации адепта и понимал насколько неизбежным было что-то подобное. Эйфория хэппи-энда, мнимого счастливого финала затуманила разум, притупила осторожность, и триллер со счастливым концом прямо на его глазах оборачивался страшной драмой.

— Но почему было просто не поговорить, — тихо спросил Илья.

— Поговорить?! Это вот с ним? — Сергей указал стволом в сторону убитого японца, — Ты шутишь, земляк? Да это ж была сделка всей его жизни! Ты думаешь он бы на такое согласился?

Сергей увел глаза вниз и в сторону на пару мгновений, а потом продолжал, вперив холодный взгляд обратно в Илью:

— Но я поговорю с вами, а особенно вот с ней, — глушитель его пистолета указал на Юки.

Илья пытался. Прямо сейчас, он изо всех сил старался абстрагироваться от хладнокровного убийства, от гортанных задыхающихся всхлипов неприятия и ужаса своей девушки, заставлявших ее тело вздрагивать в крупных судорогах. Он со всех сил искал, пытался найти где-то внутри себя тот мощный древний голос, ту силу и решимость, приходящие к нему в моменты нужды. Но вместо этого внезапно нашел там беспристрастно ясное и четкое понимание того, что это ему сейчас совершенно ни к чему. Что он хотел? Героически пойти на человека с пистолетом? Хорошо, пусть даже у него получилось бы, он обезвредил бы киллера или даже убил бы его, что дальше? Вместо него пришли бы другие, возможно не завтра, а через неделю, месяц или год. Да и кто гарантирует, что здесь и сейчас этот Сергей был один? Надо быть наивным ребенком, чтобы в такое поверить, пусть даже на самом деле это и так. Нет, сейчас вопрос надо решать, именно решать, а не бежать или брыкаться.

Пока эти мысли проносились в голове Ильи, Сергей убрал ствол обратно в недра куртки и подошел еще ближе. Заговорил он теперь по-английски, обращаясь к Юки.

— Тагава-сан, прошу, посмотрите на меня. Да, Тагава-сан теперь это именно вы. Как бы странно это не звучало, но я прошу простить меня. Видит бог, выбора у меня не было. Ваш отец ни за что бы не согласился на то, что я хочу предложить.

Юки по-прежнему рыдала, уронив лицо в ладони, от обращения адепта ее рыдания стали только громче.

— Тагава-сан! Юки! Вы должны выслушать меня!

— Ты что, не видишь в каком она состоянии? — перебил соотечественника Илья, — попробуй в следующий раз сначала говорить, а потом на курок нажимать. Тогда может последнего делать и не придется.

— Ты поумничай мне еще тут, — огрызнулся киллер, — думаешь все так просто? Неужели ты так до конца и не понял про что все это? Мне нужно… НАМ нужно. Тебе, мне, всем, всей планете! Нужно, чтобы эта херня в Арктике поскорей закончилась. Ему это нужно тоже! И он так просто не отстанет.

Илья при этих словах скривился в горькой ухмылке и покачал головой.

— Да ему совсем не это было нужно, чудики вы все поехавшие. Ему уже давно насрать на вас, на нас, да и на планету в общем-то. Он не за этим все это затеял.

— Что ты несешь? Зубы что ли пытаешься заговаривать? Он ведь выбрал тебя главной скрипкой в своих планах…

— Да, вот только планы эти были совсем другими, а не тем, что вы себе думаете, вместе со всеми вашими сверхсекретными орденами и организациями. Ему насрать на планету, он смирился. Все что он хотел, это просто найти сына, и ему это удалось.

— Что ты такое?..

— Вот, то и говорю. Подумай, если бы он все еще управлял мной, если бы ему было нужно то, что вы думаете, смог бы я спокойно разгуливать здесь, при живом Тагаве и радужных перспективах работы в Арктике? Это же так очевидно… А ты взял, и просто убил бедного дядьку.

Сергей поднял глаза после недолгих сомнений и колебаний.

— Может ему и насрать, как ты говоришь, но вот мне нет. Нам нет. Это наша планета, и нам на ней жить. Тебе, мне, всем, это ты понимаешь? Ты вообще новости смотришь? С потрошением планеты пора кончать. В этот раз людской скальпель резанул слишком глубоко!

— Что вы хотите? — внезапно слабо и тихо, но все же вклинилась в разговор Юки.

Сергей резко присел рядом с девушкой, выдавая свое нетерпение. Он приблизил свое лицо настолько, насколько позволяли самые смелые нормы приличия, и возбужденно заговорил:

— Мне нужно, по сути… в сущности самую малость. Откажитесь от финансирования проекта.

Юки быстрыми движениями утерла слезы, несколько раз глубоко вдохнула, и повернув голову так, чтобы не смотреть на застреленного отца, ответила:

— Видите ли, я вообще собиралась уехать в Россию к Илье. Меня весь этот бизнес и инвестиции не интересуют. В моем лице вы никакой помехи не получите. Вы избавились от отца, добились своего, но позвольте нам просто жить своей жизнью.

Сергей вздохнул, едва заметно скривил уголок губ в ухмылке и бросил сочувствующий взгляд на девушку.

— К сожалению, милая Юки, я не могу. И простите меня за отца если сможете, но иначе было нельзя. Как нельзя и просто отпускать вас в свободное плавание. Видите ли, без вас Тагава Траст просто продолжит двигаться заданным вашим отцом курсом. А этого, сами понимаете, мы позволить не можем.

— Что же вы тогда хотите от меня?

— Вступите в наследные права, возглавьте компанию и обанкротьте ее. Только так возможно будет нанести разработке топлива существенный урон, урон от которого это молодое производство может уже и не оправиться. А там, кто знает, может механизмы рынка сыграют нам на руку, и добыча просто перестанет быть нужна инвесторам, учитывая все риски и сложности, а если нет… Что ж, продолжим работать дальше, но уже без участия вашей пары.

— Хорошо, я поняла вас и… согласна.

— Юки! — Илья протянул руку, в надежде своим касанием отрезвить ее, образумить, но девушка полностью игнорировала сейчас само присутствие Бельштейна.

— Я согласна. Но, разумеется, мне нужно время.

— Я понимаю.

— Понимаете, хорошо. А раз так, то оставьте пожалуйста нас одних с нашим горем.

Сергей поднялся с корточек, какое-то время просто смотрел на Юки, потом кивнул, развернулся и беззвучно ушел, растворяясь в той же промозглой сырости, откуда и появился. Когда растаял след его тяжелого присутствия, японка упала на грудь Илье и зарыдала громко и надрывно, сотрясаясь всем телом. Стая птиц высокими голосами ответила ей, снявшись с невидимых своих укрытий и под шорох потревоженной листвы унеслась в черное небо. Туман уходил, возвращая миру ясность, уступая место холодной безжалостной ночи.